Дом Фостеров, Вашингтон, округ Колумбия.
Джиллиан едва расслышала телефонный звонок. Может, даже не ответила бы, если бы не заметила мигающий красный индикатор. По улице промчалась визжащая скорая, Софи плакала, а Алек говорил по мобильному. Тем не менее, она всё же умудрилась услышать звонок и подняла трубку. — Алло. — Это Джиллиан Фостер? — Да, с кем я говорю? — Это Марлен. — Марлен? — внимание Джиллиан к разговору было неполным: Софи всё ещё плакала, а Алек разговаривал. — Я вас знаю? — Я — мать Кейши. Я звоню, потому что я… в смысле, она… она хочет знать, в порядке ли ребёнок. — Что? — Джиллиан не понимала. — Я… где вы взяли этот номер? — Она в порядке? Её малышка? Джиллиан не знала, что сказать. — Да… она хорошо. Софи в полном порядке. — Софи? — Мы так её назвали. Софи Энн. — Она здорова? — Да… здорова. На другом конце воцарилось молчание, и Джиллиан стало интересно, там ли ещё собеседница. — Алло. — Спасибо, миссис Фостер. За то, что дали знать. После этого Джиллиан лишь услышала, как клацнула брошенная на рычаг трубка. Наступила тишина. Когда она обернулась, то внезапно заметила, что в комнате тоже тихо. Алек перестал говорить и теперь держал Софи на руках, которая, в свою очередь, прекратила плакать. — Кто это был? — спросил Алек. — Она сказала, что она — мать Кейши. — Мать Кейши? — Алек нахмурилась. — Что она хотела? И почему у неё есть номер нашего телефона? — Она хотела узнать, как дела у Софи. Это странно… и это всё, о чём она спросила. В порядке ли малышка. Джиллиан протянула руки, давая Алеку понять, что готова забрать Софи. Она знала, что ему пора было на работу. Он уже опаздывал. Но Алек держал дочь, черты его лица заострились. — Что ты ей сказала? — Что с ней всё в порядке… и она здорова. Алек нахмурился, всё ещё покачивая Софи. Она всегда прекращала плакать, когда находилась на руках Алека. В едва ли два месяца она уже была папиной дочкой. — Почему ты сказала ей это? — А что мне следовало сказать? — Джиллиан пожала плечами, не понимая, почему он так встревожился. — Ничего, — ответил он, наконец-то передавая ребёнка. — Не хочу, чтобы ты с ней снова говорила. Если она позвонит ещё раз, положи трубку, — он поправил галстук. — Они не должны искать контакта с нами напрямую. Только через агентство. — Знаю… — пробормотала Джиллиан. Нелёгкое чувство подозрительности закралось и в её душу, хотя она уговаривала себя, что звонок ничего не значил. Он наклонил голову, чтобы поцеловать Софи, а затем — Джиллиан. — Обещай больше не разговаривать с ней. — Хорошо. Не буду. Должно быть, Софи почувствовала её смятение, потому что расплакалась, едва за Алеком закрылась дверь.На следующий день.
