Невольники войны

На пороге особняка он постоял с минуту, собираясь с духом, а потом постучался. Дверь ему открыл как всегда идеальный дворецкий и пригласил пройти, а после запер двери не только на ключ, но и с помощью магии. Словом, защита у некроманта была, что надо, так что за сестру он мог быть более чем спокоен. Осведомившись у дворецкого, где находится хозяин, он прошел в одну из гостиных, улыбнувшись магу. — Я не слишком рано? Розье отозвался, что ужин пока готовится, потому что подростки оккупировали кухню и пекут блинчики на десерт. Поэтому пока может предложить только чай. И Гейл согласился, потому что продрог по дороге, а может, этот холодок был чисто психологическим. Грея руки о фарфор чашечки, вдруг испытывающе посмотрел на мага, спросив, кем ему приходится Адлэй. — В каком смысле? — переспросил маг, делая вид, что совсем не понимает, в чем дело. Гейл передернул плечами: — В прямом. Насколько я понял, он живет в вашем доме, и вы оберегаете его, как я пытаюсь оберегать сестру, из чего я делаю вывод, что он дорог вам. Он ваш родственник или ученик? Розье наградил его долгим задумчивым взглядом, словно думал, можно ли ему доверять, точнее — именно так Гейл прочитал, а затем спросил: — Почему вы спрашиваете? — А то, что моя сестра встречается с ним, по-вашему, недостаточная причина? — ответил полукровка вопросом на вопрос. Нет, он, конечно, понимал причину тревог Розье, ведь времена были неспокойные, да и Гейл, по сути, оставался его врагом, а мальчик мог стать слабым местом, но ведь и в его руках было нечто очень дорогое для Трайса. Виктор смотрел на подчиненного оценивающе, понимал, что рискуют они оба. И тихо выдохнул: — Он мой сын. Почему-то Гейл ожидал чего угодно, только не этого, хотя продолжение рода так естественно для человеческих существ, даже если они бессмертны, и с шумом втянул воздух, выдавая свое потрясение. Прошлое предубеждение против Розье подняло голову, протестуя против отношений сестры, но он заставил себя выдохнуть эти мысли вместе с воздухом. Некромант — совсем не чудовище, каким рисовала его война, а его сын, и подавно, не был в ответе за отца, кроме того, он поклялся, что не станет противиться воле сестры. Он опустил взгляд, боясь, что Розье прочитает в его глазах отражение того, что творилось в душе, а приведя мысли в порядок, посмотрел в лицо: — Я никому не скажу, — пообещал он, понимая, как много зависит от его молчания в судьбе не только подростка и Алисы, но и в их с Розье. — Его мать, она погибла? Осторожный вопрос, который мог ранить, но который он не мог не задать. Виктор передернул плечами: — Она умерла во время родов. И не стоит скорбных лиц, я не любил ее. Я вообще сомневаюсь, что уже способен кого-то любить. Гейл кивнул и, наконец, сделал глоток восхитительного по букету напитка: — Понимаю. Однако мне бы не хотелось ненароком ранить чувства мальчика, так что эта информация была мне необходима, — заверил он, пытаясь скрыть свое смущение от факта вторжения в столь личную сферу чужой жизни. Виктор кивнул и вздрогнул в ответ на звон разбитой посуды, на кухне послышался вскрик, а следом за ним смех. Крикнул, попросив ребят закончить готовку без жертв и разрушений. Гейл улыбнулся и негромко обронил, что ради этого: смеха и счастья ни в чем неповинных детей, — он сделает все, чтобы война не повторилась, пока он жив. И, почувствовав на себе взгляд, уткнулся в чашку, прикрыв глаза: — Удивительный вкус, вы откроете мне его рецепт? — С парой капель приворотного зелья все становится прекраснее, — очаровательно улыбнулся мужчина в ответ и сделал глоток напитка. Едва не поперхнувшись очередным глотком, Трайс поднял на мага недоверчивый взгляд, в груди шевельнулся страх — он так не хотел ошибиться в этом человеке, ведь эта ошибка могла для многих стать фатальной. Но потом вдруг тихо рассмеялся и был потрясен, кажется, впервые услышав у себя подобный смех, искренний и беззаботный. Отсмеявшись, Виктор отставил свою чашечку и заметил, что выражение лица Гейла стоило этой маленькой лжи. — Представляю, — улыбнулся Гейл уголками губ. Шутки у некроманта, конечно, были еще те, но мог ли он осуждать его еще и за чувство юмора? Так же отставил пустую чашечку, вдруг нахмурившись. Вспомнив об Анджи, которого ждали нерадостные известия, он почувствовал укол вины, за то, что не рядом, даже не пытается все объяснить и утешить. Оставалось уповать только на Отто и то, что он сможет подобрать правильные слова и донести до друга не то чтобы истину, но еще одну ее грань. Впрочем, через минуту подростки, хозяйничавшие на кухне, уже позвали всех к столу. На ужин была утка с апельсинами, явно приготовленная дворецким. Впрочем, не столько потрясающее блюдо, сколько красивый мальчик с удивительными фиолетовыми глазами и густой длинной челкой привлекал внимание Гейла. Он был бы обычным подростком, если бы не та мощь, что таилась в нем. Она буквально сбивала с ног, стоило заглянуть в его глаза. Он мог сравнить ее только с ядерным взрывом. Оторвав взгляд от смущенного личика Адлэя, который, видимо, боялся не получить благословения для них с Алисой, полукровка посмотрел на Виктора. Нет, он ожидал, что мальчик получит от отца