Записки сумасшедшей

19. 09. 1963 Дорогой Дневник, три дня я провела в кровати и размышляла о том, что произошло в последнее время. Уже и забыла о Богдане, но и делать что-либо желания не было. Я мало ела, почти не вставала с кровати. Сомневаюсь, что встала бы еще из-за чего-то если бы не приступ… рвоты… Первая мысль — отравление. Чем? Чаем, который я пила чуть ли не литрами? Мало вероятно. Ответ пришел ко мне не сразу, и поверить в него я, признаюсь, еще не могу. А что, если беременна? Паниковать я не стала. К слову, я стала меньше паниковать и больше использовать мозг. Да, время, проведенное на диване в состоянии амебы, кардинально меняет людей. В моей голове постепенно возникали вопросы, которые я разделила на условные пункты: 1) Беременность. Если она есть вообще, то какой срок? 2) Сложности. Опять таки, если она есть, то какова вероятность выкидыша и других усложнений? 3) Материальное положение. Какое будет наше не очень богатое будущее? 4) Институт. Изначальной моей целью была, конечно, учеба. Не отразится ли это на ней, сколько месяцев я смогу посещать пары, пока все не заметят живот? 5) Пункт, который еще под сомнением. Можно ли сделать аборт? Со временем, когда все вопросы утихают, на них приходят ответы. Мои утренние мысли улетучились и уже под обед я пошла решать свои проблемы: 1) Придя к гинекологу я обнаружила милую старушку в новом или просто хорошо сохранившемся кресле и аккуратными стопками бумаг на краю стола. Эта женщина определенно любит поговорить. Весь осмотр она спрашивала меня о моем парне, точнее, по ее словам, женихе. После долгих уходов от ответов с моей стороны она успокоилась. Мой срок приблизительно две недели. 2) Что касается сложностей, если быть аккуратной и постараться все закончить без всяких происшествий, то такие случаи довольно-таки редки, волноваться не стоит. 3) Сейчас мое положение не очень, да и сомневаюсь, что за девять месяцев я вдруг разбогатею. Но я почему-то вспомнила, как нас растила мама, я видела, как ей трудно с маленьким братом на руках и понимала, что, когда появилась я, было так же, ведь тогда ее родители ей не помогали, а после рождения второго ее еще и бросил муж. — И почему я убила ее? — спросила я себя. Время от времени я задаю себе этот вопрос. «Почему я убила ее? Почему я убила их всех? — эхом отбивалось в моей голове, — Почему?». А ведь действительно, я же любила маму, папу и братика. И пусть были ссоры, я ведь любила их. Вилли и Салли? Валить сейчас все на них будет слишком по-детски. Сомневаюсь, что они управляли моим сознанием и делали все эти ужасные вещи. Нет, вернее, надеюсь, что они не делали этого. Безусловно, они к этому причастны. Возможно, я делала все это, потому что они поощряли? Единственные авторитеты детства, Вилли и Салли. — А куда смотрела полиция? Я же убила не меньше шести человек! — посчитала на пальцах я. Действительно! — Сначала мамин хахаль, — бормотала я, считая, — потом папа, братик, за ним мама, и вскоре злые тетки. Да, шесть! Куда они смотрели? Я бы уже давно в камере гнила, если, чего хуже, не в гробу. Наверное, это первый раз, когда я реально задумалась над последствиями того, что натворила. Но все-таки я немного отвлеклась от моего списка. 4) Учебу я, конечно, буду продолжать, бросать ее было бы плохим решением. 5) Пункт не действителен. Я лежала на кровати и гладила свой живот. Неужели там есть жизнь? Неужели я — мама?