Звезда Севера

Астра       — Спи, старший. Я обо всем позабочусь.       Я рассматривала постепенно расслабляющиеся черты сурового лица и испытывала противоречивые чувства, темные от абсолютной власти над живым существом, ни один крылатый без клятв не доверится даже семье, а Север нервничал, но не ждал предательства, хотя не мог не догадываться, что можно сделать с полностью открытым разумным. Понимание того, что меня сочли достойной столь безусловного доверия, будило нечто теплое и светлое в груди там, где живет душа и прячутся от мира грани Личности. Благодарно целую мужчину в расчерченный глубокими морщинами лоб, одновременно погружая в глубокий сон, не позволяющий сознанию сопротивляться изменениям, совершаемым над телом, пора начинать.       Короткий вздох, и, сосредоточившись, словно в океан ныряю в переплетение чужой ауры, отыскивая чуждые образования, купируя и уничтожая наносные чувства, реакции, порывы, срывая паутину, закрывающую истинную натуру Севера искусно скрываемую даже от него самого. Час за часом, месяц за месяцем складывались года, когда кто-то могущественный и жестокий по «ниточке» добавлял штрихи к ауре мужчины. Незаметно влияя и заставляя верить, что такова на самом деле его суть, неведомый паук оплел все, не давая воли думать, бояться или желать. Становится страшно от понимания, что это сделано практически вслепую, если бы этот кто-то видел и был обучен, как я, никто бы не смог встать на его пути, просто не смог бы, потеряв себя.       «А, нет, кое-что ты все же сберег, — в самой глубине души, в потаенном уголке сознания, замаскированная и словно забытая мерцала яркая искорка, робко и несмело, боязливо, но не собираясь сдаваться, так, как умеет только она — Любовь».       Как же он смог уберечь самое хрупкое из чувств? Любовь способна погибнуть от неверно понятого взгляда, от небрежного жеста, ее так просто преднамеренно убить как в себе, так и в других, столь эфемерная и хрупкая она осталась жить, несмотря на давно погибшую надежду и потерянное желание жить. В этом мире чужой души я могу только чувствовать, и именно сейчас я осознавала, насколько беззащитна, родитель обучал меня защищать целостность своего «Я» в таких «путешествиях», не «нахватать» чужого, и я училась через боль и слезы, с годами опыта приобретая возможность уберечь душу от демонов и крылатых. Но к такому меня не готовили, как реагировать, когда чужая любовь столь доверчиво тянется к тебе? Так невинно, что чувствуешь, как где-то бесконечно далеко, в физическом теле, появилась горечь на губах, заставляя вспомнить время, когда я еще умела искренне плакать. Сердце же бьется испуганной птицей, но рвется к этой чистоте, моля отпустить, разрешить ответить взаимностью, ведь вся душа мужчины лежит передо мной: распахнутая, перебранная по струнам и обещанная мне, как младшей, как ученице, как дочери. Но я колеблюсь. Страстно желая и столь же страстно боясь довериться. Взгляд скользит по очищенной ауре, неуверенно сияющей, лишенной насильственных разрывов и инородных вкраплений, раз за разом возвращаясь к волнующей меня искре, удовольствие от отлично проделанной работы не способно уже отвлечь, дрессировка тактично называемая родителем воспитанием не в силах удержать. И я тянусь к столь манящему искренностью свету, впуская чужую любовь в свою душу, окончательно переплетая судьбы без шанса стать чужими, разойтись по разным дорогам, клятвы, договоры, условия, запечатление, ничто не имеет большей ценности чем эта почти незаметная ниточка тянущаяся от крохотной искорки под названием Любовь.       