Медиум

Патрик возвращался домой к Уокеру в приподнятом настроении, которое не сумела нарушить даже толчея в подземке. Он узнал отличные новости от отца, а на обратном пути написал заявление в коммунальной службе, и эти, пусть небольшие, но все-таки шажки дали ему совершенно необходимое ощущение продвижения, новых звеньев цепочки, которая так или иначе должна вывести их к истине. Уже на лестничной клетке, занеся руку над звонком и предвкушая встречу, он вспомнил, что Пит слёту окрестил их с Брендоном оленями. Кто уж его знает, почему именно так, но, в любом случае, это было забавно и объединяло, будто командная игра под одним названием. А еще напоминало о Рождестве и стоило лишь подумать об этом, как в воображении во всей красе раскинулась картина – они в этой же самой квартире празднуют его вместе, втроем. Негромко звучит из динамиков сборник рождественских мелодий, в углу стоит, сверкая гирляндами, пушистая наряженная елка, с кухни доносится соблазнительный аромат запекающейся индейки, которую они, прикола ради, решили приготовить своими силами и провозились добрый час. Брендон мечется туда-сюда, как заведенный, не столько делая что-то полезное, сколько просто создавая суматоху, Пит, как всегда, сосредоточен, припоминает, не забыли ли они чего, а он, Патрик, ждет момента, чтобы перед началом праздничного ужина преподнести им заранее заготовленный сюрприз – красные рождественские шапки с набитыми ватой оленьими рогами… Бестолковые мечты, конечно. Уж, наверное, у Брендона планы на Рождество будут поинтереснее, чем тусоваться с ними, но на миг Патрику стало так хорошо и тепло, будто все позади, они уже победили, добились справедливости и могут вздохнуть спокойно. Несмотря на печальные обстоятельства, что свели их втроем, он был благодарен судьбе за таких друзей. Это было чудо, за которое стоило держаться! Зажмурившись и тряхнув головой, Патрик нажал на кнопку и был несколько удивлен, когда дверь распахнулась буквально через пару секунд, словно Пит дежурил за ней. – Хм, привет, – Грэйс улыбнулся было, но тут же посерьезнел, видя напряженно сведенные брови и жесткие складки, залегшие в уголках губ. – Что-то случилось? Сердце болезненно сжалось. Он даже представить не мог, каких еще плохих новостей можно ожидать, но Уокер на глазах расслабился и выдохнул, отодвигаясь в сторону и пропуская его в холл. – Нет-нет, все нормально. – Уверен? – переспросил Патрик настороженно. – Да, – Пит небрежно отмахнулся, но взгляд у него был какой-то необычно пристальный, будто они видятся впервые или же во внешности Грэйса что-то изменилось, а он никак не может понять, что именно. Патрик поправил шляпу и очки, украдкой оглядел себя, но ничего необычного не обнаружил. – А Брен где? – поинтересовался он, снимая куртку и вешая ее на крючок. – Эммм… Да мы немного повздорили, и он ушел. – Что? – Патрик обернулся и изумленно округлил глаза. – Как? Из-за чего? Он что, ушел один? – Один! И что, блядь? Он большой мальчик, сможет о себе позаботиться! – неожиданно агрессивно отозвался Пит, но тут же сбавил тон. – Ты лучше скажи, как прошло. Что отец, прислушался? Не дожидаясь ответа, он отвернулся и первым пошел в гостиную. – Да. Да, Пит, – подтвердил Патрик, следуя за ним и вглядываясь в обтянутую футболкой мускулистую спину так, словно на ней мог быть написан ответ. – Прошло отлично. Мне даже не пришлось ничего рассказывать – вечером отец уезжает в Индианаполис на пару недель, в гости. Он давно собирался, а тут как раз друг настоял, и он решил у меня отпроситься. Я, конечно же, согласился. Правда, нужно будет приглядывать за магазином, но это ничего. Если что, меня подменит Кэрри, она очень толковая. Здорово? – Определенно! – поспешно согласился Уокер. – Значит, Мартину ничто не будет угрожать. А в коммуналке что? Все-таки странный он был, будто сам не свой. Патрик