Игры? Любовь — это не игра! Это не цветочки и радуга! Это тяжелейший труд — испытание, не имеющее конца! Она требует полной отдачи, и прежде всего — правды! Только так можно получить награду!
Бог достал стрелу из колчана, с наконечником в виде сердца, натянул тетиву, и отпустил, целясь прямо в грудь Нико. Нико открыл глаза, и с выдохом, рывком сел, чувствуя, что кровь стучит в ушах, а руки предательски дрожат. Ему казалось, что стрела попала прямо в сердце, разбивая его на сотню стеклянных осколков. Почему ему так казалось, — Нико не знал и сам. Повторяя себе, что это только дурной сон, он нащупал кольцо в кармане штанов, и окончательно освободившись от оцепенения, с ужасом осознал, что это был не сон. Только зачем отец появился именно в этом воспоминании? Неужели, он хотел, что бы Нико ещё раз пережил все те эмоции?! Внезапно, Нико разозлился на отца, на богиню, на этого «недоангела» с крыльями. Только нимба ему не хватает. Прислушавшись к шуму океана, который всегда почему-то немного, но остужал злость сына Аида, он услышал приглушенные голоса, доносившиеся из коридора. Тихо, стараясь не издавать лишних звуков, Нико побрел к двери, пытаясь различить еле уловимые слова. Сын Аида приоткрыл дверь, смотря в тонкую щелочку, и увидел Мишель и Перси, тихо разговаривающих о чем-то. Вслушиваясь, ему удалось кое-что различить: « — Богиня. Она нападет, и живыми не отпустит. Особенно нас, с Нико. И это ещё не всё. Персефону сегодня похитили, Аид в ярости. Гермес сказал, что мы скоро её почувствуем. Перси, на её стороне очень сильные боги, они скрываются. И ещё кое-что, — Мишель что-то достала из кармана, показывая это Перси. Голос девушки был не на шутку взволнован. — Это дал мне Гермес, сказав, что браслет, — это дар отца.» Нико перепугался, тому, что Персефону похитили. И Деметра, и его отец будут в ярости. Почему он не сказал ему об этом?! Парень увидел, как брови Перси поползли вверх, а на загорелом лице отразилось удивление, вперемешку с облегчением. Он вернул вещь сестре, и сказал: « — Мне кажется, это щит. Похоже, отец хочет защитить тебя. — Он… Он делал что-то похожее для тебя? — неуверенно спросила Мишель. Это было понятно, даже не смотря на её потупившийся взгляд. — Да, — улыбнувшись, ответил Перси, обнимая сестру. — Не беспокойся об этом.» Нико почувствовал укол зависти. Едва различимый, но весьма неприятный. Перед глазами тут же всплыли болезненные воспоминание о его счастливом детстве с Бьянкой. Он вспомнил, как она обнимала его каждый раз, пытаясь придать ему уверенности, если у него что-то не получалось. Как трепала по голове, когда он часами рассказывал про игру «Мифы и Магия». Как везде следила за ним и оберегала, словно мама, и это даже порой жутко его раздражало. Сейчас, он бы отдал все богатства Подземного Царства, чтобы ещё раз обнять сестру, вдыхая едва различимый запах ванили, исходящий от её густых и шелковистых волос. Конечно, он был не один. У него была Хейзел, и он переживал за неё, старался всячески оберегать, помогать освоиться в этом мире, и даже несколько винил себя, что забрал её только для того, что бы заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти Бьянки. Но он знал, что Хейзел поймет его. Всегда понимала. Тихо закрыв дверь на замок, он лег обратно в кровать, размышляя о чем угодно, лишь бы не думать о Бьянке и о том, что так и не извинился перед ней, за тот разговор. У Нико так и не получилось; он заснул с мыслями о матери и сестре, чувствуя, как в уголках глаз собираются соленые слезы.***
