However long it takes

Когда в порту причалила «The Rebekah», а на ее борту не оказалось ни одного выжившего человека, Ребекка ничуть не удивилась: дорога была дальней, Клаус отличался особой кровожадностью и легко мог пустить в расход всю команду. Она также не удивилась, когда, приподняв юбки любимого шелкового платья, переступила через окровавленное, почему-то ещё и обезглавленное тело и попала на судно, где нашла Клауса в отвратительном состоянии духа: этот вспыльчивый темперамент и импульсивный характер она знала как свои пять пальцев. Но она удивилась, увидев медленно заживающие раны на его шее и отсутствие одного из гробов, их драгоценного груза. — Кто на тебя напал? — изумлённо поинтересовалась она, не уверенная в том, стоит ли начать паниковать, раз даже ее всесильного брата, кажется, одолели, пусть и не без труда, судя по кровожадному блеску в его глазах и пропитанной чужой, странной на запах кровью одежде. — Это была русалка, — мрачно отозвался Клаус, сбрасывая с рук блестящие чешуинки, а Ребекка округлила глаза, не зная, что и думать. — Ты издеваешься надо мной? Какие такие русалки? — С хвостом и жабрами, — огрызнулся Клаус, оттягивая воротник рубашки. — И острыми зубами. Очевидно, наш брат умудрился не только найти их, но и каким-то образом заключить с ними сделку. Они утащили его гроб с собой. — Неудивительно, что даже рыбы находят Кола более очаровательным, чем тебя, — хмыкнула Ребекка, тут же получая в ответ предупреждающий взгляд. — Ладно, раз у него с ними сделка, они просто вытащат кинжал… — И этот бес примется вновь сеять хаос и беспорядок. Идём, мне нужны ведьмы квартала, — велел первородный. — Эта хитрая, коварная дрянь здорово напилась моей крови. Как, впрочем, и я ее. — Он провёл языком по алым губам, и Ребекка, пользуясь тем, что он ее не видит, закатила глаза. Вместо того чтобы планировать месть или мечтать разорвать эту… русалку на части за то, что она забрала их брата, Клаус едва ли не восхищался ей. Кроме того, она прочла и желание, притаившееся в тёмных, морских глазах, и только вздохнула, понимая, что Кол всего-навсего стал для Клауса прикрытием его внезапной одержимости. Она, кстати, оказалась права — из Кола вытащили кинжал, и неделю спустя он нанёс визит вежливости, свернув шею двум ведьмам, которые почти нашли белокурую русалку, и передал сообщение: блестящий красивый кинжал она забрала себе, кровь у Клауса определённо сладкая, но, если они встретятся ещё раз, она его съест. Ребекка не могла точно сказать, пришёл ли Клаус в ярость или восторг, так тесно были переплетены в его тяжёлом взгляде эти эмоции. Но для первородного гибрида это был вызов, на который он просто не мог не ответить, потому его семье лишь оставалось наблюдать за представлением, которое устроили два сверхъестественных существа. Он с Кэролайн — ее имя он выпытал у другой русалки, которая случайно попала в сеть, которую сплели ведьмы Нового Орлеана, — на протяжении трёх столетий виделись более десятка раз, и каждая встреча заканчивалась тем, что кто-то пытался съесть другого, хотя Ребекка была уверена, что от обмена кровью они получают большое удовольствие. После первого — почти десятиминутного! — цивилизованного разговора, который у них был, Кэролайн, несмотря на то, что знала, что это тщетно, попыталась утопить гибрида. В ответ получила ухмылку, полную превосходства, и поцелуй, что он украл с ее губ вместе с каплей сладкой крови. Когда попытки убить друг друга сошли на нет — понадобилось небольшое вмешательство Кола, которому уже наскучило наблюдать за тем, как брат пытается лишить его друга жизни, — она даже согласилась выйти на берег и совсем не удивилась, когда в бухте обнаружила коробку с платьем. "Невыносимый ублюдок", — с улыбкой решила она, но лазурный оттенок платья ее покорил, и она не стала упрямиться почем зря. После первой совместной ночи она ускользнула назад, в объятия волн и шёпот воды, унося с собой что-то гораздо более ценное, чем блестящие камни и красивые кинжалы. То, что ее предки, дочери Посейдона, уносили с собой, безжалостно топя корабли и судна и даря сладкие мгновения смерти. Хорошо, что этот невыносимый гибрид все же бессмертный, подумала Кэролайн, в очередной раз выскальзывая из волн прямо в его объятия.