Грязные

«В аду лишь двое ты и я» — За мной! — грубый голос шикнул на меня, и непонятный мужик за шкирку куда-то меня потащил. Я даже не видел, чтобы я кого-то привлек, а тут альфа, с ужасным запахом глины, быстрым шагом уводит меня с вокзала. Чёрт, я уже и забыл как это. В столице отношение совсем другое — ты просто невидимка. Не изгой, не ничтожество. Тебя просто нету для них. И вот сейчас я полностью осознаю, как же это было прекрасно. Он толкнул меня к стене. Темный проулок между двух домов. Предсказуемый сценарий. Мужик лет сорока, судя по одежде, зарабатывает нормально. Не пил. Но я не хочу его читать, не хочу знать о чем он думает. Страх тупо парализовал меня. Сумка выпала с рук, вещей я скопил многовато, держать её больше нету сил. Я высоко поднял голову и напряженно смотрел в его глаза ожидая, что будет дальше. — Ты жалкий кусок мусора, сбежать решил? — он сплюнул прямо на сумку и жесткой хваткой вжал меня в стену. Кирпичи неприятно жали на лопатки, если бы не ветровка остались бы царапины. -Тебе сказали сидеть тихо и ждать, а ты решил что умнее всех? Ну что сейчас ты умнее? — звонкая пощечина и я начинаю понимать, что это не за мной пришли. По рту появляется вкус крови, а ко мне возвращается паника. Чёрт, чёрт, чёрт. Это не я, это не со мной. Сука, как страшно. — Вы уверены, что искали меня? — голос дрожит, чувство как будто сейчас разревусь. Я уже и забыл как это. Как быть грушей для битья. На помощь звать нету смысла — не помогут. Не поверят, что это не меня он искал. Да и не важно. Этот город страшный. 
 А дальше всё по сценарию. Удар под дых, я согнутый в три погибели ловлю воздух, но не могу вдохнуть. Удар по почкам, адская боль, слезы на глазах. Хочу домой, хочу к альфе. Я не хочу так. Я не могу так снова. Не теперь, не тогда, когда я всё чувствую. Это жестоко. Это не правильно, я так не хочу. Внеплановые действия — я начинаю вырываться. Кусать и царапать руки. Начинаю орать. Оттаптываю ему ноги. И чудом вырываюсь, когда кто-то окликает его. Даже сумку не поднимаю, просто бегу на радостях к выходу. Но не тут то было, это оказался его дружок. Ростом чуть выше меня, немного крупнее в плечах. Бета, без запаха. Он и приложил меня головой об стену, а дальше была лишь шумящая тишина. Пришел в себя я уже от холода, ибо был голым. Руки полностью онемевшие, связаны за спиной. На глазах повязка, во рту сухо. Голова шумит, волосы мешают дышать. Я лежу на матрасе или что-то вроде этого. Ветер снова проходится по телу, меня передергивает. Черт, черт, черт. Алекс. Он не поймет. Этого мне уже не объяснить. Здесь не оправдаться. Блядь, хочу курить. Я попытался освободить руки, но они совсем меня не слушались. Похоже я привлек внимание, раздался шум где-то слева и шаги. По запаху бета, может тот самый который меня и приложил. — Очнулся? Это хорошо. Не хотелось бы платить долги за тебя, — звук спичек и дым от сигарет выдохнули мне в лицо. Я попытался откинуть волосы с лица, но не вышло — дышать по прежнему трудно. — Не нравится, да? Маленькая грязная шлюшка не любит запах сигарет? А где же твои шрамы? — я не понял интонацию, но вроде как он озадачен. Откинул мне волосы с лица, прошелся руками по ребрам, спине, раздвинул ноги. Трогал меня всего, разве что пальцы внутрь не засунул. Снова затянулся и перевернул на спину. От боли в пережатых руках я застонал. Звук хриплый, почти не слышимый, я зашелся в кашле. Легче не стало. Он прошелся