Лишь солнце переняло эстафету у луны, Мишель тут же проснулась, понимая, что заснула вчера позднее обычного. Мысли, мрачные, словно тысячи грозовых облаков заполонили голову девушки, не давая ни на секунду перестать переживать о лагерях и богине. У них осталось всего несколько дней, чтобы доплыть до лагеря, и отправиться на помощь Лагерю Юпитера, иначе случится непоправимое. Мишель встала, недовольно хмурясь от тянущей боли почти всех мышц, надела на руку браслет, подаренный отцом, привела себя в порядок, и вышла на палубу. Солнце только-только начало освещать Арго II, подсвечивая легкие белые облака, но девушке совсем не хотелось спать. Фестус издал какой-то звук, похожий на рычание, и вновь затих, продолжая вести корабль. Лео, вероятно, всё ещё спал, как и все остальные. Лишь она блуждала по палубе, полностью погруженная в свои не веселые мысли, от которых не было спасения. Дочь Посейдона задумалась настолько, что не заметила, как дошла до конца палубы, где стояло соломенное чучело, которое они взяли из Лагеря Полукровок, чтобы иногда продолжать тренировать Мишель. Но кто же знал, что у них будут тренировки каждый день, которые едва ли не заканчивались смертью кого-нибудь из семерки. Рядом с чучелом лежал меч. Мишель не знала чей он, но когда взяла в руку, отметила, что он хорошо сбалансирован, и более чем удобен. Чтобы как-нибудь отвлечься, Мишель начала отрабатывать удары, которые ей показал Перси ещё в лагере. Рубящий удар пришелся на туловище чучела, колющий, — под предполагаемое ребро. Рассекающий удар оставляет прореху в куске ткани, в которую одет соломенный человек. Раз удар, и солома выпадает из той части, где должен быть живот. Два удар, и солома валится из груди, разносясь по палубе легкими порывами ветра. Мишель держит крепко меч, чувствует, что ещё несколько ударов, и её шуточный противник будет повержен. Колющий удар с вращением приходится в грудь, оставляя там дыру. Все закончилось быстрее, чем думала Мишель. Прав был Перси, когда говорил, что фехтование освобождает от лишних мыслей. Это была чистой воды правда. Мишель устало посмотрела на чучело, понимая, что повредила его не хило. Вялость тут же накрыла девушку с головой, — бессонная ночь давала о себе знать. — Ты же не знаешь, что стоишь неправильно, когда делаешь колющий с вращением? — спрашивает голос, явно принадлежавший Нико. Такой же усталый, как и чувствует себя дочь Посейдона. Мишель медленно оборачивается, и замечает Нико, облокотившегося о дверной косяк, ведущий в трюм. Он одет, как всегда, неизменно в черный. Кожа бледная, чуть блестит на солнце. Конечно, даже в столь раннее утро, достаточно жарко. Мишель скрещивает руки на груди, все так же держа меч в руке, пока не понимает, что в этом нет необходимости. Девушка кладет меч возле куска вывалившейся соломы, и переводит усталый взгляд на не менее усталого сына Аида. — Я делала так, как учил меня Перси, — пытаясь защититься, говорит она. Почему-то, слова ди Анджело чем-то её разозлили. — В том, что Перси показывал тебе правильно, — я не сомневаюсь. Он сам меня учил этому приему, но ты стоишь неправильно, отчего в решающей битве, не факт, что Фортуна улыбнется тебе. — Тогда покажи мне, — Мишель хочет добавить «раз такой умный», но решает, что разумнее промолчать, понимая, что не хочет разрушать, их, недавно установившуюся дружбу. Нико смотрит на неё несколько секунд, словно обдумывая стоит ли пробовать, и наконец говорит «Смотри!». Он становится в стойку, доставая свой меч из ножен, и совершает выпад с вращением. — Я же точно так же делала! — Мишель демонстративно становится в стойку, хватает меч, и делает выпад. — Нет, ты делаешь не так, — Нико подходит к ней так близко, что она чувствует его дыхание на своей макушке. Он хватает её за правую руку, и отводит локоть чуть назад, а предплечье с кистью чуть вправо. Левую ногу он подвигает, и Мишель, пошатнувшись, едва не падает. Нико, цокнув языком сквозь ухмылку, пристально смотрит в глаза девушке, как бы говоря «Ты не исправима.» — Так правильно? — спрашивает сына Аида Мишель, из всех сил стараясь не упасть. — Да, — короткий кивок парня, и Нико, разворачиваясь, начинает отходить. — Эй, Нико? — окликает его Мишель. Нико в пол оборота оборачивается. — Не