Медиум

Патрик полулежал в выстланном подушками плетеном кресле, отвернувшись от неумолимо скатывающегося за горизонт солнца, и сосредоточенно листал новости на планшете. «Скандал вокруг директора Чикагского музея Древней истории!» «Обвиняемый в похищениях, незаконной торговле археологическими ценностями и ряде других преступлений Майкл Стикс принял решение сотрудничать со следствием и дает показания». «Внук сотрудницы музея Древней истории и двое его друзей едва не стали жертвами наемников нечистого на руку директора». «Сенсация! Последняя работа отставного лингвиста Чикагского музея истории указала на возможное местонахождение богатейшего захоронения древности!» Дело получилось громкое, и бегать по инстанциям за эти без малого две недели пришлось столько, что жажда справедливости едва не сменилась отчаянием. Хорошо еще, что Джерард МакГроун удалил все записи голоса Брендона, кроме последней, где он надиктовывал перевод, благодаря чему они смогли солгать, что нашли текст в бумагах Лидии, и он запомнил его наизусть, но не выдавал, пока ситуация не стала критической. В противном случае их точно пригребли бы за какое-нибудь соучастие, потому что призрак в качестве источника информации – это отличная тема для вечернего ток-шоу, но никак не объяснение для судьи. И все же постоянно лгать, что-то выдумывать и утаивать было очень трудно, особенно, когда три человека должны делать это много раз и одинаково. Плюс – куча показаний, бумаг, заседаний… Конца-края этому не было видно! В такой напряженной обстановке возможность отдохнуть должна была казаться манной небесной, а он что? Сидит тут и листает статьи и заголовки, будто если даже ненадолго выпадет из процесса, тот остановится, и виновные не понесут заслуженного наказания. На столике по соседству завибрировал мобильник, и Патрик поспешно схватил его, не глядя нажав на прием. – Привет, сын. Как ты там? – голос Мартина Грэйса прозвучал бодро и уверенно. – Все хорошо, пап, – Патрик снял очки, на несколько мгновений зажмурившись и пережидая резь в уставших глазах. – Уверен? – Да, конечно. – Ты не думай, что я паникую, просто… Просто волнуюсь за тебя. Ты там далеко, в Вегасе, и я не знаю, все ли в порядке. – Пап, поверь, со мной все нормально, – улыбнулся Патрик. – И я же не один тут. Со мной Пит и Брен. Это подействовало. – Верно, – голос Мартина разом потеплел. – Передавай им привет, сын. У тебя отличные друзья! Грэйс кивнул в ответ на короткие гудки – отец и так сказал слишком много личного, и он очень ценил это, понимая, сколько чувств стоит за таким вот сухим с виду диалогом. Мартин примчался в город сразу же, как узнал о произошедшем, и с тех пор присутствовал на всех встречах и слушаниях, а еще помогал с восстановлением квартиры и вообще всячески пытался быть полезным. Пита, с которым они и раньше приятельствовали, Мартин теперь просто боготворил, но самым замечательным стало то, что и Брендона он принял, будто сына. Отложив сотовый обратно на столик, Патрик вздохнул и окинул взглядом внутренний двор виллы Нери. Как же все изменилось с момента его первого визита! Бассейн вычистили, газоны заново покрыли идеально подстриженной рулонной травой, дорожки и клумбы восстановили в первозданном виде, а лиственное дерево в центре лишилось пикантной кроны из огромного количества нижнего белья. Едва выглядывающее над кромкой забора красно-оранжевое солнце щедро поливало расплавленной бронзой величественные облака, резные стволы пальм и широкие окна дома, и от этой красоты сердце сжималось. Рай, настоящий рай, если бы не было так тихо и пусто, будто и не Брендон владелец этого великолепия… – Грэйси! – плавающий в бассейне Пит вынырнул из воды и махнул ему рукой. Вновь поврежденное колено начало приходить в норму, и теперь он использовал любой удобный случай, чтобы разрабатывать его. Патрик коротко улыбнулся в ответ и поднял взгляд выше, на черные клубящиеся тучи, которые стремительно надвигались с противоположной от заката стороны. А еще говорят, что в Лас-Вегасе всегда солнце… Закат сменился густыми сумерками так быстро, словно кто-то накинул поверх всей пустыни Мохаве гигантский платок. Пит едва ли успел сделать еще пару кругов, а когда выбрался на берег и подошел к Патрику, вокруг бассейна и по краям от ведущей к дому дорожки зажглись молочно-белым светом невысокие, в пол человеческого роста фонарики. Температура стремительно падала, ветер усилился. – Брена не видел? – негромко поинтересовался Уокер, растираясь полотенцем. Вопрос был в общем-то риторическим, но Патрик отлично понимал его тревогу. После того как полиция и медики милостиво дали им первую после освобождения передышку, Пит настоял, чтобы оба они жили у него. Эта идея показалась самой правильной, и дело было не столько в плохом самочувствии или в том, что им нужно было много чего обсуждать по ходу расследования, сколько в потребности находиться рядом, иметь возможность в любой момент убедиться, что все в порядке. События на заводе установили между ними особую связь, и она была так натянута и наэлектризована, что стоило кому-то пропасть из поля зрения хоть на несколько минут, как двое других начинали волноваться. Особенно оправданным это казалось в отношении Брендона: он был сам не свой, и его действительно страшно было отпускать даже зубы почистить. Бледный, осунувшийся и заторможенный, он постоянно курил, пил кипяток, плохо ел, почти не разговаривал и не мог найти утешение даже во сне, потому что его постоянно мучили кошмары. Равно безжалостная к преступникам и потерпевшим, машина правосудия не давала ни минуты покоя, а крохи оставшегося свободного времени они проводили, будто в дурмане, исцеляясь бездельем. Им с Питом здорово помогало, а Брендон день ото дня будто таял. Несколько раз он заговаривал с представителями власти о том, чтобы уехать в Вегас, но график оказался настолько плотным, что это было совершенно невозможно, и тогда Нери впал в апатию, а все попытки как-то расшевелить, развеселить или же расспросить о том, что осталось за рамками полицейских отчетов, разбивались о глухую стену. У Патрика сердце разрывалось – ощущение было, будто Брендон помог ему вырваться с проклятого завода, а сам остался там. Да и Пит ужасно переживал. Он старался выглядеть спокойным и уверенным, даже шутил, но Грэйс как никогда остро ощущал, что это лишь маска, за которой прячутся боль, страх и любовь. Первая возможность небольшого отдыха представилась им только через десять дней – одни выходные, свободные от каких-либо разъездов. Пит, в надежде, что смена обстановки пойдет Брендону на пользу, сразу же предложил рвануть в Вегас. Патрик тоже рассчитывал, что это сработает, ведь не зря же