Звезда Севера

Цветок Звездной Ночи из дома Темноты       Я стояла на коленях посреди большого помещения, окруженная владеющими силой и твердила себе мысленно то, что помогало не соваться в истерику: «Держи лицо. Не показывай слабость. Родитель был бы недоволен. Умереть в соплях, что может быть недостойнее дочери дома Темноты». Крепко зажмурившись, приказала себе успокоиться и немедленно заняться спасением своей безмерно любимой персоны, родитель не придет на помощь, в груди кольнуло, он больше никогда не придет. Заставив себя подняться, я мимолетно оглядела окружающих и еле удержалась от облегченного вздоха, владеющие силой в большинстве оказались детьми и подростками, с этими можно попытаться договориться, но не время, сейчас нужно сосредоточиться на старших.       Как же я радовалась еще вчера, считала себя самой умной и умелой, что сумела отвязаться от претендентов в покровители, сумела сохранить свободу. Судьба посмеялась надо мной куда более жестоко, покровитель в любом поступке оглядывался бы на моего родителя, он не из тех, чьи пожелания можно игнорировать, я была бы защищена. Но что мне защита, если можно поймать хоть один его одобрительный взгляд, ради него я изворачивалась, боролась, проливала кровь и слезы в надежде, что когда-нибудь, пусть и нескоро, сиреневые глаза наполнит гордость. И вот в насмешку моим надеждам и мечтам я «провалилась». Какая ирония. Всегда было естественным отношение моего народа к «провалам», не верящие в богов и судьбу крылатые с удивительным фатализмом принимали исчезновение своих родных и близких в Проломах, их не искали, будто мир исторг то, что ему не подходит, а я, как самая умная, считала, что отвергается ненужное, мусор. Не забыть, как родитель молчал и улыбался, слушая торжествующий лепет, когда «провалился» Ярый Свет, как же я его ненавидела, сколько сил потратила, избегая его покровительства, но все равно чувствовала, как сжимаются вокруг сети казалось бы неизбежного, слишком он был стар, слишком опытен для маленького Цветочка, едва обретшего крылья, и когда его не стало, я была счастлива и верила, что мир стал чище. А теперь и я такой мусор. Мусор, который никто не будет искать. Мусор, который никогда не вернется домой. И теперь, чтобы выжить, мне нужно то, от чего я бегала всю сознательную жизнь: мне нужен Покровитель.       Я скользила взглядом по аурам старших, владеющих силой, и держалась, во что бы то ни стало нужно успеть, пока на меня не предъявили права, пока еще есть выбор. Нет, у этой слишком много любимых, я буду средством для их благополучия. Снова нет, этот связан клятвами со своим народом, причем магическим, для него я скорее объект изучения. О, этот точно нет, он и на сырье пустить может, а использовать будет на полную катушку, даже скорее пользоваться, как хочет. Ужас, даже Ярый Свет такого неприятия не вызывал. Следующий, аккуратно сканирую ауру и почти радуюсь, если так можно сказать об ироничной злости на судьбу, тлеющей в душе. Множество обетов, тянущих ауру в разные стороны, разрывая медленно, но постоянно и явно давно, причем большинство тянется к предыдущему магу, вызвавшему столь негативные эмоции своим внутренним миром. Нитей — связей любви, детей нет, дружбы только одна и та нечеткая, не все просто у него с «другом», одна нить привязанности, но не покровительства тянется куда-то к младшим, но это не помеха, есть вероятность на хорошее отношение и привязанность ко мне. Здоровье в отвратительном состоянии, как будто не ест вообще и травится регулярно, странный разумный, нормальные себя до такого не доводят. Сила мужчины из-за всего вышеназванного движется рвано, неровными толчками, явно не добавляя ему хорошего самочувствия и гармонии с миром, но это даже хорошо, мне есть что ему предложить, главное — успеть первой. Перейдя на обычное зрение, я осмотрела выбранного старшего в физическом