хочешь сразиться? — Мишель глазами указывает на меч в своей руке, и замечает, что в глазах ди Анджело промелькнул почти незаметный азарт, но парень поспешно отказывается, проговаривая: — Я не за этим сюда пришел, — Нико хмурится, опуская голову, и рассматривая носки своих ботинок. — У меня плохие новости, — сердце Мишель забилось гулким эхом. — Вот, смотри, — Нико протянул руку вперед, показывая золотое кольцо в виде черепа. Точно такое же, как было у Нико, только золотое. — Это передал Аид для Хейзел. — Для твоей сестры? — нахмурила брови Мишель. Всё это ей очень не нравилось. — Я поэтому сюда и пришел. У нас три дня, — сердце Мишель рухнуло вниз. — Три дня до того, как разрушат лагеря. — Что?! — спустя минуту проговорила Мишель, когда еле-еле сумела совладать с эмоциями. Им ни за что не успеть! Путь до Лагеря Полукровок составит около трех-четырех дней, и это без остановок, при хорошей погоде, и без атак монстров. Лагеря разрушать, полукровки по всему миру будут гибнуть, а богиня захватит власть. — Отец передал мне, что я должен найти Хейзел, её способности могут нам помочь. — Так чего же ты ждешь? — спросила девушка, не понимая почему медлит парень. Способность Хейзел владеть Туманом действительно была бы очень кстати. — Я не знаю, где она, что с ней, и я не знаю, как её уговорить, — понурив голову, сказал Нико, пряча свой меч в ножны. — Ты же можешь переместится к ней по теням, разве нет? — У меня не хватит сил на такое большое перемещение. Она где-то на западе Италии. Отсюда это далековато, знаешь ли. После Сан-Хосе я ещё не достаточно восстановился. — Нам нужно разбудить всех, и объяснить всё. Аннабет что-нибудь придумает. Пошли, — Мишель схватила ди Анджело за руку, потянув его к каютам. — Вы шутите?! Три дня?! Вы хоть понимаете, что это значит?! — говорила на повышенных тонах Аннабет, хотя прекрасно понимала, что ни Аид, ни Нико и Мишель, ни кто-либо ещё не виноват в замыслах богини. В последнее время нервы у девушки начинали сдавать. Ей всё чаще стали снится кошмары, настолько жуткие, что путешествие по Лабиринту Дедала покажется всем детской забавой. Аннабет чувствовала себя законченной истеричкой, видела, что все взгляды полукровок прикованы к ней, блуждающей по комнате взад-вперед. Дочь Афины очень сильно переживала за судьбы обоих лагерей. Наконец, здравый смысл, присущий Аннабет, возобладал над лишними, в данной ситуации, эмоциями. — Так, ладно, надо что-то придумать, — произнесла девушка, садясь на пуф, рядом с Перси. Перси взял свою девушку за руку, переплетая пальцы. Джейсон обнял Пайпер за талию, а Мишель, Нико и Лео чувствовали неудобство, находясь рядом с друзьями. — Я мог бы перенести нас в Лагерь Полукровок, — начал Нико, смотря то Джейсона и Пайпер, то на Аннабет и Перси, и в этом взгляде промелькнула едва заметная грусть вместе с капелькой радости. — Нет! — воскликнули Аннабет и Мишель разом в один голос. Обе переглянулись. — Это слишком рискованно. Ты ещё не оправился после Сан-Хосе, и на такое большое расстояние тебе нельзя прыгать. Помнишь, что было, когда ты перемещал Афину Парфенос через пол страны? Нико, я знаю, что ты очень сильный, но даже тебе это не под силу, — Нико скрипнул зубами, сжав губы в тонкую полоску, показывая свое недовольство. Он понимал, что частично Аннабет права, но он бы мог попробовать. Ради Хейзел и лагерей он бы смог пересилить себя. — Я мог бы попробовать усовершенствовать двигатели, для того, что бы мы быстрее летели, — предложил Лео, перебирая в руках инструменты. — Но многого это не даст. Максимум, мы сэкономим один день. — Это уже хоть что-то, — произнесла Пайпер, уткнувшись Джейсону в грудь. От мысли о том, что они бессильны, хотелось выть. Оба лагеря были для Пайпер дорогими. Оба она считала своим вторым домом. — Тогда я пошел. Надеюсь, у меня выйдет. Скажете потом, что решили, — Лео встал и вышел по направлению к