большие силы, но... кажется, он их превзошел. И это пугало Гейла. Хотя мальчик был очаровательный, добрый, непосредственный, восторженный, умный. Однако Розье был прав, говоря, что все могло измениться, жизнь — жестокая штука, а люди склонны меняться под ее ударами. Он заставил себя улыбнуться: — Твой сын очаровательный. Неудивительно, что Алису совсем не тянет домой... — в голосе невольно просквозила ревность. Это было уже когда подростки, убрав со стола, умчались обратно на кухню за блинчиками и чаем. Возможно, поэтому Виктор честно ответил: — Не беспокойтесь, Гейл, Адлэй скоро вернется обратно в Америку. Трайс чуть заметно вздрогнул, словно его застукали за чем-то недостойным. Впрочем, разве не были такими его мысли? Ведь мальчик не был виноват, что родился таким, что он сын своего отца, наконец, в чем не один Гейл мог увидеть опасность. — Он там учится? — спросил он. — Он американский подданный, вырос там и живет в Нью-Йорке, с людьми, которые смогут его защитить, — отозвался мужчина, смотря на собеседника. — Быть со мной слишком опасно. Гейл кивнул: — Да, я понимаю. Их мир был и оставался поныне очень опасным местом для всех, а персона отца Адлэя вообще делала из мальчика мишень, так что решение спрятать его в человеческом мире, было очень даже оправданным и мудрым. Он отвел взгляд, словно чувствуя себя виноватым в чем-то. Отозваться Розье не успел, просто потому, что в столовую вернулись подростки с десертом. Они буквально светились от счастья. А блинчики действительно оказались потрясающими, да еще и с его любимым цитрусовым джемом. Гейл даже не знал, что Алиса умеет печь такие блинчики. Впрочем, как оказалось, из ее приготовления здесь был только джем. Они весело смеялись все вместе, хотя от мысли, что он еще никогда не видел сестру такой счастливой, внутри все переворачивалось, а в горле стоял ком. Он всем своим видом показывал, что не против встреч Алисы с Адлэем, но словами сказать так и не сумел. Закончив с ужином, они переместились в гостиную, и подростки устроились вместе на маленьком диванчике, но обниматься не стали, только робко держались за руки, видимо, стесняясь взрослых. И, к собственному удивлению, Гейл сам предложил оставить юных влюбленных одних, сославшись на деловые моменты, которые ему необходимо было обсудить с Розье. Впрочем, они действительно были. Виктор засмеялся, как только они с Гейлом вышли, заметив, что Трайс сводник, а после предложил пройти в кабинет. Гейл улыбнулся, пожав плечами, и ответил, что не любит мешать, особенно, когда у людей мало времени. Кивнул, шагнув в личный кабинет мага и с любопытством оглядываясь. Тот напоминал библиотеку чернокнижника. Богатого чернокнижника, потому что на рабочем столе стояла техника небезызвестной даже среди магов яблочной империи. Полный комплект. — Так, о чем вы хотели переговорить, Гейл? — поинтересовался мужчина, устраиваясь за столом, и жестом предложил подчиненному занять кресло напротив. Гейл принял предложение начальства, дернув уголками губ, точно пытался улыбнуться, но не получилось. — Скорее сдать устный отчет о положении дел, — виновато заметил он. — Мы задержали напавших на Алису, и нам удалось выяснить о еще нескольких подобных инцидентах, там фигурируют имена ваших... — он запнулся, поправив сам себя, — высокопоставленных чистокровных, они отказались общаться с полукровками, так что надо будет послать к ним кого-то их статуса. Арест вызвал недовольства, так что я распорядился усилить патрули, нужна будет ваша подпись задним числом... Виктор кивнул, с усмешкой взглянув на подчиненного, и тихо спросил, уверен ли Гейл в своем решении, ведь он сжигает последние мосты. — Я не могу поступить иначе, — качнул головой Трайс. Вздох, сорвавшийся с губ, выдал, насколько тяжело ему далось это решение, как больно от того, что его иллюзии рассыпались в прах, но маг и так все понимал. Более того, он намерено приложил к этому руку. Поднявшись из-за стола, мужчина вытащил из шкафчика коньяк и бокалы, которые и наполнил янтарным напитком, после чего один из них протянул подчиненному. И тот принял его, поблагодарив за угощение, и пригубил, наслаждаясь букетом, хотя хотелось осушить бокал одним залпом. Вот только не решил, чтобы помянуть прежнюю жизнь или обмыть новую, чтобы не сильно корить себя за свой выбор. — Перекраивать себя всегда трудно. Трудно принять факт предательства друзей, трудно в итоге сжигать мосты. Всем и всегда, так что это нормально, Гейл, переживете, — улыбнулся ему некро и скользнул пальцами по волосам Трайса. Гейл незаметно выдохнул, пытаясь расслабиться, и кивнул: — Да, я знаю: То, что нас не убивает, делает нас сильнее, — процитировал он Ницше, делая еще несколько медленных глотков. — Прекрасный букет. Впрочем, было бы странно обнаружить у человека, подобного вам, что-то низшего качества. — Я никогда не думал, что вы такой льстец, — засмеялся Розье, а после вдруг коснулся губами чужих губ. — Это… — Гейл замер, невольно приоткрываясь, но не спеша отвечать, — была констатация… факта. От близости мужчины и ощущения его силы дыхание на миг сбилось. Хмыкнув, Розье коснулся губами его скулы и тут же "стер" этот поцелуй поглаживанием пальцев, и