***
Венеция, Италия. 2005г.
Он наблюдал за ней всегда очень аккуратно, пристально. Внимательно изучал движения, мимику, привычки. В какой-то момент Ганнибал осознал, что Лина является единственным человеком, которого он не хотел бы съесть. Ни убить, ни съесть. Нет. Это всё равно, что он бы отрезал кусочек плоти у Ангела. Ганнибал часто сравнивал свои убийства с деяниями Бога, но встретив Филиппину, долго не мог признать, что творение Господа оказалось настолько совершенным и подходящим для него, что он, сам того не желая, заимел слабость. Ему впервые в жизни не хотелось менять кого-то под себя, а хотелось наблюдать, как она сама познает себя и окружающий мир. Спустя девять лет после их первого знакомства, она лежала у него на груди и тянула за тёмные волоски. Её забавляло это занятие. - Тебе больно? - Ты можешь сделать мне больно только в одном случае. - В каком? - Если я не смогу больше никогда хотя бы смотреть на тебя. Не говоря уж о боли от твоей смерти или предательства. - Ты собственник. От тебя не сбежать. - А я-то всегда думал, что это я у тебя в заложниках. - Если так, то мне же лучше. - Что ты чувствуешь? - Чувствую, что ты – начало и конец моего мира. Я испытаю с тобой огромный спектр эмоций. - Чувствуешь себя целой? - Кажется, "чувствую" это определяющее слово. Думаю, я никогда ни с кем не смогу так чувствовать. И да, я чувствую себя целой. Как и ты. - ... - ... - Никто никогда не говорил студентам, что убийца вырезал органы. Но я откуда-то знала это. На наших занятиях ты учил меня этому, но отчего-то я не сопоставляла два этих знания. - Вас не хотели шокировать еще больше. Но я хотел знать твои реакции на... мои увлечения. - Меня ты тоже однажды съешь? - Что? – Ганнибал ощутимо напрягся. Он с опасением ждал того момента, когда Лина узнает, что он каннибал. Глупо было надеяться на полное доверие и принятие, пытаясь скрыть этот факт. И всё же он решил играть до конца. – С чего ты взяла это? - Увидела и прочувствовала, когда ты был во мне. Увидела, как ешь, как готовишь... Едва не задохнулась от страха и восхищения!.. Меня тебе хотелось съесть хотя бы раз? - Никогда. Это не приемлемо для меня. Я физически не смог бы. - Но ты одержим мной. - Бесконечно...***
Балтимор, Мериленд. Наши дни.
- Это необычный для меня опыт – проводить сеансы на дому. Всё же, для Вас захотелось сделать исключение. - Спасибо. Хотите глинтвейна? – Лина указала на кофейный столик с напитками, Беделия кивнула и забрала бокал, медленно потягивая из него горячий напиток. – Вы не будете против, если я полежу? Очень устала, пока украшала участок. - Ложитесь, разумеется. У Вас получился очень красивый сад. Вы делали всё это одна? - Да, старалась успеть до вечера. Когда Ганнибал придёт домой – мы займёмся ёлкой. - Ваши отношения с мужем стали крепче? В них стало больше доверия? Опишите Ваши ощущения. Что-то изменилось в лучшую сторону за последние четыре месяца? - Я… Они сидели в гостиной напротив друг друга и лениво тянули глинтвейн и красный чай с лимоном. Лина смотрела на женщину перед собой, переводила взгляд на предметы интерьера и обратно. Она старалась дотянуться до своей способности сопереживания и узнать у самой себя, что же изменилось в ней самой и в Ганнибале, в их доме и в их отношениях, но… не получалось. Она не могла сформулировать ответ, думая только о том, что может пойти не так после того, как она произнесет вслух все хорошие изменения, признает их. - Вы задумались? - Д-да… Сложно сформулировать ответ. - Как Вы справляетесь с потерей Эбигейл? Это её браслет? – психиатр указала на запястье Лины, и та вздрогнула, будто Беделия её коснулась. На правой руке Лина уже с месяц носила плетеный браслет из цветных ленточек, который Эбигейл вручила ей за несколько дней до того, как Уилл якобы её похитил и убил. - Для меня она не умерла. Она… – Лина подняла глаза и позволила психиатру увидеть стоящие в них слёзы. Слишком легко было представить, что Эбигейл действительно умерла, и слишком легко было сыграть мать, потерявшую ребёнка. Лина знала об этом не понаслышке. – Когда мы удочерили её, мы… Ни разу после принятия этого решения мы не пожалели об этом. Она нас сплотила. Дала понять, что мы ещё можем любить друг друга, заботиться и слышать друг друга. Чувствовать. Эбигейл так хотела… дождаться появления малыша. – Лина накрыла рукой живот и заплакала. Она не играла, и осознание этого только усилило поток слёз. - У вас обоих ещё есть возможность попробовать себя в качестве родителей. Возможно, переезд в другой город или… другую страну