говорят, что дома и стены помогают, но стало только хуже. Оказавшись этим утром в родных местах, Нери сказал, что хочет побыть один, исчез, и с тех пор они его не видели. В ответ на красноречивое молчание Пит нахмурился и кивнул в сторону дома. – Пойдем, поищем его. Да и поторопиться надо – сейчас ливанёт. Патрик надел очки, подхватил планшет, и они с Питом зашагали к стеклянным дверям виллы. Успели минута в минуту. Стоило только войти и вырвать открытую настежь дверь из лап разбушевавшегося ветра, как на выложенную светлым камнем площадку упали первые крупные капли. Уокер сразу двинулся вглубь гостиной, а Патрик задержался, завороженно глядя на стену дождя, колышущиеся кроны пальм и волнующуюся воду бассейна. В голове мелькнула невеселая мысль, что это за ними увязалась непогода, пришла из самого Города Ветров, и, словно в подтверждение, вдали полыхнуло, а затем загудело низко и угрожающе. Гроза в пустыне. Чего только не бывает! – С ума сошел?! Что за гребаный бетон (1), блядь! Когда ты ел последний раз? Когда?! – донесшийся с кухни яростный голос Пита вырвал Грэйса из медитативного бездумья, мгновенно возвращая в реальность. Вздрогнув, он бегом припустил на звук и успел, кажется, как раз вовремя. – Отвали! Ты мне не мать! – сипло кричал в ответ Брендон, вырываясь из цепких рук Пита, а тот, растеряв остатки самообладания, всерьез пытался удержать его силой. – Парни, хватит! – испуганно воскликнул Патрик. Стакан, который Брендон держал в руке, полетел в стену, оросив пол водяными брызгами и осколками, и все разом стихло. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга под аккомпанемент приглушенной стенами грозы, и сердце Патрика бухало в груди так гулко и болезненно, что казалось, заглушало раскаты грома, а затем Нери вырвал рукав из пальцев Пита, одернул рубашку и холодно поинтересовался: – Закончил? Уокер в ответ лишь плотнее сжал губы, и Брендон, босой и взлохмаченный, беспрепятственно вышел из кухни, чтобы снова затеряться в недрах своей виллы. – Господи! – простонал Пит, как только Нери отошел достаточно далеко, чтобы его не слышать. Он запрокинул голову, сжимая короткие выбеленные волосы, и некоторое время стоял так, впиваясь взглядом в потолок и тяжело дыша. Патрик молчал, а на душе было не просто тяжело – там лежал могильный камень, и никак не покидало ощущение, что они словно ухаживают за смертельно больным. Это было равно невыносимо: смотреть на угасающего Брендона и исстрадавшегося Пита. С самого дня их освобождения Патрик перебирал разные варианты, искал какие-то ключи, тайные знаки, которые помогли бы понять, что же произошло с Нери и чем можно ему помочь, но все оказывалось безрезультатно. «Я бы что угодно отдал, лишь бы они снова были счастливы, – думал Грэйс, глядя на мрачного Уокера. – Что угодно, но ведь у меня ничего нет…» И вдруг пришло осознание. Словно угол зрения сместился, и стало видно то, что до этого и так было рядом, но скрытое тьмой. Лишь бы они снова были счастливы. Снова. Боже! Ответ ведь все это время лежал на поверхности – у него есть то, что можно отдать. То, что необходимо отдать, потому что оно, по сути, никогда ему и не принадлежало. – Ты нужен Брену, – глухо произнес Патрик, торопясь начать, пока что-нибудь не сбило его и пока хватает решимости. – Я стараюсь! – огрызнулся Пит, резко развернулся к нему и пнул оказавшийся рядом стул. – Я делаю, что могу, ты же видишь! Он был в одних шортах и пляжных шлепанцах, и капли воды кое-где еще стекали с крепкого, загорелого тела. Тела, к которому Патрик лишь один единственный раз прикасался так жадно и ненасытно, как хотел на самом деле… – Ты любишь его? – Конечно! Я… – Пит запнулся. – Ты это о чем? Патрик сглотнул и, сняв с головы федору, продолжил: – Любишь, я же вижу. И ужасно переживаешь из-за того, что с ним происходит. Пит, пожалуйста, иди к нему. – Но я… – Уокер растерянно огляделся по сторонам, будто в поисках поддержки, а потом подошел ближе и заглянул в глаза. – Я тебя люблю, Грэйси. Я же говорил… Худшие опасения подтвердились. Вот он дурак! Столько времени держал Пита, не подозревая о том, что не дает двоим самым дорогим для него людям быть счастливыми. Это ведь настоящая пытка – признаться кому-то, что любишь, а потом понять, что на самом деле твое сердце все еще принадлежит бывшему. Со времени того безумного порыва на ковре в бабушкином доме они ни разу не заговаривали об отношениях. Не до того было, да и что Пит мог бы сказать? И он столько времени мучился сам, мучил Брена, а все из-за его, Патриковой, недальновидности! Если бы он раньше подумал об этом, ведь видел же, как они смотрят друг на друга, чувствовал, что между ними пожар пылает! Ладно, ничего, ничего… Лучше поздно, чем никогда. Он все исправит. Он сделает так, чтобы всем было хорошо. Главное теперь – правильно подобрать слова. – Знаю, – серьезно кивнул Патрик. – Ты мне тоже очень дорог, Пит. Но это совсем другое. А вот у вас с Бреном… Он ждет тебя как избавления, а ты все тянешь! Взгляд Пита сделался на миг ошарашенным, а затем в нем появилось понимание и сразу вслед за этим – боль и сожаление. – Грэйс, Грэйси, ну ты что? Это же… Прости! Я был сам не свой из-за всего этого… Я ведь… А ты подумал, что я хочу к Брену вернуться? Мне просто было… Ну, мы же все время вместе, и если бы мы с тобой на его глазах… Пит окончательно запнулся, умолк, а затем порывисто качнулся к Патрику, пытаясь поцеловать, но тот автоматически отпрянул, избегая прикосновения. Уокер предпринял еще одну попытку, но Грэйс опять увернулся, только теперь уже совершенно осознанно. Они сцепились взглядами, испытующими, настороженными. – Не веришь мне? – прищурился Пит. – Да не в этом дело!.. – слова с трудом давались Патрику, а в душе билась буря в десятки раз сильнее той, что разразилась за стенами виллы. – Пит, нельзя вам друг без друга, понимаешь?! Ты поторопился, ты признался мне, а потом понял, что все еще любишь Брена. Думаешь, я этого не вижу, не понимаю? Я же не просто так говорю. Не рви ты себе душу, а я буду счастлив, если у вас, парни, все будет хорошо! – Вот как? – Уокер опять изменился в лице, и теперь проскальзывало в нем что-то неприятное, оценивающее и даже насмешливое. Он снова шагнул ближе, но поцеловать больше не пытался, наоборот – действовал на нервы, подавлял, заставляя Патрика чувствовать себя неуютно и тревожно. – Ну раз уж ты у нас такой прозорливый, то ты не заметил, случаем, как Брен смотрит на тебя? Нет? Всех видишь насквозь и всем хочешь добра, а сам, как всегда, побоку? Или, может, ты думал, что я не вижу, как ты на него смотришь? Я, конечно, тупой техасец, но кое-что разглядеть в состоянии. Ты-то как, Патрик? Кто нужен