Возвращение Владычицы

Уже совсем стемнело, когда Морьо пробудился от тяжелого, беспокойного сна. Мучимый жаждой, он как рыба, вытащенная из воды, глотал ртом ставший прохладнее вечерний воздух. Осмотревшись вокруг, Карнистиро вспомнил, где находится и в очередной раз с благодарностью подумал о Вала Намо. Он здесь, в Блаженном Амане, где был рожден и где изначально предназначено жить ему, братьям и прочим родичам. — Ты нарушил Клятву! — Нет! Ложь! — Нарушил! Единственный раз ты не сделал того, что диктовала тебе ваша безумная Клятва, и этого было достаточно, чтобы обречь всех семерых на страдания и смерть! — Уходи прочь! Оставь меня! — Глупец! Нарушив ту Клятву, ты сохранил невинную жизнь и позволил свершиться воле Единого в следующих поколениях! Ты заслужил прощение, Темный сын Феанаро! Так говорил Мандоссэ перед тем, как выпустить Морьо из своих холодных чертогов. Нарушил он страшную Клятву, или нет, кто теперь сможет сказать наверняка? Ему самому не разобраться в тенетах воспоминаний и обрывках кошмарных снов. Нэрвен смогла бы помочь. Ее почитали мудрейшей и одной из самых могущественных дев из квенди Хекелмара. Он-то знал ее совсем другой: почти девочкой, бесшабашной, резкой на язык и отчаянно прекрасной, такой, что захватывало дух. Карнистиро всегда знал, что в детстве был неправильным ребенком, а затем и юношей. Сидевший внутри него коварный демон не давал спокойно наслаждаться, как прочие, окружавшей его красотой и совершенством Блаженных Земель. То же относилось и к существам одушевленным. Отчетливее других Морьо видел все красивое и совершенное, ярче воспринимал любое проявление гармонии, но вместо того, чтобы радоваться увиденному, он злился. Вот и когда он впервые увидел Нэрвен — нежного золотоволосого ребенка с припухшими розоватыми губами и молочно-белыми круглыми щеками, ее вид привел Морьо в бешенство. При этом, он сам не понимал, на кого же он гневается, на нее ли за то, что смогла тронуть его сердце, или на себя за слабость к ней, или же на несправедливого Творца, что сделал невозможным для него быть рядом с этим прекрасным нежным ребенком. Чуть завидев ее, Карнистиро начинал закипать гневом, не сознавая того, что происходит с ним. Они почти не виделись, когда она была ребенком, и всего пару раз, пока она переживала подростничество. И вот, на свадьбе Курво, уже став юной девой, она появилась среди гостей в светло-голубом платье с золотыми блестками. Волосы Артанис стекали, как расплавленное золото, по плечам и спине. Она стояла в окружении братьев и толпы поклонников из числа друзей Курво. Молодые квенди из нолдор и ваниар искали ее внимания и расположения, сыпали комплиментами, стараясь услужить, ловя каждый ее вздох и каждый взмах длинных ресниц, а она блистала на торжествах, словно ярчайшая золотая звезда на черном покрывале Варды. Красота других дев меркла в сравнении с ее красой и статью, ни одна из них не была столь же грациозной и сияющей. Нэрвен была совершенна в каждом своем проявлении: она превосходила других дев в прелести, она превосходила многих мужей в силе и искусстве владения оружием, была отважнее и крепче духом. Удивительным образом в ней соединились черты, присущие мужчинам, и те, что были свойственны самым прекрасным девам. Артанис тогда совсем не замечала его — грубого и краснорожего четвертого сына Великого Мастера Феанаро, которому оставалось лишь изредка, украдкой, бросать в ее сторону взгляды загоревшихся красным пламенем глаз. Вот и сейчас в его зрачках горел этот яркий красноватый свет, вспыхивавший и их глубине всякий раз, когда Морьо случалось гневаться. Сейчас он злился на себя самого за страхи и бездействие. Он, словно безвольная скотина, загнанная в стоило, ждет чего-то, раздумывает, отсиживается в лесу, развалившись под деревом, будто разбитый хворью, дряхлый смертный. Карнистиро вдруг охватило сильнейшее, казавшееся беспричинным, чувство беспокойного нетерпения, почти паники. Он вскочил на ноги и быстрым шагом зашагал по темноте обратно к охотничьему дому Турко. По дороге он размышлял о том, что братья и Мирионэль, должно быть, уже вернулись с охоты и нужно будет предупредить йельдэ, что он покидает их. В доме он застал лишь Тьяро, который уходил охотиться сам по себе и успел уже вернуться и приступить вместе со слугами к приготовлению ужина. Круво, Турко и дочь были еще на охоте. Залпом выпив охлажденный квенилас, Карнистиро побежал к себе, чтобы собраться в дорогу. — Скажешь Мирионэль, что я решил вернуться в Тирион, — хмуря брови сказал Морьо, на ходу затягивая ремни перевязи и скрепляя застежку дорожного плаща. — Может, дождетесь ужина, мой Лорд? — отвечал Тьяро, — Как раз и госпожа Мирионэль с лордами подоспеют. — Дело срочное! — выкрикнул Морьо из коридора, ведущего к выходу. Конь уже дожидался его, готовый отправиться в путь. Морьо вскочил на вороного и тут же стрелой ускакал прочь со двора. Он спешил побыстрее оставить позади густые лесные заросли, окружавшие дом. Хотелось скорее выбраться в редколесье, а потом и в отрытую степь. Как он любил бескрайнюю степь! Галопом лететь среди диких трав, вдыхая полной грудью их свежий, горьковатый запах, чувствуя, как ветер холодит лицо и развивает, будто знамя, дорожный плащ, а вместе с ним и забранные в хвост длинные волосы. Ни с чем несравнимое наслаждение ощущением скорости… Морьо гнал вороного, врезаясь пятками ему под ребра — быстрее, еще быстрее! Покрепче стиснуть конские бока и лететь так, словно вот-вот и вправду оторвешься от земли… Он сказал Тьяро, что возвращается в Тирион, но правда была в том, что он не знал, куда именно так бешено спешит. Его феа жаждало и ожидало чего-то, что должно было, он чувствовал, вот-вот произойти. Морьо не мог просто сидеть и дожидаться, пока оно случится. Такому, как он, необходимо действовать, двигаться, куда-то идти, или ехать, иначе, казалось, он сойдет с ума — настолько невыносимой для Карнистиро была пытка последних мгновений ожидания.