рукой по груди, сжал сосок, дальше к члену. Пробно прошелся по нему рукой, он понятное дело не встал. В голове шумело, боль в руках казалось пульсировала в висках. Хотелось дышать, но не получалось. Воздух как сквозь спазмы поступал в легкие, издавая жуткие хрипы. Я задыхался. Резкий свет, снял тряпку с глаз. Меня посадили и резко стукнули по спине. Я снова закашлял и слезы ринули с глаз. — В глаза мне смотри? Покажи мне глаза? Ей, парень, мигом! — по ходу в комнату кто-то вбежал. Бета тряс меня, развязал руки, открывал мне глаза пальцами. А я всё заходился в истерике. Как мне теперь это рассказать Алексу? Как мне теперь себя вести? Что с нами будет? Я сбежал, чтобы веселиться на стороне! Он точно так подумает, как и любой здравомыслящей в этой стране альфа. Мне нечего терять, я включил эмоции. Четверо. ИХ ЧЕТВЕРО! Гнев, ярость, непонимание. Один альфа, три беты. Гнев и ярость явно от альфы, непонимание и интерес от бет. Меня трусили за плечи, облили холодной водой и я открыл глаза. Яркий свет заслепил так, что я закрыл обратно. — Парень, ты кто? Серж, ты уверен что это Влас? — источник крика был возле меня, бета. Он накинул на меня что-то по ощущением как тряпку. Жесткое и легкое. — Грязный на перроне с сумкой. Длинные каштановые волосы. Кто как не он! — орали ему в ответ с дальнего угла. Альфа. Тот самый с запахом глины. Ненависть и презрение в чистом виде. Я ему нравлюсь платонически, хочет меня поиметь прям тут. Не один, с каким-то бетой, не тем, что возле меня. Он хочет больше этого бету чем меня, но я ему по зубам. Хочет наказать. Побить и растерзать. Фу, как же мерзко. Он хочет крови на моем теле, хочет отомстить за силу. Не мою силу. Силу беты, не подпустил он его к себе. Хочет показать на мне, какой он в ярости. Злой. — Ни одного шрама, Серж! Парнишка чистенький! Ни одного следа от уколов, даже в бедренных! Он похож на наркомана? Похож на того, кто дает за дозу? У него анус как девственный! — на этом моменте меня, как куклу, жопой кверху перевернули и раскрыли пред ними. Холодный воздух прошелся по гениталиям, яички сжались, да я весь сжался. Сука разбирайтесь быстрее. Не я тот грязный, который вам должен! Не наркоман я! Хотелось хоть слово сказать, но я только прохрипел что-то непонятное и слизал воду с губ. Начало трясти от холода, но я боялся даже шевельнуться. Одно движение и я спутаю их мысли. Пока что альфа в непонимании, понимает что я не тот омега. Боится, что словил не того. Не хочет этого признавать. Черт. Это плохо. Беты уже поняли, что это не я, но в этой позе я вызвал интерес у двоих. Блядство. Пора отключать их. Слишком много картинок секса. Я не выдержу. Не справлюсь. Снова захныкал. — Не реви, бля, и так тошно! Что по запаху, он пахнет розами? — быстрое движение, холод по бедрам, меня нюхают. Хуево то как. Голова раскалывается, дышать в этой позе сложно. — Цветами какими-то. — гнусный голос альфы в районе поясницы. — Вы хоть раз видели, чтобы грязный ревел? — меня бросили на спину и снова пальцами открыли глаза. — Сто процентов грязный, — мне плюнули куда-то в район ключицы. Слюна скатилась в ямку на шее и противно там застыла. — Грязный, но не наш? — раздался голос где-то дальше. — Да похер мужики. Он же грязный — грязный. Нам сказано побить его и оттрахать на камеру. Скинем видео и забудем, ок? Не будем же мы бегать сейчас искать того Власа? — не нужно быть мной, чтобы понять — они все только «за». И началось. 
