Часть 8. Обнажение секретов.
— А ты разве не должен работать в паре? — спрашивает Тэхён, заставая Чимина одного в библиотеке. В самом деле, кто мог подумать, что Чонгук так просто согласится прийти к Чимину? Естественно, он поставил своё условие: раз Пак занимает Чонгука на вечер, то с проектом сегодня Чимин должен справиться сам. Не то чтобы это несправедливо, ведь остальное время Чон, по сути, работал один, всё время пиная Чимина под зад. Но как же бесит, что парень снова нашёл в ситуации выгоду и компромисс. — А ты разве не должен хоть как-то работать? — лучшей защитой всегда было нападение. — Моя партнерша и сама отлично справится, — самоуверенным плэйбоем ухмыляется Тэхён. — Сказал ты вчера ночью*, — парировал Чимин с грязной усмешкой. Парни начали забрасываться оскорблениями и увлеклись настолько, что библиотекарь был вынужден сделать замечание. Чимин показал язык и сел обратно за работу, считая, что победа за ним, ведь последняя реплика была его. — Шлюшка. — Плейбой. — Как-то не обидно даже. — Я тебя поправил. Всё, Тэхён, свали в туман. Мне правда нужно заняться делом. — Ва-ау, Чимин за учёбой! Колись, как он тебя заставил? — Мы, вроде как, договорились, — буркнул Чимин. — Он придёт ко мне сегодня. — А если кинет? Пак не знал, почему, но мысль о том, что Чонгук может обмануть, даже не появлялась в его голове. Чон придёт. Он просто это знал. Поэтому на сомнения Тэхёна только пожал плечами и продолжил искать и выписывать информацию. Чимин честно работал около полутора часа, после чего устал и совсем не хотел идти по своему расписанию в зал, но вынужден был, чтобы держать себя в форме. Он ведь действительно давно там не был, и правда становится немного стыдно за своё тело и даже как-то неуютно в нём. В зале у Пака будто открывается второе дыхание, особенно когда на него находит волна адреналина от того, что сегодня уже через несколько часов младший будет у него в квартире, на его территории. По телу разливается напряжение, которое Чимин направляет на упражнения. Закончив, он идёт в раздевалку, но адреналин никуда не уходит, хоть ходи вприпрыжку — счастье распирает. Успев соскучиться по младшему, Чимин решает позвонить ему в каток, заодно чтобы в очередной раз убедиться, что он точно сдержит обещание и придёт. — Ты чего вдруг? — на заднем плане на том конце провода вновь слышатся странные звуки, походящие на громкую, но приглушённую поп-музыку. — Я просто соск…и-и-и натёр, пока тренировался, — Чимин сам без понятия, что говорит, но сказать «Я соскучился» показалось ему более ненормальным, чем на ходу выдуманная фигня. — Болят сильно! — А… Позвонил-то зачем? — У меня есть твой номер, и мне скучно. Это не может быть поводом? — Не может, если я дал тебе номер на самый крайний случай… — Это он и есть! Соски, помнишь? — Если всё действительно плохо, вызывай скорую? — неуверенно советует Чон. — Из-за натёртых сосочков? — уточняет Чимин аккуратно. — Да. Привычка младшего сводить любой разговор на «нет» уже воспринимается Чимином как данность, разве что он учится быстрее находить пути не вылететь из диалога. — Я виноградную газировку очень люблю, — и снова Чимин не знает, что несёт. Просто сменить тему про один бред другим показалось хорошей идеей. К тому же он правда собирается купить виноградную газировку прямо после того, как переоденется. — А я съел шесть упаковок рамена, — поддерживает младший тему о еде. — О, включи камеру! — Хрена с два, с чего бы мне это делать? — но не успевает Чонгук ещё повозмущаться, как Чимин делает первый шаг, включая камеру и являя себя уставшего после учёбы и тренировки. — Отлично. Ты мокрый, в курсе? — Потный, — поправляет Чимин, хмурясь и кивая в камеру, и откидывает мокрую чёлку со лба привычным жестом. — Именно, — спустя некоторое время отвечает Чон. — Включи камеру. — Я всё ещё не вижу причин это делать. — Почему? — Пак не теряет времени, собирая вещи. На самом деле, наоборот, тянет время, перекладывая свою одежду с места на место, чтобы чем-то занять руки. Видимо, нервное. — Чимин, я не в том месте, чтобы включать камеру. Здесь плохое освещение, и ты всё равно ничего не увидишь, — всё это звучит для Чимина откровенно и честно. Но раз они уже оба в курсе работы Чонгука, зачем теперь шифроваться, да? И так сойдёт. — Я уверен, что твои распухшие красные щёки видно даже в темноте! — возвращаясь к вопросу о последствиях шести съеденных пачек рамена, применяет сомнительные попытки уговорить младшего явить личико Пак. — Доволен? — Ха-хах, — прыснул