Медиум

Это был удивительно тихий и безветренный для Чикаго вечер. Верхушки небоскребов тянулись зацепить легкие перистые облака, а лучи заходящего солнца отражались в зеркальных окнах, словно рыжее зарево пожара. Оставив на время пряную тефтельку, которую без особого аппетита гонял по тарелке, Патрик долго наблюдал за тем, как чертит белую полосу высоко летящий самолет, а затем перевел взгляд на Пита. По его рекомендации они пришли в маленькое, под завязку забитое людьми итальянское кафе, где сногсшибательно вкусно пахло пиццей и кофе. Из динамиков лилась громкая музыка, три телеэкрана показывали бейсбольный матч, а одетые в цвета национального флага официантки лавировали с подносами на сумасшедшей скорости и успевали всем улыбаться. Наверное, в другое время подобная толчея не дала бы Патрику расслабиться, но сегодня шум вокруг позволял немного отвлечься и поверить, что их действительно не услышат. Пит активно жевал, изредка поднимая на него глаза и улыбаясь, а Грэйс все никак не мог избавиться от ощущения, что это практически их первое свидание. С момента исторического разговора дома прошло около часа, а он до сих пор не отошел от шока. Ну как, как можно поверить в то, что друг, в которого ты все это время был тайно влюблен, на самом деле испытывает то же самое? И какой друг! Это же Пит. Пит, со своим обаянием, харизмой, энергией, уверенностью... Офигенной фигурой наконец! Да множество шикарных девчонок готовы бороться за то, чтобы заслужить его внимание! И не только девчонок, как оказалось. А тут вдруг – на тебе!.. Опять же, если допустить, что он по какой-то причине хочет секса, что это нечто вроде увлечения, которому нужно поддаться, чтобы выбросить из головы, Уокер мог бы просто сказать: «Я хочу тебя», ну или что-то в этом духе. Но он сказал «люблю», а такими словами не разбрасываются. Понятно еще, почему Брендон лез к нему недавно – красовался, веселился, провоцировал, но Пит не такой, он не стал бы играть с его чувствами. Тогда в комнате, во время признания Патрик заподозрил его в желании жестоко подшутить только потому, что был напрочь выбит из реальности, и теперь за это нелепое предположение было стыдно. Он слишком хорошо знал Уокера, чтобы ожидать от него такой подлости. А значит… Значит, это все же первое свидание! На этом моменте мысли колесились и вновь бежали по кругу, настолько увлекая в свой омут, что Питу пришлось дважды повторить: «Ты не голоден?», прежде чем Патрик осознал, что к нему обращаются. – Я? – он вскинул брови и торопливо поправил шляпу на столе. – Нет. Нет. Я у отца поел, прям перед выездом. – А я так наволновался, пока мы там разговаривали, что сейчас готов целого быка сожрать, – ненавязчиво переводя разговор в столь тревожное для Грэйса русло, просто и доверительно отозвался Пит. Он вытер губы салфеткой и положил руки на стол. Кажется, сейчас будет продолжение... Не паникуй. Не тереби все время федору. Не поправляй очки, ты выглядишь как ботан. Не смотри исподлобья, будто тебя собака покусала. Да расслабься уже, черт побери! С трудом сдержав тяжкий вздох, Патрик передвинул шляпу, поправил очки и откинулся на высокую спинку стула, которая оказалась совершенно для этого не приспособлена. У него в голове не укладывалось, как можно чувствовать себя так неловко рядом с Питом, человеком, которому он доверял во всем и который каким его только не видел за эти два года, но факт оставался фактом. Наверное, было бы в десятки раз легче даже на первом свидании вслепую с каким-нибудь незнакомым парнем! Все, что казалось естественным для дружбы, сейчас проходило в памяти ускоренную проверку на предмет приемлемости для отношений другого рода и через одно забраковывалось, как возмутительное и компрометирующее. – Никак не отойдешь, – с пониманием кивнул Уокер и придвинулся на стуле, перегибаясь через стол, чтобы оказаться еще ближе. – Такая тема для тебя, наверное, просто жесть. Но все же, ты мне обещал поговорить. Сможем? Патрик сделал глубокий вдох, после чего решительно кивнул и качнулся вперед, но не рассчитал, оказавшись как-то уж слишком близко, и тут же отпрянул. – Сможем. Сможем. Конечно, – он откашлялся, замер, а потом беспомощно улыбнулся и развел руками. – Прости… Веду себя, как дебил. – Да ты что! Все нормально, – уверил