Это случилось так быстро, что теперь, спустя почти два часа, казалось не более, чем миражом. Люди, что постучали в её дверь около полудня. Примерно полдюжины людей. Джиллиан открыла дверь, потому что узнала Дану, женщину из агентства. Зачем я открыла дверь? Почему не схватила тебя и не убежала? Я должна была сбежать с тобой на три дня. Семьдесят два часа. Потому что после этого они бы уже никогда не смогли отобрать тебя у меня. Почему я не сбежала? Почему? Леди из агентства первой перешагнула порог. Затем Джиллиан увидела Кейшу и пожилую чернокожую женщину. Должно быть, её мать, Марлен. Если бы она произнесла хоть слово, Джиллиан могла бы утвердиться в этом, но она ничего не сказала. Как и Кейша, всячески избегавшая её взгляда. С ними был ещё седой мужчина, который и взял на себя роль переговорщика. Юрист. — Мне очень жаль информировать вас об этом, миссис Фостер, но мисс Мур изменила свое решение насчёт передачи ребёнка на усыновление, и, согласно документам, что вы подписали, она использует своё право на… Джиллиан не помнила всего того, что он сказал. Всё, что ей запомнилось — это Дана из агентства, которая наклонилась над манежем, где лежала Софи. Подняла её и передала Кейше. — Что вы делаете? — запротестовала Джиллиан. Она едва верила глазам. — Это безумие, вы не можете прийти сюда, в мой дом и вот так просто забрать её! Вы не можете сделать этого! Она попыталась отобрать девочку. В прямом смысле. Пока мужчина в форме, коп, не оттеснил её. — Пожалуйста, доктор Фостер, не усложняйте всё ещё больше. Джиллиан помнила, как застыла, с недоверием глядя на всё это. А потом разрыдалась. Усложнить? — Кейша, пожалуйста, не делай этого… давай поговорим об этом. О том, что лучше для Софи. Пожалуйста, не делай этого. Только не так. Обе — мать Кейши и Дана обступили её, скрывая малышку от глаз Джиллиан и выводя девушку из дома. — Вы не можете просто так забрать её! Это похищение! — она почти истерила, в то время, как мама в ней обдумывала всё, что уже стало привычным. — Что насчёт её зимней одежды? Детского питания? Ей уже почти пора есть, — взмолилась она перед тремя людьми, что всё ещё были в гостиной. Юрист, коп и ещё одна женщина из агентства, которую Джиллиан видела всего раз или два. — Это ребёнок, ради всего святого, а не предмет мебели! Ей нужно… — она едва могла говорить. Едва могла выдавить два слова из-за рыданий. Психолог побежала за ними, на холод. — Прекратите! Вы не можете забрать её! Она схватила за руку мать Кейши, оттаскивая от дочери, пока полицейский не схватил её за плечи, удерживая, пока остальные шли к машине. Джиллиан сопротивлялась ему. Лягалась и изворачивалась, что было сил. Но он был больше и сильнее и точно знал, как её обездвижить. На улице было ветрено, слёзы застилали ей глаза, когда она провожала взглядом машину, увозившую дочь прочь от неё. В мгновение ока шесть человек вошли в её дом и вырвали сердце. Выбили из груди воздух. Джиллиан не помнила, как переместилась с ледяного тротуарного асфальта на диван в гостиной. Кажется, тот же самый коп, что силой удерживал её за плечи, бережно поддерживая на этот раз, проводил её назад. Они были в гостиной в том же составе. Коп. Юрист. Женщина из агентства. Они говорили что-то, чему предназначалось успокоить её. Что-то, что она едва слышала. Говорили, что они здесь, чтобы ответить на все её вопросы. Как такое возможно? Вот мой вопрос. Как же, чёрт возьми, вы могли? Слёзы всё ещё текли по её лицу. — Мне нужно позвонить мужу. — Мы оставили сообщение для мистера Фостера, но мы позвоним ему снова, ради вас. В конечном счёте коп и юрист ушли, оставив с ней лишь даму из агентства, предложившую ей успокоительное, будто бы она нуждалась в её рекомендациях. Ирреально. Джиллиан отказалась. Ей нужна была её дочь, а не успокоительное. Джиллиан хотела приказать ей выметаться. Но всё, о чём она могла думать в тот момент, была лишь Софи. — Они не забрали её одежду, одеяло… — сказала она женщине, пытаясь звучать рационально. — Питание. У них есть подгузники? Если они… — Джиллиан продолжала давиться словами. — Если они поменяют питание, ей может стать плохо… и этот фиолетовый плед… — её взгляд бродил по опустевшему манежу. — Она всегда спала на нём. Вы можете… можете, пожалуйста, передать