машинному отделению. Перед тем, как скрыться, Мишель заметила, что кулаки Лео самовоспламенились. В воздухе, казалось, повисло напряжение. Корабль набирал скорость, рассекая темные и бурлящие волны залива Сан Луис Обиспо. — Совсем скоро мы будем в Санта-Марие. Нам нужно будет сделать остановку, и запастись провиантом, — произнес Джейсон, смотря в открытый иллюминатор. Мишель поняла, что сейчас начнутся разборки. Девушка неуверенно посмотрела на брата, и тот еле заметно ей кивнул. — Нам нельзя делать остановки ни в Санта-Марии, ни в Санта-Барбаре. Помните, что было в прошлый раз? Богиня нас там всех чуть не прикончила. И она собирается воплотить задуманное в жизнь. Особенно, после того, как мы, с Нико, сбежали из её ловушки. Она не выпустит нас живыми из города, — произнесла Мишель, ожидая возмущений друзей. Но их не последовало. Аннабет молча согласилась со словами подруги, видно найдя в них смысл, но не стала расспрашивать о том, где она об этом узнала. Вероятно, Перси ей всё рассказал. Джейсон цокнул языком, наверное, понимая, что Мишель права, и что богиня действительно сделает так, как и планировала. Тот случай был лишь предупреждением. — Тогда нам остается только одно: как можно скорее долететь до Лагеря Полукровок, и отправиться на помощь Лагерю Юпитера, — заключила Аннабет, понимая, что думать что-то ещё нет смысла. У них не выбора. Полубоги кивнули, полностью соглашаясь с Аннабет. Мишель болтала ногами в воздухе, подставляя уже загорелое лицо под приятные солнечные лучи. Ветер слегка играл с её волосами, словно дразня. Дочь Посейдона сидела на балке, и лицо её было мрачным. Даже хорошая погода не могла никого из её друзей заставить хоть как-нибудь повеселеть. Джейсон закрылся у себя в каюте, пуская только Пайпер, где сейчас последняя и находилась. Лео пытался усовершенствовать двигатели, уже битый час находясь в машинном отделении, а Перси и Аннабет проверяли оружие, если вдруг придется сразу лететь в Лагерь Юпитера. Мишель предлагала свою помощь, но ей отказывали, говоря, что справятся сами. Где был Нико, она не знала. Впрочем, этого узнавать не потребовалось: только девушка подумала о нём, как его черная макушка появилась справа, и он вскарабкался на балку, слегка запутавшись в веревочной лестнице. На лице у девушки появилось что-то вроде улыбки, но даже ди Анджело не мог разбавить её грусть. Он сел рядом с ней, жмурясь от яркого солнца, и его глаза приобрели цвет горького шоколада, в которых плескалась такая же грусть, как и у Мишель. — Что было, когда ты переносил статую Афины Парфенос через весь континент? — спросила Мишель, лишь бы прекратить тянущееся молчание. Но ей правда было интересно. Перси вкратце рассказал, но ей хотелось послушать то, что скажет Нико. Нико не видел смысла в том, что бы отказать. Он начал свой рассказ от начала до конца, немного затронув тему о самой войне. Нико говорил медленно, не спеша, смотря вперед на очертания Санта-Марии, видневшиеся вдалеке. Мишель слушала внимательно. Ей нравился голос Нико. Казалось, ещё мгновение, и она окунется в этот омут с головой. Она слушала, не отрывая взгляда, с упоением внимая каждому новому слову. Иногда она прерывала его, переспрашивая о чем-то, что не до конца поняла. Он отвечал спокойно, беззлобно. Было ощущение, что это уже не тот сын Аида, что был раньше. — Ты исчезал? — спросила девушка, в очередной раз перебив парня. На любого другого человека, Нико бы непременно разозлился, но смотря на дочь Посейдона, у него почему-то не получалось этого сделать. Не то, что бы он сильно хотел злится, просто обычно так всё и происходило. Обычно. Но не сейчас. — Да, — кивнул Нико, вспомнив тот момент, когда увидел, что его рука становиться прозрачной. Он ведь тогда жутко перепугался. Да не только сам перепугался; испугал и Рейну, и тренера Хейджа. — Я тогда испугал Рейну и тренера Хейджа. — Рейна? Тот самый