Пит. – Думаешь, я не волнуюсь? – Ты, по крайней мере, классно маскируешься! Уокер кинул взгляд на проскользнувшую мимо стола официантку и вновь посмотрел на Патрика. – Ну так что? Есть у меня хоть какой-то шанс? – он улыбался, но в глазах вновь появились напряжение и страх. – Ты… Погоди. Скажи, ты ведь представляешь, как все это может быть? Ты и я… Я понимаю, что я вовсе не кудрявая брюнетка, как ты любишь… Черт! Даже не знаю, как с тобой об этом разговаривать! Дурацкое ощущение, что я тебя развращаю. Пит рассмеялся, но Патрик не поддержал его, внезапно почувствовав обиду. – Развращаешь? – он неверяще прищурился. – Пит, я встречался с парнями. Я же говорил тебе сегодня, что я «тоже». Да и если бы нет, я же не ребенок, чтобы вообще не понимать, о чем речь. Выражение лица Уокера красноречиво показало, что он как раз-таки обратного мнения, и Патрик недовольно сжал губы. – Окей, – он тоже двинул стул ближе и надел шляпу, без нее чувствуя себя голым. – Я, знаешь ли, полгода жил с парнем. Ладно, даже почти девять месяцев, если считать то время, когда мы сходились и расходились. Ну, чего ты так пялишься? – Грэйси… – выдохнул Уокер, хмуря брови, – почему ты не говорил? – Ну а как? – изумился Патрик. – «Пит, у тебя опять струна лопнула на белой, а, и, кстати, я трахался с парнем». – Скажи еще раз! – глаза Пита полыхнули, а улыбка растянулась от уха до уха. Патрик прекрасно понял, о чем речь, но так смутился, что зачем-то закосил под дурачка, переспросив: – Что именно? – Кхм… – Уокер поспешно вернул себе пристойное выражение лица. – Нет-нет, ничего. Так и что? Как ты с ним сошелся? – Ну, он был студентом филфака, а я уже работал у отца в магазине. Мы пересеклись на вечеринке у общих знакомых, а там выпивка, музыка… Он флиртовал, и я не мог поверить, что со мной. Так и сошлись. Я снимал квартиру, так что он перебрался ко мне из общаги, вот мы и прожили вместе около полугода. Патрик умолк, но не потому что не знал, что еще сказать. Наоборот, отчего-то вдруг захотелось вывалить всё в подробностях: и занозы, и радости этой недосемейной жизни, но привычка помалкивать о своей нетрадиционности слишком плотно въелась в его натуру и не желала сдавать позиции. – Обалдеть! – Пит продолжал неотрывно смотреть на него, будто пытался найти признаки лжи. – Прости, но я никогда бы не подумал! Ты кажешься таким… – Девственником? – мрачно предположил Патрик, вспоминая приколы Брендона на эту тему. – Да нет, натуралом, – тут же отозвался Уокер. – Я был на сто процентов уверен, что ты гетеро! Ты ведь… Ты никогда не заглядывался на парней. Понимаю, что можно скрывать, но хоть где-то бы оно да проблеснуло. Это было правдой, но лишь оттого, что Патрик не верил в возможность привлечь чье-то внимание, а еще потому, что при Пите вообще ни на кого не заглядывался. Он загнал глубоко внутрь фантазии об их отношениях, но не мог отказать себе в удовольствии смотреть только на него. – Кстати, я ведь о тебе то же самое думал, – решив сместить акценты, поделился Грэйс. – Думал, ты только по девчонкам. Точнее, я не знал точно… В общем, ты тоже мне не говорил. – Ну да, ты прав… Как-то странно у нас складывалось, что мы с тобой общались обо всем на свете, только не об этом. Наверное, я боялся тебя напугать или разочаровать. В душе снова шевельнулась печаль из-за упущенного времени, но Патрик сурово одернул себя – еще ничего не понятно, а он уже жалеет о том, что якобы могло быть. – Так и что, как вы с ним, с тем парнем? – Пит вернулся на исходную. – Он предпочитал какую-то… эммм… определенную роль? Вроде бы Патрику по всем правилам полагалось сгореть от стыда и, превратившись в кучку пепла, освободить место в кафе, но он, на удивление, почувствовал необычный азарт. Отпив глоток морса, Грэйс подравнял локти, на которые опирался, и кивнул. – Предпочитал. Он обычно был… снизу. Пару-тройку раз мы менялись, но ему это не особо понравилось. Оно и не удивительно, впрочем, я тогда был, знаешь… полноватым. Ну, короче, хуже, чем сейчас, выглядел. В общем, он позволял за ним ухаживать и… Грэйс осекся. «Позволял ухаживать». Черт! Надо же было так сформулировать! Брен бы сейчас точно отколол что-нибудь про «проститутку, которая брала жильем». На самом деле, так оно и было. Патрик горел, а Дин