***

Ей снилось, что она плывет ночью в маленькой лодке по узкому руслу тихой речки, оба берега которой покрывают густые лесные заросли, освещенные серебристым светом звезд и тихой Исиль. Во сне Нэрвен гребла бывшим у нее в руках длинным веслом, озираясь, опасаясь окутавшей все вокруг, звенящей тишины, скрывавшейся за широкими листьями, высокими камышами, буйным цветом распустившимися бутонами кустарников и широкими черными стволами деревьев, росших в отдалении. Явственно слышался плеск воды всякий раз, как она погружала в нее весло. Лишь он нарушал тишину. Речка все не кончалась. Перед ней клубились облака легкого ночного тумана, дымки, окутавшей речку и не позволявшей Артанис разглядеть то, что ожидало ее впереди. Продолжая плыть вперед, она подумала о том, что где-то здесь ее должен ожидать Келеборн. Он где-то совсем рядом, им только нужно суметь встретиться, и тогда ее страхи исчезнут сами собой. Набрав в грудь побольше прохладного воздуха, Артанис запела ту песнь, которую в дни начала их супружества часто пел для нее Серебряный Лорд. Было также темно, когда они гуляли по лесам в окрестностях Менегрота. Воздух был таким же прохладным и чистым. Келеборн искрился неярким серебряным светом, будто его роа впитало в себя свет звезд и луны. Услышь мою песнь, мне доверься, Весь мир позабудь и оставь позади, Глаза закрой и ко мне ты приблизься. Всегда знал я — предначертано небом Одним целым с тобою мне быть на земле. Так она пела, как когда-то пел ей Келеборн своим мелодичным, сильным голосом. Тогда, слушая его, Нэрвен была словно под действием чар, покорно отдаваясь во власть уверенных рук и взгляда больших светло-серых глаз с темными ободками вокруг радужки. Вглядевшись хорошенько вдаль, Артанис разглядела сначала едва различимый из-за тумана, а потом все явственнее мерцающий впереди нее яркий огонек. По мере того, как ее лодка плыла вперед, этот огонек приближался, делаясь все ярче, увеличиваясь в размерах, меняя цвет с желтоватого на оранжево-красный. До ее слуха начинал долетать треск веток деревьев и кустарников. В воздухе разносился запах жженой древесины и сгоревшей травы. Впереди был лесной пожар! Только тогда Нэрвен заметила, что все быстрее приближается, подталкиваемая убыстряющимся течением речных вод, прямо навстречу необузданной ярости пожиравшего лес огня. Ни развернуть лодку, ни выпрыгнуть из нее она была не в состоянии, словно руки и ноги опутали невидимые глазу веревки. Артанис могла лишь смотреть по сторонам, в отчаянных поисках способа к спасению. Тщетно — ее неотвратимо несло прямиком в сердце бушевавшего в лесу очага пламени. Все вокруг озарилось дрожащим оранжевым светом. Воздух становился все горячей, почти обжигая кожу. Пламя, окружившее ее с трех сторон, взвивалось до небес, искры, словно туча светлячков, то и дело взмывали в небо вместе с красными всполохами неукротимого огня. Нэрвен поднесла руки к лицу, пытаясь укрыть его от метавшихся в воздухе искр и частиц пепла, когда ее лодка вдруг начала наклоняться вперед. Не успела Артанис понять, что произошло, как уже летела с огромной высоты вниз, прямо в огненную бездну. Прежде, чем она могла вскрикнуть от ужаса, у Нэрвен перехватило дыхание. Она крепко зажмурилась, чувствуя, как внутри все обрывается от ощущения стремительного падения. Леди Лориэна проснулась от собственного вскрика, подскочив на ложе, словно от удара. Понадобилось несколько мгновений, чтобы она смогла отдышаться и прийти в себя после пережитого во сне кошмара. Пошатываясь, Владычица Лориэна подошла к оставшемуся открытым окну. За ним все та же ночная свежесть воздуха, безмятежность озера, тихое стрекотание приозерных насекомых, шелест листвы. Восстановив дыхание, Артанис вслушалась в звуки ночи, стараясь определись, долго ли еще до рассвета. Целительный сон в настоящем Лориэне обернулся для нее новыми волнениями. Больше спать Нэрвен не собиралась, решив, что дождется, когда расцветет, и, переправившись на лодке, отправится гулять в садах Ирмо, что окружали озеро. Гоня прочь мысли о приснившемся ей сне, Венценосная Дева все же отметила про себя, что несмотря на кошмар, чувствует себя гораздо лучше, чем перед тем, как заснула. Она успокаивала себя мыслями о Келебриан, которая обрела, наконец, после долгих лет разлуки, своего супруга. Она любит его. Это видно в каждом взгляде, что ее Серебряная Королева дарит Лорду Имладриса. И эта любовь взаимна, ведь она, познакомившая их, как никто другой знает чувства Лорда Имладриса, питаемые им в отношении ее дочери. А она теперь может быть спокойна за Жемчужину. Рядом с Элрондом ее малышка излечится от нанесенных ее нежной феа ран и снова станет счастливой. Даже новость о невозвратной потере — Ундомиэль, что осталась навсегда в Средиземье, не омрачит ее счастья. Вечерняя Звезда осталась там по своей воле, и Артанис была уверена — Келебриан все поймет.