посоветовал Гейлу пойти отдохнуть, ведь сегодня был тяжелый день, и Алиса все еще подпитывалась его энергией. Тот согласился, действительно испытывая чувствительный упадок сил и нервное перенапряжение, и попросил показать спальню. И Розье проводил его в уютную гостевую спальню в бежевых тонах, смежную с ванной комнатой. Пожелал ему доброй ночи и тихо покинул помещение. Гейл еще нашел в себе силы умыться на ночь и раздеться, укрываясь мягчайшим одеялом, а потом провалился в тяжелый сон, больше похожий на забытье. Чтобы через пару часов проснуться от робкого голоса Алисы: — Гейл, ты спишь? — Нет, — отозвался он, потерев лицо ладонью и тяжело садясь на постели. Мозг медленно начинал работать, соображая, и тут же встревожился. — Что-то случилось? Девочка смущенно покачала головой, а после, присев на край чужой постели и зажав ладошки меж колен, спросила, не поднимая глаз, как ему Адлэй. Облегченно выдохнув, Гейл улыбнулся и погладил сестренку по волосам, перебирая мягкие локоны. Ну, конечно же, девочке было не до сна, и это понятно. Привлек к себе, целуя в макушку. — По-моему, он хороший человек, — признался он в своих выводах относительно "ее мальчика". — И просто очаровашка к тому же. А еще заметил, что его супруге повезет в том, что ей не обязательно будет стоять у плиты. Девочка облегченно засмеялась и прильнула к груди брата. Осторожно спросила: — Тебя насторожила его сила, да? Я видела, как ты на него смотрел... Гейл вздохнул, обнимая ее: — Ты достаточно умна, Алиса, чтобы понять мои чувства. Но не переживай, я не стану судить его за то, чего он еще не совершал. И он надеялся, никогда не совершит. Алиса вздохнула, подбирая слова, а затем честно призналась: — На самом деле он гораздо слабее своего отца и у него недостаточно опыта, чтобы скрывать свою силу. — Сестренка, опыт — дело наживное, и с ним возрастет его сила. На Алдэе сказывается тот факт, что он живет в человеческом мире, — Гейл погладил девочку по волосам, целуя в макушку. Как он был рад, что они примирились, вот еще бы так с Анджи… но, увы, они только отдалялись с каждым днем. — Ты бы хотела поехать с ним или остаться? Девушка печально засмеялась, что ей ехать некуда. Это Адлэя там ждут, а кому нужна она? Несовершеннолетняя еще и не обученная. — Значит, хотела бы. Не грусти, время летит быстро, а Розье, наверняка, хороший учитель, — утешил он девушку. Алиса лисицей приласкалась к брату и тихонько вздохнула о своей любви. И, краснея, шепнула о том, как все это глупо. Тот лишь покачал головой, покачивая девушку в объятьях, и заметил, что в их мире не существовало человека, который подошел бы ей больше, чем мальчик, как и она сама взращенный, как светоч во тьме войны. — Спасибо, братик, — тихо шепнула Алиса и смущенно спросила, могут ли они лечь вместе, как в детстве... Тот улыбнулся и заметил, что, если она хочет. Но, уже не дожидаясь ответа, потянул вниз, укладывая себе под бок и укрывая их обоих одеялом. Пожелав доброй ночи, поцеловал в макушку и погасил свет. В эту ночь он спал так спокойно, как не спал уже очень давно, а проснувшись незадолго до рассвета, тихо выскользнул на балкон, чтобы закурить. И столкнулся там с полуобнаженным Розье, которого привела та же причина. На бедрах его красовалось лишь полотенце, и капельки влаги на его торсе искрились в рассветных лучах. Чертов смежный балкон. Дыхание на миг прервалось, и он смущенно выдавил улыбку, прежде чем сумел заговорить, пожелав начальству доброго утра. Так и хотелось попенять тому, что, дескать, надо одеваться, все же в доме обитает невинная девушка, но Гейл вовремя вспомнил, что Розье у себя дома и, более того, балкон смежен с комнатой гостя, а не гостьи. Розье наблюдал за его смущением с усмешкой, а после вдруг коснулся губами чужих губ, поцеловав игриво и ни капли не целомудренно. Трайс невольно ответил, позволив углубить поцелуй, забывая про так и не зажженную сигарету, а когда мужчина отстранился, смущенно выдохнул: — У меня в комнате Алиса… — Я знаю. И она знает... Не выйдет. Не глупая, — доверительно шепнул мужчина. А после чужие губы вдруг коснулись его шеи, кончик языка обжег нежную кожу. Гейл шумно выдохнул, чувствуя, как от понимания кроющегося в словах мага смысла, вспыхнул на скулах румянец смущения. Однако он чуть откинул голову назад, открываясь новым поцелуям и прикосновениям, руки скользнули тому на плечи, то ли обнимая, то ли цепляясь. Розье тихо засмеялся и мягко куснул подчиненного в шею вампирским поцелуем, обнимая Гейла за талию и прижимая к себе. С тех пор, как Виктор поцеловал его впервые, полукровка ждал этого, ведь желание в глазах мага было более чем понятным и откровенным. И вчера, направляясь в особняк с ночевкой, тоже, а потому не противился, выполняя свою часть договора. Ладони неуверенно скользнули по спине мужчины, вверх и вниз, то ли лаская, то ли изучая. И, оставив метку на тонкой шее, мужчина вновь поцеловал Гейла в губы, более яростно, откровенно, отрезая пути назад и утягивая за собой в свою спальню. Трайс был тут впервые, но времени осматриваться не было, да и все внимание полукровки было сосредоточенно на обнимавшем его мужчине и все более настойчивых ласках и