благосклонно принимал его страсть, только вот очень не здорово, что теперь об этом догадывается Пит. – Ну, короче, потом мы разошлись. Была еще пара встреч, но эти вообще ни о чем. Понимаю, опыт не богатый, но теперь, я надеюсь, ты не станешь говорить со мной, как с четырнадцатилеткой. – Я в четырнадцать уже многое знал о сексе, – улыбка ну никак не желала покидать смуглое лицо Пита, и эта мелкая подколка все же заставила Патрика улыбнуться в ответ. – Придурок, – буркнул он, вновь отпивая морс, чтобы промочить пересохшее от волнения горло. – Олень, – парировал Уокер, дергая за шнурки на толстовке. – Я просто никак не возьму в толк, ты что, реально не понимаешь своей привлекательности? Ты, правда, не веришь, что до одури, до трясущихся коленок и стоящего колом члена можешь нравиться кому-то? Парню можешь нравиться! Патрик открыл было рот, но ничего не сумел вымолвить, лишь беспомощно округлил глаза и принялся обмахиваться шляпой, чувствуя, как лицо пылает жаром. И дело было вовсе не в формулировках, а в том, что Пит говорил все это о нем. – Мы с Бреном сегодня чуть не поубивали друг друга из-за тебя, а ты «Я, блин, хуже, чем сейчас выглядел»! – возмущенно продолжил Уокер и тут же умолк, но было поздно. – Погоди-погоди, – Патрик жестоко ошибался, когда думал, что изумиться сильнее уже не сможет. – Ты хочешь сказать, что вы из-за меня с Бреном поссорились? И он ушел? Пит погладил заросший щетиной подбородок, явно недовольный тем, куда повернул разговор, но все же кивнул. – Да. Он ведь флиртовал с тобой в Вегасе, так? Пытался соблазнить. Между… Между вами ничего такого не случилось? – Нет, – глухо промолвил Патрик, сознание которого после известия о причине ссоры снова начало пробуксовывать. – Это хорошо. Хорошо, – кивнул Пит, с силой натирая пальцем татуировку Dream на правой руке. – Понимаешь, я хочу, чтобы ты знал, он в этом отношении очень опасный человек. Ему ничего не стоит поиграть, бросить и забыть, а ты потом будешь страдать. – Страдать? – перебил Патрик, шумно выдыхая и бросая взгляд за окно. – Он же прикалывался, это сразу понятно. Почему ты считаешь меня таким наивным и легковерным, Пит? Почему вы оба так считаете? У меня есть своя голова на плечах, а ты вот дурак, раз поссорился с ним из-за ерунды. Что-то во взгляде Уокера промелькнуло такое, что Патрик умолк. Тут же вспомнился прошлый вечер, когда Брендон лежал рядом с Питом на диване, изображая эту свою невозможную Камасутру ногами, и предположение о том, что их связывает отнюдь не только дружба, переросло в бездоказательную уверенность. – Пит, – негромко позвал Грэйс, переставляя солонку, перечницу и салфетки то в одном порядке, то в другом, – у нас ведь откровенный разговор, да? – Аха, – отозвался Уокер без особого энтузиазма. Наверное, в другой ситуации это остановило бы Патрика, но сейчас, когда они подняли темы, которые даже во сне ему раньше не снились, он решился выяснить все до конца. – Скажи, вы встречались с Брендоном? У вас было что-то? – Грэйс скорбно сжал губы и замер, чувствуя себя ужасно виноватым, но все же надеясь на ответ. – Грэ-э-эйси! – выдохнул Уокер через несколько мгновений, отодвинул подальше пустую тарелку и обхватил руками шею. – Да. Да, мы были не просто друзьями. Но мы разошлись. – Прости, – Патрик болезненно поморщился. – Я не должен был лезть. Просто между вами словно искрит… Даже сейчас. Тебе, наверное, трудно было его видеть? Мне жаль, это ведь из-за меня он прилетел в Чикаго. – Не только, – качнул головой Пит. – Он хотел поиграть. Посмотреть, что будет, если он попытается подцепить тебя, а теперь, когда мы с ним все выяснили, он, наверное, улетит обратно… – Как улетит? – напрягся Грэйс. – Ты имеешь в виду, оставит все, как есть, и улетит? – Да, боюсь, что именно так. – Но как же это? – Патрик едва с места не вскочил. – Разве он может просто бросить нас? Мне казалось, ты доверяешь ему!.. Неужели он поступит так, зная, что без него нам не справиться? – Послушай… – Похоже, Питу каждое слово давалось с трудом. – Он просто… Я знаю, это нелегко, но… Я действительно очень ценю Брендона как медиума, только у него… у него есть определенный пунктик на отношениях, и как только они заходят, в его понимании, слишком далеко, Брен исчезает. Он не умеет долго быть в