Чимин и рассмеялся в голос, увидев пухленькое лицо Чона, которое определённо округлилось, что было заметно даже через камеру телефона. — Ты и правда весь опух! — Сделаешь скрин — лишу анальной девственности. — Нельзя умереть дважды, — на диалекте протягивает себе под нос Чимин. Он никогда не перестанет считать, что так звучит круче. — Чего? — Ничего, неинтересный научный факт. — Оке-е-ей, — притворяясь, что понял, протягивает младший. Он то и дело оборачивается по сторонам, будто боится, что кто-то может попасть в кадр или что его заметят и прервут. — Слушай, мне сейчас правда нужно идти. До вечера, ага? И сбрасывает вызов, не дожидаясь ответа Чимина. Пак только удивился, что порно и днём, оказывается, снимают, и, пожав плечами, собрался домой. Вечером по возвращении домой Чимин первым делом прибрался, как только мог — сгрёб всё в кучу и раскидал по ящикам и в шкафы так, что только с силой их закрыл. Пак проверил кухню по вопросу «есть что сварганить на двоих» и, убедившись, что всё в порядке, проверил запасную одежду и футон. Соображая, где Чонгук будет спать, Чимину почему-то (ага, никому ведь не известна причина) не хотелось раскладывать на него футон. Причин, на самом деле, было две. Одна из которых, действительно, его очевидная симпатия к младшему и возможность наблюдать того на соседней подушке, а вторая ещё банальнее — если он сейчас будет доставать матрац, то всё, что он закинул сверху в процессе уборки, вновь заполнит комнату, похеря все старания. Если память не изменяет, в холодильнике оставалось пиво, но Чимин даже не знал, что младший пьёт. Он уже оделся, чтобы выйти за вкусным и выпивкой в ближайший севен-элевен, но в дверях наткнулся на младшего, неловко застывшего на пороге с телефоном. — Кхм, — прочистил он горло. — Я пришёл. — Ага, — кивнул Чимин. Почему-то было неловко до жути. Такую неловкость он в последний раз испытывал, когда оставался на ночь один на один с Юнги. Между ним с Тэ таковой никогда не существовало. От этого волнения, оседающего в желудке и на кончиках пальцев, из-за чего руки сжимались в кулаки, хотелось что-то перебирать пальцами. Например, рукава толстовки младшего, которую он до сих пор не снял. — Пропустишь? — неуверенно улыбнулся младший, кивая Чимину за спину. — А, да, то есть нет, — он вновь начинал путаться в словах и ненавидеть себя за это. — Нужно сходить в магазин. — Я взял снэки по дороге. Или у тебя не хватает продуктов? — Нет, всё есть… — Тогда давай никуда не пойдём? — игриво спрашивает Чонгук и сам обходит Чимина, взяв его за плечи и развернув в сторону квартиры. Похоже, неловко здесь было только хозяину квартиры, на удивление. У Чимина дёргаются руки, чтобы взяться за бока Чона, приобнять, но он вовремя останавливается, а младший уже отстраняется к тому моменту. Несмотря на привычку Чимина обниматься при встрече и прощании, в их с Чонгуком отношениях такая традиция почему-то не прижилась. Но сейчас очень захотелось, потому что от Чона исходило тепло и приятный аромат. Пак уже не раз оставался на ночёвки и приглашал к себе сам, но сейчас всё будто впервые. Ощущение, будто он тайно от родителей пригласил мальчика домой (не будем о том, что по сути так и есть) и, будучи плохим ребенком, решил закатить вечеринку. — Один живёшь? — снимая обувь, кидает вопросительный взгляд на старшего Чон. Чимин только кивает машинально, а потом яростно вертит головой, чем смешит только. — А где родители? — Чонгук сам нашёл кухню (она располагалась совсем рядом с прихожей, так что задача нетрудная) и уже выкладывал вредные вкусности на стол, оглядывая каждую, видимо, решая, с чего начать. — У тебя ведь есть мисочки? — У отца ночная, а мама у друзей… — растерянно пробормотал Чимин, следуя за Чонгуком на кухню. — Посуда на верхней полке. А ты? Живёшь один? — Да, я переехал сюда из Пусана без семьи, они остались там, — Чонгук высыпал все хрустящие снэки в самую объёмную миску, которую только смог найти. — О, Пусан? Я тоже из Пусана, — заметил Чимин, неловко присаживаясь рядом и не зная, куда себя деть в собственном доме. Может, чайник поставить? Да не, бред. — Почему не в общежитии? — Е-е, земляк, — Чон протягивает пять, и Чимин отбивает. — Мне повезло с квартирой. Отец работал здесь какое-то время, и фирма выделила ему квартиру. Он приезжает, но редко. Чимин кивает, будто всё понял, но на самом деле вопросов появилось ещё больше. Если родители Чонгука имеют квартиру в Сеуле, зачем живут в Пусане, и где вообще нужно