претор? — в голосе девушки послышались нотки интереса. — Да. С её помощью и с помощью тренера мне удалось перенести статую. Думаю, без них я был бы покойником, — Мишель несколько секунд молча смотрела на очертания города, но потом тихо произнесла: — Мне бы не хотелось, что бы ты был покойником. Иначе, им бы была и я, — это первое, что она додумалась сказать. Девушка вспомнила, что так и поблагодарила его за своё спасение. — Спасибо, что не дал тогда разорвать меня на куски. Нико кивнул, не придумав, что сказать. Рассказ закончился, и полукровки сидели на балке, смотря, как летают чайки над побережьем Санта-Марии, как проезжают машины, как прохожие снуют туда-сюда. Мишель задумалась о том, что бы было, если бы Нико не вернул статую. Неужели, сейчас они не успеют, и всё закончится ещё хуже, чем тогда? — Мы ведь не успеем, да? — задала вопрос Мишель, который явно её мучил. Нико видел, как у девушки грусть отражается на лице с каждой новой секундой его молчания. Ответ парня был очевиден, и девушка кивнув, коротко сказала: — Я знала. Горько усмехнувшись, она опустила ногу на лестницу, и спустилась, оставив Нико одного.***
Прошло два дня. Мишель беспокойно спала все ночи, пробуждаясь по нескольку раз. Было раннее утро, когда Арго II, набирая скорость в 50 морских узлов, пролетал над штатом Луизиана. Лео удалось усовершенствовать двигатель, но корабль летел и работал на пределе своих возможностей, что казалось ещё миля, и он начнет рассыпаться по частям. У них есть время до завтрашнего утра, иначе можно будет уже не лететь. Лагерей больше не будет существовать, что знатно подорвет власть Олимпийцев. Мишель дежурила вместе с Перси и Аннабет. Пока девушки о чем-то болтали, Перси неподвижно смотрел на линию горизонта, отчаянно понимая, что до Лонг-Айленда ещё далеко. Очень далеко. Перси переживал и за греков, и за римлян. С многими из римлян он был знаком, с некоторыми дружил, что уж говорить по Лагерь Полукровок, который стал ему вторым домом, после того, как он смог спасти маму из Подземного Царства, вернул молнии Зевсу, и не однократно спасал Олимпийцев вместе с друзьями. Как же он удивился, когда отец преподнес ему сюрприз в виде единокровного брата Тайсона. Вдвойне он удивился, когда в лагере появилась Мишель, и она оказалась его сестрой. Теперь он ответственный за них двоих. — Аннабет, — позвал свою девушку Перси, отвлекая её от разговора с Мишель. Дочь Афины повернулась к нему. — Я тут подумал, может мне попросить помощи у Тайсона. Он бы мог им сильно помочь. Что думаешь? — Перси действительно подумывал об этом все эти два дня. Сын Посейдона был уверен, что брат не откажет. — Рыбьи мозги, ты гений, — Аннабет улыбнулась, чмокнув Перси в щеку. — Как мы раньше не подумали. Он же может помочь обоим лагерям. Это отличная идея, Перси, — произнесла Аннабет. Улыбка не сходила с её лица. Впервые, за несколько дней, девушка улыбалась искренне, а не вымученно, когда Перси пытался её приободрить. То, что ему удалось поднять настроение любимой, придало радости и Перси. — Тогда передам ему сообщение по почте Ириды. Думаю, он в кузницах отца, — Перси начал подниматься с пола палубы, доставая драхму из кармана джинс. — Перси, подожди, — окликнула его Мишель. — Можно мне с тобой? Я хотя бы познакомлюсь с братом. Ну конечно… Как же Перси мог забыть, что так и не познакомил этих двоих. Вот уж точно права Аннабет, когда называет его Рыбьи мозги. Он кивнул, приобнял сестру, и они вместе удалились за дверью ведущей к каютам. Аннабет осталась на палубе одна. Драхма ловким движением руки Перси полетела в радугу. — О, Богиня, покажи мне Тайсона, — попросил парень. Его голос эхом отскакивал от стен столовой. Изображение замерцало, переливаясь на свете солнечных лучей, показывая кузницу. По крайней мере, так подумала Мишель. Вокруг все было погружено в полумрак, на стенах отражались блики пламени; они причудливыми