Медиум

– Добрый день, Чикаго! На календаре четвертое апреля, на часах семнадцать ноль-ноль, и с вами снова я, Кристен Миллер. Понедельник – день тяжелый, но не будем унывать. Уверена, впереди нас ждут великие дела! А сейчас разгоним кровь под «Stayin out all night» от дерзкого Wiz Khalifa и ребят из Fall out boy! Только что вышедший из ванной комнаты Пит Уокер довольно улыбнулся – он любил этот трек и воспринял выбор диджея, как маленький подарок к его возвращению. Косые лучи солнца, пробивающиеся в окно меж рваных низких туч, и только что принятый душ идеально дополнили палитру приятных ощущений. – Добрый день, Кристен, – промурлыкал Уокер, оправляя футболку, надетую только что прямо на влажное тело, и приглаживая короткие мокрые волосы. В гостях было хорошо, но дома гораздо лучше. Как же он любил Чикаго! Любил эти ровные заасфальтированные улицы, небоскребы, пляжи, бесконечную череду бутиков и магазинчиков, перемежающихся со скверами и парками. Ему нравилось возвращаться в этот город, нравилось вновь и вновь ловить и подхватывать его ритм. И сейчас достаточно было только глянуть в панорамное окно с высоты пятнадцатого этажа, чтобы сердце сладко заныло от восторга. Галдящих ребят Пит раздал родителям еще два часа назад, но за совместно проведенную на базе неделю, а особенно за последние часы, что они находились вместе в следующем из Рокфорда автобусе, всевозможные песни и кричалки плотно засели в голове, не желая отпускать, равно как и пастуший инстинкт. Они славно потренировались, к тому же имели возможность посмотреть на своих будущих противников, и Уокер был очень доволен сборами, но теперь желал лишь одного – несколько дней заслуженного отдыха. – Вперед «Чикаго рэд»! Нам равных просто нет! – не сдержавшись, выкрикнул он то, что настойчиво вертелось на языке, и беспомощно рассмеялся. – Маленькие дьяволы… Прибавив громкость у радио, в надежде перебить-таки поток спортивных стишков, Пит подошел к платяному шкафу и, отодвинув среднюю, зазеркаленную створку, принялся придирчиво выбирать одежду для предстоящей встречи. При видимой небрежности стиля, он всегда очень внимательно относился к своему внешнему виду, а сегодня повод был особый по всем параметрам. Мало того, что Пит очень соскучился по Патрику и мечтал поскорее его увидеть, так на сей раз, он будет не один… Уокер глянул на правую руку, где с внешней стороны у основания большого пальца чернела татуировка в виде надписи «Dream» (1). Потер ее. Брендон, мать его, Риккардо Нери. Какой же это был сюрприз, когда Патрик сказал, что в Чикаго они вернулись вместе! Столько времени прошло. Почти два года. Конечно, он сам кинул камень в неподвижную гладь пруда, и глупо было ожидать, что по поверхности не пойдут круги, но Патрик так нуждался в помощи… Пит был уверен, что сделал правильный выбор, и не боялся заплатить по счетам, лишь бы результат оказался положительным. Вот только совершенно неясно теперь, как себя вести. Попытаться представить, что они старые приятели, или по возможности игнорировать Нери? Впрочем, к чему пустые размышления? Всё, как обычно, будет зависеть от самого старины Брена. Он всегда задает тон и приходится подстраиваться, хочешь ты этого или нет. «Чего ты дуришь, Брен? – Пит примиряюще улыбается и, подойдя вплотную, обнимает сидящего на стуле Нери. – Разве нам плохо вместе?» Брендон одет в продранные на коленках джинсы и его, Пита, широкую футболку. На голове шухер, ноги босые. Никакого лоска, никакого пафоса, с которым его так привыкли видеть всевозможные знакомые. Простой и домашний… «Хорошо», – не отпирается Брендон. Он доверчиво прижимает голову к груди Уокера и обхватывает его запястье холодными от только что отставленной банки пива пальцами. Они замирают на некоторое время, но ответов на свои вопросы Пит так и не получает. Вздохнув, он делает шаг назад и склоняется к Нери, заглядывая в непроницаемые карие глаза. С тех пор как в баре Брендон дал ему понять, что все кончено, прошло два дня. Они все еще живут под одной крышей на вилле в Вегасе, но отношения какие-то странные. Не