незаметно окинул взглядом все видимые ему из гостиной вещи, пытаясь понять, не случилось ли тут потасовки, ведь Пит с Брендоном порой ладили между собой, как кошка с собакой, но в квартире был идеальный порядок. – Заявление написал, вот только срок рассмотрения – две недели. Так что с Бреном, Пит? – предпринял он еще одну попытку. – Вы сильно разругались? Куда он ушел? Уокер, который все это время переходил от одного предмета мебели к другому, то что-то поправляя, то переставляя, то просто проводя пальцами, наконец остановился и, помедлив пару секунд, обернулся. – Послушай, Грэйси, это все ерунда… Ты знаешь, мне нужно с тобой поговорить. Серьезно. Прямо сейчас. Ты не против? Вконец сбитый с толку Патрик изумленно приподнял брови и просто кивнул. – Хорошо, – мелко закивал в ответ Уокер и сделал широкий жест рукой. – Располагайся. Садись. Грэйс послушно сел в кресло, а Пит растерянно посмотрел по сторонам, словно никак не мог выбрать, где ему устроиться, и в итоге почему-то присел перед ним на корточки. Это было странно, но он выглядел взбудораженным и несчастным, так что Патрик и значения не придал, поглощенный попыткой предугадать, о чем может пойти речь. Уокер медлил. Поглаживал и щипал подбородок, тер татуировку на пальце, облизывал губы и вдыхал так, словно почти решился начать разговор, но потом терялся и вновь замыкался в себе. – Пит, – Патрик склонился к нему, вытягивая шею, и положил руку на чуть дрогнувшее от прикосновения плечо, – это же я. Что бы там ни случилось, мне ты можешь смело рассказать. Я все пойму, честное слово. Уокер вскинул на него отчаянный взгляд и издал нервный смешок. – Не веришь? – нахмурился Грэйс. – Верю. Но есть такие вещи, которые мы не можем гарантировать, Грэйси. Это сильнее нас… Ну да ладно, черт с ним! Ты просто… Ты знай, что я твой лучший друг. Всегда. Как бы не обернулось. Звучало это очень пугающе. Патрик занервничал еще сильнее и гулко сглотнул. Ну что, что можно рассказать после такого вступления? Что они с Бреном умывают руки и предоставляют ему самому разгребаться дальше? Что Пит смертельно болен? Что Патрик сам убил свою бабушку, забыл об этом и вот сейчас за ним едет полиция? – Я… – Пит выдохнул, и слышно было, как дрожит воздух, выходя из его легких. – Я слишком долго об этом молчал, но сегодня кое-что… сегодня я понял, что так могу упустить все на свете. Думаю, я долго искал, но… но ведь нельзя найти где-то то, что уже с тобой рядом, так? Патрик сумел лишь кивнуть в ответ на логичное утверждение. Пит по жизни был сама уверенность, Грэйс даже мысленно окрестил его Капитаном Америка (1), за то, что у него всегда был наготове совет, план, инструкция или же крепкое дружеское плечо, о которое можно опереться. И вот теперь он растерян, взволнован, не может вымолвить ни слова. Что же за жуть такая у него на уме?! – Отлично. Да. Так вот мы с тобой дружим вроде и не особо долго, около двух лет, да? Но мне кажется, мы действительно очень хорошие друзья, и мы близкие друг другу люди, так? И вот я просто хочу, чтобы ты понимал: после того, что я скажу, у тебя все равно есть пути к отступлению. Мы всегда можем нажать «ресет» и сделать так, словно этого разговора и не было, понимаешь? – Нет, – честно признался Патрик и провел тыльной стороной ладони по лбу, стирая выступивший пот. – Не понимаю пока, но, Пит… ты мой самый лучший друг. Я очень волнуюсь, так что говори скорее! Мы всегда будем друзьями, обещаю тебе. – Обещаешь? – с какой-то отчаянной надеждой перебил Уокер, но тут же стушевался и опустил глаза. – Хотя, как я могу требовать?.. Ну, в общем, как бы то ни было… Я люблю тебя, чувак. Люблю не как друга. Как парень любит парня. И хочу. Очень. Но это все абсолютная ерунда, если ты… Это просто… Если что, забудь и… Пит умолк, так и не подняв глаз, чему Патрик был несказанно рад, потому что его щеки, а потом и