плане, выглядит, конечно, лучше, но только относительно, болезненный вид, дергающаяся мимика, и в напряженной позе чувствуется давнее, въевшееся в плоть и кровь сопротивление всему миру. Встретившись с черными настороженными глазами, делаю плавный, чтобы не спровоцировать, приглашающий жест, указывая на пол рядом с собой. Ощутимо колеблясь, мужчина все же пошел ко мне, не разрывая зрительный контакт и наставив на меня непонятную палочку размером с локоть, несильно фонящую силой, раздраженно поджав тонкие губы и дернув плечом, за которое его попытались удержать. Когда мага и мой щит разделял шаг, я создала еще один, но непрозрачный и не пропускающий звуки, отгородив нас от окружающих. Мужчина никак не выразил своего неудовольствия моим поступком, только губы сжались чуть сильнее, как можно аккуратнее я толкнулась ему в сознание, приглашая поговорить.       «Мир тебе, владеющий силой, — послала я ему мысль, глядя в глаза с резко расширившимся зрачком, отчего граница с радужкой размылась и казалось, что ее нет совсем, ни у кого из крылатых нет таких темных глаз. — Я не желаю зла. Я попала в Провал, и меня выкинуло в ваш мир».       «Провал? Наш мир? — ответ пришел не сразу, и чувствовалось, что такой способ общения магу непривычен и стоит ему немалого напряжения, брови сильно, почти судорожно нахмурены, а по виску текла капля пота. — Кто ты? Как твое имя?»       «Нет! — яростно и отчаянно мысленно почти выкрикнула я, леденея внутри от собственной дерзости в разговоре со старшим, с, возможно, единственным своим шансом на относительную свободу. — Имя только после принятия условий покровительства! Пожалуйста, — почти отчаянно, — я не хочу в… рабство…»       Последнее обращение-образ вызвало яркий отклик в его сознании, неужели он был в покровительстве без условий? Почему тогда свободен? Вопросы, вопросы. Слишком непонятно, слишком все вокруг чужое. Не отвлекаться, никто не придет и не спасет меня, я обязана справиться, нужно продолжать. Вид у него пораженный, как будто не верит услышанному, наверняка считает меня слишком дерзкой, еще бы, ставить условия в моем положении. Нет уж, так просто я не сдамся.       «Мне есть что предложить тебе за покровительство на условиях», — посылаю образ уверенности в своих силах.       «Ты можешь говорить на нашем языке? Такое… общение… слишком тяжело…» — мысли от мага доносятся словно через толщу воды, едва слышно и неразборчиво, лицо побелело от напряжения и покрыто легкой испариной, как будто ему больно, похоже, для местных жителей мысленное общение совсем не является заурядным умением.       «Тогда тебе придется расслабиться и позволить мне считать у тебя ваш язык, — осторожно предложила я, получив почти судорожный кивок, я заторопилась, кто знает, как скоро ему надоест со мной возиться. — Думай о чем-нибудь обыденном, например, небо, солнце, дом, и проговори их название вслух, а дальше я смогу найти по аналогии в твоем сознании остальное. Воспоминания и мысли я не затрону, и ты бы почувствовал», — поспешила добавить, заметив недобрый блеск во взгляде вскинувшегося мужчины.       Сосредоточившись, я скользнула глубже в сознание мага, оставив позади «гостевой» слой, где и происходило наше общение — обмен мыслеобразами, все же я еще мала для такой тонкой работы, да еще в ситуации, не располагающей к спокойствию, у меня нет права на ошибку. Осторожно проникнув к ассоциативному центру, послала импульс на начало цепочки слов и образов, внимательно наблюдая за процессом, главное — успеть ухватить «нить». Есть, успела, родитель был бы доволен, с первого раза ухватилась. Мысль о потерянном всколыхнула слишком свежую горькую тоску и едва не заставила упустить драгоценную для меня сейчас информацию. Ловко вытянув клубок английского, как оказалось, языка и «вживив» его себе, ну хоть это я хорошо умею, я почти вывалилась из чужого