Глубокий вздох, и я вынырнула из внутреннего мира Севера, руки чуть дрожали, а в груди цвели непривычные чувства, но времени расслабляться и анализировать изменения в себе не было, мимолетный взгляд за окно показал, что предавалась размышлениям я непозволительно долго и за окном уже светает. С трудом дотянувшись до ближайшего флакона с укрепляющим и порадовавшись, что Север обещал разработать лично для меня необходимый минимум зелий, сейчас бы мне явно не помешало что-нибудь для восстановления сил, часов восемнадцать провозилась с чисткой ауры, я споила его мужчине и активировала плетение полного восстановления здоровья. Прижавшись к уютно теплому телу мужчины, я с наслаждением провалилась в сон, задав себе установку проснуться через три часа, нужно позаботиться о своем… старшем… отце… Да плевать на формальности! Нужно позаботиться о моем Севере! ***       Еще один флакон использован, а Север все не просыпается, измученный и изрядно похудевший, ведь излечение происходит за счет внутренних резервов организма, а зелье лишь поддерживает силы. Уже сутки, как он должен проснуться, но тикают магловские часы на стене, отсчитывая минуты забытья помолодевшего лет на двадцать мужчины, а я все вынуждена не отходить от постели, по капле вливая в бледные губы живительную влагу и магию, собственного резерва ему не хватает уже пару дней как. Окутанный испариной, безжизненно недвижимый, он пугал меня, и если бы не постепенные изменения, я бы давно уступила панике и кинулась приводить его в чувство. Но множественные шрамы рассасывались, кожа вновь становилась упругой, уничтожая само понятие морщин, заживали давние переломы и излечивались болезни, мужчина менялся, и я держала себя в руках, четко выполняя все нужные действия, облегчающие исцеление. Если в отношении посторонних трое суток непрекращающихся болей считались приемлемой платой, то для моего Севера я сделаю все возможное, чтобы долгая агония сменилась крепким, пусть и искусственным сном, а то, что мне приходится практически не спать и сливать всю магию, питая его, знать ему не надо, такая, право, мелочь.       Очередной сеанс закончен, старший не очнулся, но медлить больше нельзя, еще день промедления, и я не справлюсь, просто не хватит сил: ни физических, ни магических. Погладив Севера по длинным, до лопаток, антрацитово-черным волосам, так и манящим запутаться пальцами в их шелковистой гладкости. Бороться с этим искушением я не нахожу сил до сих пор, резкий контраст тяжелой гладкости с моими легкими и тонкими не оставляет выбора моей выдержке, и раз за разом я тянусь перебирать черные пряди, когда обессиленная лежу рядом и ищу отличия, произошедшие со старшим за очередные три часа. Проведя по волосам Севера в последний раз, я глубоко вздохнула и пошла во двор, «призыв» требует простора и очень много магии, поэтому мне понадобятся крылья.       Время близится к закату, солнце ярко освещает деревья, позолотив листья и даря волшебные оттенки усыпающим поляну цветам, но сейчас это не имеет значения, сейчас важно лишь, что достаточно свободного места, есть пространство для маневра. Выпускаю крылья, отполированный годами тренировок посох в руку, тело привычно принимает боевую стойку, принудительно изгоняя напряжение из мышц и освобождая голову от лишних мыслей, я готова.       — «Призыв», — пальцы привычно выписывают жест активации, и передо мной заклубилось темное облако, стремительно разрастаясь, пока в глубине не появился зловещий силуэт, излучающий первобытную мощь. — Ну здравствуй, гур, выясним, кто из нас будет сверху?       