все лицо залило мучительным жаром. Это была какая-то невозможная, душераздирающая смесь мгновенно сменивших друг друга чувств и мыслей: облегчение от того, что ничего серьезного не произошло, смятение и наконец – стыд и горечь. Что, что это сейчас было?! Жестокая шутка? Безответственная глупость? Какой-то странный укол наобум? Но чем бы это ни было, оно слишком сильно задело глубоко похороненные некогда чувства, и они завибрировали натянутой струной, вызывая боль и удушье, а еще отчаянное желание оказаться сейчас где угодно, только бы подальше от замершего около его колен Пита. «Посмейся! – в панике убеждал себя Грэйс. – Хлопни его по плечу и переведи тему! Не сиди так! Ты же выдаешь себя с головой! Сделай хоть что-нибудь!» Но вместо этого он лишь продолжал напряженно молчать. – О черт, прости! – прорезавший абсолютную, какую-то ватную тишину квартиры голос Уокера прозвучал так громко, что Патрик вздрогнул. Он уже уверился было, что это извинения за дурацкий розыгрыш, на который он, видимо, отреагировал не так, как Пит рассчитывал, но встретившись с ним взглядом, понял, что все гораздо серьезней. Пит тоже покраснел, чего за ним вообще не водилось, а глаза у него были ошарашенными, и в них плескалось столько страха, что Грэйс окончательно растерялся. – Прости, Патрик! – Уокер оттолкнулся от подлокотников, вскочил и отшатнулся, проводя рукой по выбеленным волосам. – Вот я дурак! Не надо было! Я так не хотел портить этим нашу дружбу! Мерзко, да? Грэйс все еще не пришел в себя, но последние слова Пита наконец дали ему нащупать твердую почву. – Погоди-погоди! – он тоже вскочил, успокаивающе вытягивая перед собой руки и пытаясь поймать загнанный взгляд. – Ты только не думай, что я как-то не так к этому отношусь… Нет-нет, не то! Я тоже… Нет! Просто… Это очень неожиданно, Пит. Именно твое признание мне, вот и все, понимаешь? Мне надо переварить. Осмыслить… Он сдернул шляпу с головы и прижал к груди, пытаясь подобрать еще какие-то слова, но все они предательски разбегались. Так они и молчали, глядя друг на друга, словно актеры в немом кино. – Значит, ты не перестанешь со мной общаться? – еле слышно уточнил Пит, спустя некоторое время. И Патрик в ответ закивал так активно, что шея заныла. А потом вдруг подумал, что может показаться, будто он подтверждает, что перестанет, и отрицательно замотал головой. А потом подумал, что ведь вопрос был «не перестанешь», а сейчас он вроде как отрицает, и снова закивал. – Олень ты! – выдохнул Пит с мученической улыбкой, шагнул к нему и крепко обнял. В первые мгновения это подействовало так привычно успокаивающе, что Патрик тоже позволил себе облегченную улыбку, но затем в голове закружились воспоминания обо всем, что он успел в свое время напредставлять о друге, да еще прибавилось внезапное осознание того, что его порой не совсем дружеские жесты, которые Патрик упорно списывал на разыгравшееся воображение и тактильный голод Пита, могли таки и правда быть знаками внимания. И все эти мысли сделали самое простое объятие излишне близким, слишком интимным, напрягающим и вызывающим смутный отклик возбуждения. Патрик постарался никак не выдать эти свои чувства, но, к счастью, Пит первым разорвал контакт, отступил на шаг и снова улыбнулся. – Значит, в любом случае друзья? – уточнил он. – В любом! – с готовностью кивнул Патрик. – Это, знаешь, было просто слишком внезапно. Ты так начал, что я думал, ты смертельно болен! – Ну, почти, – усмехнулся Пит. – Оно ведь так и есть, Грэйси. Тобой болен, все время нашей дружбы. – Хорош! – вновь залился краской Патрик, внезапно не зная, куда деть руки, взгляд и чувствуя, что ему неуютно стоять посреди этой неприлично огромной и пустой гостиной. – Я просто не могу пока… Это жесть как внезапно! Он говорил, а у самого сердце сжималось. И очень хотелось перестать нервничать и сбиваться, сурово