работать, чтобы прописали в столице. Но спрашивать он, конечно, не станет. Когда парни проходят в комнату Чимина (Пак несёт напитки, а Чонгук закуски), то глаза младшего тут же сверкают при виде плейстешена и игр, сложенных стопочкой на нём. Он с восторгом кидается к ним, кинув то, что было в руках, на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, что оказалась кроватью Чимина. — Офигеть, дэ-эбак, давай сыграем? — Я это и собирался предложить, — улыбается Чимин. Ранее напор в отношениях был с инициативы старшего, хотя тот и часто терялся. Теперь же Чонгук вдруг так оживился и стал совсем уж по-дружески себя вести, посягая на личное пространство и загоняя Чимина в угол своей настойчивостью. Само собой, такое поведение наталкивает на гору вопросов, сдержать уже которые Пак точно не в силах, потому как это касается их отношений. — Чонгук, почему ты пришёл? — волнующий вопрос наконец озвучен. Правда, умолчено, почему предложение вообще поступило. Чимин сам от себя не ожидал, что пригласит младшего, и, по правде говоря, рассчитывал на отказ. — Почему ведёшь себя так, будто не отвергал все мои предложения дружбы и мировой раньше? — Кхм, — Чон уже запустил одну из игр и сейчас разбирался с настройками, стоя напротив экрана, чтобы обеспечить на двоих. — Я же говорил, что у меня не было в университете друзей. Ты первый, кто так настойчиво… В общем, теперь есть ты, и ты знаешь про мою работу. Но на учёбе я стараюсь сильно не светиться, чтобы не узнали про подработку. «Кхм, подработку», — мысленно иронично подмечает Чимин. «То есть появился я, весь такой плохой, и смешал малому все карты. Он это имеет в виду?» — Короче, хён, если ты не против дать мне второй шанс, — улыбается Чонгук, протягивая джойстик. Чимин принимает вызов. Чёрт его дёрнул играть с Чонгуком в мортал комбат на желание. Был бы рядом телефон, стоявший на зарядке в другой комнате, Чимин бы записал в тот список, который вёл по Чонгуку, что играть с младшим в компьютерные игры чревато. — У меня телефон сел, я сфоткаю на твой? — принимая поражение достойно и с гордо поднятой головой тихим недовольным голоском спрашивает Пак. Поражение нужно зафиксировать, так они договорились ещё до начала боя. — Ага, он на столике, — кидает ему младший с кухни. Он ушёл за добавкой снэков, потому что кушает как в три желудка. — Заблокирован. — Сейчас, — Чонгук появляется в комнате с руками, обе занятыми пакетами с разными вредностями. Чимин тычет ему экраном в лицо, и Чонгук не находит ничего умнее, чем нарисовать графический ключ носом, с чего Чимин громко смеётся. — Вот. Парень делает фотки экрана, как доказательства своего проигрыша, и азарт в нём навязчиво шепчет «отыграйся». — Я сделал фотки, но не уверен, что они не смазались. Тут галерея под паролем, серьёзно? Чонгук, зачем ты всё паролишь? Тебе не влом каждый раз… — Нормально! — перебивает младший и забирает девайс, справляясь с блокировкой и оценивая снимки. — Всё чётко. С тебя обед, хён, — и улыбается во весь рот довольный. Чимин тяжело вздыхает, вспоминая, сколько осталось от прошлой стипендии и сколько ждать следующей, потому что, учитывая аппетит младшего, потратиться придётся нехило. Ему повезло только, что он сам в окружении старших, но садиться на их шею, когда присрётся, не особо в его стиле. Когда Чимин проигрывает ещё один раунд, то отменяет условие с желанием, и после проигрывает ещё несколько уже просто по приколу. Включив какой-то глупый сериал, чтобы проигрывался фоном и иногда можно было поугарать, парни начали готовиться ко сну. Чимин открыл шкаф, чтобы поискать одежду для гостя, как в отражении дверцы заметил, что Чонгук обнажается. Он стягивал футболку, может, и с нормальной скоростью, но в глазах Чимина безумно медленно, прямо рядом с кроватью Пака, и вся ситуация переворачивалась в сознании, принимая другой смысл. Не выдержав этого стриптиза в своей обители, Чимин обернулся и, в два шага дойдя до младшего, остановил его руки. — Нет, стой, — чуть ли не пискнул Чимин, сам удивляясь такому диапазону своего голоса. Он схватил руки Чона, когда те были в процессе расстёгивания ремня и ширинки. Учитывая, что он уже топлес, ситуация выходила так себе. Чонгук смотрит на него удивлённо, ожидая объяснений. Слишком близко. Чимину очень захотелось спрятать лицо, которое точно предательски покраснело, поэтому опустил голову вниз, о чём очень пожалел. — Нет, то есть, — он резко оторвал свои руки и отошёл на шаг. — Я ещё не уверен, что найду тебе