связке, ему быстро надоедает. И мы с тобой ему как раз-таки надоели. Эта новость просто не укладывалась у Патрика в голове. – Знаешь, – он сложил перед собой руки и переплел пальцы, подаваясь к Питу, – я думаю, ты преувеличиваешь. Я, конечно, совсем недавно с ним знаком, но уверен, что Брен не такой. Не представляю, чего вы, придурки, друг другу наговорили, но на подлость он не способен. – Грэйси, – Пит печально улыбнулся и попытался накрыть его руки своей, но Патрик отодвинулся. – Он отличный медиум. Единственный, кто не оказался шарлатаном на моем пути. Потому я и отправил тебя к нему, но он… своеобразный. Брен по-своему добрый и отзывчивый, но в один миг в его голове может щелкнуть, в нее западает какая-то идея, и он меняется до неузнаваемости! Так вот, в этот миг он один решает за всех и переубедить его невозможно. Поверь мне… – Да нет же! – перебил Грэйс. – Погоди! Я сейчас позвоню ему, и мы поговорим. Нечего у человека за спиной такие предположения строить! Пит смотрел на него как доктор на неизлечимо больного – с теплотой и жалостью, и Патрик, выхватив телефон, поспешно отвернулся к окну и нажал на вызов. Что за ересь пришла Питу в голову? Это же бред! Просто бред! Брендон никогда бы так не поступил с ними!.. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – раздалось из динамика. – Ну, чего там? – негромко поинтересовался Уокер. Патрик медлил. Отвечать не хотелось, словно это значило расписаться в своей неправоте и позволить самому ужасному варианту развития событий претвориться в жизнь. – Может, в подземку спустился. – Он неопределенно передернул плечами. – Позвоню позже. – Выключил телефон, – безжалостно констатировал Пит. – Он всегда так, когда не хочет больше общаться – рвет все связи и отрубает доступ. – Он может быть там, где не ловит сеть, – упорно повторил Грэйс. – Прости, – покачал головой Пит. – Это отчасти моя вина, ведь если бы нас с Бреном не связывало ничего такого в прошлом, этого могло и не произойти. Ну да неважно, обойдемся без него, Грэйси! У нас есть наметки, так что будем действовать по плану. И в первую очередь займемся тем, что переберем бумаги твоей бабушки. Как тебе мысль? Уокер старался выглядеть беззаботным и оптимистичным, но Патрик не повелся. Он едва слышал его голос и мог лишь думать о том, как это странно – за пару-тройку дней начать чувствовать до того незнакомого человека так, словно вы дружите уже много лет, начать нуждаться в нем, верить ему, дорожить им, а потом вдруг осознать, что все это было реальностью лишь для тебя одного. Мог ли он так ошибиться? – Думай, что хочешь, Пит, но он вернется, – убежденно кивнул Грэйс. *** Военный вернулся, когда Брендон вспомнил, что в паре фильмов видел, как люди выбивают себе сустав большого пальца и таким образом освобождаются от наручников. Он уже начал примеряться и прикидывать, как это сделать, но шаги раздались внезапно и подозрительно близко, словно его похититель до того крался на цыпочках или же вовсе не уходил далеко. – Что же ты, решил ни есть, ни пить? – изумленно поинтересовался он, выворачивая из-за огромной трубы и задумчиво глядя на нетронутую бутылку и сэндвич. – Не было аппетита, – скривился Брендон, устало прислоняясь затылком к стене. За недолгое проведенное в одиночестве время он извертелся, осматриваясь, ощупывая все, до чего можно было дотянуться, и всячески пытаясь высвободить закованную руку, но тщетно – лишь остатки сил потратил. Военный опять смотрел так, словно ждал чего-то, и спокойная, неестественная в этом серо-рыжем окружении голубизна его глаз вымораживала Брендона невозможностью разгадать, что же за ней кроется. – Знаешь, как кошек и собак приучают не воротить нос от еды? – уголки губ вновь поползли в стороны. Что ж ты, сука, такой улыбчивый? Не дождавшись реакции на свой вопрос, Военный двинулся к нему обманчиво вальяжной походкой хищника. Ударит? Приставит нож к горлу или пистолет к виску? Брендон незаметно задержал дыхание, стараясь сохранить маску спокойствия, но его похититель остановился в паре шагов и… уселся на пол. Флегматично подняв брови, он придвинул к себе воду, взял в руки сэндвич и, распечатав его, принялся с аппетитом есть. Живот Нери предательски заурчал, но Военный никак не прокомментировал это, хоть и мог бы