Шестое чувство и глубины сознания.

… Здание суда. Этот дом всегда видно издалека. Обычно он высокий, построенный в соответствии с современными технологиями, у него много окон, ступеней перед парадным входом. Но в Сан-Франсокио оно было другим. Трехэтажная, широкая постройка отнюдь не футуристического типа. Мрачная, пепельно-серая. С низенькой лесенкой и огромными дверьми. На крыше развеваются флаги — пожалуй, единственная цветная деталь здесь. И даже их яркие краски блекнут в общей тусклости и холоде. Внешне — очень жуткое место. И на небе, будто нарочно, сгущаются тучи почти черного цвета. Перед этими дверьми столпилось больше сотни людей. Все хотели попасть внутрь, чтобы своими глазами видеть процесс заседания. Однако толпа, будто по команде, вдруг разделилась на две части, создавая небольшой проход, по которому прямо ко входу неуверенно, но без остановок шел высокий юноша, ведя за руку маленького мальчика восьми лет. Ребенок жался к старшему, и тот несколько раз с тревогой смотрел на него. -Ты точно хочешь туда идти? -в третий раз спросил парень, уже подходя к лестнице. -Да, -отозвался малыш и кивнул. Он выглядел каким-то запуганным, изредка вздрагивал. Люди, оглядываясь на него и юношу, без раздумий расступались, и ребята проходили, а старший рассеянно благодарил направо и налево. Многие качали головами и провожали мальчиков взглядами. Все собравшиеся знали: малыш, вошедший в двери здания и с трудом поднимавшийся по лестнице с высокими ступеньками — особенный. Он — непосредственный участник заседания. Он — единственный выживший из шестидесяти. … Зал был переполнен. Мужчины и женщины, подростки от шестнадцати лет и старше огромной человеческой массой стояли, так как сесть было невозможно. Жуткая давка, духота, наспех одевшиеся горожане в самых нелепых костюмах. Кое-как сюда же протиснулись и парни. Они никого не толкали, просто встали в одном из рядов, и старший поднял младшего на руки, чтобы его не задавили внизу. Мальчонка сразу прижался к юноше, с испугом оглядывая людей вокруг. -Спокойно, Хиро, спокойно, -бормотал Тадаши, обхватывая покрепче маленькое тельце и радуясь, что отсюда видно стол судьи. -Вы с ума сошли? -возмущенно крикнула стоящая рядом бабушка, стукнув палкой по полу, -Дитя малое на суд принесли! -Мы — свидетели, -негромко отрезал парень, твердо, но вежливо, -Он — жертва. -Ой, -старушка мгновенно изменилась в лице, вся сердитость пропала, осталось только незримое уважение, -Неужто Хиро Хамада? Батюшки, вот ведь конфуз! Так чего ж вы тут-то стоите?! -она подтолкнула клюкой кого-то рядом с собой и, когда тот обернулся, возвестила, -Пропусти! Тут Хиро Хамада! Человек тут же, бросив взгляд на братьев, смущенно стоявших за старушкой, отошел и передал слова бабули дальше. Люди, как на улице, несмотря на маленькую площадь помещения, расступались, и Тадаши ошеломленно шел вперед с мальчиком на руках, а тот молчал и жался к нему, как младенец. И вот, они оказались в первом ряду. Горожане даже освободили небольшую площадку вокруг ребят, и все собравшиеся уже были в курсе, что в зале есть тот самый спасенный ребенок со своим братом, после опубликованных деталей задержания оставшимся в глазах людей героем. Женщины горько вздыхали, то и дело слышались слова:«Бедный ребенок… Бедный малыш…» Тадаши такая известность отнюдь не льстила. Его маленький братишка, живой и здоровый, сидевший сейчас рядом — вот что занимало мысли юноши целиком и полностью. Он поставил Хиро на пол, держа за плечи и следя, чтобы мальчику не стало плохо. Юный гений держался молодцом. Он даже не дрожал, хотя было видно, что не очень хотел на это идти. И Тадаши несколько пугало такое затишье, однако он ничего не говорил Хиро и ждал начала заседания. В толпе мелькнули лица Абигейл и профессора. Тадаши пригляделся, даже сощурил глаза, решив, что просто плохо видит кого-то. Но они были там. Девушка, увидев его, попыталась протиснуться сквозь толпу. Отец удержал ее, сказал что-то, и юноше показалось, что он отчетливо услышал