одежду. Да! Не раздевайся пока, иди в ванную, я принесу тебе вещи туда. — Хён, ты всё такой же забавный, — рассмеялся Чонгук. — Ладно, я тогда пойду. Туда, да? — Чон получает кивок от старшего, который до сих пор не поднял глаз от пола и вообще отвернулся к шкафу, чтобы унять нервозность, а Гук добавляет насмешливо: — Если что, мне только штаны нужны, футболку я взял. Чонгук пошёл в ванную первым. Пак остался, чтобы подготовить спальное место и найти-таки младшему пижамные штаны. Как уже говорилось ранее, Чимину очень не хочется доставать футон. Есть желание сказать, что запасного матраца нет, да и ночами становится холоднее — на полу не вариант, комната родителей табу (да и вообще спать там, где тебя сделали, то ещё), и, мол, ютиться будем на кроватке хозяйской. Собственно, немного постояв в середине комнаты и проведя в голове короткую дискуссию с самим собой, Пак на том и порешал. Чимин заходит в ванную, дверь которой приоткрыта (ведь Чонгук не занимается ничем интимным, а лишь умывается перед сном), чтобы донести эту информацию до младшего и отдать ему сменные штанишки. Штанишки падают рядом с порогом в ванную. — Чимин? — Это… кхм, тату? — старший глупо хлопает ресницами, вперившись взглядом в шею Чонгука, где красовалась олд-скульная роза и надпись «blood&tears». Не найдя ничего умнее, Чимин спросил: — А есть ещё? — Да. На плече есть, — Чонгук повернулся другим боком и показательно напряг бицепс, демонстрируя второй шедевр своего тату-мастера — змея и кролик. И с усмешкой добавляет: — И ещё кое-где. Оказывается, каждый день перед сном Чонгук стирает тоналку с шеи, открывая тату. В университете будут не рады таким вещам, как и во многих других заведениях. Хотя на сегодняшний день многие стали относиться к таким неформальным вещам более лояльно, но Чону проще уже стало жить так, скрываясь. Чимин вспоминает, что у порноактёра не было никаких тату, и это стало беспокоить. Чонгук, не скрывая, рассказал, что сначала на работе скрывал тату, но когда сменил заведение, то перестал и почувствовал там себя самим собой. Наконец-то. Поэтому сейчас рабочим местом доволен. Чимин не понял, что за новое рабочее место. Может, тот сайт, где Пак брал порно, устарел, и есть новый, о котором говорит Чон? Нужно обязательно спросить про это как-нибудь потом. Сейчас важнее позаботиться о комфорте своего друга в гостях. Воспитание. Ночью Чимин не может уснуть, ведь рядом сопит Чонгук — руку протяни. С ним под одеялом просто по-человечески тепло, а от мыслей, что надумывают к реальной ситуации влекущих фантазий, становится жарко. — Чонгук, сколько у тебя секретов? — спрашивает Чимин в темноту, когда они уже как двадцать минут погасили свет, не будучи уверенным, что младший ещё не спит. — От тебя или в принципе? — От меня, — терпеливо выдохнул Чимин и скинул одеяло с половины своего тела, едва не застонав от прохлады воздуха, пробежавшегося по телу. — Ну, ты же знаешь про работу. Получается, что ни одного. — Ага, а потом если я удивлюсь чему-то, то ты скажешь «а ты не спрашивал» вот таким же тоном детской непосредственности, как сейчас. — А, ну может быть. Кто знает. Ты же и правда не спрашиваешь. — Да я и не знаю, что спрашивать, — пробормотал Чимин. — А что насчёт тебя? — Чонгук вдруг ворочается на кровати, поворачиваясь к старшему лицом. Чимин уже лежал лицом к нему. — Почему ты со мной заговорил? — Э-э, не знаю, — не сдал себя Чимин. Чонгук недоверчиво прищурился, поэтому ему пришлось добавить: — Из-за твоей работы вроде как. Я видел пару видео… — О-о, это лестно! — удивился младший. — Ты видел мои видео? Они непопулярные! — Ну, просто ты красивый и, кхм, талантливый в каком-то плане, — Пак сполна пользовался тем, что в темноте его горящих щёк не видно, и нахваливал, смотря в глаза и отмечая в них озорные огоньки. — Я долго искал что-то по вкусу. Нашёл тебя. — Спасибо, хён. Я не знал даже, что у тебя такие увлечения. В этой индустрии у меня огромная конкуренция, поэтому я польщён! Чимин что-то невнятно промычал в ответ и повернулся спиной к Чонгуку. Ну серьёзно, когда он прекратит себя вести перед Чоном, как школьница? Но младший тоже хорош. Кто с такой яркой невинной улыбкой благодарит за комплимент к отсосу и сексу на камеру? Похоже, Чон прикладывает к этому немало усилий. Размышляя об этом, Пак провёл слишком много времени в одной позе, однако прежде, чем перевернуться, хотел убедиться, что младший уже спит и ему не придётся ничего говорить, ибо сам не доверяет ни голосу, ни своему