тебе? Давай, отвечай. На сей раз отсидеться на скамье запасных не удастся. У нас тут, походу, гребаный любовный треугольник, если, конечно, ты не пошутил о том, что я тоже для тебя кое-что значу! Пит умолк и видно стало, как под кожей ходят желваки, а Патрик замер, неверяще округлив глаза. Что за безумие с ним происходит? Отказываться от своих фантазий и желаний было непросто, но привычно. Все, чего он хотел, это свести ребят и отойти в сторону. Но если Пит говорит правду, тогда получается, что вольно или невольно он и сам увяз в этой истории глубже некуда… Да еще и выдал себя с головой! Неужели он действительно так откровенно смотрел на Брендона, что исхитрился обнаружить свои противоречивые и постыдные чувства?! Все кружилось и смешивалось, мысли наскакивали друг на друга, грозя утянуть в водоворот, из которого будет не выбраться, а Пит, тот самый Пит, который всегда готов был поддержать и помочь, продолжал смотреть настойчиво и испытующе, давая понять, что вопрос он задал далеко не риторический. – Я… Мне… – Сейчас в любом случае нужно будет солгать, но Патрик все не мог придумать, как именно это сделать, чтобы не загнать ситуацию в окончательный тупик. – Чччерт, дожили!.. – Похоже, Уокер по-своему расшифровал его промедление. Сжал татуировку на пальце и мрачно отвернулся. – Да нет же, Пит! – Грэйс в отчаянии шагнул к нему, потянул за предплечье, пытаясь развернуть к себе. – Ты все не так понял! Я тут вообще ни при чем! Вы с Бреном должны быть вместе, вот о чем речь! Вы будете счастливы! – Что ты говоришь?! – Пит обернулся, но смотрел откровенно зло. – А если не получится?! Если не получится у нас быть счастливыми без тебя, Грэйси, что тогда? Как поступишь, если оба мы без тебя не можем?! Патрик замер, не представляя, что на это ответить. Ему хотелось не просто сказать – прокричать о том, что это он никогда не будет счастлив без них, что безумно любит обоих. А еще спросить, за что Пит его так его мучает, зачем заставляет всячески подталкивать к Брену, вместо того, чтобы просто согласиться. Ведь ему тяжело, чертовски, невыносимо тяжело это делать, но их счастье ему дороже собственного. И тут, довершая картину всеобщего хаоса, в арке появился Брендон собственной персоной. – Нихрена вы тут устроили, – криво ухмыляясь, произнес он и двинулся на них, сжимая кулаки. – Такой разговор по душам, а меня не пригласили! Ничего, что я тоже люблю вас обоих, уроды?! Ничего, что я все это время жду, когда вы уже отъебетесь и будете жить долго и счастливо где-нибудь вдали от меня?! Могли бы позвать! Могли бы честно сказать: Брен, мы охереть запутались, и надо… Тирада оборвалась внезапно – Нери вскрикнул и, морщась, замер на одной ноге. Под изумленными взглядами Пита и Патрика на его лице разгоралась самая настоящая, веселая, не желающая сдавать позиции улыбка. – Да вы прикалываетесь! У меня одного с ногами все окей было – и на тебе! – Осколки, – Пит догадался первым, кинулся к Брендону, поднял, обхватив за бедра, и потащил к столу. – Дебил! Хочешь, чтобы снова колено вылетело?! – зарычал на него Нери, но Уокер и слушать на стал – донес и усадил на столешницу. – Аптечка где? – спохватился Патрик и заметался по кухне в поисках чего-нибудь, чем можно остановить кровь. – Да хорош! Нормально! – Брендон вяло отбивался, но Пит встал между его ног и пресекал любые попытки спуститься на пол. – Грэйси, левый шкаф, верхняя полка. По наводке Уокера Патрик сразу же обнаружил оранжевую пластиковую коробку, где аккуратно лежали перетянутые резинками блистеры и стояли пузырьки. Там же были шприцы, бинты, мази, охлаждающие пакеты и еще куча всего на любой случай. Не иначе как Аннета укладывала, зная любовь хозяина виллы к экстриму и многолюдным вечеринкам. – Лежать! – велел Уокер Брендону, когда Патрик вернулся с ватой, тюбиком антисептической мази и пластырем. Он с силой толкнул Нери в грудь, тот упал спиной на столешницу и зашипел, сразу же пытаясь подняться, но был безжалостно прижат обратно. – Синяки же! – возмутился Патрик. – Синяки переживут, – отрезал Уокер, деловито рассматривая перепачканную кровью ступню. – Не дави ему на живот, он и так весь черный! – Тогда сам держи. Грэйс сердито качнул головой и осторожно положил руку на плечо Нери, пытаясь припомнить, не было ли повреждено и оно. Обстановка разрядилась сама собой, и можно было на время выдохнуть. Жаль только, что этот разговор непременно возобновится и придется что-то решать, придется спорить, возможно даже ругаться, а потом расставаться… – О да, мишка, исцели эти кровавые раны! – обездвиженный Брендон не собирался проявлять покорность и вдохновенно ерничал, несмотря на срывающийся голос. – Мой герой! Мне никак, никак не обойтись без твоей помощи! – И рот ему заткни, – добавил Пит. Это была задачка из разряда «миссия невыполнима». – Да как же я… – начал было Патрик, но Нери ухватил его за ворот поло, потянул на себя и, прошептав: «А вот так», прижался губами к его губам. Грэйса словно горячим паром обдало. Страх, что Пит никогда не простит им этого, перебил все остальные чувства и мысли, но Патрик не смел вырываться, с не меньшей силой боясь оттолкнуть Брендона, сбить его порыв и позволить вернуться в то состояние медленного умирания, в котором он пребывал уже больше недели. Ловкий теплый язык жадно исследовал его рот, совсем не так лениво и медленно, как было в клубе Вегаса, а Патрик замер с распахнутыми глазами и еле отвечал, молясь высшим силам, чтобы их поцелуй каким-то волшебным образом остался незамеченным. – Порядок, – сквозь шум крови в ушах услышал он голос Пита, и тут же был схвачен за рукав и отдернут от Брендона. Грэйс зажмурился, ожидая не меньше, чем удара в лицо кулаком, но вместо этого ощутил, как пальцы сжали подбородок, щеку царапнула щетина, а губы Пита впились в его губы. Это был отчаянный, почти грубый поцелуй, но Патрик откликнулся на него со всей страстью, обхватил Уокера за шею, со сдавленным стоном толкнулся языком в его рот. Ситуация полностью вышла из-под контроля, а все его планы летели к чертям, но эти мысли промелькнули мгновенной пестрой чередой и растаяли без следа. Некоторое время Патрик самозабвенно, упоенно целовался с Питом и очнулся только когда почувствовал, что оставленный без внимания Брендон беззастенчиво лапает его задницу – то широко водит ладонью, то пробирается прямо между ног, задевая еще более чувствительное место. Он едва сдержался, чтобы не податься назад, подставляясь под ласку, а когда Пит чуть отстранился, дыша открытым ртом и глядя на него расширенными зрачками, Грэйс стащил с головы съехавшую на бок федору и с силой смял тулью в кулаке, пытаясь хоть немного прийти в себя. Шум непогоды снова ворвался