тенями прыгали, образуя своеобразные фигуры. По бокам, около стен, стояло несколько столов, заваленных множеством деталей, инструментов и чертежей. В центре кузницы стоял горн, чуть поодаль меха, и наконец Мишель заметила большую фигуру, раздувающую их. Появился оглушительный звук, Мишель еле удержалась от желания заткнуть уши. Перси добродушно улыбнулся, несколько поморщив лоб, и позвал: — Эй, Верзила! Человек перестал раздувать меха, поворачивая голову из стороны в сторону, ища источник звука, пока не наткнулся на послание Ириды. Лицо здоровяка озарилось большой улыбкой, которую можно было заметить даже в царящем полумраке. Он подбежал, улыбка его, казалось, достигала ушей. Тяжелыми шагами он быстро приближался, инструменты на столах подпрыгивали в такт его шагам. Где-то со звоном упали клещи. — Перси! Братишка, как я рад тебя видеть! — прокричал Тайсон, охватывая ручищами изображение, будто пытался обнять самого Перси. Послание зарябило и замерцало. — Эй, Тайсон, прекрати, пожалуйста. Нам тебя не видно, — выставив вперед руки, Перси не переставал улыбаться. — Да, да, конечно. Прости, — произнес Тайсон, отходя на несколько шагов назад. Теперь Мишель полностью могла рассмотреть брата. Он был ростом не меньше шести футов, с большими и сильными руками. Волосы каштанового цвета были слегка взлохмачены. У Тайсона была добродушная улыбка, и один карий глаз, прямо в середине лба. В карий радужке можно было различить радость и восторг, словно у маленького ребенка, когда он получил желанный подарок на Рождество. Мишель приятно улыбнулась, смотря на Тайсона. Она почувствовала, что радость от встречи заполняет её, и что, ей поскорее хочется с ним познакомиться. Она толкнула Перси в плече, взглядом указывая на изображения. — Тайсон, я тоже рад тебя видеть. Но прежде, чем, я скажу тебе зачем пришел, я хочу тебя кое с кем познакомить, — произнес Перси, обнимая Мишель за плечи, подводя девушку ближе к посланию. — Знакомься, это Мишель. Она наша, — Перси слегка помедлил, видно не на шутку разволновавшись. — Она наша сестра. Через мгновение улыбка Тайсона сникла, на лице появилось удивление и не понимание происходящего. Мишель уже подумалось, что Тайсон сейчас не поверит, или того хуже, — не примет её. Но опасения были напрасны: через минуту Тайсон заулыбался ещё шире, чем раньше. На единственном глазу появились слезы, он шмыгнул носом, и сгреб в объятиях послание. Она зарябило и замерцало ещё ярче. — Поверить не могу, что теперь у меня есть и брат, и сестра! — по шуму, исходившему с той стороны, можно было понять, что Тайсон начал прыгать и кружится, сметая на своем пути несколько инструментов и деталей, со звоном падающих со столов. Когда Тайсон перестал прыгать и «обнимать» послание, оно наконец прояснилось. — Привет, — как можно добродушней улыбнувшись, произнесла Мишель, в упор глядя на брата. Мишель нашла с Тайсоном общий язык почти мгновенно. Он смешил её, несколько неуклюже перемещался по кузнице, показывая свои, недавно сделанные мечи и щиты, рассказывал про подводное царство Посейдона. И в этот момент, у Тайсона на лице проявлялись абсолютно разные чувства: и удивление, и искренняя радость, и восторг. Перси смеялся и шутил вместе с ними. Каждый раз, он всё больше ощущал уютное тепло, зародившееся где-то глубоко внутри. Ему казалось, что вот так, в кругу своей семьи, он может провести вечность. Тут не хватало только друзей, и Аннабет, но те, тактично отказались посидеть с ними, дав им вволю пообщаться. Перси почти забыл зачем он послал послание. Воспоминание об этом пришло лишь тогда, когда усталый голос из радуги произнес: «Для ещё одной минуты, киньте драхму». Перси, сломя голову, начал искать драхму в своем мешочке, и наконец достав одну и кинув, сын Посейдона сел перед изображением, выдохнув. — Эй, братишка, — взволновано обратился Тайсон. — Что такое? Ты выглядишь