“Не раз, когда правда оказывалась неудобной, я висел на волоске. Но рядом всегда был человек, который подхватывал меня.”
— Кэл? Джиллиан смотрела на него, разрываясь между желанием расплакаться и желанием биться об стену. Она думала, что сделала всё, чтобы убедиться, что он готов к этому. Дважды позвонила ему в то утро. И как минимум трижды пробежалась по основным деталям предложения. Звонила ему по пути на работу, чтобы удостовериться, что он будет вовремя. Потому что было очень важно сделать это. Получить правительственный контракт. Что значило, что они могут перестать брать затуманивающие ум дела, дабы покрыть расходы. Это наконец-то втолкнуло бы их в высшую лигу. А тут был он, Кэл Лайтман — стоял перед ней с немытой головой, одетый в ту же измятую рубашку, что не снимал последние три дня, со свежепосаженным жирным пятном на воротнике и диким запахом алкоголя изо рта. — Кэл, — Джиллиан прикрыла глаза и выдохнула. Заставила себя успокоиться и напомнила себе о том, что беспокоится о нём. Это был не он. — Что происходит? — Что ты имеешь в виду? — Сегодня утром у нас встреча с ФЕМА*, — она посмотрела на часы. Оставалось меньше часа. — Я напоминала тебе об этом раз семнадцать. Ты же знаешь, как это важно! Знаешь! — Да, знаю, — резко ответил он. — И я готов. Джиллиан подтащила его к ростовому зеркалу, не заботясь о том, что Анна и Вай-Лин всё видят, стараясь при этом (довольно плохо выходило, надо сказать) делать вид, что не смотрят. — Ты себя в зеркало видел? — Я не провожу время, проверяя макияж, как ты, милая. Джиллиан хотелось надавать ему пощёчин. — Ты не можешь идти на встречу в таком виде. Так они никогда не наймут нас. — Они собираются нанять нас за то, что я умею, а не за то, как выгляжу. — Сейчас ты выглядишь так, словно не умеешь умываться по утрам! Он неспешно направился к двери. — У тебя всё? Потому что я ухожу. С тобой или без тебя. Джиллиан одним прыжком оказалась перед ним, преградив путь. — О нет, нет. Мы не поедем туда, когда ты в таком состоянии. Он поджал губы и скорчил гримасу. — Я тебе говорил, как устал от твоих проповедей, Фостер? Я думал, что самый большой плюс холостяцкой жизни — отсутствие постоянных упрёков… но я до сих пор слышу их каждый божий день в этом офисе. Когда это, блин, мы успели пожениться? И какого чёрта я не имею выгоды? Никакого секса, одно занудство. У Вай-Лин отвисла челюсть, когда Лайтман протянул руку в попытке обнять Джиллиан за плечи. Она увернулась. Ты даже не с похмелья. Ты пьян в стельку. У Джиллиан кровь загудела в ушах. Захотелось придушить его. Как бы мне привести тебя в кондицию? Меньше чем за час. Она отпихнула его и потащила в Куб. Кэл улыбнулся. Забавляясь. — Отлично. Поцелуемся. Его рука на этот раз достигла цели. Легла на талию. Джиллиан втолкнула его в Куб. — Ты хотя бы свет погаси. Персонал же смотрит. Джиллиан уставилась на него и опять отпихнула его руки. — Мы ещё потолкуем об этом, когда я вернусь. Серьёзно. — Почему ты всегда так серьёзна? Когда ты собираешься отрываться, Фостер? Со скоростью света она развернулась и вышла. Щёлкнул замок, оставляя Кэла внутри. Взаперти. Меньше секунды ему потребовалось, чтобы осознать, что она сделала. — Что за чёрт? Джиллиан знала, что он постарается открыть дверь изнутри. Только они двое могли это сделать. При этом, однако, если она закрыла дверь снаружи, её действие главенствовало над его. Это была одна из “примочек” Куба. Он не выберется, пока она его не выпустит. Была его очередь кипеть. — Думаешь, это весело? Думаешь, получишь контракт без меня? Может, я и не получу его без тебя, но я определённо не получу его с таким тобой. Джиллиан повернулась к Вай-Лин, сидевшей на консоли вне Куба. — Затемни. — Что? — Внешние. Это значило, кто Кэл будет видеть всё, находясь в Кубе, но его самого не будет видно находящимся вовне. — Хорошо, доктор Фостер. Джиллиан вздохнула. Она потеряла счёт своим просьбам звать её по