поцелуях, от которых дыхание окончательно сбилось. И пока наглые тонкие пальцы стягивали с него, с Гейла, одежду, а после жадные губы спускались от губ и ниже, внутри Трайса шла борьба. Его тело испытывало влечение к магу, которое трудно было скрывать, если не от окружающих, то от Розье и самого себя, точно. Но все его нутро противилось этому желанию и намерениям мага, который собирался уложить его под себя. Окончательно подчинить себе того, кто все еще оставался для многих героем войны, кто еще сопротивлялся новому миру и человеку, стоящему во главе. Пропитать своей магией, чтобы ни у кого не осталось сомнений в их близости. И когда его уронили на постель, он инстинктивно уперся склонившемуся над ним мужчине ладонями в грудь, пытаясь увеличить расстояние между их обнаженными телами. Розье тихо вздохнул и едва ощутимо поцеловал Гейла в угол губ, тихо предложив: — Представь, что это насильно, что я заставляю тебя. Будет легче. Тот прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки и усмирить отчаянно бьющееся сердце. "Это и есть насильно!" Хотелось крикнуть ему, ведь угрозу расправы над братом никто не отменял. Просто Розье не любит повторять дважды… Напротив, ему повезло, что тело правильно реагирует на эту вынужденную близость, он же был достаточно умным мальчиком, чтобы понимать физиологические особенности предстоящего акта. Открыв глаза, посмотрел на мага, который терпеливо ждал, пока он настроится, и слабо улыбнулся: — Да. Обвив руками шею любовника, сам поцеловал его в губы. Хмыкнув в поцелуй, Виктор пылко ответил, вдыхая в любовника свой некромантический холод, чтобы затем вновь спуститься поцелуями ниже, уже не останавливаясь. Пальцы ловко расстегивали ремень брюк Гейла. Внутри все дрожало, от волнения и предвкушения, от которого полукровка едва не застонал. Его внутренние демоны вновь сошлись в поединке, но ему очень быстро стало не до них, и он выгнулся навстречу настойчивым и ласковым рукам любовника, знающего толк в подобных играх. А после и его губам, мертвецки холодным, создающим этот полубезумный контраст, и таким умелым, что кружилась голова. Помня о сестре за стеной, он старался сдерживаться, закусывая палец, давя в себе громкие, полные страсти стоны, но Розье сделал все, чтобы любовник забыл об этой затее, сжимая в пальцах сбитое покрывало. Почти сходя с ума, но вздрагивая и пытаясь отстраниться, когда ледяные тонкие пальцы коснулись его... там. Смазанные. Склизкие, они сводили его с ума, доводя до грани. Руки уперлись, чтобы оттолкнуть, но так и остались, сжимая плечи мага, который проник пальцами внутрь. Гейл напрягся, судорожно втянув воздух и зажмуриваясь. А еще спустя несколько минут этого дичайшего, но такого сладкого унижения, Розье стянул с себя полотенце и, устроившись между ног подчиненного, мягко двинул бедрами, осторожно проникая. Гейл вскрикнул, хватая губами воздух, точно его ударили под дых, и прогнулся в спине, невольно сам насаживаясь сильнее. И он не знал, чего в этом было больше, боли от инородного предмета, вошедшего туда, где ему не место, или унижения его мужского достоинства, а может быть — стыда. Однако ритмичные толчки выбили из него все посторонние мысли, оставляя лишь тягостное, тянущее удовольствие и невидимые ожоги от чужих поцелуев. Тихо постанывая, он цеплялся за плечи мага и подавался бедрами навстречу, подчиняясь заданному любовником ритму. Тело горело и плавилось от чужой страсти, заразившись ею, и противиться было невозможно. Это продолжалось почти бесконечно долго, пока, наконец, не довело его до края, и Гейл содрогнулся в оргазме. Унизительно и сладко. Сквозь пелену, затуманившую сознание, он почувствовал, как маг кончил у него глубоко внутри и мягко вышел, позволив свести ноги. Скатившись с любовника, Розье дотянулся до брюк, что, видимо, еще до принятия ванны оставил на стуле, и, натянув их, вновь закурил. Несколько минут Гейл лежал неподвижно, привыкая к статусу, который приклеился к нему еще задолго до того, как все произошло, а потом медленно сел, поморщившись от дискомфорта и боли. Наверное, легкую хромоту скрыть не удастся… разве что прибегнуть к магии. Посмотрел на Розье, получив свое, казалось, потерявшего всякий интерес к любовнику, и только в этот момент обратил внимание, что тело мага было чисто от татуировок. И Трайс тяжело сглотнул, понимая, что перед ним. Не татуировки — чистая магия под кожей, что при призыве формирует нужный рисунок, будь то печать или руны. Вроде все просто и практично, но есть одно "но" — магия не предназначена для нахождения под кожей. Человек просто не предназначен для подобного. Человек просто сгорал. Летальный исход был гарантирован в девяносто девяти и девяти десятых процентов. Виктор Розье умудрился попасть в ту самую одну десятую. Живучая сволочь. Действительно, живучая. Идущая против всех мыслимых и немыслимых законов природы и магии. И теперь было понятно, что имела в виду Алиса, говоря, что Адлэй при всем безумстве его силы гораздо слабее отца. От размышлений его отвлек сам Розье, присев на край постели и пылко поцеловав. Мысль о том, что этот человек мог взмахом руки уничтожить все сопротивление, заставляла внутренности