поиздеваться. – Запомни, – посоветовал он, съев все до последнего кусочка и запив несколькими глотками воды, – жизнь очень непредсказуемая штука, и если есть возможность запастись силами впрок, лучше так и сделать. Второго шанса может не представиться. Губы Брендона против воли растянулись в улыбке. Этот чувак безумно бесил его своими искренними и логичными поучениями. Их общение вполне могло бы напоминать разговор отца с сыном, если бы не сопутствующие обстоятельства. Ужасно хотелось бросить ему в скрытое маской лицо: «Что, пытать-то будешь?», потому что ожидание было невыносимо, но от таких крайностей Нери все же сумел воздержаться ради собственного блага. – Ну, – Военный упер локти в колени и переплел пыльцы перед собой, – как насчет поговорить? Я хотел бы побольше узнать о тебе, потому что уверен, наша встреча не случайна. – Если учесть, что ты по чьему-то заданию похитил меня и теперь держишь хрен знает где в наручниках, то про случайности уж точно можно забыть, – мрачно отозвался Нери. – Хорошая у тебя защитная реакция, долго держится, – без тени иронии одобрил Военный. – Я поначалу был уверен, что ты сразу начнешь рыдать и просить пощады. Ты вроде из тех богатеньких пижонов, что гоняют на Феррари и пьют «Космополитен». – Тебе тоже мои узкие джинсы покоя не дают? – Просто не нравятся, – качнул головой Военный. – Но держишься ты хорошо. Пока. Так что насчет поговорить? Расскажи о себе. – О, ну окей. Я родился у мамы и папы. Я ходил в школу. В детстве родители не разрешили мне купить собаку, я был опечален. – А у меня была собака, – кажется, у этого мужика имелся неиссякаемый запас терпения. – Высоченный кобель дирхаунда. Знаешь таких? Серые борзые, как будто седые, их используют для травли оленей. Истерический смешок слетел с губ Брендона. Олени? Неужели он знает? Квартира Пита тоже на прослушке? Нери всмотрелся в спокойные голубые глаза, но ничего не смог по ним прочитать. Может, это уже паранойя развивается? Уж пусть лучше так. Не хватало еще, чтобы и ребята оказались под ударом! Воспоминание о Пите и Патрике резануло новой болью, но сейчас у него не было возможности погоревать еще и о них. – Так ты с мертвыми общаешься, да? Как тебе удается установить с ними контакт? Поморщившись под неотрывным выжидающим взглядом, Брендон вдруг с отвращением понял, о ком ему напоминает этот неестественно спокойный тон – о враче, который курировал его когда-то давно в психиатрической лечебнице. Нери прикрыл глаза и отвернулся. Что за насмешка судьбы? Один пытался разуверить его в возможности общаться с миром призрачных отголосков, второй верит в это и желает узнать, каково оно! – Поспи, – на сей раз Военный застал его врасплох, и широкая крепкая ладонь успела раз проехаться по растрепанным волосам, прежде чем Брендон вывернулся. – Раз ты упустил еду, не упусти возможность вздремнуть. *** Питу было стыдно. Он находился в доме Лидии Грэйс, в той самой комнате, где она больше всего любила проводить время и где умерла, но никак не мог перестать думать о ее внуке, который сидел тут же, на застеленном самодельным половичком полу в окружении нескольких стопок бумаг. Чтобы не упустить ничего важного, Уокеру приходилось по нескольку раз пересматривать одну и ту же запись, но иначе не получалось – спина Патрика, его открытая шея и чуть растрепавшиеся, когда он снял федору, волосы так и притягивали взгляд. Где-то там, на периферии сознания, Пит по-прежнему злился и переживал по поводу Брендона. Это был истекающий ядом клубок змей, в котором страсть, обида, любовь, ненависть и самоуничижение сплелись так туго, что не разделить, но все это он старался задвинуть как можно глубже, ослепленный совершенно новыми эмоциями и впечатлениями. Сегодня они вместе были в «Болонье», где Пит частенько ужинал, но исключительно в одиночестве, и он неспроста повел Патрика именно туда. С одной стороны, Уокер выбрал заведение, где шум и суета такие же извечные атрибуты, как соль и перец на столе, чтобы Грэйс мог убедиться, что никому нет до них дела. А с другой, понимал, что это будет первая страница их общего дневника, первый совместный выход не в качестве друзей, и хотел, чтобы это место в дальнейшем не ассоциировалось у него ни с кем, кроме Патрика. В итоге, разговор завел их совсем