Губы сами расползаются в хищной усмешке, адреналин привычно заставляет кровь кипеть, крылья трепещут, разгоняя волны магии по хрупкому лишь на вид телу, три… облако застывает… два… силуэт становится четким… один… тварь стремительно прыгает в сторону выходя из зоны поражения… «Призыв» завершен. Бой. ***       «Я чую тебя. Ты кружишь рядом. Выжидаешь момент. Твоя слюна капает, прожигая травы и саму землю. Налитые кровью глаза смотрят чуть выше меня, ты знаешь, что я почувствую прямой взгляд. Лапы ступают с необъяснимой для столь грузного тела бесшумной грацией. Крадешься, по когтю сокращая расстояние. Клыки ноют от острого желания вцепиться в мою нежную плоть, подчинить, уничтожить. Я беззащитна. Дом далеко. С твоей скоростью ты не дашь добыче скрыться за стенами. Я увлечена чтением и не слежу за окружающим. Посох сложен и беспечно оставлен на расстоянии вытянутой руки. Это твой шанс. Подходи ближе, глупый гур. Блииссжеее…»       Отступление        Девочка сидела на подушке посреди цветочного разнотравья и, казалось, увлеченно читала, хрупкую фигурку ласково освещало солнце, пронизывая золотые локоны яркими лучами, превращая ребенка в крохотную копию себя, словно благословляя быть представителем света в смертном мире. Но вот девочка встрепенулась заметив на крыльце мужскую фигуру, казалось, в противоположность ей обладающую волосами цвета первозданной тьмы и щурящуюся на мир черными ониксами глаз, вскочив на ноги, она радостно улыбнулась, приветствуя своего старшего. Показавшиеся на границе барьера Малфои и почуявшая шанс тварь тщательно контролировались тренированным сознанием, варианты реакций и действий щелкали в голове, выбирая оптимальный вариант развития событий, но на прелестном личике не отражалось ничего не угодного его хозяйке.       Движение среди деревьев, скорее угаданное, чем реально замеченное, началось. Прыжок на максимальное расстояние, тварь не даст добыче сбежать. Второй прыжок, лица блондинов синхронно исказились от ужаса, а руки метнулись к палочкам, Снейп молниеносно развернулся в сторону девочки, на которую из леса неслась огромная чешуйчатая тварь, широко разинув пасть, состоящую из одних клыков. Третий прыжок, Астра оборачивается, почти ощущая зловонное дыхание хищника.       — Астра! — отчаянно заорал мужчина.       Последний прыжок твари, смазано крутнулся неизвестно откуда взявшийся в руках ребенка окованный железом посох, и жуткие клыки с хрустом сомкнулись от страшного удара под нижнюю челюсть. Без промедления следует четкий удар в бок, и явно дезориентированная тварь падает на спину, открывая подбрюшье и шею, куда упирается конец посоха. Тишина.       Конец отступления       Драко Малфой       Шок. Это если попытаться коротко описать мое состояние. Отец рядом пребывает в таком же оцепенении, не в силах поверить в произошедшее, а крестный, забыв о нас, как добежал до Астры, услышав подтверждение, что существо обезврежено, вцепился в нее мертвой хваткой, так и не отпускает, что-то шепча и бешено целуя белобрысую макушку. В другой ситуации я бы смутился столь интимной сценой, но испытанный ужас от увиденного, от сжавшего сердце понимания невосполнимой потери чего-то пока не осознанного, но уже бесценного, заставляли неотрывно следить за девочкой. Если бы не барьер, я бы уже сжимал ее в объятьях, наплевав на все нормы поведения, на реакцию Papa и крестного, я всегда был единственным ребенком и наследником, а теперь у меня появится пусть и по крестничеству, но сестра. А может, когда-нибудь и кто-то больший.       «Хорошо, что Малфои почти не краснеют, — с облегчением подумал я, пока не напоролся на понимающий взгляд отца. — Хотя толку-то, я все равно как открытая книга для заинтересованных, учиться, все лето учиться!»       Пока я разбирался в ворохе противоречивых чувств и эмоций, крестный пришел в себя и открыл нам доступ на свою территорию, но судорожных объятий не разорвал, по напряженным мышцам пробегала заметная даже на таком расстоянии дрожь.       