Офис ЛайтманГруп, Вашингтон, округ Колумбия.
Кэл, подходя к своему кабинету, заметил, что дверь в её офис слегка приоткрыта. Решил, что кто-то, должно быть, зашёл внутрь, чтобы поставить на место книги из её библиотеки. И, значит, выходя, забыл закрыть дверь. Обычно он просто захлопывал её, но что-то побудило его сунуть голову внутрь, чтобы убедиться в отсутствии там кого-либо. И был шокирован, поняв, что внутри всё же кто-то находился. Это была Фостер. Она сидела за столом, одетая в тренч и шарф, пялясь в пространство и совершенно не замечая его присутствия. — Фостер? Что-то было неправильно. Ужасно неправильно. Ему не потребовалось больше одного взгляда, чтобы это понять. Он подошёл ближе и опустил руку на её плечо. Она не отозвалась. — Что ты делаешь здесь, милая? — Ничего, — она не взглянула на него. Кэл присел рядом с ней на корточки. Повернул её вращающийся стул так, чтобы она оказалась к нему лицом, положил ладони на её колени. — Что стряслось? По её лицу заструились слёзы. — Джиллиан, — ласково позвал он. — Поговори со мной. — Они забрали её. — Забрали кого? — Мою малышку… Софи. Они её забрали. Дьявол. Нет. В животе у Кэла образовался ледяной узел. Только не это. Что угодно, только не это. Потому что это верх несправедливости. — Кто её забрал? — удалось спросить ему. Она не пыталась даже вытереть слёзы. — Кейша, она… она захотела её назад. — Что? — Кэл не понимал. — Как такое возможно? Ведь два месяца уже прошло. Как ей удалось? — Пятьдесят семь дней. — Не понимаю, — всё ещё не мог взять в толк он. — У неё было шестьдесят дней, чтобы изменить решение. Вчера был пятьдесят седьмой. О, нет. От того, что он видел на её лице, сжималось сердце. — Я скучаю по ней, Кэл. Не могу перестать думать о ней. Что если она замёрзла или голодна? С ней всё хорошо? — она рыдала, обняв себя руками, будто ей самой было холодно, несмотря на пальто и отопление. А может, она просто пыталась перестать трястись. — Мне так больно… Кэл сглотнул. Его это тоже ранило. И затошнило от мысли, что он ничего не мог сделать. Не мог даже осознать, что они посмели сделать такое. Действительно смогли отнять у неё малышку. Внезапно в его голову забрела мысль о том, почему она вообще здесь. Сидит одна в своём кабинете. Вдали от дома и мужа. Где Кэл едва не прошёл мимо, не заметив её. Ноги стали затекать и, привстав, Кэл, вместо того, чтобы сидеть дальше на корточках, встал на колени и взял её руки в свои. — Что ты здесь делаешь, дорогая? И где Алек? Она высвободила свои ладони из его пальцев и вытерла слёзы. — Не знаю. — Не знаешь, где он? Она тряхнула головой. Он уловил в её лице кое-что ещё кроме боли и отчаяния, но не смог толком различить, что это было. — Я хочу вернуть её, Кэл, — она опять расплакалась. — Я бы сделала всё, чтобы вернуть мою девочку. Что если она плачет, а Кейша не знает, как её успокоить? Что если… — Джилл, остановись… — Кэл поднялся, когда она вскочила, и притянув к себе, крепко прижал к груди, давая выплакаться. Пока она, наконец, не отстранилась с красными опухшими глазами. Вся боль мира, казалось, отражалась на её лице. — Прости… — мягко сказала она, хриплый голос плохо её слушался. — Давай, я отвезу тебя домой, — предложил он. — Нет… Кэл опять попытался её прочесть. И повторно потерпел крах. — Всё в порядке, — сказала она, овладев голосом, и кивнула, пытаясь убедить в этом то ли себя, то ли его. — Всё будет хорошо, — она завязала пояс тренча. — Мне нужно проветриться. Кэл окинул её взглядом. — Хорошо. Пойдём, прогуляемся немного. — Да, — согласилась она, больше не обращая на него внимания. Уставившись в стену за его спиной.Позже.
