Возвращение Владычицы

Постояв еще немного без движения, вглядываясь в темнеющий склон, за которым скрылся ее провожатый, Артанис резко развернулась и быстрым шагом направилась напрямик, через пустырь, к одинокому дому. Фалмавэ порывался последовать за хозяйкой, но она отпустила его в поле, сняв пристегнутую к седлу дорожную сумку, которую взвалила на плечо. Нэрвен шла быстро, однако ноги ее подгибались от безотчетной тревоги. А вдруг Белег ошибся, и его там нет? А вдруг слуги Нолдарана или посланники Манвэ нашли его раньше и успели забрать с собой? А вдруг, когда его обнаружили, Морьо вздумал сопротивляться?.. Сердце Нэрвен подпрыгивало в груди от страха и нетерпения. Она приближалась и уже могла разглядеть, то что дом представлял собой скромное, но основательное строение в два этажа, выстроенное из серого камня, и при более близком рассмотрении не выглядел таким уж запустелым. В окнах чернела наступавшая ночь. Ни в одном из них невозможно было заметить и намека на горящий светильник или хотя бы слабый свет свечи. Примерно в тридцати шагах от дома Нэрвен внезапно остановилась, пораженная царившей вокруг нее пугающей тишиной. Ее дрожащее дыхание и стрекотание кузнечиков и сверчков было все, что она слышала. Дом казался мертвым. На миг она подумала, что Морьо, быть может, уже лег и спокойно отдыхает, но тут же отказалась от такого сценария. Надо было знать кузена. Сделав еще несколько шагов вперед, в направлении главного входа, Нэрвен решила обойти кругом стоявшую перед ней постройку. Было тихо. Только трава шуршала под ее сапогами. — Первая гостья, и сразу же Нэрвен собственной персоной, — вдруг раздалось из темноты впереди нее. Владычица Лориэна замерла, широко раскрыв глаза. Сердце пропустило удар, тоже замерев. Артанис рванулась вперед, следуя на знакомый голос и напрягая зрение — он был здесь, жив и здоров! Прямо перед главным входом, рядом с росшей слева от него высокой сосной, стоял вкопанный в землю небольшой резной столик, по бокам от которого располагались две простых деревянных скамеечки. Хозяйка дома, о которой упомянул Белег, по-видимому, тоже любила сидеть здесь на свежем воздухе. Карнистиро сидел на скамейке, опершись локтями о столешницу. Рядом стоял стакан из толстого стекла, в котором дымился квенилас. — Зачем ты здесь? — он смерил кузину холодным, недоверчивым взглядом, в котором Артанис почудились укор и недовольство. — Благодарение Эру, ты невредим… — произнесла она в ответ. — Плохо же я скрываюсь, если тебе так быстро удалось найти это место, — задумчиво проговорил Морьо, глядя вдаль и отпивая из стакана, — Садись, рассказывай, с чем пожаловала. Нэрвен тяжело опустилась на скамью напротив него и бросила наземь мешок с вещами. Она чувствовала себя совсем без сил. — Я хотела тебя видеть, чтобы сказать, — она вдохнула побольше воздуха — говорить было трудно, — То, что произошло на празднике… Я благодарю тебя… Услышав это, он вздохнул. Опустил голову. Привыкшая к полутьме Артанис теперь хорошо видела не утратившее румянца лицо Карнистиро. — Зря ты явилась со своей благодарностью, — раздался в ответ твердый голос, — Мне она как орку шелковые чулки. Видно, в Книге Судеб так написано, такая у меня судьба… — он поднял голову и, прищурившись, взглянул на Артанис. — Морьо… — прошептала та, тоже вглядываясь в осунувшееся злое лицо прямо напротив. — Но раз пришла, — продолжал кузен, — то пообещай, что йельдэ не оставишь. Сама смотри, у себя ее можешь держать, или к свекру, в Новый Ласгален убеди перебраться. Пусть там своего синда дожидается. — Нет! — возмущенно выдохнула Нэрвен, — С тобой ничего не случится! Слышишь?! Она резво вскочила на ноги и подбежала к Морьо. — С тобой никто ничего не сделает! Они не посмеют! Ты защищал меня! — Нэрвен склонилась над феанарионом, — Морьо, слышишь?! Я сама пойду к Валар, расскажу им, как все произошло, и они все поймут. Они поверят мне, а не ему! Артанис изо всех сил встряхнула кузена за плечи. Мускулы на теле Морифинвэ, казалось, напряжены до предела. Он сидел неподвижно, словно каменная статуя, даже не соизволив