скручиваться узлом. И он покорно ответил, не пытаясь вырываться из чужих объятий, пока любовник не отпустил его сам. Облизав губы, посмотрел на мага, тихо заметив: — Почему вы не остановили войну? Могли ведь. — Ну, я хотел играть честно, — горько хмыкнул маг. — Еще тогда, в самом начале, хотел. Предлагал реформы, законопроекты, но на меня смотрели как на сумасшедшего, хотя все исследования показывали мою правоту. А потом против меня сыграли по-грязному... Знаешь, на человека, который хочет изменить общество, можно свалить многое. Он очень удобен в этом плане. Гейл смотрел недоверчиво, продолжая отчаянно сопротивляться сомнениям, удерживая последние рубежи, взяв которые, маг окончательно разрушит мир, в который он верил всю свою жизнь. — Хотите сказать, что смерть главы правительства не на ваших руках? Мужчина покачал головой и тихо заметил, что это было в ночь с тридцатого на первое. Вальпургиева ночь. Вся свита собралась в старинном особняке. Ночь раскрытия способностей и их приумножения. Он, Виктор, тренировал своего сына. Первенца. Никто из них чисто физически не мог оказаться на месте убийства. Гейл отвел взгляд: — Вы так говорите, — заметил он, не скрывая, что не верит словам мага. Ведь сам полукровка там не был, а сейчас уже нельзя было что-то доказать. Виктор пожал плечами, мол, доказывать ничего не собирается. Поднявшись на ноги, натянул рубашку и, уже выходя из комнаты, пригласил подчиненного присоединиться к завтраку. Тот кивнул, собирая одежду, и спустился вниз пятью минутами позже, не рискуя поднять глаз. Хоть он и создал легкую иллюзию, не позволяющую видеть другим, как изменилась его походка, ему казалось, что все знают, что произошло между ним и хозяином дома. И они наверняка знали, но воспитание и увлеченность другими мыслями не позволяли им даже лишнего взгляда. Алиса выглядела отдохнувшей и как прежде счастливой. И стала еще счастливее, когда спустившийся в столовую с небольшим опозданием Адлэй в качестве приветствия поцеловал ее в щеку. После завтрака Розье доставил Гейла на работу на своем авто и, прощаясь в коридоре, сорвал с губ подчиненного поцелуй, как всегда, не думая о свидетелях. А может, мстил за то, что Гейл усомнился в его словах? Пройдя в свой кабинет, где он был пока один, полукровка устало опустился в кресло и прикрыл глаза. Впрочем, одиночество его было недолгим, ведь совсем скоро в кабинете появился изрядно потрепанный Отто с профессионально разукрашенным лицом. Отсюда напрашивался вывод: слова в разговоре с Анджи он, конечно, нашел, но явно не сразу. Немец же, как ни в чем не бывало, отрапортовал о произведенных арестах. Гейл поднялся и, присев на подлокотник кресла друга, осторожно коснулся синяка: — Попросить медика зайти? — предложил он виновато, ведь на месте Отто, по-хорошему, должен был быть он. Дайнберг качнул головой и накрыл чужую ладонь своей: — Нет. Не надо. Просто... приди сегодня домой. Он весь извелся. И... Очисти перед этим энергетику... Уже весь отдел треплется, что у тебя была веселая ночь с Розье. Трайс кивнул, вздохнув: — Не министерство, а гнездо сплетников… — посетовал он. — Знать, мало их гоняют, надо работы добавить, чтобы делом занимались, а не копались в чужом грязном белье. Отто… Анджи поверил? Отто засмеялся о том, что тогда они совсем перестанут работать, и тут же ойкнул от боли во вновь закровившей губе. Вздохнул. Сказал о том, что друг поверил с трудом и до сих пор сомневается. И был просто в бешенстве. Гейл снова кивнул и предложил сварить кофе. Гейл был благодарен Отто за то, что тот принял на себя первый удар и что не спрашивает, действительно ли эта веселая ночка была. Он все еще испытывал дискомфорт, который, впрочем, не шел ни в какое сравнение с раздраем, царящим в его чувствах и мыслях. — Ты ему нужен, — шепнул немец, уже потягивая кофе. — Правда нужен. Как бы он не кричал о том, что ненавидит. Он просто... просто не понимает, что все изменилось... Тут Гейл был с другом полностью согласен. Он видел любовь брата, даже сейчас, когда они практически оказались по разные стороны баррикад, да ведь и не было у них никого роднее, чем они сами и Алиса. — А ты, Отто, ты понимаешь? — тихо спросил он. То, чему так яростно сопротивлялся, но не мог не признавать, как факт. Может быть, он стал лишь первым среди детей войны, не умеющих жить иначе, кому это удастся? — Нихрена не поменялось, Гейл, — вдруг наперекор самому себе фыркнул Отто и тихо вздохнул. — Нихрена не поменялось, но у нас есть шанс все поменять. Жить в мире без войны, и здесь все зависит от нас самих. — Все правильно, Отто. Дело за малым — переступить черту, оставив прошлое в прошлом и нырнув в настоящее. Настоящее, в котором все перевернуто с ног на голову. Вздохнув, немец поднялся с места и вновь переместился к ногам старшего товарища, положил голову ему на колени. Тяжесть всей ситуации лежала на его плечах, грозясь раздавить своим грузом. Вновь тихо вздохнул, потом вдруг красноречиво ругнулся и нервно засмеялся: — А тебе идет его энергетика. Ты... даже не знаю, как описать. Но тебе идет. — Глупости, — решительно заявил Гейл, по-прежнему отрицая сам себе, что спал с Розье и… получил от процесса определенное