напряженные даже. Скорее замершие, увязшие, словно муха в смоле. Муторные. Сегодня Питу нужно собираться, а вечером он вылетает обратно в Чикаго. Появились неотложные дела, но он остро ощущает – если ничего не изменится, обратной дороги не будет. За эти два дня Пит сказал много слов: нежных и колких, важных и брошенных наобум. Он пытался и так и этак, но неизменно натыкался на молчаливый барьер. И хуже всего было именно то, что Брендон не спорил. Просто слушал, тускло и безэмоционально, пока Уокер наконец не осознал, что это финал… В общем-то, он всегда опасался чего-то подобного. Нери был как вспышка молнии – прекрасен, но слишком скор, чтобы можно было за ним угнаться. То, что они продержались больше года, находя миллион тем для общения, занимаясь сексом так, словно хотели слиться, стать чем-то единым, понимая друг друга с полуслова, а порой и вовсе без слов и при этом ругаясь так, что дрожали оконные стекла, – это и так уже было чудом. Пит старался не думать, но подозревал, что такой ветреный, подвижный и переменчивый человек как Брендон в один далеко не прекрасный день наиграется и поймет, что его снова манят чужие берега. Он подозревал, но когда этот миг настал, оказался совершенно не готов. Сердце болело так, словно его рвали пополам… Лучше бы они рассорились, лучше бы Брен наговорил гадостей и заставил себя ненавидеть. Надолго Питу этого не хватило бы, но злость могла стать новокаином и купировать боль хотя бы до того момента, когда он окажется в Чикаго. А там уже друзья, расстояние… Но нет, Нери был покладист и молчалив. «Может, собаку заведем?» – морщась от отвращения к безобразно жалко прозвучавшему собственному голосу, предлагает Пит. «Собаку? – Брендон поднимает голову и долго смотрит на него. – Нет, не надо собаку, Пит. Просто пойдем в спальню. Выдери меня напоследок так, чтобы я запомнил. Идем?» Они пошли, и Пит сделал так, как хотел Нери, дав тем самым молчаливое согласие на разрыв. Только вот отчего-то его до сих пор преследовало поганое ощущение, словно их заставили расстаться. Знай он Брендона чуть хуже, точно решил бы, что это чья-то злая воля, но не таков был Нери, чтобы подчиняться чему-то, кроме собственных желаний. Пит зажмурился и тряхнул головой. Какие яркие воспоминания! Столько времени прошло, а перед глазами все до мельчайших деталей. Брендон тогда буквально задыхался в его объятиях. Они сидели на кровати, и он был сверху, обхватив бедра Пита ногами, обнимая его за плечи. Он прижимался всем телом, он целовал и кусал его шею и стонал так отчаянно, надрывно, что Пит от возбуждения и горя был сам не свой… Фееричное прощание от непредсказуемого и загадочного мистера Нери! Интересно, каким будет приветствие?.. Остановив выбор на джинсах, белой футболке и кожаной куртке с простеганными, как у мотоциклистов, плечами, Пит некоторое время всматривался в отражение, а потом дополнил комплект повязанной на бедрах клетчатой рубахой и парой кожаных браслетов. Не стоило скрывать от себя самого, что он сбит с толку и растерян, но тем важнее показаться перед своим бывшим парнем бодрым, энергичным и, черт побери, классно выглядящим! Встретиться решили в их с Патриком излюбленном месте – старом баре общего друга Барри Роджерса, который, недолго думая, назвал свое детище «БарриБар». О времени они особо не договаривались, Пит просто позвонил из автобуса на подъездах к Чикаго и получил предложение пересечься, как только сможет. Подробности изысканий у Лидии Патрик рассказывать отказался, и голос у него был напряженный, но, только пройдя в небольшой привычно шумный зал в стиле рок-восьмидесятых, Уокер осознал, насколько серьёзно обстоит дело. Ребят он увидел сразу, они сидели за барной стойкой с большими бокалами пива. Молча сидели. Пьяные, унылые и какие-то непривычные, словно даже незнакомые. За время, что они не виделись, Брендон, конечно, изменился. Выбрил виски и носил теперь чёрные, как вороново крыло, волосы зачёсанными назад, в его одежде стало меньше цветов, зато увеличилось количество аксессуаров. Он усовершенствовал стиль, заметно