имени. Пожалуй, настало время сдаться. — Возьми свой пиджак и идём со мной. — Что? — Просто идём, — повторила она и повернулась к Анне. — И ты тоже. — Что? — брюнетка удивлённо на неё посмотрела. — Я не могу оставить телефон… — Ты можешь переадресовать звонки на свой мобильный, разве нет? — Да. — Отлично. Сделай это. — Но что я буду делать на этой встрече? Джиллиан сунула ей в руки ключи. — Я могла бы использовать водителя. Кэл настаивает, что у меня сотрясение, и что мне не следует водить. И я, наконец, решила последовать его совету. По иронии, сегодня в первый раз за две недели она проснулась без единого намёка на головную боль. По крайней мере, одна часть её жизни улучшилась настолько, насколько другая разрушилась и сгорела. Она бросила ещё один взгляд в направлении Куба, откуда доносилась ругань и проклятья невидимого за световой завесой Кэла. А затем увела обеих девушек из офиса, решив, что будет лучше, если им не придётся слушать это следующие пару часов.***
В первый час или около того Лайтман был раздавлен. И буквально, и фигурально. Он ругался и бил кулаками в пуленепробиваемые стеклянные стены. Даже швырнул в одну из них стул, который теперь лежал на полу, опрокинутый набок. Кем это Фостер себя возомнила? Взяла бразды правления его компанией в свои руки? Думала, что может запереть его внутри его собственного изобретения и спокойно уйти? Только потому, что он не был воротилой в костюме? Он решил изменить настройки Куба. С этих пор его управление будет превалировать даже над управлением Фостер. Это то, чего она заслуживала, за то что попрала его доверие сегодняшним утром. Сильнее нелояльности его вымораживало лишь считанное количество вещей. Кэл кипел и бесился приблизительно час, сидя на полу, привалившись к стеклу. Пока не ощутил, что трезвеет. Потёр ладонями щетинистые щёки — в последнее время он вообще перестал бриться, — и осознал, что, быть может, на этот раз она права. Он выглядел, как дерьмо, если не сказать хуже. А по мере наступающего похмелья и чувствовать себя стал соответственно. Он вёл себя, как слабак, последние несколько дней, и не видел иного выхода, кроме как накачиваться алкоголем. Он не мог уснуть ночью, и не мог нормально функционировать днём. Голос Фостер эхом отдался в его голове. “Кэл… большей частью моими пациентами в Пентагоне являлись солдаты с посттравматическим синдромом. Это к тому, что я очень хорошо распознаю его симптомы… Особенно, когда они смотрят мне в лицо.” Возможно, это и имело смысл, но он знал, что это не совсем ПТСР. Да, стрельба на складе оказала на него влияние, какого он не ожидал. Теперь он мог признать это. Но ещё он знал, что влияние было бы меньшим, не лишись он в тот же месяц своей семьи. Ежевечернее возвращение в опустевший дом убивало его. Вызывало желание вылезти из кожи. Он так скучал по ним. Зои. Эмили. Изабель. Своим девочкам. Они ушли все втроём, оставив его в доме с безжизненными комнатами. Одна мысль об этом требовала тут же вновь впасть в забытье. Он всё еще не был готов встретиться с реальностью, в которой дочь будет с ним только в выходные. Жить жизнью, в которой женщина, всё ещё любимая им, будет смотреть на другого мужчину. Более двух часов спустя, ко времени, когда он услышал звук открывающейся двери офиса, его созерцательные настроения снова сменились гневом. Он хотел выбраться из Куба. Сейчас же.***
