Милые ЮнМины

- Хёён, я приготовил завтрак! – пропел Чимин, прыгая на мягкую кровать, точнее на человека, который в свою очередь величаво разложился на ней, разбросав все свои конечности в разные стороны, - Пора вставать, соня! – прям в ухо кричит Минни, усаживаясь поудобнее на расслабленной тушке возлюбленного. - Ох, мой маленький бегемотик, чего так рано встал? – сонно прошептал Юнги, одна рука которого потирала глаза, вторая же, без зазрения совести, опустилась на попу Пака, которую скрывали только боксеры с пингвинятами и розовый, с красными рюшами, фартук. - Бегемотик? Хён… Ты сказал, что я толстый… Ты тоже заметил, что я поправился, да? Я уже две тренировки пропустил, я стал жирным и некрасивым! Скоро ты меня вообще бросишь! – уже с мокротой в глазах, лепетал младший, спешно слезая с бёдер, офигевшего от жизни рэпера. Сон как рукой сняло, когда по таким любимых пухленьким щёчкам покатились прозрачные крупные капли слёз. Рэпер в мгновение ока ретировался к вокалисту заключая того в крепкие объятия, обвивая себя самого и возлюбленного в теплый мохеровый плед с Кумамоном, закрываясь от всего на свете. - Солнышко, ты чего? Малыш мой, не плачь… - выцеловывая каждую частичку лица младшего, шептал Мин, - вот с чего ты взял, что ты толстый? Вот кто тебе сказал такую глупость? Я пойду с ним разберусь! – с решительностью и с каким-то героизмом в глазах сказал Юнги, вытирая влажные дорожки с лица возлюбленного. - Джин сказал, что я теряю форму и ем слишком много. Он прав, я поправился на три килограмма! Целых три! Ты понимаешь?! Я не могу ходить на тренировки, поэтому набираю вес… - надувая губки и всё ещё шмыгая носом, говорит Пак. - И ты из-за этого сейчас плакал? Боженька, дай мне сил… - с отчаянием в голосе прошептал рэпер, прижимая свою макушку к груди возлюбленного, попутно придумывая коварный план по убийству Джина. - Не только из-за этого… - с возобновившейся дрожью в голосе проговорил вокалист, - я очень боюсь, что я не буду нужен тебе… Ну такой… Толстый и вообще… - не успевая договорить свою не очень воодушевляющую речь, Чимин охает, от неожиданного поцелуя в подтянутый живот, сопровождающийся мягкими поглаживаниями тёплых рук. - Твой папочка совсем дурачёк, раз думает, что вы мне будете не нужны, - разговаривал Юнги со своим будущим сынишкой, попутно целуя каждый миллиметр нежной кожи на животе Пака. Щёки Минни в один миг покрылись ярким румянцем, от приятных прикосновений и нежных слов со стороны рэпера, который в свою очередь, не переставая, разговаривал с ещё плоским животиком, жалуясь на все выходки и косяки Пака, мило корчил рожицы и не забывал говорить, какой всё таки у малыша замечательный и красивый папа. - Хёён, ну он же ещё ничего не слышит… - нехотя разрывая, эту умилительную картину, шепчет младший, что повлекло за собой недовольный и обиженный взгляд со стороны будущего отца. - Ничего не знаю! Меня он слышит! – высовывая язык, говорит Юнги, прижимаясь сильнее к животику Пака, не давая шансов на освобождение. У Чимина чуть моська от умиления не треснула, но собрав всего себя в руки, он выкарабкался из стальной хватки, чтобы самому пандочкой повиснуть на Мине и выпрашивать прощения за такие глупости. Юнги держался как мог, даже отворачивался для убедительности, но милая сторона его парня победила уже со второй попытки. - Ладно, ладно, ты прощён, мой маленький бегемотик, - дразнясь говорит Юнги, – чтобы мы с Марком этого больше никогда не слышали! – решительно, твёрдо, прям как мужик. - С Марком? С каким Марком? – с недоумеванием в голосе спрашивает Минни. - Это имя нашего сына! – предотвращая все попытки возразить, Мин подхватывает под бёдра младшего, смачно шлёпая того по попе, - а теперь бегемотикам пора завтракать! - Ну хёёён!