встревоженным. Мишель сочувственно посмотрела сначала на Тайсона, потом на Перси, и шумно вдохнула морской воздух. — Понимаешь, Верзила, — начал Перси. — Я послал сообщение не просто так. Нам нужна твоя помощь, — Тайсон насторожился. — Мы сейчас в поиске. Не знаю, может ты знаешь, что похищают богов, — Тайсон кивнул, подтверждая то, что знает. — Так вот. Их похищает не известная никому богиня. Она готовится атаковать Лагерь Полукровок и Лагерь Юпитера. Нам нужно, что бы помог полукровкам. — Я знаю, братишка. Отец мне всё рассказал ещё несколько дней назад. Я, Бриарей, и ещё несколько циклопов сегодня вечером идут в Лагерь Юпитера. Отец считает, что сначала богиня нападет на него. — Почему ты сразу не сказал? — спросила Мишель, поднимаясь с пола столовой. — Не хотел вас расстраивать. Отец не говорил, что вы знаете, — угрюмо сказал Тайсон. Связь стала прерываться, по ту сторону его голос звучал приглушенно. — Берегите себя! — прокричал Тайсон, пока изображение не исчезло. — И ты, Верзила, — прошептал Перси.***
Арго II преодолел штат Луизиана и Миссисипи к одиннадцати часам утра. Неизвестно как, но Лео удалось ещё немного поколдовать над двигателями, и теперь корабль набирал скорость в 70 морских узлов. Двигатели скрипели, словно кто-то специально водил по ним наждачной бумагой, но корабль летел, плавно рассекая потоки воздуха. Когда Лео появился на палубе, с ног до головы измазанный в мазуте и машинном масле, Мишель в ту же секунду накинулась на паренька с объятиями, говоря, что очень рада, что у Лео получилось. В ответ она получила ослепительную улыбку. Аннабет стояла на корме, держа в руках карту и лист бумаги с простым карандашом. Дочь Афины пыталась рассчитать время их пути с этой скоростью с точностью до секунды. Девушка аргументировала это тем, что любая секунда важна. Джейсон, узнав о том, что они возможно смогут спасти лагеря, вышел из каюты, и вместе с Перси и Нико проверяли баллисты, установленные на носу Арго II. Пайпер помогала Лео с Фестусом. Как оказалось, дочь Афродиты нашла общий язык с головой бронзового дракона. Все были заняты важными делами, и Мишель бесцельно бродила по палубе, предлагая каждому свою помощь. Но ей мягко отказывали, говоря что-то про то, что ей следовало бы отдохнуть, потому что она неважно выглядела. Девушка пошла в свою каюту, плотно закрыв за собой двери. Отдыхать она и не собиралась; куда больше Мишель хотела подготовится к битве. Девушка достала свою броню из ящика под кроватью, наточила свои два кинжала, благо, в этом ей помог только что освободившийся Лео. Проверила меч, который все это время висел в ножнах на её поясе, и, решив, что нужно потренироваться призывать щит, она сняла браслет с руки. Обнаружив, что камень лазурита, вставленный в середине браслета, неустойчив, словно кнопка, Мишель не медля нажала. Браслет, выпавший из рук девушки, превратился в щит диаметром в несколько сантиметров. Он был сделан из бронзы, с вкраплениями резных золотых узоров. На самом щите был изображен бирюзовый трезубец, как символ того, что Мишель дочь Посейдона. Щит удобно крепился на руку, и при нажатии на трезубец превращался обратно в браслет. Все было предельно просто, и Мишель, нажав на эмблему, превратила щит в браслет, нацепив его на кисть правой руки. Девушка провела несколько часов до обеда в своей каюте, всё больше тренируясь и отрабатывая удары. Обед прошел в молчании, в воздухе чувствовалось напряжение, словно кто-то наэлектризовал его вокруг. Каждый молчал, уткнувшись в тарелки, находясь мыслями далеко от Арго II. Аннабет всё время шептала что-то себе под нос, Перси и Джейсон странно на неё косились. Нико в столовой не было, а Лео молча поел, и уже покинул помещение, снова направляясь в машинное отделение. Мишель чувствовала себя не уютно, словно первый раз оказалась в кругу друзей. Девушка видела, что они не в духе. Внимательно оглядев каждого