слово «Задавят». Эби утихомирилась, осталась стоять там же. Старший Хамада попытался поймать ее взгляд, но студентка по какой-то причине повернулась в другую сторону. Тадаши перевел глаза туда же. И как раз вовремя — ввели заключенного. Норт за пару дней сильно осунулся. Его старое не по годам лицо было будто обтянуто кожей, худые скулы и впалые глаза делали его еще более страшным и безумным, а бешеный взгляд метался по толпе. Хамада тут же притянул брата, уже опущенного на землю, к себе, неотрывно следя за мужчиной. Толпа охнула и шарахнулась назад, подавляемая этим взглядом. Костлявые руки, некогда крепкие и наполненные животной силой, были заведены за сгорбленную спину и скованы наручниками. Но странная гордость еще была видна в этом человеке, и его походка выглядела, как походка наследного принца, которого отправляют в ссылку. Его ввели в высокую металлическую клетку. Как только полицейские, закрыв в ней дверь, сквозь последнюю сняли кандалы, Норт вдруг страшно взревел, сверкая глазами, и, как разъяренный тигр, вцепился пальцами в прутья решетки. Люди отступили еще на шаг назад, и Тадаши заслонил собой маленького брата, который при виде преступника побледнел и застыл в ужасе, прижимаясь сзади к старшему так плотно, что юноша чувствовал, как быстро бьется сердце ребенка. И его собственное колотилось еще быстрее… Присяжные уже расположились на своих скамьях. Вошел судья. Было сразу понятно: им тоже отвратителен Норт, они тоже с удовольствием растерзали бы этого монстра в клочья. Но, увы, впереди была отнюдь не кровавая расправа, а несколько часов лицезрения физиономии буйнопомешанного и разбирания всех кошмарных его деяний. -Заседание объявляю открытым! -ледяным тоном произнес судья, стукнув молотком. Даже не попросил сесть — зал был битком набит людьми, тут разве что на колени друг к другу сядешь. Прокурор и адвокат были на одной стороне. Первый говорил красноречиво, много, вызывал все новых свидетелей (а таких было немало, несмотря даже на то, что родственников самых ранних жертв уже вызывали на предыдущих заседаниях). Матери и отцы убитых детей то и дело проклинали негодяя, многие плакали, готовы были броситься на убийцу и лично с ним разделаться. Вышли предпоследние свидетели. Молодая чета Басё, потерявшая единственную дочь. Отец стоял, как столб, сжимая в руках генеральскую фуражку, и с болью в голосе рассказывал о том, как именно пропала Ринни. Все почти ничем не отличалось от предыдущих историй: вышла погулять с няней, та на секунду отвлеклась, раз — и девочки нет. И уже потом ее нашли в парке. Ночью. Избитую, изрезанную и задушенную. Миссис Басё рыдала, вытирая слёзы платком и не перебивая мужа. Лишь когда он закончил, женщина подняла голову и первым делом обратила заплаканный, несчастный взгляд на убийцу. А потом дрожащим, срывающимся голосом закричала: -Он усмехается! Люди, он смеет усмехаться! После всего, что он сделал, этот… Этот вурдалак… Господи, я не могу этого вынести! Он должен умереть, господин судья! Отдайте его нам, он не заслуживает помилования! Бедную свидетельницу вывели из зала под руки, сам генерал почти нес ее, а она плакала ему в плечо, лепеча имя погибшей дочери. И люди подхватывали ее слова: «Смерть убийце! Смерть ему, гаду!» Стук молотка судьи перекрыл отчаянный вой толпы. Горожане затихали, готовясь слушать дальше, и только изредка поглядывали на Норта с презрением и ненавистью. А тот и ухом не вел… Прокурор вызвал последних свидетелей. Тадаши и Хиро Хамада. Юноша повел брата за руку по образовавшемуся проходу, и малыш крепко держался за старшего крохотными ручонками. Ступеньки к столу свидетелей были высокими, и Тадаши донес до места мальчика на руках, все еще заслоняя от преступника. А Норт смотрел на Хиро страшным, плотоядным взглядом, как хищник на добычу. И парень постарался не дать ребенку встретиться с мужчиной глазами. -Мистер Хамада, -обратился прокурор к Тадаши, когда тот усадил младшего брата на высокий постамент, чтобы его было видно, -Нам