посмотреть в глаза Уокеру, спросить громко и уверенно: «Все время нашей дружбы? Так какого хрена ты молчал, Пит?!» – Слушай, слушай, я понимаю, что как обухом по голове, но ты скажи, мы можем хоть поговорить об этом? Или сразу нет, и закрыли тему? Пит теребил бровь и всматривался в его лицо, а Патрик понимал, что продолжает бестолково краснеть и вообще чувствует себя так, словно они говорят о чем-то непристойном, и, если сказать сейчас «да», то это вроде как согласие вовсе не на беседу, а на всё, чего бы Пит ни пожелал. От этого голова шла кругом, но промолчать было нельзя. – Конечно можем… поговорить! – мужественно выдохнул Патрик. – Отлично. Тогда вот что: идем в кафе, я с утра не ел. Посидим, будет поздний обед. И заодно спокойно все обсудим, идет? – Кажется, Уокеру становилось все лучше, и он на глазах обретал свою коронную сосредоточенную уверенность. – Спокойно? – Грэйс вскинул брови. – Будем спокойно обсуждать в набитом людьми кафе наши с тобой отношения? – А что? – Пит хитро улыбнулся, отчего его карие глаза стали напоминать лисьи. – Почему бы двум парням не обсудить сокровенное за чашкой кофе? У нас страна свободная, дискриминация запрещена. Видимо, на лице Патрика не отразилось должного понимания иронии, потому что Уокер тут же нахмурился и добавил: – Ну а кроме шуток, Грэйси – всем плевать. Каждый слушает только себя, поверь мне. И будет классно, если мы с тобой сегодня услышим друг друга. ____________________________ 1 – Капитан Америка – персонаж серии комиксов издательства Marvel о супергероях. *** Трясясь на холодном полу везущего его в неизвестность фургона, Брендон потерял счет времени. Все случилось так внезапно, что мозг отказывался воспринимать реальность происходящего, а мешок на голове не только дезориентировал, но и давал жуткое ощущение постоянной нехватки воздуха. Поначалу он пытался подняться, нащупать что-то, что могло бы сойти за оружие или помочь освободиться, но после пары жестких пинков по ребрам, притих. Как бы ярость и страх ни взрывали сознание, Нери все же отдавал себе отчет в том, что, охраняемый, связанный и не имеющий возможности видеть, вряд ли сумеет выбраться из идущей на скорости машины. Повернувшись на здоровый бок, Брендон лежал, стараясь держать голову так, чтобы не билась о голый ребристый пол при каждом подскоке через лежачего полицейского. Он весь обратился в слух, но тот, кто был с ним в кузове, не издавал ни звука, только периодически контрольно толкал в спину ботинком, видимо, напоминая о своем присутствии. То же самое он проделывал при любых попытках заговорить. Время работало против Брендона, выветривая адреналин из крови, развеивая браваду и позволяя постепенно прочувствовать весь ужас ситуации, но только когда машина остановилась, предварительно здорово попрыгав на ухабах и повиляв, он ощутил настоящую, почти бесконтрольную панику. Гулкие шаги по полу. Тот, кто был с ним внутри, распахнул дверцы. Грохот о дно – кто-то еще впрыгнул в кузов. И сразу же две пары рук вцепились в предплечья и вздернули его на ноги. – Что вам надо?! – выкрикнул Брендон, морщась от боли в боку, который совсем недавно оказался под ударом джипа и за время дороги, налившись тяжестью, начал мучительно ныть. В ожидании новых побоев за несанкционированные разговоры он сжался, но на сей раз его просто проигнорировали и выволокли из машины. Под ногами зашуршало – видимо, гравий. В грудь ударил холодный порывистый ветер, мгновенно высушивая пот и холодя защищенную одной лишь майкой кожу. Сильная рука схватила за шею сзади, надавила, вынуждая согнуться, и одновременно с этим его стянутые руки вывернули до ломоты в суставах. Они вели его, как особо опасного преступника, и чертов мешок не давал ни малейшей возможности рассмотреть, куда. Может быть, сейчас он окажется на краю свежевырытой могилы и получит пулю в затылок, а