повзрослел и окреп, но вот что точно не могло, на взгляд Пита, просто прийти с годами, так это его неподвижная молчаливость. Таким он видел Нери очень редко, и эта меланхолия была настоящим сигналом тревоги. Патрик же и вовсе осунулся сильнее, чем перед расставанием неделю назад. Под потускневшими глазами залегли тени, в одной застывшей руке – бокал, другая безвольно свисает вдоль тела, будто здесь только оболочка, а сам он витает где-то далеко не в радужных мирах. И в этот самый момент навязчивое и неотступное волнение перед встречей с бывшим, которое не отпускало Пита целые сутки, развеялось без следа. Он не знал, что именно произошло, не представлял пока, как они будут выкручиваться, но четко понимал одно – случилась беда, и ребята нуждаются в помощи, а значит, он сделает всё от него зависящее. Напустив на себя беззаботный вид, Уокер взмахнул рукой. – Эй, Патрик, Брен! Парни! Оба обернулись, как по команде, и хмурые лица враз просветлели. – Пит… – одними губами промолвил Патрик, округлив глаза и заламывая федору на затылок. – Мишка! – Брендон качнулся вперед, словно хотел броситься к нему, но в последний миг передумал, отчего едва не упал с высокого барного стула. Не медля ни минуты, Уокер торопливо зашагал к ним, по дороге кивая многочисленным знакомым. – Наконец-то ты пришел, – проходя мимо, ухватил его за рукав здоровяк-байкер Родни. – Я весь извелся, как увидел, что парень Пита с каким-то пижоном тусуется в его отсутствие! Взаимные подколки уже стали для них доброй традицией, но сейчас у Пита не было никакого настроения вступать в словесные баталии, так что он лишь коротко улыбнулся и бросил: – Пижон тоже мой. – Гарем развел! – хохотнул Родни и, хлопнув Пита по плечу, пошел к своему столику, а Уокер наконец смог добраться до барной стойки. Патрик порывисто поднялся ему навстречу, болезненно, печально глянул и без слов обнял, уткнувшись лбом в плечо. У Пита аж сердце защемило. Он переживал за Грэйса весь тот без малого месяц, что его мучил призрак умершей бабушки, и, отправляя к лучшему из известных ему специалистов, надеялся после сборов вновь увидеть друга со здоровым румянцем на щеках, счастливого и умиротворенного, а вместо этого растерянно хлопал по спине бледную копию того Патрика, которого знал. Что же, черт побери, произошло? Тот, кто мог дать ответ на этот вопрос, сидел совсем рядом, понурив голову и внимательно изучая столешницу. Само его присутствие так близко, что нужно лишь руку протянуть, чтобы дотронуться, вызвало невообразимую бурю чувств и эмоций. Пит сам от себя не ожидал, уверенный, что всё уже отболело и прошло, но не тут-то было. Хотелось встряхнуть Нери, заставить посмотреть себе в глаза, хотелось высказать ему всё то, что безмолвно прогорало внутри с самого дня их расставания, а еще на один короткий миг до смерти захотелось без всяких слов и предупреждений ударить, да так, чтобы упал на пол и долго не мог подняться. Но следом за этой бурей пришло еще более опасное и острое желание – обнять, прижать, утешить. Ведь Пит уже знал, что Брендон сделал как минимум два захода в дом Лидии Грэйс, и если он при каждом испытывал то же, что она перед смертью, такого и врагу не пожелаешь. – Привет, чувак, – собравшись и отпустив Патрика, выдохнул Уокер. Нери, до того мастерски изображавший безразличие, слишком поспешно вскинул голову, и, прежде чем его истинные эмоции скрыло забрало извечного пофигизма, Пит успел увидеть радость и боль, а еще что-то такое, ностальгически-теплое и зовущее. – Привет, чувак, – губы Брендона дрогнули в намеке на улыбку, и он, тяжело поднявшись, обнял Пита крепко и уверенно, словно они старые друзья. «Значит, так это будет… – с горькой усмешкой подумал Уокер, чувствуя, как от прижавшегося к его лбу виска перехватывает дыхание. – Ну что ж… Так даже лучше». Они похлопали друг друга по плечам – всё, как и полагается приятелям, а затем Пит сделал шаг назад и, стараясь сохранить бодрый настрой, провозгласил: – Парни, я неделю провел среди детей, в обстановке спортивного запрета на спиртное и нецензурщину, так что