Когда ты наклоняешься, приноравливаясь, касаясь тонкой кожей запястья теплой бархатистости сукна, и кий в твоих руках слегка ходит туда-сюда, потирая чувствительное местечко между пальцев, и все тело на секунду напрягается перед ударом, пока взгляд скользит по шарам, а разум просчитывает траекторию, и, наконец, толчок — и кий ударяет в шар, рождая цепочку прикосновений, и ты замираешь, следя за стремительным, скользящим полетом, всей кожей ощущая трение гладкой поверхности шара о ткань; всего пара секунд, но душа успевает сжаться от страха, однако шар все-таки влетает в лузу, жарко задев ее края...
Nothing-Happens-to-Me
— О, боже, Шерлок! Ммм... Вынув руку, Шерлок накрыл своим телом тело партнера и прильнул губами к кромке волос, а потом зарылся в них лицом на затылке Джона. — Я хочу тебя, Джон, прямо на этом столе, — прошептал он с придыханием, ластясь и втягивая запах волос любовника. Потом Шерлок дотронулся губами до уха Джона, слегка прикусил зубами небольшую мочку, одновременно приласкав её влажным языком, после чего несколько раз толкнулся им в слуховой проход, стараясь проникнуть кончиком поглубже. Холмсу нравилось дарить эти незамысловатые ласки, и самому возбуждаться от них ещё больше. Он сглотнул и повторил движения языком, прижавшись при этом как можно теснее к ягодицам Джона. Наслаждение горячими волнами перекатывалось по телу брюнета. Из горла вырвался хриплый, бархатный стон вожделения, и Шерлок снова синхронно повторил оба действия. Джон закрыл глаза и замер, не имея ни малейшего желания сопротивляться напору друга. Он только часто дышал в такт толчкам и настойчивой ласке языка, желая ощущать их полнее и одновременно. Уотсон любил долгие, неспешные предварительные прелюдии, поэтому решил немного «притормозить» Холмса. Как часто бывало и раньше, он постарался переключить его внимание на что-то отличное от себя, поэтому на очередном выдохе прерывисто проговорил: — Ше-ер-лок! — и, собирая слова чуть ли не по буквам и слогами, Джон продолжил: — Ты сказал — доиграть... Холмс оперся руками о стол и оторвался от Джона, вопросительно взглянув на него: — Ты готов исполнять все, что я скажу? Хорошо, приступай, — и окончательно дав свободу движения до предела возбужденному телу Уотсона, сделал шаг в сторону. Джон выпрямился. Взял кий и оглядел оставшиеся на столе шары, позиция которых не давала доктору не единого шанса загнать их в лузу. — Джон, не забудь вставить конец кия между своими большим и указательным пальцами; помни, при замахе и последующем ударе двадцать сантиметров его проскользнут туда-обратно, — и он продемонстрировал остолбеневшему доктору это наглядно, в качестве пособия используя свои изящные длинные пальцы. Уотсон в ответ только кивнул и облизнул губы. — Итак, кладём ладонь на стол, — Шерлок взял ладонь Джона и положил на сукно. — Чуть присобираем пальцы, — накрыв своей ладонью кисть доктора, он слегка стянул свои пальцы, увлекая за ними пальцы партнера. — Напряги их так, чтобы были видны суставы, — подушечками Шерлок легко коснулся побелевших косточек на пальцах Джона, невесомо, словно ощупывая струны скрипки, пробуждая ее к игре, и тут же протиснул свои тонкие умелые пальцы между его, властно раздвигая их в стороны, и говоря: — Не отрывая подушечек от стола, максимально широко расставляем указательный, средний, безымянный и мизинец, — детектив медленно провел кончиками своих пальцев к основанию пальцев доктора и слегка нажал на нежную кожу межпальцевых промежутков. — Потом большой приставляем к этой конструкции. И вот тут, — он провел средним пальцем между указательным и большим Уотсона, — и пройдёт кий. Шерлок подарил любовнику один из своих самых дерзких взглядов, всем видом показывая, что, что бы там ни задумал его милый друг, Уотсону никуда от него не деться. Никуда. Джон, не отрывая выставленную Шерлоком руку, начал прицеливаться, все еще надеясь хотя бы