тоже поможет? - Что? Почему бы нам переезжать из Балтимора? Из-за Уилла Грэма и убийств? На первых сеансах я рассказывала Вам, что было во времена моего студенчества, поэтому не думаю, что… - Прочтите вот это, Филиппина. Думаю, Вам стоит это увидеть, – женщина достала из сумки свежую газету и развернула, протягивая Лине. На первой полосе была фотография с места преступления и весьма провокационная надпись: "Брачные ухаживания каннибалов". - «…Это похоже на обмен любезностями или период ухаживаний…» Что? Боже… «…Эта инсталляция представляет довольно известную сцену в индуистской мифологии – богиня Кали с Шивой в образе младенца…» Но таких изображений я никогда не встречала, если только на очень старых иллюстрациях!.. - У Вас красивые статуэтки, – как бы, между прочим, заметила Беделия. На каминной полке стояли фигурки Шивы и Кали. Одна из статуэток изображала сцену восседания Кали на теле мертвого Шивы. – Вы поклонница индийской культуры? - Да, мы даже ездили в Индию много лет назад… Я… Вы обвиняете меня в убийстве? - Нет. Я пришла спросить: знаете ли Вы, что кто-то пытается с Вами связаться? - Таким извращенным способом? Со мной? Сно?.. – она замолкла раньше, чем договорила слово «снова», но Беделия всё поняла по лицу. Она медленно поднялась и произнесла, оглядывая миссис с ног до головы. – С чего Вы решили, что это хоть как-то связано со мной или с моей семьей? - Уезжайте, миссис Лектер, пока не стало слишком поздно. И я бы рекомендовала сделать это в одиночестве. Лично я так и поступлю. - Вы пугаете меня… з-зачем? – Лина повернулась, наблюдая за идущей ко входной двери Беделией. – Вы что-то знаете? Беделия, стойте! Вас кто-то прислал? - Я просто, наконец, начинаю догадываться, в какую именно сеть угодила. Хотелось бы выбраться из неё раньше, чем паук меня найдет и… съест, – она выразительно посмотрела на миссис и та внезапно поняла всё. Беделия знала о них, знала всё и, возможно, знала, что Эбигейл жива. Её нельзя было выпускать из дома. - В-вы… Я не могу… отпустить Вас. - Вы всегда сможете соврать ему, что сеанса не было. Или что мы говорили совершенно о другом. - Он всё узнает, – настаивала Лина, но почему-то не делала ничего, чтобы остановить Беделию. - То, как сильно он влюблён в Вас было заметно сразу, как только вы оба пришли ко мне в первый раз. При всей сдержанности, доктор Лектер смотрит на Вас так, что всё сразу ясно. Его привязанность к Вам настолько сильна, что это перерастает в одержимость. Если уже не переросла. Но неужели и Вы любите его настолько сильно, что всеми силами игнорируете весь тот ужас, что оплетает Вас все эти годы? Вы увязли в Ганнибале Лектере как в древесной смоле и сможете избавиться от его влияния и вечного ощущения, что он стоит за Вашей спиной только, когда умрёте. Все Ваши дети – это какое-то извращенное подношение человеку, который никогда не сможет почувствовать и сотой доли того, что чувствуете Вы, – дю Морье покачала головой, собираясь развернуться и покинуть дом Лектеров. – Прощайте. - Простите, Беделия, но Вы не покинете наш дом, – женщина обернулась на третий голос. - Эбигейл? Ты… жива… - Мне так жаль. – девочка со всей силы ударила Беделию по голове вазой.***
- Мне придётся снова жить в загородном домике? Или мы всё-таки сможем уехать отсюда? - Я… не могу ответить тебе однозначно, прости, Эбигейл. Я… слегка запуталась в своих отношениях с доктором Лектером. - Что-то он долго сегодня. Даже время для похода в бассейн уже вышло. - Пусть. Мне нужно побыть без него, – миссис поставила чайник на подставку и присела на стул. Эбигейл перестала резать грибы и посмотрела на приёмную маму. Прошел час после того, как они отнесли Беделию в подвал и накачали снотворным. - Слова доктора дю Морье повлияли на Вас так? - Отчасти. - Вы же любите его? – телефонный звонок прервал их. – Ответьте, я не могу. - Алло? Нет, он не дома. Что-то случилось, агент Кроуфорд? Звонок в дверь заставил Эбигейл вздрогнуть. Лина выдохнула и положила трубку. - Думаю, за дверью находится Джек Кроуфорд. Ганнибал пропал. Уилл якобы хочет убить его. – Эбигейл сделала шаг вперед. Звонок в дверь повторился. – Иди в подвал и не выходи, пока мы не вернёмся. Как раз последишь за Беделией. Закрой дверь изнутри. Сделай это, живо! Эбигейл бросилась к двери, ведущей в подвал, а Лина так же быстро пошла к парадному входу. На пороге обнаружился агент Кроуфорд и доктор Блум с тремя сотрудниками ФБР. - Добрый вечер, проходите. Простите, я не смогла открыть вам быстрее, – гости лишь кивнули, прекрасно понимая её положение. – Чем