может, у этих ребят гораздо более далекоидущие планы. Неизвестность выбивала остатки воздуха из легких, паническими толчками бежала по венам, и как же, мать вашу, хотелось жить! – Если вам нужны деньги – вы по адресу! – предпринял он еще одну отчаянную попытку. – Давайте поговорим, черт подери! Никакой реакции. Они остановились лишь на несколько мгновений. Одна пара рук исчезла, но он не сумел этим воспользоваться. Раздался скрежет металла о металл, Брендона протащили еще несколько шагов – и вновь скрежет, только теперь за спиной. Даже с мешком на голове стало ясно, что он оказался в каком-то помещении, а эхо дало представление о том, что оно огромное и пустое. Пока они шли, вокруг не раздавалось ни единого звука, кроме гулких шагов и завывания ветра. Ни шума машин, ни отдаленных голосов людей, ни лая собак. Куда же эти суки его завезли? А главное – зачем?! – Ступени, – любезно оповестил тот, что был справа и держал его за шею, пригибая к земле. Сознание Брендона, который, несмотря на предупреждение, здорово споткнулся, зацепилось за этот голос, и тут же в голове что-то щелкнуло, заставляя увериться в том, что он знает говорившего. Иррациональное и необъяснимое чувство подкрепилось ощущением из ниоткуда взявшегося привкуса металла на языке, и Нери похолодел от понимания, что оказался в руках не кого-нибудь, а того самого военного, который украл оставшиеся годы Лидии, перерыл ее сад и перевернул вверх дном квартиру Патрика. Твою мать! Им не нужны деньги! Им нужен гребаный перевод. Попал! Ох, попал! И убивать они его сейчас не станут, иначе не тащили бы столько. А значит… Не в силах совладать с эмоциями, Брендон отчаянно задергался, но добился лишь того, что ему сильнее вывернули руки, и заскулил от обжигающей боли. Казалось, еще немного – и сухожилия порвутся, но никому не было до этого дела. Его так и вели по второму этажу, порой меняя направление, словно что-то огибая, и постепенно приближаясь к невидимому источнику бесперебойной капели. Когда давление на шею и руки ослабло, Брендон уже почти не чувствовал ни того, ни другого, но не успел он перевести дух, как его толкнули лицом к стене. Военный взрезал стягивающий запястья пластик, усадил его на пол и наручниками пристегнул к чему-то одну руку. Не представляя, что будет дальше, Нери задыхался в мешке, в то время как тело била крупная дрожь, а все мышцы ныли от постоянного напряжения. По малейшим звукам он пытался отследить передвижения и понять, с какой стороны ждать нападения, но шаги двух пар ног отдалились, а раздавшийся вслед за этим голос был слишком тих, чтобы удалось разобрать слова. Не теряя времени, Брендон поспешно схватился свободной рукой за проклятый мешок. Перебравшись пальцами на шею, туда, где ее плотно обхватывала веревка, он пытался нащупать узел, оттянуть ее, как-то ослабить натяжение, пока не раздались приближающиеся шаги, и следом – удар чем-то тяжелым по пальцам. Сдавленно вскрикнув, Нери подтянул руку к груди, сжал зубы и постарался задержать сбившееся, судорожное дыхание. Он всем телом ощущал, что неизвестный находится совсем близко, кажется, даже присел перед ним на корточки, и это был не Военный. Не иначе как из-за стрессовой ситуации, способности Брендона обострились, и он чувствовал, буквально видел ауру находящегося перед ним человека. Молодую, но тусклую, кислую и агрессивную. – Какие узкие штанишки, – заговорил Кислый после целой вечности пронизанного напряжением молчания. Голос у него оказался с ярко выраженным лондонским акцентом и очень под стать ауре. – Ты чё, педик типа? Странно, но именно эти слова позволили панике и отчаянию отойти на второй план, сменившись злобой и чем-то вроде разочарования. Этот парень угрожал ему ножом в парке, гнался за ним как охотник за дичью, пинал всю дорогу, ударил по руке с такой силой, что пальцы дрожали и почти не