попасть по шару. Холмс опустился на колени и бесцеремонно спустил с него боксеры, предусмотрительно высвободив возбужденный член доктора. Потом он поднял руки и, нежно касаясь подушечками пальцев, больше щекоча, чем гладя, начал медленно спускаться с лопаток вниз, наблюдая, как Джон выгибается, отвечая на прикосновения. Шерлок, немного вдавливая пальцы в кожу, обвел ягодичные мышцы, слегка сжал и тут же развел их в сторону, раскрывая Джона полностью. — Мм... Джон, — губы припали в жадном поцелуе к ложбинке между ягодиц. — Ты ждал меня. Я знал, знал это, — Шерлок опустил ладони немного вниз и поводил нежно большими пальцами по подъягодичным складкам, немного приподнимая эти округлости, возбуждающие бесстыжую, необузданную в своей вседозволенности, фантазию. — Как же я тебя хочу! — констатировал детектив, обдавая жаром своего дыхания нежную кожу, ранее скрытую от посторонних взоров. И вот теперь стальные глаза Шерлока, наполненные страстью пополам с безумием, наблюдали, как мышцы непроизвольно реагируют легкими сокращениями на движение воздуха. Не выдержав соблазна, поддавшись навязчивому желанию попробовать на вкус своего любовника и подарить ему столь изысканную интимную ласку, он прижался горячим языком к анусу Джона и стал энергично вылизывать его, оставляя теплую и такую томящую влагу, потом медленно провел им вниз по промежности до мошонки и снова поднялся вверх, обведя кругом сжатые в колечко мышцы сфинктера, после чего, замерев на мгновенье, стал слегка толкаться языком в нежное нутро, словно уговаривая сдаться под его властью и вожделением. — Твою мать, — простонал Джон, запрокидывая голову назад и хватая ртом воздух. Его колени невольно подогнулись, а пальцы заведенной назад руки опустились на волнующие кудри, которые всегда так приятно щекотали кожу, и запутались в них. Уотсон одновременно хотел и продлить эту невозможную ласку, и дотронуться до своего партнера, чтобы убедиться, что это не сон и не фантазия, а чертовски охренительная реальность — язык Холмса, его губы, пальцы, дыхание... Шерлок, просунув руку между ног Джона, обхватил ладонью мошонку и, сжав яички, немного оттянул ее вниз, чем вызвал легкую дрожь и прерывистое дыхание своего любовника. Продолжив языком влажную дорожку вдоль позвоночника, подкрепляя ее легкими поцелуями, он постепенно поднялся с колен. — Джон, прикоснись ко мне, — умоляюще промурлыкал Холмс, даря затуманенный вожделением взгляд и смещаясь ближе к левой руке своего любовника. В это время пальцы детектива, медленно лаская, слегка надавливая, прошлись по промежности и в нетерпении замерли около ануса, через мгновение они принялись разглаживать «лучики» кожи, расслабляя их и просясь внутрь. — Поцелуй меня, — Уотсон, накрыв рукой член партнера через ткань белья, сжал его нетерпеливо по всей длине и потянулся к губам Шерлока. Они слились в долгом умопомрачительном поцелуе и, отдавшись этой нежной страсти, больше не могли сдерживать хриплые гортанные стоны, как будто вырывающиеся прямо из центра наслаждения. Джон почувствовал, как Шерлок накручивает на свои провокационно длинные пальцы единственную оставшуюся часть гардероба — галстук в крупную двухцветную полоску. Потом он, игриво притянув к себе партнера за этот кусок ткани, размазал остаток поцелуя по щеке любовника и жадно зашептал в ухо: — Ты только мой, Джон Уотсон. Мой. Ты это понял? И если твой мозг осмелится думать по-другому, я затяну эту вещицу потуже, — Холмс, по-хозяйски дерзко прихватывая зубами кожу на лице партнера, очертил красной полоской извилистую линию со щеки по нижней челюсти и, добравшись до подбородка, сжал нижнюю губу, слегка ее прикусив. — Да, трахни ты меня уже, — прохрипел Джон, судорожно втянув воздух и на мгновение прикрыв глаза, — или заткнись, иначе, я сейчас кончу только от одного твоего ритмично проникающего мне в сознание, срывающегося на шепот, голоса. Ммм...о, Боже!