в сознание, обратил на себя внимание могучими раскатами грома и отсветами молний, которые частично растворялись в горящем на кухне свете ламп. Кажется, гроза была прямо над ними, вибрацией проходя сквозь весь дом. Апокалипсис снаружи и точно такой же внутри, в душе… Как Патрик ни старался, ему все никак не удавалось собрать хаотичные обрывки мыслей в подобие связной цепочки, понять, что делать дальше, но пока он стоял, замерев на месте и безжалостно сминая шляпу, Пит медлить не стал. Он развернулся обратно к все еще лежащему на столешнице Брендону, схватил его под колени и с силой придвинул вплотную к себе. Нери в ответ послушно раздвинул ноги шире, порывисто поднялся и, обхватив бедра Уокера щиколотками, потянулся к его губам. Патрика и так подтряхивало от переживаний и возбуждения, а вид взасос целующихся ребят и вовсе напрочь выкинул его из реальности. Это было сногсшибательно страстно и развратно. Нери терся об Уокера и стонал в его рот, а тот одной рукой властно держал его за затылок, а второй сжимал и гладил через обтягивающие джинсы бедро и ягодицу. Сосредоточенный, тяжело дышащий Пит и страстный, чувственный Брендон. Они были такие разные, но совершенно одинаковые в своей жажде и идеально дополняли друг друга. Патрик смотрел во все глаза, но не испытывал ни капли ревности. Восторг, возбуждение, радость и, может быть, немного сожаления, что не может быть частью этого… Ну хорошо, не немного. Много. Очень много сожаления, но так в любом случае лучше. Пусть все пошло иначе, нежели он предполагал, но вырулили они все-таки на ту самую дорожку. Брендон широко, жадно провел ладонью по животу и паху Пита, и тот качнулся бедрами ему навстречу, застонал низко и глухо, а у Патрика в шортах окончательно закаменело и щеки пульсировали жаром так, что аж жгло. Ладно, теперь главное – незаметно уйти. А там холодный душ и подмести уже эти чертовы осколки! – Куда! – неожиданно пресек его попытку к бегству Пит и вновь обернулся к Брендону. – Идти сможешь? – До спальни? – глаза Нери были совершенно шальные и в то же время восторженные. – Легко! Он соскользнул с края стола и, ставя пораненную ногу на мысок, двинулся к выходу в гостиную, по дороге вновь уцепив Патрика за ворот поло. – Втроем? – вырвалось у Грэйса. Прозвучало это ужасно глупо и даже как-то жалко, но он должен, обязан был уточнить, чтобы потом не оказалось, что его просто собирались по дороге проводить до дверей. Лучше сразу знать, потому что поверить в то, что сейчас намечается, а потом оказаться обманутым в своих иллюзиях было бы невыносимо. – Да, Грэйси, – подтвердил Пит, обнимая его за шею с другой стороны. – И чтоб ты не сомневался, – Брендон хитро прищурился, будто мысли его читал, – мы идем туда не спать. – Заниматься сексом, – расшифровал Уокер. – Трахаться, – добавил Нери. – Аха, будем кое-кого драть. – Жёстко? – Нет, малыш, нежно. Но долго и с упоением. В другой раз Патрик мог ощутить себя неуютно от высмеивания его тревог, но сейчас он был безмерно благодарен за то, что ему так подробно все разжевали. К тому же Грэйс с изумлением отметил про себя интересную деталь – кажется, парни не столько подтрунивали над ним, сколько пытались скрыть собственное волнение. И отчего-то при мысли, что два прожженных пикапера волнуются и не знают, как себя вести, стало легче и увереннее, будто они в этой ситуации на равных. Втроем, хромая каждый на свою больную ногу, они вывалились через арку в гостиную и почти сразу свернули к лестнице на второй этаж. Поднимались на ощупь, целуясь, спотыкаясь, беспрестанно обнимаясь и трогая друг друга. Пит начал раздевать их обоих еще на середине пути, но в итоге на этаже Брендон оказался без рубашки, Патрик лишился одной лишь шляпы, зато сам Уокер шлепал босыми ногами и чертыхался, путаясь в спущенных шортах. В спальне было темно, если не считать светящуюся синим неоном табличку «SuperSexySlut»(2) над огромной кроватью. Стихия, приглушенно звучавшая на лестнице, тут, несмотря на закрытое окно, снова дала о себе знать, но раскаты грома, белые всполохи невидимых отсюда молний и мечущиеся тени пальм лишь добавляли остроты ощущениям. – К стене, парни, – скомандовал Брендон, как только они переступили порог. Его голос до сих пор начинал сипеть от сильных эмоций, а сейчас и вовсе стал низким и срывающимся, почти как в тот злополучный день на заброшенном заводе. Патрик и Пит, с трудом переводя дыхание, синхронно сделали шаг назад, а Нери отклонился, обняв себя одной рукой, а пальцами другой в задумчивости прикрывая рот, будто художественный критик на выставке. – Черт! – выдохнул он через несколько мгновений. – Просто стойте так, ладно? Я столько этого хотел, что сдохну, если не сделаю сейчас же. Патрик даже предположить ничего не успел, а Брендон уже шагнул ближе и опустился перед ними на колени. Пит протянул руку, медленно и нежно провел ладонью по его гладко выбритой щеке, легко коснулся губ, и Грэйс последовал его примеру, с наслаждением перебирая в пальцах пряди модно стриженных волос. Было что-то особенно возбуждающее в том, что Нери оказался самым одетым из них, но при этом стоял на коленях, и не возникало не малейшего сомнения в том, что он сейчас будет делать. А от того, как близко было его лицо к паху, изнывающий член напрягся еще сильнее. «Пожалуйста! Пожалуйста, прикоснись к нему!» – мысленно взмолился Патрик, и Брендон не разочаровал его. Вобрав в рот большой палец Пита, он прошелся по нему до основания этими своими невероятными чувственными губами, а затем выпустил и тут же повернулся к Грэйсу. Взялся за резинку шорт и неторопливо, словно подарок открывал, оттянул ее и одновременно потащил ткань вниз, обнажая налившуюся кровью головку и гладкий ствол. Патрик смотрел, не в силах оторваться от этого зрелища. Собственное тело словно не принадлежало ему больше, потому что пропали все мысли о его несовершенстве, всё стеснение, недовольство собой и желание закрыться. Он будто видел потрясающий по своей реалистичности фильм, но при этом чувствовал все, что происходило в нем с главным героем. Вот ткань ползет по ногам, и он нетерпеливо переступает через край, даже не обратив внимания, куда полетели отброшенные шорты. Вот Брен придвигается ближе, смотрит на него снизу вверх, одновременно развратно и беззащитно. Вот его губы оказываются совсем близко к головке. Так близко, что нежная чувствительная кожа ощущает дыхание, и это настоящее мучение, ведь ладонь удерживает его за обнаженное бедро, не позволяя податься навстречу. – Я был уверен, что он шикарный, и не ошибся, – завороженно шепчет Брендон, словно и вправду ничего прекраснее в жизни не видел, а затем тянется и плавно касается губами, обхватывает