гнулись. Еще мгновение назад он виделся источником ужаса и центром вселенной, а на поверку оказался обычным гопо-мудаком, который пользуется властью над лишенным возможности дать отпор человеком из садистского удовольствия. – А ты с какой целью интересуешься? – облизнув пересохшие губы, уточнил Брендон. – Своих ищешь? Судя по заминке, последовавшей перед ударом ногой в живот, парень был еще и туповат. Брендон с удовольствием посмеялся бы над ним, если бы не сидел на коленях, скрючившись в три погибели и пытаясь одновременно вдохнуть хоть немного воздуха и не позволить желчи, поднявшейся из пустого желудка, оказаться внутри мешка. «Все-все! – мысленно поклялся он сам себе. – Больше ни слова!» Сдохнуть героем он всегда успеет, а сейчас надо бы поберечь силы, чтобы выбраться из этой передряги живым и даже немного здоровым. – Ах ты сука! – бушевал Кислый откуда-то сверху. – Эт ты мне?! Да я тя щас!.. Удар в бок заставил мучительно выгнуться. Ботинок попал туда же, куда до этого джип, и Нери не смог сдержать стона. – Ты пожалеешь! – зашипел Кислый, хватая его за шею и прижимая лбом к полу так, что прикованная рука вытянулась до предела, и железный браслет впился в кожу. – Пожалеешь... – Отставить! – оглушительным эхом заметалось вокруг, и шея Брендона тут же оказалась свободна. Кажется, рядом с ним происходила какая-то потасовка, но Нери было плевать. Все, что он мог, это чуть покачиваясь из стороны в сторону, пытаться убаюкать боль, огненными волнами разливающуюся от тех мест, куда пришлись удары. Кое-как восстановив дыхание, он осознал, что вокруг тихо, но обострившаяся чувствительность не позволила поверить в иллюзию одиночества. Привкус металла, ощущение опасности. Он совсем рядом. – Прости, – раздавшийся голос был хрипловатым и гулко отдавался в пустом пространстве, – я не хотел, чтобы наше знакомство началось так. – О! Плохой и хороший полицейский, – прохрипел Нери, жалея, что если сплюнет горькую, вязкую слюну, то сделает себе же хуже. Военный усмехнулся, а затем придвинулся ближе, так, что Брендон всем телом ощутил исходящее от него тепло. – Тише, тише, не дергайся, – он обхватил Нери ладонью за шею, упреждая попытку вывернуться. – Я только сниму мешок, идет? И тут же к горлу прижалось холодное лезвие. Ни капли доверия оно не вызывало даже после озвученного обещания, так что Брендон напряженно замер, внезапно пожалев, что за полную эзотерических и религиозных метаний жизнь так и не нашел свою гавань, а соответственно не представлял, кому молиться в эту жуткую минуту. Нож легко порхнул вверх, взрезая ткань, и Нери наконец-то прозрел. Проморгавшись, он в первую очередь увидел сидящего перед ним на корточках мужчину. Тот был крупным и широкоплечим, а еще, похоже, довольно высоким. Камуфляж цвета хаки только подчеркивал сходство внешности с теми ощущениями, что возникли у Брендона от образа его ауры. Такого натренированного амбала фиг вырубишь, если только не удастся случайно обвалить на него, скажем, кусок стены, и единственным теоретически положительным моментом можно было считать лыжную маску с прорезями для глаз и рта, скрывающую все остальное лицо. Неужели хочет оставаться инкогнито, потому что планирует отпустить его после? После… Ну да, ну да, как же! Чтобы наступило «после», нужно сначала пережить «до» или дать им то, что они хотят, а Нери представления не имел, где перевод Лидии. Он украдкой глянул на убранный в чехол на поясе нож, которым с него только что срезали мешок. Наверное, у этого ублюдка еще и пара пистолетов в кобурах подмышками или за спиной… Сдержав тяжкий вздох, Брендон постарался не обращать внимания на пристальный, изучающий взгляд голубых глаз и огляделся по сторонам. О-о-о, ну охренеть теперь! Огромный заброшенный завод. Судя по чанам в отдалении – сталелитейный (1). Ори, не ори – никто не придет. Пробежав взглядом