***

— Не плачь, девочка моя, — Элронд сжимал в своих ладонях ее узкие руки, не в состоянии наглядеться на свою Жемчужину. Они лежали на не расстеленной кровати, обнявшись и прижавшись друг другу. Келебриан, казалось, боится взглянуть на него. Он же, наоборот, не мог перестать смотреть на нее — такой прекрасной она была. Элронд считал себя существом сильным духом, взявшим от атани особую присущую достойнейшим из них, к каким относился его дед Туор, силу феа. Однако события — небывалые и удивительные, которые произошли с ним и его спутниками за два дня, прошедшие с их прибытия в Аман, заставили дрогнуть даже мифриловую твердыню его духа. Лорд Элронд чувствовал себя также, как когда израненный, из последних сил, брел по остывавшему полю сражения при Дагорладе, раздавленный морально смертью приемного отца, испустившего дух у него на руках. Он тогда думал, что Лорд Маглор отдал жизнь, чтобы спасти его, напрасно. Ведь он — никчемный полуэдэль и скоро, при лучшем исходе, отправится в чертоги Мандоса следом за дорогим воспитателем. Только чудесное появление Келебриан спасло его тогда. — Помнишь, ты выбежала ко мне навстречу из шатра целителей? — спросил он тихо. — Да, — закивала она головой, — И Менелион, который привел вас сюда, был там. Это он перевязывал тебя и присутствовал при нашей помолвке. И тут Элронд вспомнил, где видел высокого нолдо в длинной белой тунике, что встретил их на крыльце парадного входа. Главный целитель Нолдарана Эрейниона — Менелион. — Ты приехала к Мораннон… — Чтобы быть рядом, — закончила за него Келебриан, — Ведь была война и я беспокоилась… Я очень боялась, что с тобой может что-нибудь случится, а я так и не решусь сказать тебе… — она всхлипнула. Элронд прервал ее речь поцелуями, стараясь стереть со свежих щек Келебриан катившиеся по ним слезы. — Также и Арвен, — продолжил он, пытаясь заглянуть в глаза жены, — Она захотела последовать за ним. Ты одна можешь понять, что значило для меня потерять ее, но я уважаю решение нашей дочери. Его супруга вновь закивала головой, ближе придвигаясь к нему, стараясь найти удобное положение и забыться сном, словно и не было никогда двух тысячелетий разлуки. — Спи, спи, — шептал он в темноту. Постепенно, ощущение покоя, даримое близостью к его дорогой девочке, овладело сознанием и позволило Лорду Имладриса уснуть.