и постепенно вбирает. Это было слишком. Не в силах сдерживаться, Патрик простонал в голос, качнул бедрами. Он не сомневался в том, что Брендон дока в сексе, но никогда не подумал бы, что ему представится возможность убедиться в этом лично. Сверхреалистичный фильм продолжался и от эротики постепенно переходил к порно. Брен у его ног самозабвенно работал руками, губами и языком. Лизал, посасывал, целовал, а затем стал брать все глубже и глубже, пока наконец не начал утыкаться носом в его пах. Патрику первый раз в жизни делали глубокий минет, и ощущения были непередаваемыми. Жмурясь и постанывая, он плавно толкался в рот, чувствуя мягкость губ и то, как головка проскальзывает в расслабленное горло, придерживал ладонью за затылок, а сбоку, дополняя невероятную гамму ощущений, прижимался горячим телом Пит. Он окончательно распрощался со своими шортами, и можно было, украдкой отрываясь от созерцания того, что вытворяет Нери, смотреть на его крепко стоящий, завораживающий, крупный член, тот самый член, который до этого он видел только пару раз во время совместного посещения общественного туалета и который потом сотни раз представлял в иных, гораздо более интимных обстоятельствах. Все это было потрясающе и идеально, и только не желающая держаться задранной рубашка поло периодически падала нижним краем Брену на лицо, портя картину и позволяя поверить в реальность происходящего. Спохватившись, Патрик задрал ее повыше и прихватил зубами, чувствуя, как прохладный сквозняк из двери овевает разгоряченное и теперь уже почти полностью обнаженное тело. Он всегда отличался особой чувствительностью и заводился с пол-оборота по случаю и без, а сейчас и вовсе стал сплошной эрогенной зоной, так что, когда Пит скользнул под ткань ладонями и сжал его соски, чуть покручивая из стороны в сторону, Грэйс едва не достиг пика от невероятного ощущения двойной ласки. По счастью, Нери, будто почувствовав, что он готов кончить, отстранился. Снова посмотрел снизу вверх, глубоко дыша приоткрытым ртом, широко провел татуированными руками по ногам Патрика, еще раз поддел кончиком языка головку и развернулся к Питу. По тому, как взаимодействовали эти двое, сразу становилось ясно, что они давно знакомы и отлично друг друга знают. Если Грэйс позволил себе лишь чуть двигать бедрами да благодарно перебирать пряди волос, то Уокер сразу подхватил Нери за подбородок, вздергивая голову, и повторил свой трюк с большим пальцем, который медленно, но уверенно скрылся между припухших губ до самого основания. Поигравшись таким образом, Пит сжал волосы Брендона на затылке, а другой рукой обхватил член и направил его прямо в послушный рот. Он вел себя доминантно, даже чуть грубовато, но, кажется, Нери это нравилось, и Патрик наблюдал за ними, затаив дыхание и проклиная плохое освещение. Свет неоновой таблички и всполохи молнии за огромным окном не давали ему всей полноты картины, зато ее отлично дополняли звуки. Пошлые до предела и такие волнующие, что у Патрика сердце готово было выскочить через горло, а кровь с невероятной скоростью бежала по венам. – Иди сюда, – на выдохе позвал Пит и, притянув его ближе, порывисто и совершенно пьяно ткнулся губами в губы, раздвинул их языком и принялся делать с Патриковым ртом то же самое, что и с Бреновым, держа обоих за затылки. Едва слышно постанывая, Патрик на ощупь нашел Нери и стал нежно водить тыльной стороной ладони по его шее, чувствуя, как напряжены на ней связки и как ритмично двигается челюсть, принимая член на всю длину. Другую руку он положил Питу на поясницу и ощущал, как быстро и настойчиво он толкается вперед, а тут еще Брендон обхватил его собственное жаждущее ласки достоинство ладонью и принялся плотно дрочить. Это замкнуло круг ощущений, спаивая их троих в нечто единое и неделимое, позволяя чувствовать все происходящее не только за себя. Удивительное, совершенно незнакомое, но прекрасное состояние, которое разметало все барьеры и разнесло в пыль остатки самоконтроля. Наверное, от переизбытка чувств Патрик позорно сошел бы с дистанции раньше всех, но на сей раз его спас Пит. Отстранившись от них обоих, он за подбородок поднял Брендона с колен, пристально посмотрел ему в глаза, а затем толкнул к кровати. – Наша очередь, малыш, – шепнул он. Нери улыбнулся в ответ и попятился от них, постепенно стягивая через голову майку. Затем, уже у самой кровати, взялся за пояс узких черных джинсов, расстегнул пуговицу, медленно потянул вниз собачку молнии, и все это глядя то Грэйсу, то Уокеру прямо в глаза. «Его бы в любом стрип-баре с руками оторвали!» – мелькнуло в голове у заворожено наблюдавшего за этим Патрика. Было в Брендоне что-то такое невыразимо развратное. В каждом его жесте, каждом взгляде, движении. Кажется, он излучал сексуальные флюиды даже когда был полностью погружен в свои мысли, а уж когда действительно хотел казаться соблазнительным – равных ему просто не было. Подтверждая его мысли, Брендон загладил растрепавшиеся волосы назад, медленно облизнул губы и взглядом указал вниз. Патрик мгновенно ощутил, как волна жара плеснула о щёки, но послушно опустил глаза, наблюдая за тем, как Нери достает из обтягивающих боксеров возбужденный член. – Шлюха!.. – восхищенно выдохнул Пит. Грэйс глянул на него, затем метнул опасливый взгляд на Брендона, но тот довольно улыбнулся и указал на горящую надпись у себя за спиной. – Стараюсь оправдывать, – прошептал он, коротко лизнул подушечку большого пальца, дотронулся им до своего соска, потом повел ниже, между вздымающихся ребер, через пупок, по гладкому, без единого волоска животу и наконец взялся ладонью за член, подавшись бедрами вперед и нежно массируя головку. На сей раз Патрик не стал ждать какой-либо реакции или действий от Пита – первым шагнул к Брендону, по дороге сдергивая через голову поло и отбрасывая его куда-то в безликую тьму спальни. Очки слетели вместе с рубашкой, но Грэйсу было все равно. Нери смотрел ему в глаза, закусив костяшку, улыбался лукаво и пьяно, звал без единого слова, и Патрик подошел вплотную, положил горячие ладони на оказавшиеся прохладными бедра, коснулся губами шеи, груди, поддел языком тот самый сосок, к которому Брендон только что так дразняще прикасался сам, и потянул ткань джинсов и боксеров вниз. – Черт, парни, – раздался за спиной низкий голос Пита, – смотрю на вас и не могу понять, что случится раньше – кончу или откинусь от переизбытка чувств. Он тоже подошел, провел ладонью по спине Патрика, сжал его обнаженную ягодицу, чуть отведя ее в сторону, а затем шлепнул с оттягом, заставив вздрогнуть от неожиданности и прошившей тело волны дразнящего удовольствия. Брендон сел на край кровати, и они оба