взглянуть на неё. — А если они не поверят моим словам, я попрошу их покарать меня. Это из-за меня на тебя пала тень, так пусть меня и наказывают! Пусть снова изгонят и проклянут, пусть отправят навечно в Мандос, — Нэрвен прижалась, всхлипывая, к его плечу у основания шеи, невольно вдыхая запах волос и кожи кузена, — Но я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ты слышишь?! Она еще не успела выговорить последнюю фразу, а кузен уже сорвался с места и втиснул ее, схватив за плечи, в ствол стоявшей рядом со столом сосны. От неожиданности Артанис приглушенно вскрикнула. — Замолчи! — прорычал Морьо, крепко сжимая хрупкие по сравнению с собственными, плечи кузины, и склонил голову к учащенно дышавшей Нэрвен, прижавшись лбом к ее лбу. Четвертый сын Феанаро прижимался все теснее, прикрыв глаза и прерывисто дыша. Его приоткрытый рот напоминал рану, до того насыщенного алого цвета казались тонкие полураскрытые губы, бывшие так близко от ее губ. Он рванул ленту, скреплявшую в хвост на затылке густые волосы, и они черным покрывалом упали на его правое плечо. Словно пойманный в ловушку зверек, Артанис не смела двинуться, боясь даже дышать, поглощенная рассматриванием оказавшегося на опасно близком расстоянии Карнистиро. Бусины и подвески, вплетенные в его длинные многочисленные пряди, поблескивали золотом и разноцветными самоцветами. Их тихое позвякивание на краткий миг приковало внимание Нэрвен, отвлекая от созерцания его сильной шеи и небольшого участка кожи на груди, видного из шнуровки ворота рубашки. — Пойдем, Нэрвен, — сказал он вдруг хриплым голосом, — Ведь ты этого хочешь… И Морьо, крепко схватив ее за руку, решительно, не оборачиваясь на едва поспевавшую за ним на ставших мягкими ногах Артанис, направился к дому. Нэрвен почти не сопротивлялась, следуя за ним в тёплую тьму, открывшуюся за дверью. Они оказались в приемной, окна которой были занавешены плотными портьерами. Морифинвэ только тогда отпустил ее руку и отвернулся, чтобы задвинуть крепкий засов на входной двери. Его движения в окружавшей их темноте при этом были спокойными и точными. Эта подчеркнутая неторопливость показалась Нэрвен странной, и она не ошиблась — проверив засов на прочность, Морьо молниеносным движением повернулся к ней и снова схватил, до колик в ребрах сжимая в объятиях и грубо сминая губы поцелуем. Нэрвен задохнулась. Она стремилась вдохнуть хотя бы малый глоток спертого, влажного, пахнущего деревом и свежезаваренным квенилас воздуха, но Карнистир не давал ей выскользнуть и освободить рот, упрямо следуя за каждым ее движением, углубляя поцелуй, с удовольствием покусывая ее губы. Увлеченная борьбой за право дышать и этим настойчивым, всепоглощающим поцелуем, Артанис не сразу заметила, когда он расстегнул ремень на ее талии, позволив тому звонко звякнуть прикрепленными к нему кинжалами и глухо удариться мечем в ножнах, об пол. Еще одно едва заметное движение кузена и на пол летят колчан со стрелами и лук, прикрепленные кожаным ремнем через плечо. Обезоружив ошеломленную кузину, Морьо обнял ее за талию и, слегка приподняв над полом, сдвинулся с места. Сама мастерица гипнотизировать, сейчас Артанис ощущала себя беспомощной против его настойчивости, завороженно следя за красными огнями, горевшими в его зрачках. Они куда-то шли, точнее, Морьо шел с ней в руках, углубляясь во внутренние покои дома. В какой-то момент Артанис удалось немного отстраниться. Она попыталась оттолкнуть Морьо, упираясь ладонями в его плечи, но, тут же, была атакована вновь. Он навалился, всем корпусом подаваясь вперед. У неподготовленной к подобному натиску Нэрвен сами собой подогнулись колени, и она упала, придавливаемая сверху тяжестью тела Морьо, на оказавшуюся за ее спиной кровать. Едва она ощутила затылком и плечами прикосновение к бывшим на постели покрывалам, Карнистиро жадно прильнул ртом к ее запрокинутой шее, и Нэрвен помимо воли издала тихий отрывистый стон. Ее вдавливали в кровать, беспорядочно сминая постеленные поверх ложа покрывала, бывшие на ней одежды, разметавшиеся золотые волны волос. Дыхание Морьо