Чем ближе мы подходили, тем меньше было желание расслабиться и убрать палочку, тварь была огромна. Около трех с половиной метров в длину, не считая длинного хвоста, и полтора метра в холке, насколько я успел заметить издалека, она напоминала варана. Покрытая плотной черной с коричневато-красной каймой чешуей, на вид более тонкой и светлой на брюхе, мощные прыгучие лапы с когтями-крючьями. Я наивно считал, что зверь мертв или без сознания, пока не встретился с налитыми кровью глазами с вертикальным зрачком, а между частокола зубов на безгубой жуткой пасти не скользнул длинный фиолетовый раздвоенный язык.       Отпрыгнув от неожиданности, я автоматически крикнул:       — «Остолбеней»!       Заклинание бессильно сползает по чешуе, а тварь, словно издеваясь, чуть поворачивается в мою сторону.       — «Остолбеней Дуо»!       Точно издевается, ближайшая ко мне лапа чуть вытянулась и щелкнула когтями, заставив отпрыгнуть и панически оглядеться.       — Не бойся, — Астра, покорно снося далекие от нежности объятия крестного и сохраняя спокойствие сфинкса, решила прийти мне на помощь. — Огонек тебя не тронет, он будет хорошим и покорным гуром. Правда же?       Если ко мне девочка обращалась спокойным и успокаивающим тоном, то в вопросе к твари, загадочно именуемой гуром, лязгнул метал и недвусмысленная угроза, заставившая непроизвольно поежиться от пробежавших по спине ледяных мурашек. Короткий пинок босой ножки в чешуйчатый бок, и здоровенный хищник что-то тихо шипит, вильнув пару раз бревнообразным хвостом, всеми способами подтверждая, что да, он будет самой безобидной тварью на свете.       — Лежать! — четкий приказ, и зверь замирает, казалось, забыв дышать.       — Ммм… Звездочка, — отмер, наконец, крестный. — Мне показалось, или у этого, — выразительный жест в сторону притворяющегося безжизненной деталью ландшафта огромной ящерицы, — есть имя? Почему он на тебя напал? Ты ничего не хочешь объяснить своему почти поседевшему отцу?       Раньше я думал, что профессор страшный, когда отчитывает студентов, но теперь понимаю, что если бы кто-то из гриффиндорцев услышал это проникновенное шипение, как минимум энурез при виде Снейпа был бы им обеспечен, даже у меня зашевелились волосы на голове, а Астре хоть бы хны. Они точно не кровные родственники?       — Конечно, папочка, как скажешь! — и бездна покорности в широко распахнутых невинных глазах.       Ироничный хмык отца напомнил о присутствии сиятельного лорда, умеющего быть незаметным, когда ему выгодно, а смешливый взгляд заставил моментально принять неприступный вид. Намеки на сходство средств манипуляции? Нет, не понял, не было такого, ничего не докажете.       — Это Огонек, — навостряю ушки, боясь прослушать самое интересное. — Гуры — наши верховые животные.       — То есть ЭТО у вас вместо лошадей?! — не посчитал нужным сдержать удивление отец.       — Именно так, они выносливы, сильны, способны встать спина к спине с хозяином и безусловно верны.       — Но он же кинулся на тебя! И вообще, как он здесь оказался? В нашем мире? — не дождавшись адекватной реакции взрослых, лишь беззвучно хватающих воздух ртами и не в силах цензурно выразить обуревающие их эмоции, решил озвучить очевидное.       — Как бы понятнее объяснить, — озадаченно нахмурилась Астра. — Гуры не стайные животные, но у них присутствует безусловный инстинкт, есть вожак, а есть все остальные. Когда крылатый, хотя в последние десятилетия другие разумные пытаются приручить гура, и некоторым это даже удается, выбирает зверя себе в постоянные спутники, нужно однозначно показать, кто в паре главный, если удается, то он будет вернейшим существом и защитит, заслонив от любой опасности. Но время от времени, особенно если долго не призывать гура, он проверяет ведущего на прочность, если бы я не смогла отразить нападение, Огонек бы остался со мной, но рассчитывать на безусловное выполнение приказов не пришлось бы. Как понимаете, чесать, мыть, обеспечивать добычей стало бы моей обязанностью, как ведомой, гур бы только защищал и наказывал не до смерти, но чувствительно. А твари они чрезвычайно умные и чуют выгоду, врагу не пожелаешь в кабалу, в таком случае только копить силы и ждать момента поменяться ролями.       — И вы на такое идете?       Крестный уже совсем другими глазами смотрит на неподвижного зверя, и я его понимаю, ведь если сильная игнорирующая магию быстрая тварь еще и полуразумна, шансов победить ее у нас не было и нет, только Астра, имея опыт и зная уязвимые места, способна ей противостоять.       — Конечно, ведь гуры — живые накопители магии, а насколько я поняла, противостоять нам придется многим. Призвала я Огонька по нашей связи, по ней можно протащить привязанное существо, фамильяра по-вашему, в любую часть реальности, другое дело, что сил требуется огромное количество.       — А сколько он накапливает магии и можно ли предать ее кому-нибудь, кроме хозяина? И если ты смогла совершить этот призыв, значит, у тебя весьма обширный потенциал как мага по меркам нашего мира? — отец не теряется, «кто владеет информацией, тот правит миром» — главный из его жизненных девизов.       — Лорд Малфой, — сладко улыбнулась Астра, щуря хитрые глаза. — Вам все секреты семьи устно озвучить или составить письменный доклад?       — Что вы, юная мисс, — не менее приторно улыбнулся отец, никогда не перестану стремиться равняться на него. — Мы же скоро окончательно станем одной семьей, буквально несколько дней на подготовку, и я стану вам крестным отцом, какие тайны могут быть между нами?       — Вот когда станете, тогда и поговорим, а пока вы для меня пусть и уважаемый друг отца, но при этом глава чужого Рода, — и глазками так хлоп-хлоп, мол, все в ваших руках, а я подумаю.       — Северус, обряд проведем через два дня, — а девочка отцу явно понравилась, это радует.       — Ммм? — крестный, судя по расфокусированному взгляду, пребывал в тяжких раздумьях, что делать с бардаком, творящимся вокруг, и кто виноват, ибо наорать на кого-нибудь, сбросив напряжение, хочется даже мне, а один взгляд во влажные бирюзовые глаза заставляет отметать очевидную фигуру, как неподходящую.       Стоп! Только сейчас приглядевшись к профессору, я почувствовал, как брови неудержимо стремятся вверх, судя по хрипу со стороны отца, он тоже обратил внимание на Снейпа. А он, безусловно, поражал: волна густых черных, казалось, поглощающих солнечный свет волос, белая, без малейшего изъяна кожа, подчеркнутая одними пижамными штанами развитая крепкая фигура и знаменитые сияющие темным огнем глаза на мужественном лице мужчины, казалось, не разменявшем и третий десяток, ибо морщин на нем не было совсем.       «И кто сказал, что у него уродливый нос? Вполне пропорционально и придает опасный, хищный вид, — задумчиво подумал я, поймав себя на оценивании красоты взрослого мужчины, почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом. — Тьфу! Был бы девкой, влюбился бы! К Мордреду такое счастье!»       — Откуда? — отец тоже в шоке, еще бы, теперь он среди старшего поколения всего лишь самый ухоженный, а титул самого интересного мужчины у него невзначай увели, светские дамы определенно оценят новый облик профессора Снейпа.       — Астра подлечила, — пожал плечами крестный и, играючи подхватив Астру на руки, потащил в сторону дома под завистливым взглядом Papa.       Малфои не только не могут проигрывать без выгоды для себя, но и у Малфоев всегда должно быть все самое лучшее, поэтому…       — Северус! Обряд проведем завтра! Нет, сегодня же!       … нисколько не сомневался, пойду, помогу родителю, а то мало ли проходимцев вокруг шныряет, уведут еще сокровище.