не туда, но они все же сумели узнать друг друга гораздо ближе, затронуть те темы, которые до того держались в секрете, а главное – Грэйси дал ему шанс, и теперь Пит чувствовал себя школьником, сердце которого обожгла первая любовь. Патрик вздохнул, отчего его спина под обтягивающим трикотажным кардиганом распрямилась, а затем вновь ссутулилась, четче обозначив выпирающие лопатки. Он взъерошил волосы на затылке и поправил очки, такой утомленный, но предельно сосредоточенный, и Пит тихонько переложил стопку бумаг с колен на маленький круглый столик. Бесполезно, все равно строчки расплываются в глазах, а мысли скачут туда, куда им вздумается. Стараясь двигаться бесшумно, он поднялся из кресла, подошел к Грэйсу, медленно опустился на пол за его спиной и обнял рукой за шею. Сколько раз он проделывал это раньше, пока они были просто друзьями! Даже внимания порой не обращал, прижимая к себе или трепля по волосам, но сейчас соприкосновение прошибло, словно током. Патрик никак не отреагировал, и это несколько разочаровало Пита, но он поспешил успокоить себя тем, что отсутствие попыток отбиться – уже хороший знак. – Устал? – прошептал он на ухо и, подвинувшись еще чуть ближе, отчего низ живота начал наливаться тяжестью, принялся разминать напряженные задеревеневшие плечи. Грэйс еще какое-то время продолжал перебирать отдельные листы и целые тетради, но потом сдался и, шумно выдохнув, устроил затылок у Уокера на плече. Пит затаил дыхание. Массировать и дальше в таком положении было неудобно, и он прекратил, опустив обе руки Грэйсу на грудь. Пальцы справа ощутили маленький бугорок, и Уокер прикусил губу, чтобы нервный возбужденный смех не прорвался наружу и не спугнул так доверчиво замершего Патрика. Как же странно это было – пресытиться до того, что порой и чья-то голая грудь не возбуждала, и в то же время вспыхивать, как спичка, из-за случайного прикосновения к соску через ткань. Стараясь сдержать участившееся дыхание, Пит на пробу ткнулся носом в Патрикову шею и, вновь не получив отпора, прижался к ней губами. Как часто он представлял себе это и еще многое другое, куда более откровенное и развратное, но реальность превзошла ожидания и яркостью ощущений, и степенью отдачи – Патрик схватил воздух ртом, чуть отклонил голову вбок, подставляясь под поцелуи, и одной рукой обнял Пита за шею, сжимая пальцами волосы на затылке. Деятельному Уокеру ужасно хотелось сменить позицию – оказаться к нему лицом, податься вперед, заставляя улечься на коврик, среди вороха еще не разобранных бумаг, но вместо этого он лишь аккуратно снял с Патрика очки и отложил подальше. Пит целовал едва уловимо пахнущую парфюмом шею и гладко выбритую щеку, покусывал мочку уха, ласкал через ткань футболки грудь и живот и едва держался, чтобы не опустить руки ниже, к ширинке меж скрещенных ног. В какой-то момент Грэйс отстранился, но прежде чем Уокер успел испугаться, что был слишком настойчив или же сделал что-то неприятное, он сам оказался спиной на коврике, а Патрик улегся сверху, торопливо накрывая его губы своими. Это был их первый поцелуй, и Пит, перехватывая инициативу, толкнулся языком в теплый рот и медленно перекатился, подминая Патрика под себя. Он ни за что не признался бы в этом другу, но на самом деле и правда думал о нем если уж и не как о девственнике, то, по крайней мере, как о человеке, имеющем крайне скромный сексуальный опыт. Даже сегодняшнее сенсационное признание о полугодовой совместной жизни с парнем Пита не переубедило, но, как бы то ни было на самом деле, отсутствие впечатляющего опыта с лихвой компенсировалось той страстью, с которой Патрик отдавался ласкам Пита и ласкал его в ответ. Уокер еще не успел отойти от того, что вытворял язык Грэйса у него во рту, а горячие ладони уже пробрались под его толстовку и футболку, трогая все, до чего удавалось дотянуться. Тяжело дыша, Пит прижался бедрами к паху Патрика и рывком задрал на нем футболку, обнажая подтянутый живот и ходящие ходуном ребра. По окрашенному румянцем лицу тут же пробежала тень, и Грэйс попытался приподняться на локтях, но Уокер не дал ему шанса застесняться и закрыться, опустившись чуть ниже и жадно проведя языком по бледно-розовому соску. Он лизал его, поддевал кончиком, брал в рот и посасывал, стараясь