было рваным, обжигающим, оно дрожало, то и дело прерываясь, как и ее собственное. Дрожь его рук, лихорадочно шаривших по всему ее телу в поисках шнуровок и петель, через прикосновения передалась ей, и Артанис дрожащими руками исследовала его растрепавшиеся темные волосы, скрывавшие лицо, оглаживала затылок, шею, плечи, спину и бока Морьо, несмело расстегнув несколько верхних петель бархатной на ощупь куртки. Даже сквозь одежду она чувствовала сильные мышцы под горячей кожей феанариона. Нэрвен прикрыла глаза и, не сознавая еще, что находится в плену так страстно желаемых ласк, почувствовала сладкое предвкушение чего-то, шумно задышав, неосознанно сжимая бока Карнистиро, который в это время тянул вверх дорожный камзол Артанис вместе с надетой под ним нижней рубашкой. Вдруг отстранившись, Морьо проворно, словно слуга, стащил с нее сапоги и тут же его руки потянулись к поясу штанов бывших на Нэрвен, у которой от этого движения перехватило дыхание, а в голове было только ожидание того, что произойдет в следующий миг. Кузен подхватил стройные ноги Артанис и уложил на постель, ложась рядом. Тут же с приглушенным стуком упали на пол один за другим сапоги Морьо. За ними последовали верхняя куртка феанариона и другие предметы их одежды, едва освободившись от которой, они крепко прижались друг к другу, мелко дрожа и беспрерывно ласкаясь. Кровь стучала в висках Нэрвен, она ничего не помнила и не знала, кроме того, что происходило с ней здесь и сейчас. Она желала… О, как же страстно она желала его всегда! И от этого вырвавшегося на волю желания, ее движения были синхронны с его движениями, а дыхание с его дыханием. Карнистиро обжигал, плавил ее кожу своими прикосновениями — такой раскаленный и невероятно близкий теперь. Он приподнял голову, убирая с лица длинные черные пряди — на лице его читался гнев. Артанис взглянула, и ей сделалось страшно — мурашки волной пробежали вдоль тела. Темные губы Морьо сжаты в струну, скулы даже во тьме пылают насыщенным алым, черные брови гневно изогнулись, а из-под них на нее устремлены два темно-синих глаза, горящих красным светом, опасно мерцающим в зрачках. Вглядываясь в нее, Морьо покачал склоненной набок головой, трепеща крыльями носа, и стремительно толкнулся внутрь. — Ах! — отрывисто вскрикнула Нэрвен, стискивая пальцами плечи феанариона, расширив устремленные на него глаза. Миг и он, словно отвечая на ее вскрик, ринулся вперед, приподнимая ее, обнимая, положив ладони, чьи пальцы тут же впились в гладкую кожу, на спину Нэрвен. Все ее роа сотрясалось от движений Морьо, каждое из которых невероятной силы эхом отдавалось даже в самой малой частице тела Артанис. Вместо предвкушаемой сладости, она чувствовала нечто совершенно безумное, чему нельзя было дать название ни на одном известном ей языке. Казалось, мир, вместе с ее роа и феа, содрогается от испытываемого ею наслаждения, от которого неудержимо хотелось кричать, словно она — дикое животное. В те мгновения Нэрвен чувствовала себя так, будто она изначально была предназначена для того, чтобы ощущать в себе этот пламень, эти неистовые движения. Зажмурившись и беспомощно цепляясь за скользкие плечи Морьо, сжимая согнутыми в коленях ногами его бедра, Артанис словно бы теряла себя, оглушенная все нарастающим в промежности и низу живота, где-то глубоко внутри нее, гулом наслаждения. — Аа-а-а! — отчаянное и безумное вырвалось у нее, когда гул достиг своей наивысшей точки, за которой была черная пропасть и, одновременно, недостижимая даже для орлов Манвэ вышина. Мгновением позже Морьо содрогнулся всем телом, издав низкий стон, и тут же ослабил объятия, опустив тело Нэрвен на постель, сам следуя за ней, прижавшись и положив голову ей на грудь. Первым инстинктивным движением, которое она осознала уже после того, как сделала, было — не открывая глаз, привлечь его к себе, сжать крепко, с невесть откуда взявшейся силой, покрывая беспорядочными поцелуями его висок, ухо, волосы, скулу, шею — все, до чего могли дотянуться ее губы. Морьо стал теперь для нее еще желаннее, чем прежде. Приняв от Карнистиро