расположились на коленях перед ним, стаскивая не желающие сдавать позиции джинсы и чуть более сговорчивое нижнее белье. – Гребаные чулки! – с наигранным недовольством рыкнул Пит, отпихивая комок ткани подальше, и куснул Нери за колено, после чего перегнулся через него и прижался губами к губам Патрика. Грэйсу казалось совершенно волшебным то, что они втроем были в постоянном контакте друг с другом. Во время секса с Дином один на один он и то часто чувствовал себя одиноко, а тут его ни на мгновение не оставляли без внимания. – Грэйси, а давай-ка мы с тобой сделаем нашему пижону очень-очень приятно, – с ухмылкой прошептал Пит в его губы, пальцами поглаживая напряженный ствол Брендона. – Ты знаешь, если ему хорошенько пососать, он так безудержно стонет… Тебе понравится. Патрик не сомневался. Его настолько крыло от любви и страсти, что все тело лихорадило, будто при высоченной температуре, и ничего не хотелось сильнее, чем прикасаться, целовать, ласкать, доставлять удовольствие и ловить малейшие отблески ответной реакции. Да еще брошенное Питом вскользь «нашему пижону»… Нашему… От этого кружилась голова и сердце сжималось из-за невыразимой радости, ощущения, что все происходящее непривычно, но совершенно правильно. Повинуясь кивку Уокера, Брендон сорвал покрывало, забрался на кровать с ногами и отодвинулся вглубь. Пит и Патрик неотступно следовали за ним, прикасаясь к ногам, бедрам, животу, а когда он лег, придвинулись с двух сторон, окидывая жадными взглядами поле деятельности. Гроза постепенно уходила, и молния вспыхивала все более бледно, практически не давая света, однако провокационная табличка прекрасно справлялась со своей задачей, скрывая мелочи, но позволяя оценить соблазнительные, кружащие голову детали. Пит раздвинул ноги Нери, провел ладонью по члену, коснулся кончиками пальцев мошонки и ребром двинул ладонь меж ягодиц, отчего Брендон застонал, толкнул бедра вверх, и Патрик увидел, что он гладко выбрит абсолютно везде. «Дин вот не заморачивался, – мелькнуло в опьяненном сознании, и сразу вслед за этим: – К черту Дина!» Во время их совместной жизни Грэйс отлично натренировался делать минет и теперь лишь надеялся, что за годы одиночества мастерство не растерялось. Перехватывая инициативу у Пита, он прошелся рукой по бедру Брендона, избегая того места где еще не рассосался большой синяк с вкраплениями почти заживших мелких ранок от удара об асфальт, перешел на внутреннюю сторону, очертил пальцем нижний контур яичек и, качнувшись, накрыл губами бесподобной формы ровный член с аккуратной головкой и чуть выпирающими полосками вен. Нери резко вдохнул, запрокинул голову и вцепился пальцами в одеяло. Отчего-то Патрику думалось, что раз у него было такое количество партнеров, Брендона сложно удивить в постели, но на практике оказалось, что он невероятно чувственный и отзывчивый. Пока они с Питом, чередуясь, вылизывали его ствол от основания до головки, обводили по кругу уздечку, вбирали и вновь выпускали горячую твердую плоть изо рта, Нери стонал действительно безудержно. А еще постоянно двигался: гладил их по волосам и спинам, садился, вновь откидывался на матрац, подавался бедрами навстречу, стараясь продлить прикосновение, гладил себя по груди и животу, жмурился, задыхаясь от удовольствия, и сосал пальцы Пита, стоило тому поднести их к его губам. Войдя в азарт, они не прекращали ни на мгновение, и Патрик не представлял, как Брендону удается так долго держаться. Сам он едва мог глушить стоны, когда его член во время смены позиции прикасался к собственной ноге или животу, и до сих пор не достиг пика лишь потому, что буквально полчаса назад в отчаянии пошел в душ и там кончил два раза подряд, думая о ребятах и проклиная себя за то, что посмел влюбиться. Но вот наконец и Нери начал сдавать. В очередной раз выгнувшись, когда Патрик с порнографическим чпоком выпустил головку изо рта, он ударил ладонью по кровати и принялся отодвигаться назад. – Всё, всё, всё, парни… – сбивчивый, срывающийся шепот едва можно было разобрать. – Дайте… дайте остыть немного… Грэйс сел, с восторгом глядя в совершенно ошалевшие от удовольствия глаза, и вдруг поймал себя на первой и единственной отчетливой мысли за все время с момента их ухода из столовой. Он хочет видеть такого Брена – растерявшего всю свою наносную показушность, разгоряченного, заласканного до дрожащего дыхания, беззащитного и открытого. А еще он хочет видеть такого Пита – уверенного, заведенного до предела, играющего мышцами и готового продолжать, пока не будут удовлетворены все его желания. Хочет видеть их такими, чувствовать, быть частью этого, и чтобы оно продолжалось вечно. – Ну что ты, малыш, – Уокер коварно ухмыльнулся и, ухватив Нери за лодыжку, рывком притянул обратно. – Так быстро сдаешься? Мы же только разогревались. – Миш… Мишка, не надо… Пожалуйста! – глаза Брендона и правда стали умоляющими, и Патрик ни за что не продолжил бы, если бы его так просили, но у Пита было свое представление о том, что нужно делать, и он безапелляционно накрыл член губами, вырвав еще один сиплый, отчаянный стон. Брендон изогнулся, уперся руками в его плечи, силясь оттолкнуть, но было поздно. Зажмурившись, он забился, судорожно толкаясь бедрами и скребя пальцами по спине Пита. Даже при неярком освещении стало видно, как вздулись на шее вены от безмолвного крика и как напряжены все его мышцы, и только когда Нери обмяк без сил, закрыв глаза и загнанно дыша, Патрик понял, что и сам напрягся и затаил дыхание, будто отголоски оргазма докатывались и до него. – Су-у-ука… – проскулил Брендон в накрывшей спальню тишине. Он распахнул глаза, воззрился на сглотнувшего и невозмутимо вытирающего нижнюю губу Пита и, поморщившись, пнул его по бедру ногой. Оглушенный пережитым, Патрик даже не понял, что произошло, а Пит улыбнулся и полез к Брендону, пытаясь ткнуться головой под руку, словно ластящаяся к хозяину собака. – Ну, малыш, ну ладно тебе, – приговаривал он, однако Нери неумолимо пихал его прочь, выбираясь из крепких объятий. – Сука, – уверенно констатировал он вновь, сердито усаживаясь на кровати со скрещенными ногами. – Ты специально, чтобы первым Патрика отжать! Патрик не верил своим ушам, но счастливая, победная улыбка Пита убедила его в том, что это сногсшибательная правда. Пока он терялся в чувствах и ощущениях, у этих двоих, оказывается, было необъявленное соревнование! А приз… Патрик гулко сглотнул и махнул рукой над волосами в бесполезной попытке схватить потерянную еще на лестнице федору. – Ой, ладно тебе, – незло огрызнулся Пит. – Подумаешь, чуть позже присоединишься. У тебя уже через пять минут встанет. Он качнулся к Патрику, пытаясь взять за