Под мои мычания, мне засунули в рот кусок той тряпки, которую ранее на меня накинули. Во много рук меня снова перевернули на живот. Кто-то уселся мне на спину, придавив телом, и держал руки за спиной пока их снова завязывали. Кто-то связал ноги, ибо я несколько раз уже успел кого-то ими ударить. Смешно, что никто в ответ меня не бил. Что-то зашуршало, волосы снова мешали дышать, как и тело на мне. — А он хорош, да? Не был бы грязным, я бы даже приударил за ним! — мужик гнусно начал ржать, а я снова разревелся. Сука, за что? Всё ведь так хорошо было! Начало всё налаживаться! Я начал снова жить! Хочу выключить себе эмоции, но не могу. Кто-то крикнул, что всё готово и он уходит. То есть их будет трое? Какая уже к черту разница? Алекс. Я снова зашелся в рыданиях. — Заткнись и терпи, сученышь. Нам с тобой не больше твоего хочется возиться, но твой собрат задолжал хорошенькую сумму денег не тем людям, — с меня слезли, я попытался вырваться в последний раз, но похоже только сильнее затянул узлы на конечностях. 
А дальше была тишина. Они курили и ходили туда-сюда. Но меня никто не тронул. Я не питаю надежд, что отношение к грязным в секунду изменится. Но разница просто бешена по сравнению с другими городами. Да презирают, да игнорируют, плюнут в кофе — но такое я не видел. Может просто не замечал? Может просто не хотел видеть? Был так сильно занят поисками правды, что и забыл кто я для всех? Думаю, если бы была война, нас, как пушечное мясо, бросили сразу. — Привет, гаденыш, думал тебя никто не найдет? Не накажет? — запах глины приблизился ко мне. Альфа. Пидорас. Играет на камеру, наверное. Меня вздернули с места и вот я уже на его коленях попой кверху. Ладонь прошлась по ягодицам. Порка? Угадал, первый звонкий удар привел в себя. Я начал снова вырывать и кричать. Мычать точнее. Упал с колен, получил несколько раз по ребрам ботинком. Пока пытался прийти в себя от боли, в голове снова зашумело. Казалось я будто отдаленно слышу звуки ударов, но боли от них нету. Как будто организм не может понять, какой источник боли главный, и клацает меня между ними. Руки, ребра, голова и задница. Не знаю, какой был по счету удар, когда я начал задыхаться от боли, сопли текли из носа и полностью пропитали тряпку во рту. Или это слезы. После этого было ещё ударов десять и меня скинули. Я ревел в истерике, вокруг был запах дыма. Они что-то говорили и смеялись, но я уже не разбирал слов. Уши заложило. Хотелось сдохнуть. Я больше никому не нужен. Я не вернусь к Алексу, не смогу его увидеть. Я тут и помру. Меня посадили, снова открыли пальцами глаза, похоже я смотрел в камеру. Было слишком ярко, на меня светила лампа. Меня поставили раком, я уткнулся лицом в этот матрас. Он вонял плесенью и чем-то мерзким. Из-за волос снова стало тяжело дышать. Мне развели ягодицы, несколько раз ударили по анусу и яичкам ладонью и я снова орал в эту тряпку. Орал и извивался, но держали меня в несколько рук. Никто не то, что не подготовил меня, даже не сплюнул. Жёсткое проникновение, казалось разрывает не только анус, но и душу. Перед глазами встал образ злого Алекса и я откинулся. Пришел в себя, когда с меня вытаскивали узел, не давая сцепиться. Я снова отключился от боли. Второй раз пришел в себя уже голый и судя по всему один. Пробно пошевелился и заорал от боли в анусе. Точнее захрипел. Кляпа не было, как и веревок. — Слушай сюда, возле тебя мобила позвони кому-то, — и хлопок двери. Бета скорее всего. Запаха я не почувствовал. Я не буду никому звонить. Хочу умереть. Сепсис быстрая