ей всё это? — взмолилась она повторно. — Пожалуйста. — Они приготовились к приёму ребёнка, доктор Фостер. У них есть всё, что нужно. С ней всё будет в порядке. Откуда вы знаете? Вы понятия не имеете, будет ли она в порядке. — Вы можете просто передать Кейше вещи Софи? — её саму удивило, что её голос не дрогнул, а прозвучал чётко и прямо. — Не могу, доктор Фостер. Мне очень жаль. Не говорите мне, что вам жаль, просто сделайте то, о чём я прошу. Только одно одолжение. Кажется, она послала её к чёрту. Выпалила то, что было совершенно не свойственно Джиллиан Фостер. Теперь она это вспомнила. Затем женщина ушла, оставив её с кружкой травяного чая, что давно уже остыл. Несмотря на то, что руки у неё всё ещё тряслись, она всё равно не стала бы его пить. Она ненавидела этот чай. И держала его на кухне только для гостей и Алека. Алек, который был на встрече, недостижимый, когда всё это случилось, наконец, вернулся домой. Джиллиан услышала звук поворачивающегося в замке ключа. На его лице было написано опустошение. Софи значила для него целый мир. Ничто не делало его более счастливым, чем возможность назвать себя отцом. Такой его вид ранил её. Вызвал новые слёзы, когда первые только высохли. — Им это с рук не сойдёт, — было первым, что он сказал. Его трясло от злости. — Я разберусь с этим. Я уже позвонил адвокату по пути домой. Один из его коллег специалист по опеке. — Прошло меньше шестидесяти дней… у неё было ровно столько, чтобы поменять решение. Мы… это знали, — даже хотя ей хотелось верить, что у них с Алеком есть шанс, Джиллиан знала, что это безнадёжно. Она считала дни. И они знали правила с самого начала. — Прошло два месяца, Джилл! Почти два. Без трёх дней. — Они не могут дать нам ребёнка на два месяца, а потом снова забрать! Он маячил по комнате, не в состоянии успокоиться. Не в состоянии остановиться рядом с ней или сесть. — Мы ничего не сможем сделать, — горько пробормотала Джиллиан. Она никогда ещё не чувствовала такого опустошения. Опустошения, одиночества и брошенности. Даже теперь, когда Алек находился в одной с ней комнате. И не могла припомнить ни одного раза, когда бы так отчаянно нуждалась в его объятиях, как сейчас. — Что же, мы просто сдадимся? — спросил он, проводя рукой по волосам. — Позволим отнять нашу дочь? Просто так? Ты хотя бы пыталась их остановить? Возможно, она была неправа, считая, что нет ничего, что может ранить её сильнее. Нашлось. — Конечно. Теперь он тоже заплакал. Джиллиан не помнила, когда в последний раз видела его плачущим. — Они забрали нашу малышку, Джилл. Как они могли? Она встала. Если Алек не шёл к ней, она подойдёт к нему. — Это из-за того звонка. — Что? — Ты же не думаешь, что вчерашний звонок — просто совпадение? Они думали, что оставили нам больного ребёнка, а когда ты сказала, что она здорова… они захотели её назад. Они не могут себе позволить растить больного малыша, но здоровый — это уже совсем другое дело. — Не думаю… — она тряхнула головой. Он сделал шаг назад, едва она приблизилась. — Ты не знаешь, имеет ли этот звонок отношение к… — голос звучал, как чужой, и на секунду ей почудилось, что комната вращается. Джиллиан хотелось провалиться под землю. Чтобы та поглотила её. И после этого ей хотелось проснуться и обнаружить, что всё это было лишь сном. — Всё, что тебе нужно было сделать — это солгать. — Алек? — Ты что, хоть раз в своей проклятой жизни не могла солгать? — заорал он. — Не смогла понять, к чему она ведёт разговор? Нет… только не ты и твоя так называемая наука о поведении, ты и все твои научные звания. — Я не думала… На его лице читалась боль и обвинение. — Как ты могла быть так наивна? Это моя вина. Просто скажи это. — Алек, хватит… — она потянулась обнять его. Он хотел позволить ей это. Хотел успокоиться и освободиться. Она видела. Он вытер слёзы и подхватил пальто, которое только что снял. — Я не могу, Джилл. Прости. Не сейчас. Он вышел за дверь, она не успела ничего добавить. Алек Фостер получит своё успокоение. Вероятно, в виде кое-чего белого, дорогого и нелегального. Джиллиан теперь было уже всё равно. Она сделала несколько неловких шагов к пустому манежу. Взяла фиолетовый плед и уселась на пол. Уткнулась в него лицом, вдыхая впитавшийся в него детский запах.