Фостер вернулась одна. Без Вай-Лин или Анны. Ему не следовало удивляться. Фостер терпеть не могла, когда подчинённые наблюдали за их конфликтами. Первое, что она сделала, перешагнув порог, — разблокировала дверь, и часть его хотела тут же вылететь наружу и поделиться всем, что вертелось на языке, но вместо этого он остался на полу в Кубе, пока она не зашла внутрь. — Кэл? В этот момент он вскочил и впился в неё взглядом. — Никогда больше так не делай! И увидел сожаление на её лице. — Я не знала, что ещё предпринять! — Не это, — прорычал он. — И если ты ещё что-то такое сделаешь, мы покончим со всем! — Да ну? — она разозлилась. — Забавно, что после трёх последних недель ты угрожаешь порвать со мной. — Хватит вести себя так, словно я ребёнок, нуждающийся в жалости! — Так вот, что, по-твоему, я делаю. — Да, по-моему, ты делаешь именно это. Он подошёл ближе, желая, чтобы она ощутила его разочарование. Раздражённая, Фостер шагнула назад, не заметив ножку упавшего стула на своём пути, и споткнулась. Она бы упала назад, если бы он не поймал её за руку и не удержал, напрягшись. Она сделала ещё один неловкий шаг, и Кэл, дождавшись, пока она вернёт равновесие, отпустил её руку, на которой остались красные отпечатки его пальцев. Он наблюдал, как она, привалившись к стене, восстанавливает дыхание. И на этот раз увидел в её глазах, когда она подняла взгляд, кое-что неожиданное. Всего доля секунды — но он был уверен в том, что увидел. Показалось, что в позвоночник воткнули ледяной штырь. Страх. Её взгляд вернул его в прошлое, в детство. Во времена, когда его мать так же смотрела на его отца. К клятвам, какие он давал себе каждый день: он лучше умрёт, чем поднимет руку на того, кто слабее него. И эти постоянные обещания не стать похожим на отца. Никогда. — Ты в порядке? — спросил её он. Голос зазвучал как чужой, где-то в отдалении. — Да, спасибо, — она пыталась прозвучать обычно, но дрожащий голос её выдал. — Отличная реакция. Кэл не мог перестать смотреть на неё. Фостер провела последние три недели, терпя его кошмарное поведение. Борясь с сотрясением и в одиночку удерживая компанию на плаву. А только что она оступилась и чуть не упала, потому что он решил побыть кретином. И потому что по-детски расшвырял мебель. Осознание этого заставило душу уйти в пятки. Его затошнило. — Прости, Джилл. И увидел, что она не вполне понимает, за что он извиняется. За то, что всё взвалил на тебя. За то, что был полным ослом в то время, как тебе был нужен друг и партнёр. Но больше за то, что я только что увидел на твоём лице. — Всё нормально. — Нет, — отозвался он. — Ты знаешь, я бы никогда тебя не ударил. Ты же знаешь, да? На этот раз шагнула к нему она. — Да. Знаю. — Мне нужно, чтобы ты помнила это. — Кэл… я помню. Она обняла его, притянув к себе, позволив ему уткнуться лбом в её плечо. Идеально удобно, принимая во внимание их почти одинаковый рост. Только тогда он заметил, что его трясёт. Трясёт от тепла её кожи, ощущаемого через два слоя одежды. И Кэлу захотелось так и остаться в её объятиях. Он размышлял, имеет ли она понятие о том, как сильно он нуждается в этом. Как нуждается в её прикосновениях. В том, как демонстрирует, что совершенно его не боится. — Прости, — прошептал он ей прямо в ухо. Нужно было, чтобы она знала это. Потому что это было правдой. — Хватит, Кэл, — мягко произнесла она. — Это… эта твоя чёрная полоса закончится. Мы пройдём через это. Обещаю. Он обнимал её и впервые за несколько недель не чувствовал себя одиноким. Оба они сидели на полу Куба, прислонившись к стенам. — Как прошла встреча? — удалось, наконец, спросить ему, хотя одного только взгляда на её лицо хватило, чтобы понять ответ. — Не очень. — Я должен был быть там. — Они не были слишком впечатлены тем, что увидели Фостер, а не Лайтмана, — пожала она плечами. — Это всего один контракт. Если они всерьёз заинтересовались твоей наукой, они дадут нам ещё один шанс. — Надеюсь, — это было ещё одним пунктом из списка того, за что ему хотелось убить себя. За потерю того, что могло бы, наконец, вытолкнуть их на новый уровень. Но шанс ускользнул водой сквозь пальцы. — Это было бы безумное количество работы, — резюмировала она. — Оглядываясь назад, я не считаю, что сейчас мы к этому готовы. Кэл кивнул. Это было правдой. Им нужно было больше людей. Не только помощник исследователя и секретарь. Но учёные, которые могут работать над делами самостоятельно, как они сами. Чтобы им не приходилось всё делать самим. А ему следовало