неизведанное прежде наслаждение, перевернувшее все внутри, в роа, в феа, в ее разуме, Нэрвен тут же почувствовала, как горячо и страстно он любим. Теперь она обожала его, принесшего ей это обновление через острейшее телесное удовольствие, до самозабвения, до безумия, до слез. И слезы, действительно, без ее воли покатились из глаз. Нэрвен плакала от щемящего чувства любви к нему и ко всему сущему, поглотившего ее целиком. Она, наконец, смогла открыть глаза, и, отирая слезы, взглянула на Морьо. Он лежал, уткнувшись в ее плечо, придавив ее своим, ставшим вдруг тяжелым, телом, стараясь отдышаться. Нэрвен принялась оглаживать и расчесывать пальцами его слипшиеся от пота, спутанные волосы, убирая их от пылавшего лица кузена и укладывая ему на спину. Карнистиро шевельнулся, приподнялся и, не отпуская ее, перекатился на бок, оказавшись лицом к лицу с Нэрвен и перекинув через нее ногу, делая так, чтобы она не могла уйти, не потревожив его. Уходить Артанис не собиралась. Ей хотелось заснуть, погрузиться в покойный и сладкий мир чар Ирмо, лежа в объятиях Морьо. Она обняла его, пропуская руку под шеей, и снова закрыла глаза. — Три дня, — послышался его тихий глубокий голос. — Что? — Три или даже пять, — пробормотал он, — Вот так... с тобой… Она не поняла, но для Артанис было абсолютно не важно, что он говорит. От звуков его голоса ее феа наполнялась трепетом. Тем временем, Карнистир перекатился, обнимая ее, на спину, так, что Нэрвен оказалась сверху. Его глаза оставались закрытыми, голова была запрокинута. — Выпрямись, — прошептал Морьо. Не сразу поняв, чего он требует, Артанис с неохотой отстранилась, тут же ощутив его проникновение. Дрожь предвкушения волной прокатилась по всему телу. Карнистиро сильнее запрокинул голову, прерывисто задышав. — Теперь двигайся, — проговорил он чужим голосом. Артанис оперлась руками о грудь кузена и попробовала двинуться, как он того хотел. По мере совершения движений, Нэрвен чувствовала себя все уверенней. В таком положении она видела его сверху вниз и имела возможность полного слияния с ним, управляя получаемым обоими наслаждением, самостоятельно контролируя частоту и интенсивность трения внутри и снаружи. Совершая эти движения, Нэрвен неотрывно смотрела на Морьо, который лежал, закусив нижнюю губу, комкая в сжатых кулаках покрывала и мотая головой. Остававшиеся закрытыми глаза кузена то и дело закатывались, он выгибал спину и сжимал челюсти, стараясь сдержать стоны. И она, видя его сладкие муки, ощутила необходимость двигаться все быстрее, чтобы снова испытать наслаждение самой. Это наслаждение, придя к ней, пронзило взмокшую Нэрвен, словно обоюдоострая сабля, от промежности до глубин ее роа, от низа живота и до самого горла, прокатившись вдоль позвоночника. Она громко застонала, а через мгновение ощутила в себе его пульсирующее естество и горячее семя, мощной струей выстрелившее в ней и теперь растекавшееся внутри. — Эру… — простонала Артанис, желая улечься на Морьо сверху. — Нет, — вдруг отозвался кузен, вытянув вперед руки, отталкивая ее, — Скажи мое имя… — Морьо, — выдохнула она. — Нет, назови полностью, — и он потянулся к ее бедрам, скользнув по ним вверх и сжав ладонями ягодицы. Нэрвен охнула от неожиданности и нового прилива желания. — Кар-нис-тиро, — прерывисто дыша, прошептала Нэрвен. Сердце часто стучало, кровь бешено билась в висках. В то же мгновение Морьо прикрыл глаза, довольно улыбнулся и тут же с силой притянул ее к себе, сжимая в объятиях.

***

Кто они друг для друга? Не возлюбленные, не нареченные и, конечно, не супруги. Но вот они лежат, тесно обнявшись, в тишине ночи на неширокой кровати в чужом, незнакомом обоим доме. Стройные и поджарые — из мышц и сухожилий, такие, что место на ложе остается с краев. Они укрылись теплым покрывалом, под которым жарко. Другого покрывала здесь у Морьо, похоже, нет. Нэрвен все равно. Даже лучше, что покрывало теплое, а Морьо такой, что его прикосновения обжигают, а от поцелуев роа сгорает в пепел. Нэрвен всегда так и хотела — сгореть в его пламени, превратиться в золу, развеяться по ветру…