смерть. Мучительная, но в бреду. Смерть унесет меня отсюда. Даст меня забвение. Алекс справится. Это лучше, чем жить зная, что со мной случилось. И я уснул. Я просыпался в бреду несколько раз. Возле меня суетился Нелли, называл «своим мальчиком» и говорил, что я выживу. Но я по прежнему был на том матрасе и голый. Смешной бред. Зачем мне выживать? Ничего хорошего мне жизнь не принесла и не принесет. Но я сделал всё, о чем другие могли только мечтать. Я встретил пару, открыл эмоции, научился ими управлять. Даже смог узнать всё о грязных, точнее хоть что-то — а это почти всё. В следующий раз я пришел в себя ночью. Было темно. Я лежал на том же матрасе и было ужасно жарко. Хотелось пить, но даже рукой пошевелить я не смог. И это и есть смерть? Долго как-то. Я думал, что буду постоянно видеть своего альфу и слышать запах мяты. А пахнет лишь потом и бессилием. Так дело не пойдет. Я начал привыкать к темноте и понял. Что лежу в какой-то комнате. Полуподвальное помещение. А шум, скрежет, это скорее всего крысы. Мило. Это и есть предсмертные галлюцинации? — Харе дрыхнуть, я уже заебался спать на полу, вставай давай! — меня жестко ударили по щеке, сложно не проснуться. Возле меня стоял парниша лет тринадцати, худой как спичка. Злой. Непонятно кто он по стати, да и включать ради этого эмоции не хотелось. Хотелось умереть. — Че вылупился, грязный, нравлюсь? — мелкий злостно улыбнулся, двух передних зубов не было. Жутко выглядел. — Уебывай говорю, ферштейн? Я уже заебался делать хорошие дела. Ищи себе свой дом, хватит и того, что я уже сделал, на две дороги в рай, — парниша начал одеваться. Странная толстовка, явно тесная, и штаны фиолетового цвета. Если это ад, то он невъебически дикий. — Не трогай его, дай ему пять минут пусть придет в себя, — мужчина в углу смотрел на меня, как будто я интерьер. Отрешенно, но глаза черные. Забавно. Ничего не понимаю. — Пацан, одежды нет. Телефон твой мы выменяли на антибиотики, температуры у тебя нету. Так что у тебя есть пять минут, чтобы убраться, благотворительность закончена. Ахуеть. И так что мы имеем: живой, без гроша в кармане. Супер. И нахуя? Я сел с третий попытки, голова шумела и смертельно хотелось есть и пить. Точно живой. Мне всё-таки дали одежду, которая воняла и была в разводах масла. Как только оделся, сразу выставили за дверь. Интереснее некуда. Двигаться было больно, но не настолько, чтобы я хватаясь за стену и другие двери, не вышел на улицу. Бараки. Слышал о них, но не был. Грязным повезло больше чем другим детдомовцам. У нас была своя система. Никакого усыновления, но зато обшарпанную квартирку на пару квадратных метров нам давали. Куда идти даже вопроса не было. Детдом. Больше некуда. Но дойти туда ещё надо было. Я думал придется ползти. Но я попил воды с какого-то ведра и пошатываясь пошел. Обувь на размеров шесть больше мешала идти, но без неё было бы хуже. По баракам, по трассе, потом свернуть в лес и через километра три детдом. Я не дошел. Лег возле дерева на дороге и лежал точно несколько часов, ибо стемнело. Не свезло, никто никуда не ехал с детдома, потому шансы на помощь сгорели и пришлось снова идти. Держаться за деревья и переходить от одного к другому легче, чем самостоятельно переходить трассу. Так я и добирался. Полнолуние тоже помогло, хоть светло. Казалось, будто прошло уже часов двадцать в пути, а то и больше, ноги совсем не держали. Задница горела и казалось не только она, но и я сам. Решил остудиться на земле, и снова прилег возле дерева. Так и уснул. Холодно как для начала осени.