удовольствие. Сделал глоток кофе, чтобы урвать короткую паузу. — Скажи еще, что мы красивая пара… — Звучит бредово, но вы действительно неплохо смотритесь вместе, хотя контраст ваших энергетик просто сбивает с ног, — задумчиво пробормотал юноша. Потом вдруг закурил, не поднимаясь с пола. — Вчера, пока ты где-то прятался по министерству, он говорил по телефону с неким Томасом. Как думаешь, это мог быть Томас Эртон? Мне казалось, он не лезет в магический мир, предпочитая развлекаться среди простых смертных. — Темный лорд? — встрепенулся Трайс. Об этом бессмертном маге ходили легенды, но появление в мире магии было опасно и для него, слишком многие хотели его прикончить. Впрочем, он быстро взял себя в руки, передернув плечами. — Почему нет, пусть он и прячется в мире людей, он маг и наверняка предпочитает быть в курсе дел в обоих мирах. — Пошла дикая волна страха и негодования, когда секретарь Виктора растрепал о звонке по всему министерству, а тут еще и ты сегодня утром пышешь счастьем и его энергетикой за километр, — поделился немец, делая затяжку. Гейл закашлялся, поперхнувшись очередным глотком кофе: — Отто, ты выражения то выбирай… Что до Эртона, то я думаю, что Розье не для того завоевывал этот мир, чтобы позволить случиться апокалипсису. — А вдруг он один из всадников и просто подготавливал почву? — криво, то ли в шутку, то ли всерьез усмехнулся Дайнберг и медленно выдохнул дым, вдруг принявший вид четырех всадников, тут же погнавших лошадей к двери. — Я в это не верю, — покачал головой Гейл, отдавая себе отчет в том, что невольно защищает любовника, только куда деваться, если считал так, а не иначе? Однако мог ли он верить себе, если в последнее время вел себя, словно зачарованный? Забрав у друга сигарету, он сделал глубокую затяжку, прежде чем вернуть обратно. — Впрочем, можно последить за ним немного, хоть почувствуем себя в своей тарелке, — предложил он. — Не думал, что ты пойдешь на секс с ним, лишь бы пошпионить и почувствовать себя "в своей тарелке", — звонко и немного нервно засмеялся Отто. Трайс вздрогнул, точно от пощечины. Если Дайнберг хотел попрекнуть Гейла связью с их злейшим врагом, подколоть, как маленькая месть, то ему это удалось. Одним глотком допив успевший остыть напиток, он поднялся, вынуждая сделать это и немца: — Ну, хватит филонить, — начальственным тоном сказал он, садясь за свой стол и двигая ближе стопку бумаг. — Пора приниматься за работу. — Так ты ведь только с... эм... фронта? — продолжал развлекаться Отто, но теперь, видя его глаза, Гейл мог точно сказать, что тот говорит это, чтобы хоть как-то переварить сию новость. Без злости, но с болезненным весельем, впрочем, не лишаясь здравого смысла, а потому быстро покинул кабинет старшего товарища. Не скрывая тяжелого вздоха, Трайс откинулся на спинку кресла и закрыл руками лицо, пытаясь собраться и взять себя в руки, сосредоточившись на деле. Вот только мысли были где угодно, только не там, где им следовало находиться в данный момент. Дальше вроде все пошло своим чередом. Замельтешили подчиненные, закипела работа, и Гейл даже смог отвлечься от мыслей о Розье, причем обоих, об Алисе, и только мысль о том, что сегодня придется вернуться домой и поговорить с Анджи, откровенно пугала. И так все было непросто, а после этой ночи он вообще не знал, как будет смотреть брату в глаза. Однако делать было нечего, и по окончании рабочего дня он избавился от чужой энергетики, уничтожив все следы более чем тесного контакта с начальством, и отправился домой. Мысленно готовился к разговору, подбирая слова, а открылась дверь, и все они вылетели из головы. Анджи был пьян. И потому, едва сумев открыть дверь, с тихим смехом повалился на брата. А затем ударился в слезы, сжимая в пальцах форму Гейла. — Анджи… — вздохнул тот и потеснил брата, проходя в холл. — Ну что ты, как маленький. Усадив парня на диванчик, предложил кофе, если надо, то с коньяком. Но тот покачал головой и удержал мужчину за рукав. Шепнул, что ему больно и хочется сдохнуть. Что ему рассказали про энергетику утром и про поцелуй у всех на глазах. И мальчик спросил лишь: неужели это того стоит? Неужели разделить постель с врагом стоит того, чтобы предать всех и себя в том числе? И Гейл слегка тряхнул его, схватив за плечи: — Я никого не предавал. Запомни это. Так было надо. — Предупреждая следующий вопрос, воспользовался глупой и жестокой шуткой Отто. — Возможно, Розье один из рыцарей апокалипсиса. Мы не можем игнорировать эту вероятность, но, чтобы проверить… надо подобраться к нему, как можно ближе. Он говорил и понимал, что сам почти верит в это, пытаясь найти оправдание своим поступкам. Анджи судорожно всхлипнул и прижался к старшему брату, пробормотав о предательстве нового принца. Там, в Америке. Что новость пришла вчера днем. Этот Алекс, кажется, спас главу рыцарей апокалипсиса. Гейл погладил его по спине, утешая. — Принцы, они всегда не от мира сего, и в этом их слабость, которой злу так просто воспользоваться… — заметил он, обнимая брата и целуя в макушку. — Ничего, будет еще праздник и на нашей улице. — Тогда почему же именно они символы света, если их так легко сломить: убить, переманить? — тихо, но