я могу помочь? - Мы не можем дозвониться до доктора Лектера. При личном разговоре с одним из пациентов клиники доктора Чилтона я поняла, что Уилл попытается как-то отомстить Ганнибалу, – затараторила доктор Блум. - И вы пришли, чтобы защитить меня? - Часть людей останется с Вами в доме, а часть отправится на поиски доктора, – пояснил Кроуфорд. – Простите, я понимаю, что Вам не положено волноваться, но я не мог держать Вас в неведении. - Спасибо. И спасибо за заботу, но я пойду с вами. Как бы мистер Грэм не хотел отомстить моему мужу, вряд ли он начнет с его беременной жены, – сама не веря в то, что говорит, произнесла Лина. – Сегодня среда. По средам и пятницам Ганнибал ходит в бассейн как раз в это время. Скорее всего, он там. Можно отследить телефон. Вид измученного распятого Ганнибала яро резанул по сердцу, и Филиппина резко отвернулась, пока Джек снимал его. Ей стало плохо. Скорая увезла их обоих, врач даже поместил супругов в одну палату. Пока Ганнибал не приходил в себя, миссис рассматривала снег в окне, пытаясь осмыслить свою жизнь. Она прокручивала в голове моменты, которые помнила более или менее отчетливо, старалась найти, нащупать тот день, миг, когда Ганнибал только-только появился в её жизни, когда она увидела его и поняла, что что-то испытывает. Когда позволила их смертельному танцу начаться, унося десятки жизней, руша чужие судьбы и планы. Женщина повернулась к нему, ложась на другой бок, и принялась рассматривать шрамы на руках. Отчего-то Филиппина не позволила докторам зашить их аккуратно. Нет, ей хотелось, чтобы Ганнибал видел их и помнил, откуда они. Ей отчего-то захотелось вырезать на нём свои инициалы или поставить клеймо, выжечь метку на коже. Захотелось дать ему столько боли, сколько он только сможет унести. Но как только одна её часть мысленно начала уничтожать и топить Ганнибала в вечной боли и муках, другая часть ярким светом вырывала его из рук тьмы и окутала в свои одежды, защищая. - Ты здесь? Со мной… - Тшшш… Ты только отходишь от наркоза. Постарайся не делать резких движений. - Зачем мне сделали наркоз? Это всего лишь шрамы, – он приподнял руки, разглядывая уродливые борозды на запястьях. Тонкие губы скривила понимающая ухмылка. – Оставила мне подарок. Красиво, спасибо. - Агата сразу, как увидела тебя, сказала, что ты влюблен в меня. До нее это говорил Луи. А после неё – Беделия. - Это вопрос? - Ты никогда не говорил этого вслух. – Лина хмыкнула. Сердце колотилось отчего-то довольно сильно. Её волновали многие вещи, происходящие вокруг, оттого так важно было сейчас получить от Ганнибала слова-утешения. – Поэтому, наверное, да, это вопрос. - Нет, я не влюблён в тебя. Ты единственная для меня. Во всём. - Уилл… прав о тебе. Беделия права о тебе, – она говорила, смотря в потолок, а Ганнибал слушал. - И ты права обо мне. Больше остальных. Ты знаешь меня. - Мне всегда хотелось найти «золотую середину» для нас обоих. Но видимо так никогда не получится. Мы обязаны упасть с каната, по которому идём. Нужно только выбрать в какую сторону и вместе ли падать. - Ты хочешь упасть со мной? - А у меня есть выбор? Даже понимая всю мерзость твоих действий, я остаюсь рядом. Это ли любовь, доктор Лектер? - Я люблю тебя, сколько себя помню, – без сомнений сказал Ганнибал. Лектеры повернулись друг к другу. - Ты одержим мной, а я одержима тобой. Мы уничтожительны друг для друга ровно настолько, насколько созидательны. - Нам нужно остановиться или продолжить разрушительный танец, так? - Так. И сделать это с наименьшими потерями для себя и окружающих. - Эбигейл и малышка в порядке? – Лина кивнула, что тут же успокоило его. – Мне одинаково хочется поиграть в то, что я начал, и увезти тебя подальше от всего этого. Знаю, что бы я ни выбрал, буду сожалеть о потере другого. - Знаю. Но также знаю, что если за всё ухватишься - всё потеряешь*. Тишина, не нуждающаяся в словах, повисла в палате. Они пролежали так минут двадцать, а потом Лина снова заговорила: - Мне было очень страшно сегодня. Я представила, сколько боли меня ждёт после твоей смерти и решила, что обязательно умру раньше. - Лучше вместе. Я бы не смог видеть твоё мёртвое лицо. - Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься, Ганнибал. И с мастерством ювелира собираешь каждый предмет во что-то новое и лучшее. Во что ты соберёшь меня? - Мне кажется, что ты не нуждаешься в этом. Мне всегда казалось, что это ты медленно собираешь меня во что-то новое. - Во что же? – женщина едва прищурилась, заинтересованная беседой. - В настоящего меня, возможно?