по трубам, перегородкам, стойкам, замершим механизмам, производственному мусору и соединяющим разные уровни и площадки лестницам, Брендон опустил голову и взглянул на то, к чему был прикован. Впаянная в стену труба. Твою мать! – Забавно, – усмехнулся Военный, упирая локти в колени и соединяя вместе крепкие мозолистые пальцы. – Ты ведь такой ловкий, у тебя хорошая реакция… Как ты кинулся через дорогу! Смело, смело. И надо же было потом уйти с места, где на тебя куча людей пялилась, и даже не попытаться позвонить в полицию. Ты часто думаешь не этим, – он указал на лоб Брендона, – а этим, – палец переместился к груди. – Знаешь, такие солдаты первыми погибают в бою. И сказано это было так спокойно и по-отечески, что Брендон, который и так уже успел миллион раз пожалеть о своей безалаберности, едва зубами не заскрипел от досады. – А где плохой полицейский? – стараясь выглядеть спокойным, поинтересовался он. Старый сталелитейный, старый сталелитейный… Черт, в какой же он стороне от Чикаго? – Прости еще раз, парня иногда заносит, – удрученно покачал головой Военный. – Любит причинять боль. – А ты что любишь? – вызывающе уточнил Брендон. – Наверное, цветочки поливать. – Я люблю делать все, чтобы заказы выполнялись быстро и точно, – пожал плечами Военный и склонил голову набок, продолжая рассматривать его, словно какую-то диковинную зверюшку. – И кто же меня заказал? – стараясь, чтобы это прозвучало как можно более наплевательски, спросил Нери. Чем черт не шутит? Вдруг обронит что-то, что может натолкнуть на ответ. – Ну-ну, – губы в обрамлении щетины и черной маски растянулись в кривую улыбку. – Ты ведь не хочешь знать, правда? Кто много знает, тот быстро умирает. Он протянул руку и попытался потрепать Брендона по волосам, но тот возмущенно увернулся, заработав новый приступ огненной боли в ребрах и бедре. – Гордый малыш, – почти нежно проговорил Военный. Его манера общения и этот пристальный, будто бы выжидающий взгляд вымораживали до глубины души, но вместе с тем и здорово пугали. Помимо очевидных причин для страха, было и еще что-то неуловимое, но не менее важное, и казалось, если нащупать это, разгадать, можно получить ключ к пониманию того, как себя вести. А пока это была игра в кошки-мышки, в которой Брендон метался, огрызался, тыкался наобум, но все время оставался лишь беспомощной жертвой. Военный меж тем ухватил его за край майки и потянул вверх, обнажая покрывшуюся мурашками кожу. – Отвали! – Нери шарахнулся от него, автоматически отбивая руку, прежде чем успел подумать, какие могут быть последствия. И они не заставили себя ждать, явившись в виде ножа у горла, лезвие которого прижалось к коже так быстро, что Брендон и глазом моргнуть не успел. – Да ты совсем не умеешь думать, – с легким раздражением констатировал Военный. – Не дергайся, я проверю кости. Вынужденный замереть у холодной стены, Нери отчетливо слышал собственное слишком громкое и частое дыхание и ощущал, как ползет вверх ткань. Жесткие шершавые подушечки пальцев прикоснулись к ребрам справа, ловко пробежались по ним, периодически нажимая сильнее. Эта механическая забота палача с ума сводила, равно как и невозможность ее избежать, а когда Военный парой рывков стянул ниже джинсы, обнажая бедро, Нери сжал зубы и оскалился. Впрочем, любые выражения протеста похитителю были до лампочки: деловито ощупав бедро, он удовлетворенно кивнул сам себе и, убрав нож, отодвинулся. – Порядок, без переломов. А скажи-ка, – он опять заухмылялся, – что это ты больше денег за себя не предлагаешь? – А надо? – обрадовался Нери, с трудом пытаясь натянуть джинсы отбитыми пальцами. – Деньги – не проблема, я же сразу говорил. У меня есть! Сколько? Это, конечно, было бы сказочной удачей, но мало ли как случается. Может, устали бегать за переводом и хотят отбить ту сумму, которую он принес бы им в случае