сознания, переживая минуты дезориентации и головокружения, пока знания «приживались». Рядом загнанно дышал, оперевшись руками в колени, маг и, видимо, тоже пытался унять не самые приятные ощущения, лицо его было абсолютно мокрым, с носа капало, а все тело дрожало, но взгляд оставался внимательным и анализировал каждое мое движение. Хотя, по-моему, пускать меня в сознание было куда более рискованно, судя по тому, что от меня все же отвели кончик не ощущающейся безобидной палочки, маг считал так же. Дав друг другу чуть прийти в себя, мы вновь скрестили взгляды, как будто не было этих минут физической слабости.       — Ты понимаешь меня? — у мага оказался удивительно красивый бархатистый голос, звучащая в нем твердость и уверенность давали надежду, что мужчине не безразлично собственное состояние, а значит, шанс становится менее призрачным.       — По — ни — ма — ю, — тщательно произнося непривычные сочетания звуков, ответила я.       — Хорошо, — кивнул мужчина с непроницаемым уже лицом, но тщательно скрытое удивление выдало, что он явно удивлен и для него подобная ситуация не является рядовой. Выходит, напрямую мыслеобразами они не общаются, и языки учат другим, скорее всего, более примитивным способом. — Откуда ты здесь и почему решила, что я тебя хочу забрать в… рабство? — голос мага был спокоен, но последнее слово ему явно далось непросто, судя по брезгливо скривившемуся уголку губ, словно выплюнул непристойность.       — Я попала в «провал», — вопросительно вздернутая бровь, и, вздохнув, решаю рассказать все как можно подробней, ну, конечно, то, что в моих интересах. — В моем мире, да, я из другого мира, заклинание разведки, та самая волна, ясно показало, что я даже не в параллельной реальности. Так вот, у нас существует феномен «провала» испокон веков, многие считают, что он был всегда и когда-то мой народ «провалился» и, не имея возможности вернуться на родину, вынужден был обживать новый дом. Безусловно, моим предкам повезло, что планета была малообжитой и они выбили себе место в совсем юном еще мире среди других рас. Но это отступление даже не из истории, — тщательно анализируя полученную информацию, подобрала максимально похожее понятие, — подобное у вас называют религией. Из-за такого… верования крылатые, так называют нашу расу чужаки, относятся к «провалам», раз в несколько лет забирающим разумных, не скажу что равнодушно, но пропавших не оплакивают, не ищут возможности их вернуть, — постаралась незаметно сглотнуть вдруг образовавшийся в горле ком, мне нельзя плакать. — Считается, что «провалившиеся» уходят в лучший мир, где они нужны и будут счастливее. Сколько в этом правды — не возьмусь судить, не доросла, чтобы со мной старшие вели философские диспуты, и не дорасту уже никогда. — Тщательно держу на лице равнодушное выражение, несмотря на разрастающийся и мешающий говорить ком, если не сдержусь, сорвусь в истерику. Маг, напротив, хмурится все сильнее, анализирую каждую тень эмоций на суровом лице, мне нельзя пропустить возможную попытку насильного запечатления, если он раскусит мое состояние и посчитает слабой.       — Я не смогу вернуться обратно. Теперь мой дом в этом мире, и мне нужно запечатление, — постаралась произнести фразу как можно спокойнее, но, судя по дрогнувшему уголку губ, чуть дрогнувший голос не прошел мимо внимания мужчины.       — Что ты имеешь в виду? — странно, он как будто не знает, но интерес, насколько я могу понять, искренний.       — Старший и младший заключают договор покровительства, где обговариваются права и обязанности сторон, обучать и оберегать, в обмен на это младший исполняет все выдвинутые до запечатления условия, — о том, что можно и часто практикуется насильное запечатление, я, пожалуй, промолчу. Маг негромко хмыкнул, явно подозревая, что все совсем не так просто, и ненадолго задумался.       — Получается, это усыновление, — короткий взгляд на меня, — вернее, удочерение?       Я не вздрогнула и даже сохранила лицо, но крылья хищного носа старшего все равно дрогнули, словно чуя малейшее изменение намерений противника, а глаза чуть сощурились. Зрачки, мелькнула почти паническая мысль, я не отвела взгляд, и он заметил расширившиеся зрачки, как я посмела надеяться наравне играть со старшим, но партия не закончена, и на кону моя судьба.       — Можно назвать и так, — недоверчивый «хмык» был мне ответом. Демон. Придется поторопиться, за защитным куполом наметилось какое-то оживление, словно кто-то пока еще робко скребется, придется ходить с козырей. Вдохнув побольше воздуха, я постаралась максимально убедительно произнести:       — Если вы меня… удочерите, я обязуюсь снять с вас все клятвы, какие посчитаете нужным, и провести сеанс полного исцеления и в дальнейшем поддерживать высокий уровень здоровья организма, — если на первых словах старший всей фигурой излучал скептицизм, то после он как будто окаменел, а лицо приняло совершенно непонятное выражение смеси недоверия и отчаянной надежды, но спустя миг исказилось злостью. Он хотел перебить, но я должна успеть договорить, прежде чем он меня отвергнет. — Также обещаю послушание, кроме приказов разделить с вами постель, как с мужчиной, — за это условие я буду бороться до конца, сжав кулаки, я готовилась к сражению, слишком много потеряю, если уступлю, слишком серьезные последствия.       Только что излучающая целый коктейль противоречивых эмоций, щедро приправленных злостью, темная фигура, которой я была не намного выше пояса, вздрогнула, словно от удара, и отшатнулась от меня, полыхая во всех сферах незамутненным ужасом. Казалось, старший увидел перед собой не торгующуюся за свою жизнь младшую, а нечто, не имеющее право на существование. Мысли в голове метались, сталкиваясь и путаясь. У них не принято ставить такое условия? Я была слишком дерзка? Но последствия. Я не могу себе позволить подобное. Он откажет? Можно ли предложить что-то взамен?       — Я готова принять взамен другое условие! — срывающимся голосом предложила я, поздно притворяться, каждая минута на счету, нельзя ему позволить успеть отказать. — Я еще слишком мала для постели. Я не сумею проконтролировать исходящую силу. Вы просто впитаете всю мою силу, и мне останется только умереть. Я. Хочу. Жить, — рваным хриплым шепотом почти кричала я, балансируя на грани отчаяния.       Мужчина слушал, и нескрываемый ужас на его лице сменялся так несвойственным старшим неверием, словно принять известные всем с младенчества истины для него невозможно, словно каждое слово рушит его устоявшийся мир, открывая нечто отвратительное и неприемлемое.       Все уже сказано, все, что можно, сделано, карты открыты, и выбор за старшим, я ждала приговора, но казнь откладывалась. Маг смотрел на меня с непонятным выражением, с жалостью, при этом с каким-то научным интересом, словно я была неведомым науке животным, от которого непонятно, чего ждать. Вдруг он скривил губы в неком подобии улыбки, явно непривычной для его мимики и оттого чуть дерганной.       — Ты действительно можешь сделать обещанное? Даже убрать это? — недоверие в голосе старшего заставило оскорбленно вскинуться и посмотреть, как он скидывает на пол мантию и задирает рукав, открывая уродливый рисунок на плече.       — Я никогда не предложила бы невыполнимое! — скептически приподнятая бровь мага. — Если я не выполню условия, это даст возможность покровителю не выполнять свои, я бы не стала так рисковать, — не отводя взгляда, договорила я, ответом мне стал задумчивый кивок, мужчина явно обдумывал предложение.       — Хорошо, — после не долгого молчания кивнул будто своим мыслям старший, — я согласен на удочерение. Когда ты сможешь выполнить… условия? — чуть замявшись, спросил он.       — А ваши условия? — я была осторожна.       — Только послушание, — нахмурившись, отрезал маг. — Никакой постели. В нашем мире связь подобного рода с детьми противозаконна и противоестественна. Если бы он слегка не покраснел, брезгливо сморщившись на последних словах, я бы поверила в его показное спокойствие… и не поверила в сказанное. Неужели мне действительно повезло, как же страшно поверить.       — Обещанное я могу исполнить, пробыв хотя бы пару дней в вашем мире, нужно настроиться на вашу магию. Отличия несильные, но потоки все же другие, и без подготовки я не хочу рисковать, — получив одобрительный кивок, решилась продолжить. — Если вы согласны на договор, то мне нужно запечатлеться на вас.       — А для этого настройка не нужна?       А он искренне заинтересован, может, он ученый? Научный интерес я опознать в состоянии.       — Нет, задействуются лишь наши ауры, — отрицательно покачала головой я, стараясь говорить уверенно и со знанием дела. Лишь бы не передумал подпускать так глубоко недоучку.       — Хм… — похоже, старший задумался о том же, взгляд стал оценивающим и выражал борьбу с самим собой, риск явно не является его любимым делом, но особого отторжения я не заметила.       — Что ж, я согласен, но сначала ответь, почему ты выбрала меня?       — Вы не скованы нитями любви с семьей и детьми, значит, не будете использовать меня для их благополучия, и мне есть что вам предложить, — я даже не пыталась лгать или недоговаривать под пронизывающими черными глазами, словно пытающимися рассмотреть что-то в моей душе. Меня испытали и, судя по чуть потеплевшему выражению, сочли годной.       — Что нужно делать? — маг был сосредоточен и излучал уверенность, давая надежду на благополучное окончание обряда.       — Снимите рубашку и положите мне руку на солнечное сплетение. Не сопротивляйтесь мне, я клянусь не причинить вреда.       Подойдя вплотную к мужчине, я, не отпуская его взгляд, перешла на аурное зрение и положила ладонь на его обнаженную бледную грудь и, дождавшись зеркального прикосновения огромной для меня теплой ладони, протянула между нами «нить». Станет ли она в дальнейшем привязанностью, дружбой или другой связью, зависит только от нас. Не отнимая руку, я вернула физическое видение и объяснила прислушивающемуся к своим ощущениям старшему:       — Мое имя — Цветок Звездной Ночи из дома Темноты. Его знает… знал лишь мой родитель, — сердце уже почти привычно горько кольнуло, — для остальных существует публичное имя, по-вашему — прозвище. Поскольку обряд покровительства дополнился удочерением, вы должны дать мне новое имя.       — Так просто? — казалось, маг немало поражен.       — Именно потому что все так просто, многие старшие предпочитают насильно запечатлять младших, не беря на себя условий, налагающих обязательства, — не пытаясь скрыть злой иронии, ответила я.       — И тебя…       — Пытались, — подавляя желание отвернуться от ставших вдруг понимающими и печальными глубоких глаз.       — Значит, не один, — кивнул своим мыслям маг. — Чем отличается насильное запечатление от проведенного тобой?       — Намерением старшего. Вы озвучили желание удочерения, и внутреннего протеста при обряде не было, поэтому я теперь не только ваша младшая, но и приемная дочь, — странные ощущения объяснять элементарные вещи собственному покровителю.       — Вы должны дать мне имя, — напомнила я.       — Что? Имя? — мужчина явно обдумывал полученную информацию и видимого отторжения она у него не вызывала. — Имя…       Вдруг, почти весело хмыкнув, он поднял взгляд наверх, где за продолжавшим быть непроницаемым куполом прятался звездный потолок.       — Астра*, — уверенно и торжественно произнес мужчина. — Имя твое отныне — Астра Эйлин Снейп.       Под золотистым щитом стояли, прижав руки к груди, абсолютно разные разумные, чья судьба сегодня необратимо изменилась, связав их прочными узами.