понять, что из этого больше заводит Патрика, и то, как он выгибался и стонал в ответ, заставляло сознание взрываться мыслью: «Каким же он будет во время секса, если сейчас такой!». А каждый судорожный вздох, каждый поцелуй, каждое прикосновение рук и этот неповторимый мучительный излом светлых бровей были доказательствами того, что фантазии уже совсем скоро воплотятся в реальность. Кровь с такой силой приливала к паху, что казалось, стоит Патрику прикоснуться к нему там – всего один раз, даже через плотную ткань – и он кончит в джинсы, как малолетка. Это было и мучительно, и сладко, но терпеть дольше Пит был не в силах. Предвкушая дальнейшее развитие событий и попутно вспоминая, есть ли у него с собой презервативы, Уокер взялся за молнию на джинсах Патрика, но тот вдруг замер и поспешно перехватил его руки. Отнеся это на счет стеснительности, Пит вновь попытался увлечь его ласками, но в еще совсем недавно задурманенных страстью зеленых глазах отчетливо прочитались напряжение и… вина. – Что, Грэйси, что такое? – хрипло спросил Уокер, стараясь отдышаться. – Пит, мы не можем сейчас, – жалобно, но настойчиво произнес Патрик, одним махом разбивая всю магию момента. – Да… Да, конечно, не можем, – закивал Пит, садясь на колени и приглаживая растрепанные волосы. – А… почему? – Мы ведь у бабушки дома. Она ведь… – Грэйс свел брови и сжал губы. – Конечно, я понимаю! Давай вернемся ко мне! – тут же отозвался Уокер, но Патрик лишь покачал головой. – Прости, я не могу. Ты только, пожалуйста, не подумай, что я недотрога какой-то, но сейчас у меня все мысли о том, как найти тех ублюдков. Ведь завтра черта, тридцать дней, последние сутки души на земле, а я так ничего и не добился. Я очень, очень… хочу тебя. Но я хочу чувствовать, что имею право на это, что я не урываю время на себя, когда нужно потратить его на… на нее. Хочу быть спокоен, зная, что она обрела мир, понимаешь? Патрик беспомощно заозирался по сторонам, надел очки, увидел шляпу и тут же водрузил ее на голову, а потом поднял на Пита извиняющийся, полный муки взгляд. Мозг Уокера пытался включиться хотя бы в аварийном режиме. Он помнил, что Патрик относится к смерти и умершим совсем не так, как они с Брендоном, и мог вообразить, как это, предаваться плотским утехам, в то время как за тобой незримо наблюдает неотомщенная душа родного тебе человека, но тело… Тело предательски отметало все доводы рассудка, требуя уговорить, настоять, разуверить – сделать что угодно, лишь бы получить то, о чем оно столько мечтало. К тому же мерзенький голосок на самой окраине сознания добавлял яда, напоминая, что без Нери они, на самом-то деле, вряд ли сумеют докопаться до истины, а значит, секс откладывается на неопределенный срок. Эти противоречивые доводы и желания буквально разрывали Пита изнутри, но Патрик смотрел так жалобно, с такой болью, словно ждал, что его вот-вот высмеют за дурацкие убеждения, и это подействовало как отрезвляющая пощечина. Они ведь лучшие друзья, которые как никто понимают друг друга. И если нужно подождать еще, он подождет, сколько бы ни требовалось, но Патрик должен быть счастлив, действительно счастлив, без оглядки, сомнений и тем более сожалений. – Я понимаю. Конечно, понимаю, – Пит облизнул сохнущие после долгих страстных поцелуев губы и улыбнулся. – Правда? – Патрик с надеждой приподнял брови и облегченно улыбнулся в ответ. – Спасибо, Пит. Спасибо тебе огромное! Знаешь, со стороны это может выглядеть, как ребячество, но я верю в это, верю, что Лидия еще с нами. Я действительно хотел бы, но… – Грэйси, Грэйси, – Уокер потянулся к нему, привычно по-дружески потрепал по волосам и прижал к себе. – Не парься, олень. Я все понимаю и мне гораздо важнее знать, что это взаимно, а уж остальное приложится. – Спасибо, – уткнувшись носом в его плечо, глухо повторил Патрик. – И еще, Пит, я хотел попросить тебя кое о чем… – О чем? – чувствуя, как возбуждение неохотно и мучительно покидает тело, Уокер старался не показать разочарования и следил за голосом, чтобы тот звучал спокойно и доброжелательно. – Это о Брене, – Патрик отстранился и вперил взгляд в пол. – А что Брен? – сразу же насторожился Пит. После утренних откровений Нери он стал совершеннейшим параноиком, и в голове успела пронестись масса