удачи. Увы, надежды его тут же были развеяны. – Т-т-т, – Военный покачал головой и переместил центр тяжести на одну ногу, заставляя Нери с опаской ловить каждое свое движение. – Не надо, малыш, не будем играть и прикидываться. Я знаю, почему ты не предлагаешь денег. Это потому что знаешь, зачем ты тут. Брендон не дал лицу дрогнуть, но пауза затянулась. Странный мужик пытливо смотрел на него, неподалеку психоделично капала в невидимый отсюда резервуар вода, и с каждой секундой на проклятом заводе становилось все страшней и холоднее. – Ну и зачем? – чтобы хоть чем-то разбить удушливую тишину, поинтересовался Нери и взялся рукой за трубу, к которой был прикован, стараясь минимизировать контакт ободранного до крови запястья и стали наручников. Военный будто действительно ждал этого вопроса. Вновь улыбнулся и поднялся на ноги, становясь невыносимо огромным и раздвигая мир Брендона от десятка дюймов, что разделяли их только что, до нескольких футов. – Я знаю, кто ты, – хитро и вроде как даже торжественно произнес он, достал из кармана куртки мобильник и, что-то на нем нажав, многозначительно выставил вперед на вытянутой руке. «Их было двое, – сквозь шум помех Брендон отчетливо услышал собственный голос и задохнулся. – Один такой… Уверенный, сильный, умеет обращаться с оружием… Матерый чувак. Военный, точно. А второй все делает, как тот скажет. Он моложе и… дерганый такой. Пришли они ночью. Дальше взлом… Обыск… Главное, эти суки очень методично все обшаривали и точно знали, что ищут. Вот только с первого раза не нашли и тогда уже стали прочесывать твою квартиру вдоль и поперек…» – Думаю, дальше ты и сам помнишь. А вот еще. – Военный опять нажал на кнопку. «Что такое?! Как вы смеете?! – в голосе Брендона на записи слышались страх и возмущение, а сам тембр ощутимо изменился, став выше. – Какой перевод?! Кто вы такие?! Убирайтесь!» – Прослушка – очень полезная вещь, когда что-то ищешь, – назидательно произнес Военный и убрал телефон обратно в карман. – К тому же, я следил за вами до самого дома Лидии Грэйс и видел, как весело вы бегали туда-обратно вместе с ее внуком. Он тебя чуть ли ни на руках тащил, когда тебе сделалось плохо. Брендон прикусил язык, прежде чем с него сорвалось потрясенное: «Так это был ты!», ведь он прекрасно помнил неотступное ощущение слежки в тот день, но скрыть свою реакцию вовсе, похоже, так и не сумел. Военный снова присел перед ним на корточки, склонился ближе, словно собирался поведать великую тайну, и убежденно произнес: – Ты – сын Бога. – Что? – опешил Нери. – Ты – сын Бога. Я уже знал такого. Служил под моим началом. Он видел будущее, а ты, кажется, неплохо умеешь заглядывать в прошлое, я прав? Сглотнув вязкую слюну, Брендон закусил внутреннюю сторону щеки и опустил глаза. – Представления не имею, о чем ты. Он был уверен, что похититель разозлится, но тот лишь предпринял еще одну неудачную попытку потрепать его по волосам. – Это ничего, ничего, – удовлетворенно проговорил он. – У нас много времени. Сейчас ты зол, но поверь, скоро ты сам захочешь поговорить. А пока передохни, остынь и перевари все это. Заставив Брендона напрячься всем телом в ожидании удара, военный поднялся на ноги, но вместо расправы просто отошёл за ближайшую огромную уходящую в пол трубу и вывернул из-за неё с бумажным свёртком и пластиковой бутылкой. – Вот, подкрепись, – кивнул он, оставляя и то и другое около ног Нери, после чего развернулся и пошел прочь. Брендон бросил взгляд на подношение – питьевая вода и сэндвич. В горле зародился истерический смешок, но он подавил его, прислушиваясь к гулким шагам, а как только они отдалились достаточно, начал торопливо оглядываться в поисках чего-нибудь, что могло бы спасти ему жизнь. __________________________ 1 – Существование заброшенного сталелитейного завода недалеко от Чикаго является авторским вымыслом.