Star that guides

Он просыпается от щекотки. Чужие волосы, явно не его, длинные и колкие, лезут в нос, вызывая желание чихнуть. Бен шевелится, открывая глаза, и обнаруживает себя развалившимся на диванчике. Солнечные зайчики поблескивают на стекле пустых бокалов. Спина затекла, как и рука, на которой сейчас спит, посапывая, Рей. Сам факт, что они уснули вместе, а она лежит на нем, заставляет его моментально очнуться. Последние остатки сна слетают, и Бен осторожно тянет руку из-под ее тела, то и дело попадая онемевшими пальцами по мягким местам и изгибам. О черт, кажется, он только что облапал ее за грудь. От этого ему становится совсем некомфортно. Проклятое тело, разбуженное во всех частях, уже реагирует на нее. Он пытается сосредоточиться на веснушках на правой щеке, которую видит со своего места, но вместо этого взгляд натыкается на мягкие приоткрытые губы. Ему до смерти хочется поцеловать ее. Дотронуться до лица и провести линию, собирая на кончиках пальцев золотые крапинки веснушек, а затем прижать к себе и избавиться от ненужной одежды. Но она просыпается следом, разбуженная его неловкими движениями. Рей потягивается на Бене, закидывая руки ему на шею, и только потом понимает, кто это. — Ой, — она замирает, поднимая на него испуганные глаза. — Это ты. Извини, — она так старательно пытается отодвинуться, но их ноги намертво замотаны покрывалом, поэтому у нее ничего не выходит. Наоборот, в какой-то момент она так крепко прижимается к нему, что Бен может услышать стук сердца, откуда-то из ее грудной клетки. В опасной близости от его губ Рей замирает и просто смотрит. Пульсирующий зрачок в золотистой оболочке дрожит, сужаясь. — Не страшно, — успокаивает ее Бен. Успокаивает и себя одним единственно-правильным словом. А потом целует. Она все еще остается девушкой-мечтой, даже сейчас, в его руках, не потерявшая ни капли загадочности, сонная и взлохмаченная. Ему становится жарко, все тело заливает огнем, и Рей — с ее золотистыми глазами и мягким ртом — единственная причина этого. Он прикусывает ее нижнюю губу, и в какой-то момент она включается в эту игру, отвечая не менее жадно. Ее руки проходятся по его лицу, треплют за волосы и тянут к себе, вынуждая сесть. — От тебя ужасно пахнет алкоголем, — сморщившись, объявляет она, но совсем не отодвигается. — От тебя тоже, — возвращает колкость, кажущуюся сейчас милым комплиментом, Бен. — И меня это мало волнует. — Хах, — хмыкает Рей. Они обмениваются поцелуями, короткими и длинными, как повезет. А в перерывах она еще успевает болтать. — Ты ужасно выглядишь, медведь. — Ты тоже, а еще ты тяжелая. И отдавила мне ноги во сне. — Идиот, — она делает вид, что собирается дать затрещину, но вместо этого обратно кидается в поцелуй, как в омут с головой. — Я легче пушинки, — кусает она его за язык, и Бен шипит от боли. — Как насчет утреннего душа? Ее предложение яснее ясного, как и затуманенный от желания взгляд. Что до Бена, то никакие джинсы на свете не скроют стояк, да и сам он только рад избавиться от них. — Там По, — вспоминает Бен очень некстати оставленного в ванной пьяного Дэмерона. — Не выйдет. Боюсь, с нами он не поделится. — Да ты шутник, — хихикает Рей и забирается с руками под его майку. — Тот еще, — больше всего это напоминает прекрасный сон, ненастоящий и безумно-прекрасный. И закончиться он может в любой момент. Вот как сейчас. Столик прямо вибрирует от звонка айфона, брошенного Беном вчера там, и стеклянные бокалы звенят в унисон. — О черт, — он отрывается от поцелуя и тянется за телефоном, кое-как нажимая на кнопку вызова. — Да? На той линии слышится голос, услышать который он ожидал в самую последнюю очередь. Это Сноук. — Бен? — у посла сухой и раздражающе-дребезжащий акцент, — Мы с Хаксом уже ждем тебя. Работа, проклятье! Как он мог забыть об этом? — Проект уже близок к завершению, и мне нужен ты, — Сноук не уговаривает, не настаивает, он просто ставит перед фактом. Как когда-то давно, когда Бен, тогда еще Кайло Рен, пришел к нему на прием впервые. Ты послужишь на славу нашему делу, вот что тогда сказал посол. Теперь ты с нами, Бен, и я позабочусь, чтобы так это и было впредь. — Ты должен быть в посольстве где-то… через полчаса. Не больше, — как будто Сноук знает, где он. А вдруг так и есть? — Мы ждем, — он отключается, оставляя Бена сидеть, все еще придерживая айфон у уха, будто он приклеился. А где-то внутри зарождается отвратительное пятно страха. Оно ползет по нервам, расходясь по ним ядом. — Что такое? — Рей обхватывает ладонями его лицо и поворачивает к себе, но сейчас ее прикосновение не греет. — Мне пора, — Бен старательно выдавливает из себя хладнокровную гримасу, но внутри все завязывается в тугой узел. — Работа. — Это