предположений, одно ужаснее другого, а венцом всего было возможное признание Патрика в том, что он влюбился в Брендона и на самом деле не готов ответить на его чувства именно из-за этого. – Может, поспрашиваешь ваших общих друзей? Вдруг он у кого-то остановился. Любые упоминания Брендона теперь действовали на Уокера, как красная тряпка на быка, и он заводился с пол-оборота, не в состоянии хоть что-то с этим поделать, но сейчас он призвал все свое терпение, чтобы еще раз расставить точки над «и». – Грэйси, Брен улетел, пойми ты это. Не нужно на него рассчитывать. Чудо, что он вообще столько нам помогал. – Да не верю я в это. – Патрик упрямо покачал головой. – Ты не представляешь, через что ему пришлось пройти, когда он был тут, у бабушки дома! И ладно в первый раз он мог не ожидать, но Брен же пошел туда снова. Снова, понимаешь? Такие вещи не станешь терпеть ради развлечения. – Возможно, он ожидал некую награду. А когда понял, что не получит ее – сделал ноги подальше от неприятностей. – Знаешь, – Патрик поднялся, и стало видно, что недавний румянец постепенно исчезает с его лица, а в глазах стоит холодная решимость, – Брендон, может, и бежит от отношений, этого я не знаю наверняка, но он не похож на того, кто бежит от неприятностей. Скорее наоборот. Ты не думал, что с ним что-то могло случиться? – Что, что с ним могло случиться? – наивная забота Патрика о Нери сводила с ума. – Может, те люди, что ищут перевод, что-то сделали ему. – Да зачем, Грэйси? – взорвался Пит, вскакивая на ноги. – Нафига?! Они воры, им нужен перевод! Откуда им знать, что какой-то парень из Вегаса может иметь к этому отношение? Они просто воры, Патрик, они никому ничего не станут делать! – Но он даже вещи не забрал, Пит! – Патрик тоже повысил голос. – Я же помню, его чемодан остался в комнате! – Ты не представляешь, сколько у него вещей, – немного сбавляя обороты, покачал головой Пит. – Попросит потом передать с кем-то из друзей или вообще забьет на них. Вещи для него не проблема, в отличие от нормальных отношений с людьми. Из-за проклятого Нери они с Патриком, еще даже не освоившись в роли пары, рассорились, и от этого недавняя ярость накатывала с новой силой, но теперь к ней примешалась первая нотка вины, ведь он сам выставил Брендона, а Патрик так нуждается в его помощи. Сжав губы, Грэйс отошел на пару шагов, уже в который раз за этот вечер выудил из кармана сотовый и принялся набирать номер. Это упорное, ни на что не желающее обращать внимания доверие рвало Питу сердце. Когда-то давно он и сам раз за разом набирал номер и слушал безликое «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», чувствуя, что воздух затвердел и никак не хочет втекать в легкие, и ничего перед собой не видя, будто весь мир укрыла непроглядная тьма. – Да хватит, Грэйси! – не выдержав, рявкнул он, делая несколько решительных шагов вперед и выхватывая телефон у Патрика из рук. – Я знаю его в сто раз лучше, чем ты! Ему плевать! Он сейчас в аэропорту, а может, даже подлетает к Вегасу. И там он закатит шикарную вечеринку, а потом упадет в свою огромную постель, где его будут ублажать разом пара девчонок или парней и, может быть, смеха ради, один из них будет крашеным блондином, а другого он заставит надеть федору! Патрик ошарашенно замер посреди вдруг показавшейся Питу ужасно неуместной этники. Он заметно побледнел, и на миг почудилось, что сейчас прозвучит злая отповедь на повышенных тонах, но Грэйс лишь требовательно протянул руку за сотовым, а получив его обратно, тихо произнес: – Я не планирую спать сегодня, буду всю ночь сидеть над бумагами, а ты поезжай и отдохни. Тебе нужно хорошенько выспаться. Это было вежливое предложение пойти куда подальше, и только в этот миг Пит осознал, что перегнул палку, осознал, как дико, при всем своем искреннем желании сделать лучше, выглядит со стороны. В доме повисла тишина, не напряженная даже, а какая-то пустая и неуютная. И так странно было видеть, что рукав кардигана до сих пор спущен у Патрика с одного плеча в доказательство того, что буквально пять минут назад они упоенно целовались на этом самом полу. – Я помогу, – так же тихо отозвался Пит. – Тут очень много записей, и я тоже не планирую спать. – Нет-нет, – Грэйс покачал головой. – Я сам. Поезжай.