предплечье, но Брендон, проявив неожиданную после такого сильного оргазма прыть, опередил его. Схватил Грэйса за шею, потянул, завалил на себя и толкнулся языком в рот, одновременно ведя ладонями по спине, пока они не сжались на ягодицах. Продолжая целоваться так, словно были одни, они перекатились на бок, и это было невозможно, невыносимо прекрасно – прижиматься к Брендону всем телом, ощущая тонкий запах парфюма и сигарет, обнимать и ласкать его, сбивая нагревшиеся простыни, но Патрику очень хотелось, чтобы и Пит присоединился к ним, чтобы они не разделялись ни на миг. Боясь, что он чувствует себя обделенным или даже сердится, Грэйс пытался обернуться, однако Нери рьяно пресекал эти попытки, отворачивая его обратно и занимая рот долгими поцелуями. А потом кровать за спиной Грэйса промялась от веса тела, Пит прижался к нему, жарко дохнул в шею и, оттянув ягодицу, прошелся по ней головкой одетого в презерватив члена. Патрик весь был как один сплошной оголенный нерв и непроизвольно вскрикнул от этого прикосновения. Поднял взгляд на Брендона и по хитро-довольному выражению лица понял, что его опять провели. Пока он думал, что ребята сердиты друг на друга, они успели безмолвно помириться и распределить роли так, что Брен отвлекал, а Пит мог подготовить все необходимое и устроить сюрприз. Идеальный тандем, от которого Патрик терял голову. Близость столь любимых и желанных тел, полный контакт, кожа к коже, сбившееся шумное дыхание на троих, ласки, на которые едва успеваешь отвечать, поцелуи, прикосновения… Сам того не замечая, он стонал на каждый выдох, стараясь не обделить ни Брендона, ни Пита, к которому то и дело разворачивался, выкручивая шею, чтобы найти его горячие губы и настойчивый язык. Патрик уже едва ли хоть что-то соображал, когда Нери обхватил его за ногу, закинул ее себе на бедро и свободной рукой принялся мягко массировать член, а Пит чуть отодвинулся, и через мгновение к чувствительному месту между ягодиц прикоснулись теплые, смазанные пальцы. Патрик вновь вскрикнул, выгнулся к Уокеру, пытаясь поймать его губы и наконец-то понимая Брендона, который с таким удовольствием сосал его пальцы. Это было какое-то безумное ощущение, когда болезненно хотелось быть заполненным везде. Чтобы сжимали член, чтобы обнимали, чтобы толкались в рот и туда, где все горело от предвкушения. Но Пит лишь легко коснулся его губ и устремил взгляд вниз. – Пожалуйста… – едва слышно выдохнул Патрик и плотнее прижался к обнимающему его Нери, ткнулся губами в его шею и зажмурился. Он чувствовал, как Пит, придерживая его за бедро, немного помассировал вход. Прошелся скользкими пальцами по яичкам, погладил подрагивающий от каждого прикосновения член, а затем вернулся на исходную и, аккуратно раздвигая сопротивляющуюся плоть, толкнулся внутрь. Брендон одной рукой продолжал ласкать Патрика, другой гладил по спине и шептал что-то совсем уж неразборчивое, но нежное, будто старался утешить, а Патрик сдавленно скулил от каждого движения пальцев внутри, ощущая, что градус достигает предела. Внутрь, чуть вправо, чуть влево. Пальцы расходятся, раздвигая и потягивая плоть, почти выныривают и к ним добавляется еще один. Глубже, еще глубже. Поцелуй на плече, легкий укус… Понимая, что сейчас сорвется, Грэйс торопливо опустил руку, аккуратно, боясь обидеть, отодвинул пальцы Нери и сжал член под уздечкой, стараясь отсрочить неизбежное и такое желанное. – Ребят, не могу больше, – честно признался он и завозился, выбираясь из двойных объятий. – Давайте прямо сейчас, а то я тоже сойду с дистанции. – И тогда крутой Уокер будет трахать себя сам! – хохотнул Брендон, отодвигаясь в сторону, чтобы дать ему простор для маневра, и заглаживая назад упавшие на лицо волосы. – Не-е-ет, – не поддался на провокацию Пит. – Крутой Уокер слишком долго ждал и получит свое в любом случае. – О как! Наш рейнджер суров! Тогда не будем рисковать. Пат, детка, оседлаешь колченогого? – А сам-то! – огрызнулся Уокер. – У меня только пятка. – Ахиллес хренов!.. Кажется, переругиваться эти двое могли бесконечно, и Грэйс уже начал привыкать к такой манере общения, но сам тренировать мастерство взаимной пикировки не стал. Просто уперся ладонью в грудь Пита, заставляя улечься на спину, перекинул через него ногу и сел сверху. В приглушенном свете неона загорелый, мускулистый Уокер выглядел как модель из рекламы какого-нибудь дорогого парфюма: бронзовая кожа, четко очерченные скулы, волевой подбородок, рельефные мышцы. Сколько раз Патрик представлял, мечтал о том, как они займутся сексом, но его богатая фантазия не могла передать и десятой доли того, что он испытывал сейчас. Передвинувшись поудобнее, он впился взглядом в татуировку на груди Уокера и потерся о его член смазанным и раздразненным входом. Соблазняюще смотреть при этом в глаза, как точно сделал бы Брендон, Грэйс никак не мог, но и этого оказалось достаточно – мышцы Уокера напряглись, ребра заходили ходуном, а руки сильнее сжали бедра. Он не просил поторопиться. Пит вообще не произнес больше ни слова и даже стонал еле слышно, но от того, как он смотрел, как с силой втягивал воздух сквозь зубы, как подавался бедрами вверх, голова шла кругом. Это была какая-то невероятная, физически ощутимая концентрация страсти и желания, и Грэйс, облизнув пересохшие губы, завел руку за спину, обхватил его член и приподнялся, направляя. Пару раз головка соскользнула выше под аккомпанемент шумных Питовых выдохов, но Патрик не сдавался. Встал удобнее, стараясь одновременно расслабиться, и вновь прижал ее к входу. Перебравшийся за спину Нери обнял его за талию, оттянул ягодицу, помогая, и вот головка проскользнула внутрь, заставив Патрика и Пита резко вдохнуть и замереть на несколько мгновений. Даже предварительно растянутые, мышцы все же сопротивлялись, непроизвольно сокращаясь вокруг члена, к тому же ощущалось легкое жжение, но эти мелкие неудобства с лихвой перекрывало чувство бескрайнего искрящегося восторга. Брендон целовал его в плечо и поглаживал по животу, Пит смотрел прямо в глаза и придерживал за бедра, а Патрик прикасался к ним обоим, дрожа и стараясь выровнять сбившееся дыхание. Он дал себе совсем немного времени, чтобы привыкнуть, и двинулся ниже, отчетливо чувствуя, как объемный ствол Уокера погружается в него дюйм за дюймом, раздвигая, заполняя собой, распирая. Перед глазами все плыло, мышцы на ногах внезапно ослабли, и Грэйс с протяжным стоном сел на бедра Пита, приняв его целиком. – Молодец, – шепнул Брендон сзади, придвинулся ближе и легко укусил за мочку уха. Патрик почувствовал, как его вновь возбужденный член касается поясницы, завел руку за спину и обнял Нери, а тот прижался всем телом и плавно