давайте выпьем, мать вашу! Бородатый Барри, который по обыкновению сам стоял за стойкой, тут же оказался рядом. – С возвращением! Приуныли без тебя твои ребята, брат, – доверительно сообщил он. – Ну как, всем по пиву? Обменявшись теплым рукопожатием с Питом и получив согласные кивки, хозяин отошел наполнять бокалы, а Уокер завертел головой, пытаясь смотреть одновременно и на Брендона, и на Патрика, расположившихся с двух сторон от него. – Так! Пересядьте, олени, – велел он наконец, а когда оба оказались справа, кивнул. – Ну чего, какие дела? Выкладывайте. ______________________________ 1 – Dream (англ.) – сон *** Пересказ основных моментов не занял много времени. Из уважения к горю Патрика и опасения ранить его еще больше, Брендон старался опускать любые излишние подробности, но и без них было ясно, что дело дрянь. Стоило только Грэйсу отвести глаза, как Пит кидал на него взгляды, полные сопереживания и боли, и Нери отлично понимал его. После вчерашних откровений, ужасные подробности которых пришлось еще и разъяснить, Патрик был сам не свой. Бледный, замкнутый и растерянный, он пару раз порывался связаться с полицией, потом нашел в себе силы сходить к соседу, который обнаружил его бабушку мертвой, но тот ничем не смог помочь, и Грэйс совсем замкнулся. Настоящий ад, когда знаешь правду, но никому не можешь ее открыть, чтобы каким-либо образом восстановить справедливость!.. Ночевать они отправились в отель. После того, как стало ясно, что и в ограблении, и в смерти Лидии замешана какая-то преступная группировка, о возвращении в квартиру не шло и речи. Брендон предложил взять один номер на двоих, уже и в мыслях не держа ничего возмутительного, просто желая быть рядом и поддержать, но Патрик отказался. Как он спал, мучили ли его кошмары, да и спал ли он вообще, Нери не знал, а наутро Грэйс снова был как в воду опущенный и немного оживился, только когда позвонил Пит, и они договорились о встрече. Несмотря на множество всколыхнувшихся воспоминаний, Брендон тоже обрадовался – он очень надеялся, что уж кто-кто, а Уокер знает, что делать, когда его парень так подавлен, да и сам он после второго пережитого сердечного приступа чувствовал себя совершенно разбитым. По окончании рассказа, Пит сдержанно кивнул, отпил пива и отвернулся лицом к залу, переваривая, а Брендон, пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания, выдохнул и попытался проанализировать встречу. Кажется, он таки слажал, позволив кипящим внутри эмоциям плеснуть через край, но оставался шанс, что Уокер ничего не заметил. Потом вроде все пошло цивильно – объятия двух старинных друзей, плавно перетекшие в нелегкий разговор, и теперь можно немного расслабиться. Встретились и ладно. Так даже лучше. Не зря психологи всем табуном только и талдычат о том, как это полезно – вскрывать косо зажившие шрамы, проигрывать недоигранное и закрывать гештальт уже навсегда, чувствуя себя спокойным и умиротворенным. Конечно, до спокойствия, а тем более до умиротворения Нери было как до звезды, но он рассудил, что сделал в этом направлении первый и самый важный шаг, а значит, дальше будет легче. Стараясь отвлечься, он взялся за свой бокал и принялся украдкой поглядывать то на Пита, то на Патрика. Странно, в его представлении, у этих двоих должны быть какие-то более… эмоциональные отношения. С другой стороны, схватить Грэйса и на глазах у всех приняться активно утешать тоже было бы чуднО, так что жаркие объятия и поцелуи эти двое, наверное, оставят на потом. Отпивая глоток за глотком, Нери через некоторое время полностью сосредоточился на Уокере и скользил по нему задумчивым взглядом. Изменился. Заматерел. Короче постригся, покрасил волосы в белый и вроде даже сильнее раскачался. Мимолетной теплой волной мелькнула мысль о том, что он с удовольствием посмотрел бы на это тело без одежды. Чиркнул интерес, не набил ли Пит новых татуировок… Черт, ну что за западня?! – Да уж, лазарет, наелись вы по-полной!.. (1) – произнес наконец Уокер, вырывая Брендона из омута бесконечных размышлений. – Знаете, что я думаю? План