Они шли уже почти час, но едва ли проронили больше дюжины слов. По городу, в сторону кампуса Университета Джорджа Вашингтона, где он попытался затащить её в студенческое кафе. Чтобы выпить чего-нибудь горячего, потому что он замёрз. И едва чувствовал собственные пальцы. Но Фостер запротестовала, увидев очередь внутри. — Я не хочу внутрь. Ты иди. Я в порядке. Она даже близко не была в порядке, и потому он не пошёл без неё. Джиллиан брела совершенно бездумно, мороз крепчал. Темнело, и вдобавок город начал окутывать сырой туман. Лайтман шагал рядом с ней, направляющейся вниз по Двадцать Первой улице, мимо Госдепартамента, через перекрёсток с Конститьюшн Авеню, вдаль от центра города, к огромному скверу, где скрывался самый знаковый памятник страны. Кэл больше не чувствовал пальцев ни рук, ни ног. Что было отчасти блаженством и значило, что он не чувствует и мозолей от своих новых туфель. Фостер, должно быть, тоже замёрзла и стёрла ноги до колен. Пальто, что было на ней надето, было тоньше его шерстяного пиджака, а каблуки её сапог были слишком высоки для таких продолжительных прогулок. Но она шла и шла. Мимо подсвеченных военных мемориалов. Кэл никак не мог уяснить, кому они были посвящены. Женщинам или ветеранам Вьетнама? Он знал только памятник павшим в Корейской войне. Заметил толпу около Мемориала Линкольна — самого популярного. Даже сейчас, в сумеречный холодный вечер около его подножия толклись несколько десятков людей. Но толпа начала редеть, стоило им миновать Мемориал Корейской Войны. Он уже натурально дрожал, когда они проходили мимо статуй мужчин в военной форме. Подсвеченные с земли, они казались металлическими призраками, шагающими мимо них по заиндевелой газонной траве. Кэл отчасти ожидал, что одна из статуй протянет к ним, совершающим свою угрюмую прогулку в холоде и сгущающемся тумане, руки. Он потянул Джиллиан за рукав. — Пойдём назад, Джилл. Дальше ничего нет, кроме серых памятников. — Иди, — она покачала головой. — Я хочу остаться здесь. Её щеки покраснели от холода, составляя отличную компанию её покрасневшим глазам. — Я не собираюсь оставлять тебя здесь, — он поймал её за локоть, потянул сначала нежно, потом — с силой. — Ну же, пойдём назад. Мы оба окоченели. — Он взял одну из её холодных, как лёд, рук в свои, но она выдернула её. Может, они совершенно онемели от холода. Она пошла дальше, но Кэл снова схватил её за предплечье. — Ради всего святого, Джилл. Ты сейчас не очень хорошо соображаешь. Она резко развернулась, и он увидел, что она опять плачет. — Мне не нужно, чтобы ты следовал за мной, как щенок! И мне не нужна твоя жалость, Кэл. Он снова отпустил её. Развёл руками. — Никакой жалости от меня, дорогая. Никогда. Но я не уйду. — Я не собираюсь прыгать в Потомак. Обещаю. — Всё равно не уйду. — Отлично, — она зло вытерла слёзы, задрожав от того, что они перестали идти. — Делай, что хочешь, Кэл. Ты же всегда так делаешь. Он последовал за ней сквозь поредевшую толпу назад. И ко времени, когда они выбрались к гребному каналу, с воды подул ледяной ветер; на берегу равнодушно белел купол Мемориала Джефферсона. Здесь какой-то адреналин, что гнал и гнал вперёд Фостер, наконец, улетучился. Она опустилась на мраморные ступени под массивными коринфскими колоннами, уставившись на тёмный водоём перед ними. Полностью выдохшаяся. Кэл со вздохом опустился рядом. Сидеть тут было почти так же приятно, как на куске льда. Ветер отбросил с его лба волосы. В какой-то момент он опять ощутил, как сильно ему натёрло ноги. Он снова взял её за руки. Они были так же холодны, как его. Некоторое время он тихо сидел рядом, ожидая, пока она проявит инициативу. А, когда она этого не сделала, несмотря на факт, что обоих их трясло от холода, он попросил у неё телефон. Джиллиан молча протянула ему аппарат, не интересуясь, зачем тот ему понадобился. Он прокрутил список её контактов, не удивившись обнаружению в самом начале номера Алека. Заледеневшими непослушными пальцами удерживая её телефон, он набрал его номер, ощущая, как ветер режет замёрзшие уши и лицо. Ответа не последовало. Он набрал Фостера повторно и на этот раз оставил сообщение: — Алек, это Кэл. Нужно, чтобы ты забрал свою жену. Перезвони мне. Джиллиан повернулась к нему: — Он не ответит. — Почему? Фостер пожала плечами. Она знала, почему, но не собиралась говорить ему. Стало так холодно, что он не смог больше терпеть. Мороз забрался не только под одежду, но и под кожу, и уже пробрал до костей. Кэл встал и подал руку Джиллиан; потянул её за собой, когда она не приняла его предложение. — Нам надо куда-то поехать, — сказал он. — Я промёрз до костей и уже ничего не чувствую. — Я знаю… Он обнял её одной рукой за плечи и повёл прочь от воды и гигантского монумента. — Я не хочу домой. Кэл, взглянув на неё, опять ощутил на душе горечь. — Хорошо. Поедем ко мне.Дом Лайтмана.
