However long it takes

Запахи настигают неожиданно: ветер меняется, врывается в комнату, тревожа белоснежные шторы, и щекочет ноздри ароматом, от которого тянет сердце. Идет откуда-то со стороны болот, там, где пышно и влажно цветут синие цветы, откуда-то со стороны залива, где соль моря густо пропитала воздух. Клаус чувствует, как клыки рвут десна и учащается сердцебиение, но не обманывается ложной надеждой, хоть ее аромат и окутывает его дурманом. Хорошо, когда такое происходит днем, по ночам же, когда меркнет свет луны, спасу от мыслей, которые червями точат сердце, нет. Он позволяет себе поддаться своей слабости, когда задумывается о том, чем она занимается сейчас. Студенческий городок представить легко, как и аккуратные аллеи между корпусами, аудитории, где пахнет пылью, и Кэролайн, которая корпит над конспектами, изредка устремляя мечтательный взгляд в окно. Легко увидеть ее, приветливую и общительную с другими студентами, завтракающую вишневым пирогом в дайнере или готовящуюся ко сну, задумчиво наблюдающую игру теней на потолке. Запахи приходят ближе к ночи: знакомый аромат одеколона, призрачный смех, который звучит или в тьме шумной студенческой улицы, или на задворках ее памяти. Кленовый сироп, который Елена щедро льет на блинчики, напоминает о золотом вечере в конце осени и кленовых ветках, от которых вся ее спина была в занозах. Кэролайн позволяет себе задуматься, когда солнце лениво клонится к горизонту и скрывается за главным корпусом Уиттморского колледжа. Она обхватывает себя ладонями, вдыхая теплый вечерний воздух, и всласть предается глупостям: закрывает глаза, пытаясь представить Бурбон-стрит и сладость бенье на вкус. Узкие извилистые улочки и южный акцент, игру саксофониста и виски, обжигающий горло. Иногда ей просто хочется знать, чем бы он мог заниматься сейчас, но она в ту же минуту фыркает, закатывая глаза, — наверняка протыкает какого-нибудь несчастного вилами. Быть может, опять выигрывает войну, заставляя врагов опуститься на колени. Быть может, рисует, умиротворенный звуками карандаша, скользящего по плотной бумаге. Быть может, он тоже порой спит или же проводит бессонные ночи, прислушиваясь к бьющемуся сердцу своего города… Кэролайн вертится в ворохе своих одеял, ей повезло, что Елена спит мертвым сном. Она поворачивается на другой бок, ей почему-то кажется, что Клаус выбрал бы ту сторону постели, и представить его насмешливую улыбку, дурацкие ямочки и темные глаза проще простого. Он улыбается ей, и ответная улыбка трогает ее губы. — Спокойной ночи, Клаус, — шепчет Кэролайн, отчего-то уверенная в том, что он ее слышит. — Сладких снов, sweetheart, — отзывается Клаус за сотни миль от нее, когда ему в полусне, на противоположной стороне постели, видится Кэролайн. Его (ее) улыбка освещает ее (его) сны.