Несмотря ни на что

      Шон помог мне сесть в машину, бережно держа за руку. Затем, не обращая внимание на мое недовольство, щелкнул пальцами по кончику носа. Убедившись, что все хорошо, он устроился на водительском сиденье и повел машину в сторону дома родителей.        — Можно было еще подождать, — ворчливо произнес я.        — Ты уже не хромаешь, а тянуть дальше я не вижу смысла. Или ты боишься знакомить меня со своей семьей? — он улыбнулся, а у меня перехватило дыхание.        — Было бы с кем знакомить! Ты уже почти всех знаешь.        — Это верно. Но остался твой папа. И чтобы у нас все было хорошо, надо заслужить его доверие, — вновь усмехнулся Шон, наблюдая за дорогой.       Темные классические брюки выгодно подчеркивали его длинные ноги, а светлая шелковая рубашка сидела бесподобно.        — Тем более я не уверен, что на нас вообще обратят внимание. Все лавры вечера будут принадлежать Джеку, — оторвавшись от трассы, он мельком на меня взглянул. Его лицо оставалось спокойным, что придавало уверенность и мне.        — Да, мне даже немного жаль его, — не глядя, я был уверен, что Шон продолжает улыбаться.       Мы касались этой темы не в первый раз. И я был благодарен за поддержку Шона. Его отношение к моему брату не носило осуждающего характера, скорее присутствовало понимание и сочувствие. Как-то я спросил, почему он так спокоен.       «В последнее время у меня на многое поменялись взгляды», — только и ответил Грин.       И это было правдой — мы несколько раз проводили время вместе с Джеком и Скоттом, и Шон вел себя как ни в чем не бывало.        — Твой Джек — хороший офицер и сильный альфа, но все, что касается его личной жизни… Прости, я не хочу тебя обидеть. Просто иногда мне кажется, что он ведет себя как омега.       Мы приехали, и Шон посмотрел на меня с немного смущенной улыбкой. Если бы он не умел так виртуозно скрывать свои чувства, готов поспорить, что на его лице отразилось бы раскаяние. К моему удивлению, я признавал, что доля правды в словах Шона имелась. Правда, сказанная искренне, помогает лучше любых других слов. Я не понимал, почему Джек так долго тянул с этим признанием. Ну, не выгнали бы его, в конце-то концов!       Дверь нам открыл отец. Мы прошли в столовую и застали папу за последними приготовлениями. Поглощенный своим занятием, он не обращал никакого внимание на окружающих.       Я с интересом рассматривал его: увлеченное лицо слегка раскраснелось, кончик розового языка то и дело мелькал меж напряженно сложенных губ. Видимо, он настолько погрузился в свои мысли, что нас не заметил.        — Привет, пап!       На мой оклик тот замер у стола, после чего резко обернулся.        — Вы пришли?! Так рано! — всплеснул он руками.       Затем папа осмотрел меня и Шона с ног до головы, словно рентгеном прошелся. Видимо, оставшись довольным, он широко улыбнулся и по очереди обнял нас.        — Добрый вечер, — вступил в диалог Грин, — Меня зовут Шон Грин, и я альфа вашего сына.       Папа перевел выжидающий взгляд на Шона, состроил смешную гримасу, наморщив аккуратный носик и сразу перешел к сути:        — Только не надо мне рассказывать удивительные сказки о вашем знакомстве. Хочу услышать только правду.        — Ну, что ты… — вставил отец, притягивая папу к себе, — не даешь слово сказать, а уже обвиняешь во лжи.        — Хватит. Знаю я вас. Алекс — не тот юноша, которого можно увлечь походами в кино.       Разговор прервал короткий звонок в дверь, судя по присутствующим, ждали только Джека и Скотта. Папа покинул наше общество и устремился встречать гостей, а отец пожал плечами и, не желая быть услышанным, наклонился к нам и прошептал:        — Ладно, первую часть истории расскажите, но про операцию — ни слова. А то этот день станет последним в нашей жизни, — рассмеявшись глубоким басом, отец последовал вслед за супругом.        — Если спросит, начнешь ты, а я поддержу, — прошептал мне на ухо альфа.        — Забудь, я потом ему наедине расскажу. Так и быть, избавлю тебя от подробностей.        — Почему? Я бы тоже послушал подробности, — прижав меня теснее, проговорил Шон.        — Я уже и так все рассказал, — я попытался отстраниться от него, но ничего не вышло.       Грин обхватил меня сильнее, не давая ни единого шанса на свободу.        — А вот я не уверен, что все. Твое сопротивление побуждает меня к допросу с пристрастием.        — Грин, если ты меня сейчас не отпустишь. То пытать буду уже тебя, — сделал я серьезнее лицо.        — Алекс, я конечно не против… — замялся он, очевидно ища предлог для отступления.        — Ладно, потом вернемся к этому разговору, — мне показалось, что после этого Шон выдохнул с облегчением.       Мое представление о сегодняшнем вечере изменилось, стоило увидеть Скотта в беседе с папой. Джек с отцом незаметно шли сзади. Хейз рассказывал какую-то смешную историю, а папа с неподдельным интересом слушал его, изредка прерываясь на тихий смех. Присутствующие расселись за столом, последними спустились сонный Тед и раздраженный Рик.       Тедди, имевший отдельную квартиру, не упускал возможности вздремнуть у родителей, наслаждаясь покоем дома. Рик же после всех событий так и остался работать в разведывательном управлении, а поскольку у него не хватало особых знаний и умений, то он, помимо того, что работал, еще и учился. Поэтому в последнее время он выглядел уставшим и дерганым.       Когда приветствие и все формальности были соблюдены, Джек обратился к папе:        — Я должен тебе рассказать… Вернее всем вам должен сообщить одну важную вещь.       Стали заметны появившиеся красные пятна на шее брата — явный признак его нервозности. Мне хотелось кинуться к нему, поддержать. Шон, скорее всего заметив мое состояние, слегка сжал мое колено, скрытое под столом.       Джек всегда обладал скрытным характером и не умел открываться в большом обществе. Все это знали, и никто не вынуждал его к публичному проявлению эмоций. К тому времени, когда он должен был произнести саму суть, Джек успел вспотеть, а лицо вообще стало пунцовым то ли от смущения, то ли от нервов.        — Так, все, хватит, — властно прервал его Скотт, очевидно опасаясь за здоровье партнера. — Мы с Джеком любим друг друга. Мы не просим вашего благословения, просто хотим, чтобы вы приняли нас такими, какие мы есть.       Папа, немного помолчав, собрался с мыслями и выдал, смотря прямо в глаза Джеку:        — Живите. Сердцу не прикажешь кого любить, а кого — нет. Вы — пара, пусть даже и одного пола, — честно ответил он с легкой улыбкой.        От его слов даже мне как-то стало легче, а на лице брата прямо читалось облегчение от того, что его поняли и приняли.       Не слишком часто случается радоваться тому, что уже есть. Но, наполняя бокал и поднимая его за нашу семью, я подумал, что это одно из таких мгновений.       Джек занял свое место рядом со Скоттом и расслабился. Казалось, что Хейз укрывает его от всех невзгод.       В просторной столовой пахло жареным мясом и свежевыпеченным хлебом. Шел третий час этого застолья. Тед и Рик сидели рядом с отцом, который подробно описывал механизм какой-то новой военной разработки. Решив продолжить дружеские посиделки, братья уехали к Рику, оставляя нас наедине с родителями.       Папа разрывался между Шоном и Скоттом. Их общество явно было ему приятно, он наслаждался рассказами о случаях на войне и в жизни. Я уже не сомневался, что эти альфы пришлись по душе обоим нашим родителям. Отец, удовлетворив свое любопытство в отношении гостей и досыта наевшись, отправился спать.       Звук удаляющихся шагов отражался эхом от стен в пустых коридорах.       Я смотрел на счастливого Джека, заботливого Скотта, любимого Шона и не мог насмотреться. Я был рад, что эта история закончилась хорошо. За последние дни многое изменилось. Приступил к своим обязанностям новый командир специального подразделения омег. Составы других частей претерпели изменения. Многие лишились своих мест, но это не означало окончание чистки среди высшего офицерского состава и эшелона власти. Страна затаилась в ожидании. А значит, у нас есть работа.       Но главное — это наша семья. Я счастлив, что мы наконец вместе.