двинулся чуть вперед и вверх. Раз, другой… Грэйс выдохнул и тоже качнулся, приподнимаясь и подхватывая неторопливый ритм. Пит помогал, толкаясь бедрами. Он уперся затылком в подушку и смотрел на них во все глаза, глубоко вдыхая и резко выдыхая через рот. И снова они были чем-то единым, разделяя на троих воздух, боль в незаживших синяках и удовольствие, которое заставляло терять границы времени, пространства и собственных тел. Быстрее. Резче. Ненасытнее. До трясущихся ног и нехватки воздуха. Не в силах больше держаться прямо, Патрик упал на взмокшую грудь Пита, уперся в плечо лбом. Спину, к которой больше не прижимался Брендон, ожгло сквозняком, дополняя неуютное ощущение разорванного контакта, но не успел он подумать о том, в какой позе можно было бы его восстановить, как руки Нери приподняли его бедра, аккуратно снимая с члена. Пит втянул воздух сквозь зубы. Грэйс изумленно выдохнул и начал оборачиваться, но тут Брендон плавно вошел в него до самого конца, и он упал обратно, зашедшись в безмолвном крике от удовольствия и пронзительного ощущения, что теперь окончательно принадлежит им обоим. Чувствуя движения члена Нери внутри и его руки на бедрах, выстанывая охрипшим голосом и вылизывая грудь обнимающего его Пита, Патрик полностью потерял грани реальности. Хотелось только одного – еще. Еще сильнее, плотнее, ощутимее, глубже, ближе, теснее… – Может… Может, вы… оба? Однов… временно? – горячечно зашептал он. – Давайте… сразу… Я смогу… – Грэйси, – Пит провел сухой жесткой ладонью по его взмокшему лбу, убирая прилипшие пряди волос. Обхватил лицо и приподнял, ловя расфокусированный взгляд. – Не надо. Не сразу. – И так охуенно, детка, – выдохнул за спиной Брендон и, аккуратно выйдя из него, помог вновь опуститься на Уокера. Растянутый, разработанный вход больше не испытывал неудобств, и Патрик сразу же принялся двигаться, с остервенением насаживаясь до самого упора. – Ребята, какие же вы… Как же я вас… Я же… – признания застревали где-то в горле, перемежаемые отчаянными стонами. Пит шептал что-то в ответ, но Патрик не разбирал ни слова, пока тот не схватил его за шкирку, сжав и заставляя ловить свой задурманенный, плавающий на самой кромке оргазма взгляд. – Мы… тоже… любим… тебя… Грэйси, – вымолвил Уокер, по слову на каждом резком, рваном движении, и зажмурился, впившись в его бедра, заставляя прижаться как можно плотнее и замереть. Надо было дождаться Брена, позволить и ему кончить прямо внутри, но Патрик не смог. Искаженное удовольствием лицо Пита прямо перед ним, его признание и ощущение самой плотной связи лишили Грэйса последней опоры. Он даже не притронулся к себе, но волна горячей, выбивающей за грань стихии захлестнула с головой. Кажется, он кричал, но сам себя не слышал и только покачивался от каждой новой накрывающей волны оргазма, подаваясь то вперед к Питу, то назад к Брену, снова и снова опускаясь на еще не лишившийся силы член. А потом была тишина и даже будто бы темнота. Патрик просто лежал на груди Уокера и часто дышал открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Когда Брендон опустился сверху, Грэйс даже не вполне понял, что происходит. Он был в нирване, в ауте, в мире, где не существовало ни единой мысли, но почувствовав, что тот приставил головку к его натертому, растраханному, ритмично сокращающемуся входу, из которого только что выпал обмякший член Пита, Патрик застонал и, подставляясь, приподнял бедра. – Я совсем немного, – хрипло зашептал Брендон, склоняясь к его уху и обнимая одной рукой. – На полшишечки. – Брен, пожалуйста… – Патрик едва сумел приподнять голову, но бедра вскинул еще выше, – хочу, чтобы ты кончил в меня… Эта фраза подействовала магически. Пит застонал и крепче обхватил его плечи, порывисто прижимаясь губами к щеке, а Брендон проскулил: «Да блядь…» и судорожно толкнулся внутрь. Кажется, они опять двигались все втроем, скользили друг по другу взмокшими телами, а потом руки Нери с силой сжали его бедра, и Грэйс услышал совсем уже сиплые и срывающиеся, но пронизанные таким наслаждением стоны, что и сам застонал в ответ, разделяя это удовольствие. Пит под ними тоже замер, и только его губы подрагивали в легкой, довольной улыбке, а руки беспрестанно гладили Патрика по вздымающимся бокам. Теперь всё. Все были довольны, и Грэйс позволил себе упасть, растекшись по Уокеру, а Брендон навалился сверху. Двигаться не хотелось вообще. Это было какое-то особое ощущение, когда опустошенность мешалась с умиротворяющей наполненностью, а от обилия пережитых эмоций клонило в сон. Патрик даже начал задремывать, прямо так, зажатый между двух тел, но Пит завозился под ним, заставляя вновь вернуться в реальность. – Слезьте, олени, – придушенно велел он. – Не хочу расстраивать, но вы не балерины. – Оу! Да, да, прости! – Патрик попытался подняться, но Брендон упорно валялся сверху пластом, на уговоры не поддавался, и в конечном итоге пришлось стрясать его на бок. По-хорошему, надо было подняться и сходить в душ, но Пит прижал его к себе, Нери обнял со спины, закинув ногу на бедро, и Патрик решил: да ну к черту. Ему было слишком хорошо, слишком уютно, и нарушать это состояние не хотелось совершенно. – Завтра твоя очередь, Брен, – сквозь сонный морок услышал он голос Пита. – Тогда твоя послезавтра. – Моя посленикогда. – А тогда я Пату дам, а тебе нет. – А я тогда возьму тебя силой. – А я тогда разведу тебя на минет и откушу член… Над плечом Пита через окно было видно замершие в уютных ответах маленьких фонарей лохматые пальмы. Гроза ушла, оставив после себя запах озона и ощущение обновления. Лежа между ребятами под их ленивые переругивания, Патрик из последних сил держал слипающиеся глаза открытыми, чтобы продлить это мгновение и запомнить его во всех деталях. Даже не верилось, что каких-то две недели назад он уснул на этой же самой кровати в надежде, что призрак бабушки как-то себя проявит, и Брендон тогда был просто эксцентричным незнакомцем, Пит лучшим другом, а сам он запутавшимся одиночкой. Вместе они прошли огонь и воду, узнали и пережили вещи, которых даже представить не могли. Впору было схлопотать невроз на почве того, как всё вокруг причудливо, зыбко и ненадежно, и в первую очередь подумать, насколько долговечным может быть такое странное счастье. Двоим тяжело удержаться вместе, что уж говорить про троих, но Патрик вдруг отчетливо понял, что не собирается переживать из-за этого. Мир вокруг оказался слишком многогранным, чтобы в нем не было места самым неожиданным и удивительным историям. _____________________________________________ 1 – Бетон (футб. сленг) – глухая оборона 2 – Super Sexy Slut (англ.) – супер сексуальная шлюха

Май 2016 – июль 2017г.