телу. Как-никак, они так близко и… Ох, боже. Чимин прислушался и в полной тишине комнаты услышал ровное дыхание Чонгука. Правда, пожалел об этом, когда это осталось единственным звуком, заполнившим, кажется, собой всё. Вдох. Выдох. Пак разворачивается назад, а Чон всё так же лежит на том же боку, только теперь спит. Чимин начал рассматривать его лицо в деталях, проходясь несколько раз по одному месту. Средней высоты лоб, кожа практически без акнэ и пост-акнэ, чистая и гладкая, так и просит к себе прикоснуться. Нос милый и точно-точно мягкий на кончике, ресницы густые, губы… Губы приоткрыты, и Чимин не сдерживается, протягивая к ним руку. Почувствовав теплый выдох на фалангах своих пальцев, отдёрнул руку, испугавшись чего-то. Пак продолжил впитывать в память внешность младшего и не заметил, как уснул.***
Чимин пошёл на пары, а Чонгук, по неизвестной причине, в другую сторону от университета ещё рано утром, когда Пак спал. Как он отписался позже в какао «Работа зовёт». Пак пожимает плечами только. Он же теперь знает, что порно и днём снимают. Иметь друга порноактёра круто вообще-то. Чимин уже мысленно составил список вопросов, которые вчера задать было отчего-то неловко, но он вот-вот наберётся наглости их спросить. Имитировал ли Чон оргазмы, и предохраняются ли они как-нибудь, как строятся взаимоотношения с «коллегами» и другое. Интересно же. На парах Пак снова присутствует только физически. Его мысли далеки от социальных проблем двадцатого века. У него появляются свои проблемы, когда Чонгук скидывает пару фоток в чат. Чонгукки: «Меня заставили надеть это», — написал он, добавив злой смайлик, прокомментировав фотографию выше. Заячьи уши. Серьёзно. Розовые, с беленьким внутри, пушистые, длиннее лица Чонгука, но милые. Сам младший закатывает глаза на фото, показывая своё недовольство. Чонгукки:«И как мне следует встречать клиентов? Вот так?», — за одним фото приходит второе. — «Или вот так?» На первом Чонгук делает эгьё, капризно надув щеки, а на втором смотрит с прищуром и сверху вниз. Чимин громко сглатывает и съезжает по сидению, раздвигая ноги шире и тихо шипя «чё-орт». Конечно, теперь Чонгук может не скрывать такие вещи. Как скоро Паку перепадёт обнажёнка? Чимин:«Встречай их с улыбкой», — неизвестно, как Чимин умудрился написать без ошибок дрожащими руками, но он сделал это. Чонгук появляется к обеду. Чимин вылавливает его. Видимо, уже скилл прокачен на то, чтобы поймать этого вечно занятого кролика. Им даже удаётся пообедать вместе, но из-за лишних ушей и глаз, парни не затрагивают тему работы Чонгука. Говорят о супергеройских фильмах, экранизации игр и о самих играх и новинках. Как-то плавно тема игр перешла в анимэ. Оказалось, младший тот ещё скрытый отаку. Он даже шёпотом признался, что носил костюм горничной на работе однажды, потому что это показалось ему забавной идеей. А Чимин от одной представленной картинки чуть не кончил. Почему-то такого порно он не видел, что и озвучил, а Чонгук сказал, что он не записывался в этом. — Я, конечно, просто по приколу, но другие могли неправильно понять, знаешь ли, поэтому выкладывать в сеть я не стал, — смеется Гук, а Чимин напрягает мозг, пытаясь осознать, что он сказал. — Но есть фото, если тебе так интересно. — Привет, Чимин. Чонгук, — здоровается Джун, протягивая руку для рукопожатия. Чимин отвлекается на нового человека и поднимает голову, пустым взглядом уставившись в своего друга снизу вверх. Очнулся, только представив Намджуна в костюме горничной. Сразу очень полегчало, кстати. — О, хён, — Чон отвечает ответным рукопожатием и не простым, а одним из тех «братских», заканчивая приобниманием друг друга и хлопками по спине. — Ты уже поел? — Мы только что пообедали с Чимином, — по-дружески неформально ответил Чонгук. — А ты, хён? Чимин, всё это время наблюдавший за сценой с распахнутыми глазами и ртом, очнулся, переходя едва ли не на крик: — Так вы знакомы?! — Ну, я говорил тебе, что слежу за ним в инстаграмме. Там познакомились, я встретил его у себя на работе. — Эм, хён, ты что, тоже того, — Чим пытается показать жестами и вовсе не общепринятыми и доступными для понимания, а какими-то своими, никому непонятными. Поэтому оба парня переспрашивают его. Пак шепотом: — Ну, в гей-порно снимаешься? Услышав это, Чонгук едва воздухом не подавился, а Намджун начал что-то разглагольствовать про одержимого извращенца. — Чонгук не снимается в порно, он в баре работает. — Хён, не так громко! — Чонгук не сильно бьёт его в