Незначительное обстоятельство

Джон открывает глаза и не может понять, где находится. Под собой он чувствует упругую гладкость, напоминающую ортопедический матрас, однако лежит он, судя по всему, прямо на земле. На короткий миг Джону кажется, будто он снова в Афганистане, но при внимательном осмотре становится ясно, что он ошибся. Местность незнакомая, растительность и любые творения рук человеческих отсутствуют; вокруг раскинулась однородная равнина, а невдалеке возвышаются два симметричных уступа. С противоположной стороны Джон видит два огромных круглых холма — намного больше упомянутых уступов, — тоже одинаковых, расположенных впритык друг к другу. Удивляет многое. Во-первых, небо над головой белое, и на нём нет солнца. Хотя пространство заливается светом, но идёт он откуда-то сбоку, причём площадь источника превышает солнце раз в сто. Тем не менее Джон не чувствует жара. Но и не мёрзнет, потому что земля под ногами поразительно тёплая. Джон наклоняется и трогает её ладонью. Песка нет, почва как будто состоит из маленьких чешуек, частично наползающих друг на друга. Когда-то, очень давно, Джон уже видел подобное, но никак не может вспомнить где. В некоторых местах, без всякого порядка, чешуйки образуют пятна шоколадного цвета неровной формы и разного размера. Порой они немного возвышаются над поверхностью. По необъяснимой причине Джону нравятся эти лоскутки. Он решает забраться повыше, чтобы получить представление о том, куда попал. Прикинув расстояние до весьма привлекательных, словно сияющих, холмов, Джон некоторое время любуется ими, но потом качает головой — далековато! — разворачивается и пускается в путь к одному из выступов. Идти легко, земля слегка пружинит под ногами. Она как будто медленно и едва заметно приподнимается и опускается — регулярно, без остановки. А ещё слышен очень тихий стук и чувствуется слабый запах — приятный, ассоциирующийся с чем-то до боли родным. Постепенно скала становится всё ближе. Собственно, скалой её можно назвать лишь условно, благодаря очертаниям: с трёх сторон она более пологая, с одной — обрывистая. А так — просто возвышенность. Приблизительно треугольной формы и довольно-таки плоская. Она тоже смутно будит какие-то воспоминания. Джон начинает восхождение. Это не так просто, как пересекать равнину, но он справляется. Вскоре он уже стоит на вершине, окидывая взглядом окрестности. Плоскость, которую он перешёл, представляет собой вытянутое горное плато. Далеко справа и слева стенки круто срываются вниз. За ними, кажется, видны бескрайние снега. Что находится за холмами, по-прежнему неизвестно. Зато теперь Джон обнаруживает лес! Точнее, заросли густого кустарника на довольно обширной территории. Если продолжать двигаться в том же направлении, что и раньше, можно попасть туда. Джон спускается со скалы. Чем ближе он подходит к лесу, тем больше изумляется. На деревьях нет листьев или плодов, нет даже веток. Тонкие чёрно-коричневые стволы изогнуты в кольца и перепутаны между собой. Пробраться между ними будет очень сложно. Да и надо ли? Здесь тоже ощущается аромат. Что-то хвойное... и свежее... и самую малость солоноватое... Как сосны на берегу моря... Джон протягивает руку и касается одного ствола. Тот немного шершавый и пружинит под ладонью. Прикосновение приносит странное удовольствие, и Джон гладит изгиб, а потом легонько целует. Это глупо, но ведь никто не видит. Джон тут один. А кто-то должен быть рядом! Кто-то очень умный. И великолепный. Правда, вспомнить его имя или внешность Джон почему-то не может, зато уверен: этот кто-то мгновенно определил бы, что это за место и как Джон здесь оказался. И главное, как вернуться обратно. В мозгу Джона отпечатался только тот факт, что он сердит на этого кого-то. Потому что тот сделал что-то... плохое? Незаконное? Нет — опасное для себя. И как будто не в первый раз. Так что при встрече Джон обязательно выскажет ему (снова?) своё откровенное мнение по этому вопросу! А потом обнимет... возможно... Но где же этот кто-то, когда он так нужен?! Некая часть существа Джона абсурдно убеждена в том, что этот потрясающий кто-то совсем близко. И тут раздаётся голос. — Джон? Джон, очнись, пожалуйста. Загадочные равнина, лес и скалы исчезают. Джон открывает глаза и натыкается на обеспокоенный взгляд своего лучшего друга. — Как ты? Джон осматривается. Он у себя в комнате на Бейкер-стрит. Лежит в постели. — Скажи что-нибудь, Джон. Ты помнишь, что произошло? Шерлок немного нервничает, что на него абсолютно не похоже. Джон облизывает губы. — Мы ловили Ричардсона, и он чуть не вколол тебе какую-то дрянь. — Голос звучит хрипло. Шерлок кивает: — Да, а ты зачем-то кинулся первым, и наркотик достался тебе. По счастью, я примерно знал состав, и мне удалось нейтрализовать действие, но, вероятно, от галлюцинаций это тебя не избавило. — Ричардсон обезврежен? — Да, разумеется... Шерлок делает паузу и неожиданно взрывается: — Это было безрассудно, Джон! У меня выше устойчивость к барбитуратам, я бывший наркоман, и... — Вот именно, Шерлок. И будь любезен, захлопнись. Джон закрывает глаза, и Шерлок действительно умолкает. Он неуверенно топчется у кровати ещё с минуту, потом значительно тише и совсем другим тоном говорит: — Я заварил чай. Сейчас принесу. Он выскальзывает из комнаты, а Джон вздыхает. Наконец-то он всё вспомнил. Да, Шерлок, как обычно, кинулся сломя голову в очередную авантюру и едва не заработал неприятности. И Джону необходимо его как следует отругать. Но... Но, во-первых, состояние пока не позволяет. Во-вторых, Шерлок явно осознал свою вину — вон, даже чай приготовил! А в-третьих... А в-третьих и в главных, Джону следует очень серьёзно поразмыслить, с какого перепугу в наркотическом бреду ему привиделось, что он, маленький, как муравей, ползал по голой спине лежащего Шерлока, с нежностью рассматривал родинки, целовал кудри и — прах побери! — любовался задницей друга!..