понятно, но что с тобой? — ее так просто не проведешь. Поэтому Бен решается сказать то, что хотел и боялся сказать самому себе: — Что делать, если ты саморучно вырыл яму своему врагу, но понимаешь, что вот-вот попадешь в нее сам? — Что? В смысле? — Рей морщит лоб и приподнимается, отпуская его. — Забей. Неважно, — Бен обрывает этот нелепый монолог и принимается собираться, рассовывая по карманам выложенные накануне ключи, телефон и бумажник. — Я поймаю такси внизу, у подъезда. — Но ты можешь… хотя бы причешись, ты же весь лохматый. И я могу сделать тебе кофе, — Рей растерянно кидается сначала к каминной полке в поисках расчески, а потом понимает, что та благополучно забыта в новом логове По, в ванной комнате. — Нет. Ничего не нужно, — с его стороны это отвратительно, но он сбегает. Потому что не может и не хочет представить себе, как эти два мира, один безумно прекрасный, а второй продажный и отвратительный до дрожи, — сталкиваются, разрушая друг друга. —Извини, — и Бен скрывается за входной дверью, уже возле первого этажа более-менее натягивая туфли на ноги, распрямляя согнувшиеся задники, и проходится рукой по волосам. Он не хочет думать о том, что случится, если он опоздает. Потому что это обернется новой катастрофой. И даже не оборачивается, не смотрит наверх, где из-за занавески на него сейчас смотрит очень обеспокоенное лицо Рей. Его мозги качественно отыметы. Выебаны, если не покривить душой. Сначала послом, а затем Хаксом, на которого в последнее время свалилось слишком много. Хотя громкой истерики от него вряд ли кто-то ожидал. Так что Бен забивается в свой кабинет, запираясь на замок, и только потом позволяет себе откинуться в кресле, чувствуя себя выпотрошенной рыбиной, гниющей на песке. Новый закон, который будет принят именно с его, Бена Соло, подачи, снова ударит по политике матери. Снова будет новый скандал. И снова его имя будет трепать вся пресса. Сын-предатель. Даже сын-отцеубийца однажды было, как раз, когда под удар попала вся империя отца, полулегальная, выстроенная на теневых махинациях. Но журналистам плевать хотелось на то, что Хан Соло, по сути, был мошенником. Нет, прежде всего, они увидели отличный заголовок для своих газет. Отцеубийца. Хах. В дверь стучат, громко и требовательно. Совсем не так, как это делает секретарша. Так может стучать только Сноук. Бен поднимается и плетется к двери, больше всего чувствуя себя не маленьким ребенком, которого собрались наказать. А крысой, загнанной в угол. Маленькой подопытной крысой, которой следует отгрызть себе ноги, только бы выбраться. — Да? — конечно, за дверью он видит посла. Невысокий, с одинаково спокойным и почти безразличным выражением лица Сноук почему-то всегда кажется людям угрожающим. Подавляющим. То же и сейчас. Посол проходит в кабинет как к себе домой, хотя ведь это и есть его темное королевство, и усаживается в его, Бена, кресло, расстегивая нижнюю пуговицу пиджака. А значит, разговор будет долгим. — Я недоволен тобой, Бен, — Сноук аккуратно отодвигает стопку документов, вперемешку валяющихся на столе, ставит на освободившееся место свои локти и складывает ладони палец к пальцу. — Очень недоволен. Бен торчит, застыв, у двери, и ему хочется избавиться от этого мертвенно-спокойного взгляда, пронзающего насквозь, слиться с обоями или провалиться сквозь пару этажей вниз. Он ненавидит, когда кто-то учит его жизни. Но если от наставлений отца и матери удалось сбежать, то от босса вряд ли получится. — Когда я подобрал тебя, ты, кажется, говорил, что готов на все. Это ты настаивал на том, что любые изменения всегда несут с собой жертвы. Но сейчас, что я вижу? Чем готов пожертвовать ты, Бен? — его голос, тягучий и холодный, с еле уловимым акцентом, заползает в мозги и обосновывается там. —Чем, Бен? — повторяет Сноук. — Всем, — шепчет он в ответ, потому что это был, есть и всегда будет единственно-правильный ответ. Всем. — Ну что ж, — такой ответ посла устраивает, и он улыбается, напоминая ядовитую змею. Оскаленные клыки в издевательском подобии улыбки и застывший взгляд. — Вот это именно то, что я ожидал от тебя. Не облажайся, Бен. И тогда однажды ты займешь мое место. Мой трон — вот, что он хочет сказать. Надень корону и возьми в руки топор. Давай, Бен, ты только не облажайся, не стань мягкотелым идиотом, как твой отец, или идеалисткой, как твоя мать. — Слушаюсь, посол, — Бен наклоняет голову, все еще чувствуя себя крохотным винтиком в каком-то здоровенном механизме, суть которого он не может постичь. Но важной деталькой. И на этом можно попытаться сыграть. Ему нужна всего лишь одна крохотная соломинка, по которой он сможет перебраться через эту пропасть и не сойти с ума. Ему нужна Рей.