обернуться назад, не будучи пьяным и не ведя себя с окружающими, как придурок. Приоритеты. Это то, что на самом деле пыталась сказать Фостер. — Куда мы отсюда двинемся? — спросил он. Он, кто всегда мыслил на два шага вперёд, не знал, что теперь предпринять. — Продолжим работу над небольшими делами, — ответила она. — Убедимся, что ты в норме. Ты важнее, чем эта компания. — Я скучаю по ним, — исповедался внезапно он. — По Зои и Эм. И я до боли хочу вернуть всё назад. Даже хотя знаю, что это невозможно. Это безумие. Джиллиан поиграла с цепочкой на ключах, не встречаясь с ним взглядом. — Безумие — любить свою жену и ребёнка? — Почему я не видел этого? — спросил он. — Я ведь всё вижу. Я не увидел, что моя собственная жена не любит меня больше. — Иногда, — мягко сказала она, — попадаются вещи, которые мы не хотим видеть. Даже если можем. — А что насчёт Райли? — продолжил он. — Как ты мог видеть, что произойдёт, когда даже Райли ничего не подозревал? — Даже ты сказала, что у тебя нехорошее предчувствие, — возразил он. — Да это потому что он был преступником! А не потому, что я увидела или услышала что-то! Он вздохнул — Кэл, — она произнесла его имя так, что после этого он обычно поворачивался и смотрел на неё. — Даже Райли понятия не имел. Вообще. А если он не имел понятия… как же ты мог тогда прочесть это по его лицу? — Я знаю. — Правда? Он кивнул. Конечно, она права. Была права с самого начала. Он тоже знал это, но был слишком занят демонами из прошлого, которым позволил ворваться в своё настоящее, чтобы признать правду. Крах его брака гостеприимно распахнул для них двери. — Тебя иногда это пугает, да ведь? Это твоё умение. Потому что оно сопряжено с очень большой ответственностью. Он ничего не сказал. Да и не нужно было. Джиллиан опустила ладонь на его колено. — Ты боишься, что оно подведёт тебя в тот момент, когда будет нужнее всего. Боялся ли он? — Ты мало чего боишься, но это — один из твоих страхов. Кэл взглянул на неё. Он знал, что был лучшим в том, что делал. Но под гигантским зонтиком его науки иногда было просто забыть, что и она была блестяща в том, чем занималась. — Это нормально — бояться, — продолжала она. — Страх делает нас людьми и удерживает от прыжков со скал… но без твоей помощи страх обращается в ничто. Не забывай это. Не позволяй ему взять верх и парализовать тебя. Потому что тогда он сделает тебя именно тем, кем ты боишься стать. Заставит тебя сомневаться в себе, когда тебе нужно будет хотя бы попробовать. — Знаю. — Сейчас борьба нечестная, — признала она. — Все твои защитные барьеры упали. — А у тебя есть оружие? — Переезжай ко мне и Алеку на несколько дней. Не приходи в пустой дом, где всё напоминает о Зои и Эм. Кэл почти засмеялся. Только то, что он был готов принять факт собственной нужды в дружеском участии, не значило, что он готов переехать. — Я ценю твое предложение, но — нет, благодарю. — Не цени его, — оборвала его она. — Прими. — Я не нравлюсь твоему мужу, Джилл. — Вздор. — Что ты там говорила насчет вещей, которые мы не видим, потому что не хотим? — Я собираюсь помочь тебе справиться, — закатила глаза она, — но ты не позволяешь. — Ты делаешь это со всеми своими пациентами? Приглашаешь пожить у себя? Готовишь ужин? — Нет. Только с особенно тяжёлыми. Кэл захихикал. Он первым поднялся, а затем протянул руку, чтобы помочь встать ей. — Ты серьёзно что ли? — Тебе нужно провести несколько дней вне своего дома, — напомнила она, когда они выходили из Куба и гасили свет. — Есть нормальную пищу и быть с друзьями. И, кроме того, у нас есть гостевая комната на первом этаже. Тебе даже не нужно будет видеть его после ужина. — Ага, то есть, я буду внизу, пока вы наверху делаете бог знает что. Фостер приподняла брови: — Мы тихо. Ради тебя. — Ты пожалеешь об этом… ты же знаешь, да? Она чуть его обогнала, так что он не увидел веселья на её лице, но он становился лучше и лучше в умении слышать. — Вероятно.