по отдельности, Мишель не проронив ни слова, вышла на палубу. Там, под знойным солнцем, Мишель смотрела на проплывающую мимо Санта-Марию. В гавани парусники и небольшие лодочки плавно шатались на волнах, стуча цепями и замками. Погода в заливе стояла отменная, и с трудом верилось, что завтра всего этого не будет. Повертев в руках браслет, Мишель отошла от перил, последний раз бросив на гавань взгляд, и скрылась в каютах. Тут девушка легла на кровать, и тяжелый сон смежил её веки. Мишель снились обрывки её прошлого, которое, казалось, не собиралось отпускать девушку так просто. Она видела всех монстров, с которыми только успела столкнуться за пятнадцать лет, и каждый раз волна ужаса заставляла девушку покрываться испариной. Мишель не снилось что-то конкретное, но даже то, что видела она совсем уж не радовало. Напротив, ужасно пугало. Мишель проспала весь остаток дня и ночь, изредка просыпалась и вскрикивала, и так же погружалась в беспокойный сон.***
Утро было мрачным и не солнечным, словно кто-то разлил на небо серую гуашь и неаккуратно размазал. Грозовые тучи, темно-серые, нависали над океаном, смешиваясь с его бурлящими волнами. Казалось, сама природа затаила дыхание перед битвой. Накрапывал едва заметный дождь, когда Арго II пересекал штат Пенсильвания, приближаясь к Нью-Джерси. Никто из семерки не мог сказать, когда именно начнется битва. Может, она происходит сейчас, или может началась на рассвете. Единственное, что им оставалось, — это просто лететь над землей. Лететь, как можно быстрее. Мишель еле сдерживалась, что бы в эту самую секунду не сорваться с места, и не убежать. Девушка не отрицала того, что ей было страшно. Очень страшно. Но боялась она не самой битвы или встречи с богиней, а того, что они могут увидеть, прилетев в Лонг-Айленд. Разрушенный лагерь, знамя богини, означающее то, что боги проиграли, или сотни погибших полубогов? Всё это пугало до чертиков. Хотя, встреча с богиней тоже особой радости не приносила. Мишель хотелось жить, а не погибнуть в столь раннем возрасте. К восьми часам, Арго II вплотную приблизился к Лонг-Айлендскому проливу. Дождь барабанил по палубе, корме и носу корабля, крупными каплями падая с хмурого, затянутого тучами, неба. Воздух пах электричеством, копившимся в тучах, что говорило о скором начале грозы. Двигатели начали скрипеть гораздо меньше, Арго II пошел на снижение, пришвартовываясь на берегу пляжа. Первое, что услышала Мишель, была тишина. Абсолютная, гнетущая и пугающая. Было ощущение, что лагерь покинули всё, кто только мог, и сейчас прибывшие полукровки одни на всем побережье Лонг-Айленда. Ветер завывал, поднимая в воздух песок, своеобразным водоворотом. Волны с грохотом разбивались о песчаные дюны, оставляя пенистый след на мокром песке. Барьер, защищающий лагерь от плохой погоды, явно разрушился; на Лагерь Полукровок надвигалась бури, коих не было несколько столетий. Семерка, переглянувшись, двинулась вглубь лагеря. Тут стояла та же звенящая тишина, и, казалось, она разбивает надежды на то, что ещё не было слишком поздно. Чем дальше шли полукровки, тем больше Мишель замечала изменений. Не было слышно дурманящего запаха клубничных полей и леса, которые так нравились девушке по утрам. Не было видно ни сатиров, ни дриад, в озере не плескались наяды. Возле Большого дома стоял стол с планом действий. На одной карте бы нарисован Лагерь Юпитера, и корявым почерком Клариссы было написано план боя. На другой, — Лагерь Полукровок, и было обозначено местоположение оружия и ловушек. Кларисса основательно подготовилась для защиты лагеря. Но каждый понимал, что если данные верны, и армия богини кишит разномастными монстрами, то этого катастрофически мало. А звенящая тишина говорила о том, что жители Лагеря Полукровок отправился на помощь Лагерю Юпитера. — Мы опоздали. Бой уже начался, — горько проговорила Мишель, глотая ком в горле.