грудь. — Но стой, ты-то почему мне не сказал? — обиженно супится Чимин, хмуро смотря другу-предателю в глаза. — Не мой секрет, — пожал плечами Намджун. — Ты серьёзно всё это время думал, что Чонгук тот самый..? А вот теперь очередь Чимина что-то скрывать. У него выходит намного хуже, чем у Чонгука, поэтому уже скоро младший, сложив два и два, выдает: — Ты смотришь гей-порно, хён?! И теперь как гром среди голубого неба на Чимина сваливается груз собственной тайны. Он замирает, будто его действительно парализовало разрядом, напрягаясь и приготавливаясь к реакции младшего. — А ты смотришь другое порно, — пожимает плечами Джун, вставая на защиту поникшего донсэна. — На этом отличия кончаются, поверь. Чимин клёвый парень. Если бы не корейские понятия мужской дружбы, если бы не все эти игры с бумажками и пепперо, несерьёзными подкатами, то можно было бы легко понять, что Чимин гей. А так то, что он делает и говорит, вполне нормально. По-дружески ведь. Но как только он раскрывался знакомым, те тут же убирали от него руки прочь и держали дистанцию, как будто Чимин заразен. Намджун, Юнги, Джин и Тэхён — те немногие, кто принял его таким, каким он является. — Хён, ты должен мне многое объяснить, — хмурится Чон, но замечая состояние Чимина, дотрагивается легко до его руки и ищет зрительный контакт. — Эй, Чимин, всё в порядке. Пак вырывает руку, улыбается как никогда фальшиво и, кидая «мне пора», сначала идёт непонятно в какую сторону и зачем-то быстрым шагом, а слыша «хён» в догонку, переходит на бег. Так себе камин-аут вышел. Он выходит из общей столовой, а потом и из здания университета тоже. Чонгук стоит в немом шоке и пытается осознать, что произошло. Как произошло. — Джун-хён, ты-то мне объяснишь? — Ну-у, могу сказать, что знаю, что случилось. Присаживайся, — приглашает Намджун, садясь на место, с которого вскочил Чимин пару минут назад. — Как ты понял, Чимин принял тебя за порноактёра. — Гей-порно, — уточняет Чонгук, получая кивок, и медленно присаживается напротив, переваривая. — То есть он гей, — Намджун разводит руками. Типа сам не скажет, но очевидно, да. — Эм, ясно. Чонгук напряг память, перекручивая в голове все воспоминания, связанные с Пак Чимином, и только сейчас до него дошло, что всё то время общения они имели в виду разные вещи, когда думали, что говорили об одном. По сути, Гук не сильно волновался, когда Чимин сказал, что знает про подработку. Разве что не понял, откуда, но раз знает, то задача Чонгука не дать ему рассказать об этом в университете. Нельзя допускать даже слухов, потому как их правдивость проверят у такого, как Чон. Но когда условием их «сделки» стала ночёвка, Чонгук понял, что старший даже мысли у себя не допускает. Это и подкупило Чонгука, ведь Пак такой чистый помыслами — его целью было подружиться. Но теперь… Непонятно, как расценивать его поступки теперь. — Ты же не прекратишь с ним дружить? — Я? Что? Нет, с чего бы. Просто… Он говорил… А, ладно, забей, — Гук вдруг поспешно собирается. — Мне нужно идти. Пока, хён!***
Если кто-то решил, что Чимин убежал, смахивая слёзы пухленькими пальчиками, то нет. Ему просто было стыдно до безумия, и другого выхода из ситуации он не нашёл. Что ж, теперь, когда он дома и, похоже, остался без друга (сразу двух?), хочется убедиться, что хоть что-то в его жизни осталось прежним. На маленьком экране ноутбука была столь привычная и приятная глазу картина, как темноволосый парень с охуительной челюстью отсасывает, как его тощий зад ебут, как он кончает, но… не брало. Вот совсем. Чимин неосознанно положил руку на ширинку, но та не сдвинулась с места. Чимин, кажется, закончился как мужчина. Он раздражённо закрыл ноутбук, откинул его и завопил в подушку. Чим пробует не первый раз, это уже десятое видео, и ни одно больше не возбуждает так, как раньше. Точнее, вообще не возбуждает. Да, всё качественно, стоны всё так же мелодичны, а тела красивы, но… На экране не тот Чонгук. Не тот, что в реальности. Теперь Чимин в этом уверен. Убедился, бля, на свою голову. На обе. Тот парень на экране отсосет умело — и счастье есть, тому парню на экране засадить бы по гланды — и рай существует, кончить бы ему на белую кожу — как новое произведение искусства. Чисто эстетически — да, круто, офигенно. Но не больше. А Чон Чонгук… — О-о-ох, Чон Чонгу-у-ук… Чимин вспоминает его широкую спину — и ему хочется ощутить под пальцами его крепкое тело. Он уверен, что горячее, ведь Чонгук выпотевает уже после первого круга по физкультурному