уже очень трезво пробормотал Анджи, обнимая брата. — Почему не ты, например? Хотя ты от них недалеко ушел... Трайс старший молча проглотил упрек, ничего на него не ответив: — Не знаю, — сказал он тихо. Анджи покачал головой и, прижавшись, шепнул: — Возвращайтесь домой, а? Я уже готов лезть в петлю... Я постараюсь жить по-новому, только не бросайте меня... я же сдохну без вас. Гейл вздохнул, снова отечески целуя в макушку: — Алисе сейчас лучше оставаться у Розье, потому что в отличие от нас, как ни прискорбно это признавать, он может обеспечить ей должную безопасность. А я уже вернулся, разве нет? Пойдем на кухню, выпьем кофе. Теперь он не спрашивал, настаивал, потянув брата прочь из холла. Тот последовал за ним и, устроившись за столом, сложил руки на столе, чтобы уронить на них голову. Грязной посуды не было. Только пустые бутылки из-под крепкого спиртного. Гейл бы столько не выпил... Он покачал головой, забираясь в холодильник: — Ты хоть что-нибудь ел? — строго спросил он, словно непослушного ребенка, доставая сосиски и сыр, чтобы быстренько сварганить бутерброды. Анджи пробормотал, что ему кусок в горло не лез... Ага, зато алкоголь литрами заливался. У Гейла кругом шла голова. Тем более, завтра нужно будет навестить Алису. И он опять между двух огней... Его беспокоила ситуация со звонком Эртону, если конечно это был он. Со вступлением принца в ряды темных. Тьма явно набирала силу. И, кажется, затевалось что-то более масштабное, нежели вся последняя столетняя война. О чем он и заметил Анджи, назидательно посоветовав беречь силы и нервы, не распускаться, быть в форме. — Мы должны держаться, терпеть, делая вид, что смирились, чтобы усыпить бдительность врага. Только тогда у нас есть шанс подловить его на какой-то ошибке и обратить слабости в свою пользу. Анджи кивнул и, поднявшись с места, вновь обнял брата, уткнувшись лицом ему меж лопаток. После этого стало легче, по-настоящему. Даже несмотря на то, что Виктор не сдавал позиций и упорно целовал его на глазах у всех. И не только в коридоре, но и в кабинетах. Вообще везде, где мог его "зажать". А однажды и вовсе... Розье разложил подчиненного на своем гребанном письменном столе, прямо в министерстве. Хорошо хоть дверь додумался запереть... Это было постыдно и жарко. Почти невыносимо. И Гейл старался забыть об этом, увы, безуспешно. Алиса стала появляться дома, конечно сопровождаемая Гейлом в обе стороны, и все светилась от счастья, рассказывая о занятиях с Виктором, чему он учит ее и как смешит порой, иногда она делилась с Гейлом об Адлэе. Вот и сейчас она смущенно пролепетала о поцелуе и отвернулась, не зная, куда деваться. Сердце противно заныло, но он тихо засмеялся, обнимая сестренку сзади за плечи и целуя в макушку. Время шло, а он словно бы продолжал жить в двух плоскостях, и сейчас, в одной из них он был очень рад за Алису, переживающую первую любовь, а в другой все внутри перевернулось. — Розье тебя хвалит и пророчит большое будущее, — сказал он. — Ты сможешь выбрать свой путь. — Тот человек... у которого живет Адлэй в Нью-Йорке, — медленно начала девушка, словно решившись, подбирая слова. — Он приглашает меня приехать с Адлэем... Виктор говорит, что даже если я захочу уехать, мы успеем закончить с основами и я смогу продолжить обучение там. Гейл замер и отстранился, пытаясь переварить услышанное. Он понимал, что однажды Алиса покинет их дом, но не сейчас и не так. Неопознанное пока беспокойство заворочалось в груди, подняли голову змеи сомнений и подозрительность, предвзятость, вызванная личностью Розье. Только видел, что, сказав "нет", разобьет сестре сердце. — Сперва я поговорю о нем с Виктором, — сказал он свое весомое слово. А потом уже даст ответ на не озвученный вопрос. Девушка понимающе кивнула и обняла брата. Вздрогнула от вибрации телефона. Виктор прислал смс о том, что она может сегодня остаться у братьев — они с Адлэем вынуждены отлучиться по делам. — Вот и хорошо, — чуть напряженно улыбнулся Гейл, новость о приглашении Алисы неожиданно сильно выбила его из колеи. — А то Анджи задерживается, а он и так болезненно реагирует на твое проживание у Розье и каждый раз переживает. Я поставлю чайник. Поцеловав девочку в щеку, Гейл поспешил на кухню, чтобы скрыть свои эмоции. Вечер прошел тихо в разговорах и чтении. К удивлению Гейла, Алиса попросила разрешения читать вслух, и это было так... успокаивающе и уютно. Ее голос был мягким, а сюжет скучной донельзя классики вдруг показался не таким уж нудным. И "герой войны" пожалел, что не просил ее об этом раньше. Она продолжила бы читать до глубокой ночи, но вот дверь распахнулась, и в дом завалились Анджи и еще человек пять офицеров вместе с Отто, который имел виноватый и кислый вид. Увидев их и словно почувствовав что-то неладное, Алиса поспешила ретироваться наверх, шепнув, что помнит о нерушимой клятве и хотела бы, чтобы Гейл тоже о ней помнил. Он кивнул, проводив сестру взглядом, и строго посмотрел на брата. Не на Дайнберга, не на бывших друзей, на брата. — И что все это значит, Анджи? — спросил он как можно невозмутимей. — Мы собираемся избавиться от Розье, и ты нам в этом поможешь, — безапелляционно заявил