таков: сейчас мы пьем, потом забираем ваши вещи из отеля и едем ко мне домой. У меня видеодомофон и консьерж, так что можно не волноваться – безопасно как в крепости. Там и будет наша оперативная штаб-квартира. Ещё раз всё обговорим, вы припомните, не забыли ли чего важного, и мы вместе выработаем стратегию. В любом случае, так мы этого не оставим! – Ооо, «Крутой Уокер, правосудие по-чикагски» (2) вернулся, – ухмыльнулся Брендон и тут же кинул взгляд на Патрика. – Эй, старик! Не вешай нос. Если Пит берется за дело, значит, все сложится! Патрик улыбнулся в ответ, но это была бледная тень той улыбки, которую он запомнил по фееричному отрыву в клубе Вегаса. – Звучит хорошо. – Грэйси, – Пит спустился со стула и шагнул вплотную к Патрику. – Слушай меня. Мы этого так не оставим, понял? Мы найдем способ выяснить, кто это был и чего они хотели. А еще мы найдем способ поквитаться. В твоей команде лучший медиум Америки и футбольный тренер! Эти ублюдки еще просто не знают, с кем связались! Шутка была так себе, но Патрик, как вежливый человек, разумеется, постарался взять себя в руки, чтобы никого не напрягать, и благодарно кивнул. Он даже ответить что-то собирался, но их перебили. – Патрик, дорогой! – раздалось откуда-то из-за плеча Брендона. Он обернулся и увидел двух девушек: одна одета в стиле кантри, вторая в соблазнительное мини. Обе слегка выпили и находились как раз в том состоянии, когда уже готовы кокетничать напропалую. – Трисс, Мэри! – Патрик приподнял шляпу в знак приветствия и заулыбался чуть неловко, как, похоже, бывало всегда, когда он оказывался в центре внимания. – Как дела? – Отлично! – Кантри придвинулась ближе, обладательница мини подмигнула Брендону. – Послушай, мы ужасно соскучились по твоим песням. Спой, Грэйси! Ну пожалуйста! Услышав со всех сторон одобрительный гул и поддакивания, Нери изумленно приподнял брови и огляделся. А кстати, когда они, мрачные и подавленные, входили в этот бар, он и не обратил внимания, что справа от стойки есть небольшая пустующая сейчас сцена. Похоже, тут действительно практиковали живую музыку, но чтобы одним из признанных исполнителей был Патрик… Пит поднялся, чуть нахмурившись, словно верный сторожевой пес. – Девчонки, простите, но думаю, сейчас не лучший момент… – заговорил он, однако Патрик качнул головой, останавливая, и, развернувшись к дамам, виновато развел руками. – Девочки, мою гитару… её… Она сломалась. Не могу вас сегодня порадовать. – Барри! – рявкнули с дальних столиков. – Барри, старый хрен! У тебя же есть акустика, я знаю! Тащи, пусть сыграет! Брендон кинул быстрый вопросительный взгляд на Пита, но тот лишь кивнул, мол, смотри сам, а Патрика уже подхватили под руки и едва ли не волоком оттащили к сцене, куда кто-то предусмотрительно поставил стул. Через минуту появился Барри с гитарой. – Прости, парень, – он склонился к Грэйсу, протягивая инструмент, – может, немного не настроена. Я давно ее не ласкал. Брендон поспешно прикрыл рот ладонью, пряча так и рвущуюся на лицо улыбку. Черт бы драл Грэйса, но как же мило он смущается! То поднимает голову, то опускает, устраиваясь на стуле, теребит шляпу, улыбается, а потом принимается перебирать струны, склонив голову набок… – Офигенный у тебя парень, – скрывая накатившую внезапно грусть, поделился Брендон, тронув Пита локтем. – Понимаю, за что ты его любишь. – Что? – Пит задумчиво следил за приготовлениями Грэйса на сцене, но потом озадаченно приподнял брови, сосредоточив взгляд на Брендоне. – Патрик не мой парень. И тут уж настала очередь Нери изумляться. – Как не твой? – уточнил он, отставляя бокал и придвигаясь ближе. – А с чего ты взял? – Уокер честно смотрел ему в глаза и недоумевал, не позволяя даже заподозрить себя в неискренности. – Но… Я… Так разве… – Нери отпрянул, опустил взгляд, побарабанил пальцами по стойке и наконец снова посмотрел на Пита, усиленно кусая внутреннюю сторону щеки, чтобы не расхохотаться. Вот осёл! Вот же длинноухий, бестолковый осёл! А с чего он и правда взял? Как зациклился на самой первой догадке о сговоре с целью