залу и носит лёгкую ветровку зимой. Чимин вспоминает длинные тонкие пальцы Гука, переворачивающие страницы учебника, и ему хочется ощутить их в себе. Вспоминает глубокий голос и мальчишеский смех, вспоминает добрые глаза, улыбку, ухмылку, хитрый прищур, красивые губы, челюсть и ту самую мимику, когда парень поднимает подбородок и втягивает скулы, сузив глаза, смотря так, будто уже выебал. Чимин не замечает даже, как пролезает рукой под свои домашние штаны, сжимает возбуждённый член и выпускает первый стон. Паку отчасти стыдно, ведь Чонгук не в курсе, и они, вроде как, друзья. И младшекурсник такой чистый, весёлый, крутой. Как может Чимин так гадко поступать? Но это его фантазии, его мозг, его тело, и ничего с этим поделать Пак не в силах. Особенно, когда Чон всё-таки такой, блять, сексуальный. Чимин двигает рукой по члену, с каждым движением представляя перед собой Чонгука всё отчетливее. Руки младшего повсюду, губы ласкают чувствительную шею, а пах упирается в чиминов, отчего тому становится очень хорошо. Натренированные руки крепко сжимают бёдра, вдавливая ближе. Пак толкается в собственный кулак, представляя, что трётся о член младшего, кусает губы, представляя, что Чонгук оттягивает их, причиняя боль, чтобы та создавала контраст, а то и вовсе сливалась, становясь такой же сладкой и тягучей, как ласки, но грубее. Пак кончает с именем младшекурсника на губах, крепко зажмурив глаза, не желая покидать фантазий. — Чёрт возьми, как прыщавый школьник, — выругал себя Чимин, утыкаясь горящим лицом в чуть прохладную простынь. — Как же мне хреново, а. Жизнь точно похерена в край. Ему определённо нужен секс. На этой мысли его прерывает дверной звонок. Чимин кричит по привычке, что откроет, думая, что родители, и совершенно не допуская мысли, что кто-то другой. Но у родителей есть чёртовы ключи, Пак просто слишком тупой. По дороге он сполоснул руки в ванной, а когда открыл дверь, захотел закрыть её обратно. — Я думаю, нам нужно поговорить, — неловко улыбается Чонгук. «Я только что отдрочил на твой светлый образ, иди лесом, мальчик» хочется ответить Чимину, но он слишком слаб для такой дерзости, и пропускает друга (ли?) в квартиру. — Родителей до сих пор нет? — осведомляется Чонгук скорее просто для того, чтобы заполнить тишину, пока снимает обувь. Чимин стоит, скрестив руки на груди, и мотает головой из стороны в сторону. Чимин жестом приглашает в гостиную, а сам уходит за пивом. Возвращаясь, он видит Чонгука на диване и садится в кресле напротив, хотя на диване куча места. — Если честно, когда я узнал, мне стало интересно, как выглядит тот актёр. Забавно, наверное, наблюдать гей-порно с чуваком, так сильно похожим на меня, что ты нас попутал. «Вы ни черта не похожи», — хочется заистерить Чимину, но он открывает бутылку и делает глоток. — Теперь всё, что ты мне говорил, приобретает иной смысл. Ну, знаешь, если бы ты был просто другом-геем, то так бы не было, так что не смотри таким разочарованным взглядом. Я толерантен. Но ты ведь не смотрел на меня, как на друга, верно? Пак подтягивает колени к себе и смотрит куда угодно, только не на Чонгука. Он жалеет, что впустил его к себе, он жалеет, что вообще подошёл к нему когда-то тогда, давно. — Чимин-а, скажи хоть что-нибудь, — умоляет Чонгук, но ответа не следует. Тогда и он берётся за бутылку, не зная, чем ещё себя занять, пока ждёт реакции хоть какой-нибудь на свои слова. Видимо, он всё-таки поторопился. — Знаешь, во всей этой чепухе мне не нравится только одно. Ты подошёл ко мне только потому, что видел меня в порно, общался со мной не только ли поэтому? В общем, это обидно, что ли. «Вот и не лезь ко мне, раз такой обиженный», — хочется огрызнуться Чимину, но у него, кажется, глаза на мокром месте. И выходит сказать совсем другое. — Мы… можем остаться друзьями? — дрожащим голосом произносит Чимин, будто хочет дружить с полом, кофейным столиком и ковром, а не с Чонгуком. — Забыть, притвориться, что не было и всё такое? — Если ты можешь. — Зачем ты пришёл вообще… — всё-таки вырывается у Пака спустя ещё десять глотков и несколько минут тишины. — Вот это как раз очевидно. Я дорожу той дружбой, что у нас зародилась. Не знаю, как ты, и дружба ли для тебя это была… Поэтому и пришёл. Разобраться. — С чего ты решил, что нравишься мне как парень? — Ты видел «меня» в порно, хён, — усмехнулся Чонгук вновь с этими искорками в глазах. — Ты говорил, что я в твоем вкусе. — Когда такое было?! — вспылил Чимин и даже пролил каплю пива