известно, что ваш брат едва не стал последней жертвой обвиняемого. Будьте добры, расскажите, что именно произошло зв последние десять дней с вами и Хиро. -Мы с самого начала очень боялись за Хиро, -начал Тадаши немного неуверенно, но громко, -Я и тетя Кэсс, которая не пришла сегодня по причине сильной мигрени, с первого объявления о появлении маньяка запретили ребенку покидать дом без сопровождения. Однако около двух недель назад он сам сбежал. Он хотел сам поймать преступника, а я в это время был на вступительном конкурсе. Дома была только тетя Кэсс, но она не смогла долго следить за Хиро. Когда я вернулся, его уже не было… Старший Хамада незаметно сглотнул ком в горле, однако заминка вышла на несколько секунд, и прокурор, равно как и все, ждал, что будет говорить юноша дальше. -Два дня мы ждали новостей от Службы Розыска. К сожалению, они не смогли выяснить, где находится мой брат. Тогда я при помощи «ДНК-розыска» вычислил, где живет сам преступник, и вместе со своей девушкой, -Абигейл едва заметно улыбнулась, -Приехал туда. Нам удалось предотвратить убийство Хиро, однако от самого Норта меня уже защищал вызванный Абигейл сержант. Затем в СРСФ у моего брата выявили отравление тяжелым наркотиком, синтезированным обвиняемым. Миссис Тонари ввела Хиро антидот, и всю неделю он боролся с наркотиком. Окончательный результат это дало только вчера. Сейчас Хиро здоров и даже сам пожелал прийти на суд. -Прекрасно, мистер Хамада. Однако, если позволите, Хиро тоже мог бы сказать что-то от себя. Попросите его об этом. Тадаши не хотел дергать брата, тем более, с такой просьбой, но в эту минуту ребенок вдруг сам заговорил, и его немного дребезжащий детский голосок стал единственным, что звучал в наступившей тишине: -Он меня ночью поймал. Я его телефоном ударил, а он что-то мне к лицу прижал. Вонючее. У меня голова закружилась, а он меня куда-то нес. Когда я проснулся, там еще девочки и мальчики были, а он потом пришел и начал бить меня. Он меня так сильно бил, что кровь изо рта пошла, и к трубе привязал, у меня чуть руки не оторвались. Он еще ребят убивал, и меня задушить хотел. Ножом резал, до сих пор на руке рана осталась. Когда он меня душил, пришел Тадаши и спас меня, а я камнем его… Ну, этого…-мальчик указал пальчиком на Норта и повернулся к нему. Увидев страшные, горящие, просто звериные глаза преступника, Хиро, вздрогнув, быстро отвернулся и вцепился руками в стол. Неожиданно Норт взревел нечеловеческим голосом, вскочил со скамьи и с воем схватился за прутья решетки, принявшись дергать ее в стороны, силясь выбраться. Преступник жутко оскалился, сдвинув седые брови и вытаращив глаза. Люди вздрогнули и отошли подальше, судья был в замешательстве, караульные не могли подойти к решетке: настолько быстр был Норт. Маленький Хамада от страха оцепенел и, не мигая, смотрел на убийцу, от которого не сумел отвернуться надолго. Он внезапно почувствовал себя как будто деревянным, не мог двинуться, а между тем преступник, казалось, был в нескольких шагах отсюда. Вот-вот протянет свою жилистую руку, схватит, утащит к себе… И тогда уже никто не спасет… Но внезапно кто-то другой ловко подхватил ребенка на руки и, прижимая к себе, сам отвернул от убийцы. Хиро мгновенно понял — это Тадаши. Мелькнули перед лицом его глаза — смелые, горящие бесконечной самоотверженностью, родные до последней блестящей слезинки… Мальчик зажмурился и сам уцепился за одежду брата, стараясь как можно крепче держаться за него, хотя и знал — с рук юноши он не упадет никогда… Старший Хамада не выпускал его. Закрывая от опасности, не давая взглянуть на кошмар в клетке, Тадаши сам не отводил оттуда взгляда. По залу проносились крики:«Чудовище! Чудовище!», и то же самое срывалось с искусанных губ парня. Но вместе с тем он судорожно шептал, обращаясь к Норту, словно тот мог услышать: -Ты не получишь его… Никогда не получишь… И не смел, не имел права нарушить этой клятвы. Он знал: больше этот монстр не прикоснется к Хиро. Пока Тадаши жив, этого не случится…