младший Трайс, а Дайнберг всем видом показывал, насколько они все идиоты, что он категорически против и что он здесь только для того, чтобы эти дебилы не натворили еще больших глупостей. Гейл вздохнул: — И каким же образом, если Розье нам не по зубам, ни по отдельности, ни всем скопом? — поинтересовался он, опускаясь обратно на диван. — Ты подобрался к нему ближе всех, думаю, не так трудно будет убить его в постели, или боишься потерять такого охуительного любовника? Нравится, когда он тебя... — Анджи, не перегибай! — потребовал немец. У старшего Трайса дернулся уголок губ. А ему казалось, что у них все наладилось и Анджи, наконец, принял его таким, изменившимся, понял — запутавшегося… Он потер лицо рукой. Вот, казалось бы, брат прав, ему ничего не стоило хотя бы попытаться убить темного мага, превратившего в ад его жизнь, только внутри что-то восставало против. То ли потому, что он видел, как расцветает их мир и налаживается жизнь обывателей, то ли привык к давешнему врагу, начиная воспринимать как интересного, знающего, чего хочет, уверенного в себе человека. — А что будет со мной, тебе безразлично? — Я тебя умоляю, как только Розье погибнет, вся его шушера затаится по подвалам, — скривился Алекс, один из лучших офицеров его отделения верный и преданный старым идеалам. И тут же добавил. — Дайнберг, заткнись, тебя никто не спрашивает. Открывший было рот, Отто осекся и пригвоздил друга ненавидящим взглядом. — Если погибнет, — поправил бывшего офицера Гейл, поднимаясь. — Впрочем, если я откажусь, вы обвините меня теперь еще в трусости, я прав? Хорошо, я попробую устранить Розье. Все свободны. Лишь скользнув по Анджи взглядом, он поднялся по лестнице и, пройдя в свою спальню, хлопнул дверью. Спустя пару часов к нему поскреблась Алиса. Хлюпнула носом и попросила впустить. И он, конечно, впустил. Все равно не спал, дымя сигаретой у открытого окна. — Что? — раздраженно, но мягко спросил он. — Ты, правда, пойдешь на это? — тихо спросила она, присев на край постели и посмотрев на брата взглядом побитой собаки. Тот тихо закашлялся: — Алиса, не сыпь мне соль на рану, — попросил тот, не глядя на сестру. — И так тошно. — Ответь! — потребовала она, подскочив на ноги, но тут же перегорела. — Просто "да" или "нет". Гейл... Я не хочу быть свидетелем того, как мой брат из бравого офицера становится убийцей. И Гейл рассмеялся, хрипло и отчаянно, давясь дымом. Наконец, он смог выдавить из себя: — Алиса… Какой к Дьяволу офицер?! С недавних пор я не более чем предатель, трус и подстилка врага. Моя жизнь потеряла смысл. Алиса, он слишком силен и осторожен. Не волнуйся, ты поедешь в Нью-Йорк, он сдержит слово. Анджи… он уже достаточно вырос, чтобы думать своей головой и так же выбирать свой путь. А я больше так не могу, не могу разрываться. И Алиса вдруг отчаянно ругнулась, принимаясь маячить по комнате, прижимая ладонь ко лбу и тихо проклиная нерушимую клятву. Метания остановил Гейл, сжав ее плечи, и попросил успокоиться. Он не боится и ни о чем не жалеет, кроме того дня, когда не ослушался приказа и не смог спасти отца. Ему удалось уложить Алису, а вот сам он почти не спал, просидев на подоконнике всю ночь и заполнив пепельницу окурками. Он никогда столько не курил, даже во время войны, и голова ощутимо покруживалась, но он проигнорировал этот факт, отправившись на работу, не прощаясь ни с сестрой, ни с братом, если тот, конечно, был дома. Он не хотел прощаний. Ни с кем не поздоровался в министерстве, сразу удалившись в свой кабинет. Он не хотел никого видеть… Но это не значит, что никто не хотел видеть его. Этот самый "никто" прошел в его кабинет, как всегда взломав замок при помощи магии. В два шага преодолел расстояние между ними и впился губами в чужие губы, чтобы тут же отстранился, по-прежнему держа ладони на чужих бедрах, нежно поглаживал. Скривился: — Боже, ты, что, выкурил весь табак в городе? — Нет, только полторы пачки, — честно признался Гейл, чувствуя, как тело начинает реагировать на ласку, но не пытаясь вырываться. — Что так изнервничался? Твои "А" в квадрате все никак не могут ужиться под одной крышей? — урча, предположил мужчина, переходя поцелуями на чужую шею и перемещая ледяные ладони на ягодицы подчиненного, сжимая их. Гейл молча кивнул, не вдаваясь в подробности и не рискуя посмотреть магу в глаза, ведь Алиса была права: смерть врага на войне и убийство в мирной жизни, оказывалось, совсем разные вещи. Он чуть напрягся в руках Розье и попытался увернуться от очередного поцелуя, когда понял, что ими дело не ограничится. — Прошу, не здесь… — выдохнул он. — В чем дело? — спокойно спросил мужчина, мягко улыбаясь и продолжая поглаживать чужую задницу, вот только глаза его были холодны и напряженно вглядывались в собеседника. Словно Розье чувствовал, что что-то не так. Гейл виновато улыбнулся, и для этого ему не пришлось играть. — Я не могу в министерстве, пожалуйста. И так косятся все… Давай, поедем вечером к тебе? — предложил он. — Все равно мне надо поговорить насчет Алисы… Розье как-то слишком понимающе усмехнулся и направился прочь, прежде поцеловав в уголок губ. Так несвойственно ему. Словно обещание, что все будет... хорошо?