посмотреть на его реакцию, так и не удосужился с ней распрощаться, даже когда выяснилось, что Патрику действительно нужна помощь. А там уже по нарастающей – пытался понять, что Уокер нашел в нём, сам увлекся и стал страдать от неразрешимости потенциального тройничка, ну а потом и вовсе нагрянула Лидия Грэйс, и менять какие-либо настройки стало недосуг… – Твою ма-а-ать! – восхищенно выдохнул Брендон и опустил глаза. – Вот это номер! – Ты… – Пит развернулся к нему, опираясь локтями на стойку, и тоже заулыбался, – ты думал, я прислал к тебе своего парня? Сам придумал, сам поверил? Как всегда, ты ничуть не изменился. – Всё-всё! – Нери помахал руками. – Забили. Просто сотри эту лыбу с лица и повернись к сцене. Повернись. Повернись, Пит, иначе я тебе врежу! Давясь от смеха, Уокер все же развернулся обратно, а Брендон залпом ополовинил новый, только что поставленный перед ним бокал пива. Так значит, скромняша Патрик свободен, а все, что он себе надумал про их с Питом нежнейшие и крепчайшие – просто фантазия и ничего больше! Это известие надо хорошенько осмыслить. Переварить… Но пока лучше просто залить алкоголем. Патрик тем временем настроил гитару, подкрутил стойку микрофона, чтобы он располагался на нужном уровне, и обвел зал вопросительным взглядом. – Ну, заказывайте, – робко улыбнулся он. Отовсюду послышались выкрики с предложениями, но тот самый обладатель мощного голоса, что вытребовал для Грэйса гитару Барри, взревел: ««Beat it» Джексона!!!», и дискуссия сошла на нет. – Не могу! Я не вынесу! – лошадиная доза алкоголя наконец вштырила, и Брендон чувствовал, что его ведет, а неудержимый смех звучит громче, чем он хотел бы. – Скажи, что он не опозорится! Скажи! Уокер с улыбкой покачал головой и перехватил руку, которой Нери трепал его за рукав куртки. – Просто слушай, чувак. И в этот момент Патрик ударил по струнам, заиграл и запел. Хорошо поставленным тенором, бойко, резко, самозабвенно. Закрывая глаза и выкрикивая слова в микрофон. Брендон смотрел – и не верил. Как можно было из хронического стесняшки за пару аккордов превратиться в такого страстного, такого эмоционального и яркого парня?! Он следил за тем, как стреляет по залу пристальный взгляд зеленых глаз, как, едва не касаясь микрофона, двигаются мягкие губы, как пальцы перебирают и щиплют струны, как нога выбивает четкий ритм, и не мог насытиться этим зрелищем. А на одной из высоких, затяжных нот он и вовсе до боли закусил губу, глядя на то, как Патрик выгнулся, как дрожат его полуприкрытые веки и как вздулись вены на его шее. В этот самый момент он наконец смог легко и во всех красках сделать то, на чем его фантазия спотыкалась уже не раз – представить, как Грэйс занимается сексом. – Оу… – выдавил он, с трудом переводя дыхание, и вновь приложился к пиву. – Во-оу! – Дыши, брат, – Пит хлопнул его по плечу так горделиво, словно это он сам научил Патрика петь и держать гитару в руках. – Да пошел ты! – Нери с улыбкой толкнул его в спину. Песня закончилась, и бар наполнился шумом аплодисментов, от которых Грэйс сразу же засмущался и будто бы уменьшился в размерах, старательно прячась за гитару. Брендон чуть ладони не отбил и свистел так, что уши закладывало. На сцене снова был стильный задрот, но память в деталях зафиксировала потрясающие метаморфозы и не позволяла обмануть себя. – Браво! – ликовали неподалеку Трисс и Мэри, глядя на Патрика совершенно влюбленными глазами. «В очередь, сучки!» – едва не ляпнул Брендон и, расхохотавшись, поспешно отпил еще глоток. Настроение улучшалось с каждой минутой, холодный, липкий морок, что не оставлял с самого момента выхода из дома Лидии, наконец-то вытесняло простое человеческое тепло, и жизнь вновь начала казаться стОящей по большому счету штукой. – Патрик, а давай «In the air tonight»! – выкрикнула одна из девушек. – Спой её! В прошлый раз было так круто! Посетители поддержали одобрительным галдежом, а Патрик нашел глазами автора заявки и кивнул. Он помедлил немного, настраиваясь на нужный лад, взял пару пробных аккордов, а потом заиграл, глядя куда-то поверх