Кэл Лайтман стоял на кухне и наливал тёплое молоко в чашку, тщательно смешал с шоколадным сиропом, прежде чем добавить три столовых ложки бренди. Затем подошёл к холодильнику, взял баллон взбитых сливок и аккуратно добавил в чашку. Он не был каким-то шикарным бариста, даже не был уверен, вкусно ли то, что у него получилось, но знал, что эта комбинация придётся по вкусу Фостер. Взрослая версия того, что он сделал бы для Эмили, если бы та пришла домой после самого дерьмового дня в жизни. Кэл зашёл в гостиную, где на диване, укутав ноги шерстяным одеялом, сидела Фостер, и протянул ей кружку. Вернулся на кухню за своим чаем с молоком, а затем присоединился к ней на диване, приподняв предварительно часть одеяла и укрыв свои ноги. Он до сих пор не мог согреться, хотя выкрутил до максимума регулятор отопления и разжёг огонь в камине. Посмотрел, как она пьёт его снадобье. — Съедобно? — Отлично. Спасибо. Он чуть улыбнулся. Кто ещё знал её так же хорошо, как он? — Кэл? — Да? — Прости. Прости, что… таскала тебя по всему городу посреди зимы. Он сделал несколько осторожных глотков чая. Тот был адски горяч. Как и должно быть. — Брось. Просто подумай, что, если мы оба схлопочем пневмонию, Райдеру придётся пахать за всех. Возможно, это будет лучшим, что когда-либо случалось с ЛайтманГруп. Даже на её лице появился слабый намёк на улыбку. Он отставил кружку. — Я сожалею о том, что произошло с вами и Софи, — до этой поры он не осознавал, что ещё не говорил этого. — Но ты… ты одна из самых сильных людей, что я знаю. У тебя всё наладится, ты же знаешь это, верно? — Да, — она кивнула, и он снова увидел слёзы на её лице. — Я просто устала плакать. Хочу, чтобы это перестало ранить так сильно. — Знаю. Эту случится не сегодня и не завтра, но пройдёт, и всё снова будет в порядке. И пока я рядом, я удостоверюсь, что это произойдёт. На этот раз она сама потянулась к его руке. Молча. Крепко сжала его пальцы. Её благодарность дошла до него. И в горле появился ком. Кэл свободной рукой схватил пульт и пощёлкал каналы, пока не наткнулся на одном из спортивных на баскетбольный матч. Оставил, зная, что ей нравится этот вид спорта. Это было тем, на что она могла отвлечься. И потому он сидел и в молчании смотрел игру вместе с ней, понятия не имея при этом, что происходило на площадке, не считая факта, что им нужно было забросить мяч в корзину, и иногда один бросок давал больше очков, чем другой. Джиллиан долго не продержалась. Допив напиток, она уснула задолго до конца матча. Кэл выключил звук, оставив телевизор работать на случай её пробуждения. Кэл не удивился, что она отключилась. Он сомневался, что за последние сутки она хоть немного спала или хоть раз ела. Он поплотнее укрыл её и на мгновение прикоснулся тыльной стороной ладони к её щеке. Та была тёплой, что его тоже не удивило. Она была сильной, но он всё же собирался присмотреть за ней сегодня. Кэл принял горячий душ, а потом снова спустился вниз посмотреть, спит ли Фостер. Он покопался в её сумочке в поисках мобильного, нашёл номер Алека и записал его в свой телефон, чтобы больше не просить у неё. Набирая его номер третий раз за вечер, он размышлял, снимет ли чёртов кретин трубку, если увидит, что вызов не от жены. Он не ответил. Кэла переадресовало на голосовую почту. Эксперт покусал губу, принуждая себя не произносить всех тех вещей, что норовили сорваться с языка, и, напротив, высказаться кратко. — Это Лайтман. Твоя жена спит у меня дома. На случай, если тебе интересно, где она. Сегодня здесь показываться бессмысленно, но можешь заехать за ней утром. Сраный ты мудак, хотелось добавить ему. Но он не стал. Не в этот раз.