голов собравшихся. – Я чувствую, как оно наполняет вечерний воздух, о Боже... Я ждал этого мгновения всю свою жизнь… А ты чувствуешь, как оно витает в воздухе, о Боже? (3) Тихий отстранённый голос, медитативный мотив… Это было красиво, и Брендон понял, что что-то не так, только к середине первого куплета. По дрожи в голосе, по остекленевшему взгляду, по деревянной позе. – Да, я там был и видел содеянное тобой, видел собственными глазами. Так что сотри эту ухмылку со своего лица, я знаю, где ты был. И всё это было ложью... (4) – Твою мать, – выдохнул Нери. – Не лучшая песня. Минорный настрой сейчас – не наш вариант! Пит обернулся к нему, потом снова с тревогой глянул на Патрика. – Подсел… (5) Сейчас совсем раскиснет. – И я помню, да, помню, не беспокойся. Да и как я мог это забыть? Это первый и последний раз, когда мы встретились… (6) – За второй куплет Грэйс взялся совсем тихо, на автомате наигрывая знакомую мелодию, и Брендон мог поклясться, что сейчас он там, снова в доме своей бабушки и видит ублюдка, который довел ее до смерти. Посетители бара начали перешептываться, а Пит уже поднялся с места, явно собираясь попросту забрать Патрика со сцены, но Нери опередил его. Сдаться у всех на глазах и быть прилюдно утешенным – что может быть хуже! – Дамы и господа! – он вскочил, протолкался к помосту и вспрыгнул на него, выхватив микрофон из-под носа у практически замолкшего Патрика. – Зачем нам грустить в этот, мать его, отличный вечер понедельника? Давайте веселиться, а то наш исполнитель сейчас уснет к чертям! Нери обернулся к изумленно глядящему на него Грэйсу и подмигнул. – Детка, знаешь Билли Джоэла «Big Shot»? Тот нахмурился, припоминая. – Ну-у-у… так, в самых общих. – Сойдет! – одобрил Брендон и, ловко подбросив микрофон в руке, запел. История о беспечном гуляке, которому очень хочется повыделываться и выглядеть большой шишкой зашла на «ура». Пиво вновь потекло рекой, посетители хлопали и подпевали, а Брендон, прохаживаясь по сцене, украдкой поглядывал на Патрика. Похоже, план удался – парень ожил, глаза загорелись, и пальцы вновь ловко пробегали по струнам. Припев они пели вместе, и разгорячённый алкоголем и вниманием Нери чувствовал, как кровь вскипает от восхитительного единения. А еще от забытого ощущения пьянящей влюбленности. Влюбленности в коварного перевертыша Патрика, который мастерски умел косить под заурядного типа, скрывая от посторонних глаз общительность, юмор, философию, притягательность и даже, черт побери, страстность. Нужно было узнать пароли и позывные, посмотреть под правильным углом, чтобы разглядеть все эти сокровища, и, кажется, он сумел это сделать. По окончании пришлось исполнить три песни на бис, после чего Брендон едва не упал с помоста и потребовал для артистов отдых и еще пива, а в зале их уже встречал улыбающийся Пит. Он похлопал Грэйса по плечу, потрепал Нери по волосам, подвинул обоим наполненные до краев бокалы, и Брендона окончательно накрыло ощущением упоительного восторга от этой компании, уверенности, что здесь и сейчас он находится на своем месте, именно там, где и должен быть. Страхи, сомнения и даже чувство психологического самосохранения – всё отключилось, создавая прекрасную иллюзию, будто они выплыли из ниоткуда, без прошлого и будущего, и могут существовать только втроем, черпая силу друг от друга, пока их снова не скроет тьма небытия. – Так, парни, по последней, за вещами и ко мне! – распорядился Пит, и они тут же выпили за это. ___________________ 1 – Лазарет (футб. сленг) – игроки, получившие травмы. Наесться (футб.сленг) – испытывать психологическую и/или физическую усталость. 2 – отсылка к сериалу «Крутой Уокер, правосудие по-техасски» – американский телесериал, в центре сюжета которого жизнь и работа техасского рейнджера Корделла Уокера, в исполнении Чака Норриса. Транслировался с 1993 по 2001 год, пропагандировал моральные ценности и силу боевых искусств, приобрел культовый статус. 3, 4, 6 – перевод песни Фила Коллинза «In the air tonight». 5 – Подсесть (футб. сленг) — сбавить игровую активность.