на ковёр, пока жестикулировал. — «Ты талантлив. Я долго искал что-то по вкусу» — твои слова, Чимин, — с улыбкой цитирует Чонгук. Ему льстит. — Да кто ты такой?! Ебанный диктофон, я не понимаю?! — Я просто запомнил похвалу, ведь получить её от тебя было важно, — довольно улыбаясь, признался Гук. — В общем, я не против тебе нравиться. Но ответить, конечно, не могу. — Да понимаю я, — буркнул Чимин. Стоит признаться, алкоголь его расслабил. Настолько, что он даже тихо добавил. — Я смогу дружить. — Чего? — не расслышал Чонгук. — Я смогу дружить, — раздражённо, но уже громче повторил старший. — Вот и отлично. Чон Чонгук, — парень протягивает руку через столик недоумевающему Чимину. — Учусь на социологии, работаю в баре ночами, одеваюсь там в странные костюмы, — к концу фразы он неловко смеётся. — Пак Чимин, смотрю гей-порно и руку мне жать не советую, — мрачно произносит Чимин, младший же не ленится и обходит столик, вырывая силой руку и пожимая её. — Эй, я же предупреждал! — Я не брезгую тобой, Чимин.***
После ухода Чонгука Паку не сильно стало легче. Точнее, вообще не легче. Чон Чонгук в очередной раз доказал, что он хороший парень и офигенский друг, всем советую. Но что делать Чимину? Со своими привычками, со своим желанием, со своими чувствами, со своей, блять, жизнью ему что делать? Он тоже без понятия. А знаете кто в курсе? Наверное, Хосок на том конце стола. Иначе зачем он здесь. На самом деле Чимин и этого не знает. Ему было плохо, ему нужно было расслабиться, стрелочка следствия — Чон Хосок. Хоть какой-то Чон согласен ему дать. У-у-ху, успех. Ты добился в этой жизни всего, чего мог, Пак Чимин. Молодец. — Завтра нам будет стыдно. — Но мы же пьяные, — упрямо возражает Чимин. Его тело просит, и он не собирается ему отказывать. Пак не впервые имеет дело с поддатым Хосоком. В тот раз уломал на что-то дальше дружбы (ранг отношений: «пососались по пьяни»), значит, и в этот получится. — Всё равно будет стыдно, — уже очень слабо пытается вразумить Хосок, когда Пак находится уже в сантиметрах от его лица. — Значит, и завтра напьёмся, — выдыхает в губы прежде, чем поцеловать. Мокро и безобразно, без капли чувств на чистой страсти. Тело Хосока потрясающее, он приятно целуется, и его касания приятные, особенно после нескольких бутылок соджу. Сколько они там выпили? Чимин наступает на Чона, садится ему на колени, расставляя ноги по сторонам от сильных бёдер и льнёт с каждым пошлым причмокиванием всё ближе, делая телом и бёдрами волну, вновь и вновь задевая чужое возбуждение. Чимин очень смутно помнит, как долго они занимались сексом, сколько раз и хорош ли был Хосок. Наутро его собственные мышцы, включая те, что в интимной зоне, тянет, в голове чуть-чуть пусто, но состояние можно определить как удовлетворительное. Вот только мысли, всё-таки дошедшие до его глупого мозга через пару десятков минут в кровати, начали медленно его убивать. Он не уверен, первыми его настигли чувства, а после мысли как их обоснование, или же наоборот. Чувствовалось омерзительно. Как если бы он совершил моральное преступление и точно знал, что дорога ему только в ад отныне. Конечно, несмотря на скучную жизнь, Пак всегда был оторвой. Или, по крайней мере, таким себя чувствовал. Но до вчерашней ночи он никогда не изменял своим чувствам и желаниям, может, правда, потому что их и не было вовсе. Ночью же Чимин применил попытку обмануть себя другим человеком, но в итоге — потрачено. Неизвестно, как долго ещё Чимин бы лежал и занимался самобичеванием, если бы не появившийся на пороге спальни Хосок. Его неровная походка на фоне всё так же побаливающей задницы Чимина (и мышц, и ануса) дала ответ на вопрос «сколько раз» — не меньше двух. — Хорошо спал? — неловкая, но всё-таки улыбка Хосока дала ответ на «круто ли им было?», потому что по его виду не скажешь, что он очень расстроен. Он здесь, и он улыбается. Но Чимин этому ни капли не рад. — Слушай, прежде чем ты что-либо скажешь, — Чон неуверенно почесал затылок, взлохмачивая волосы, которые и так были в беспорядке. — Я помню немногое, но из того… В общем, всё круто, да, но думаю, — Хосок сделал паузу, будто решаясь признать правду самому себе тоже, не только Чимину, — я ничего к тебе не чувствую, да и ты ко мне тоже. На самом деле думаю, есть кое-кто, кто мне нравится. Извини, что использовал тебя, как опыт. Чимин спокойно выслушал, не моргнув и глазом, а когда Хосок закончил и в ожидании уставился на него, то устало потянулся, чтобы размять тело, и чуть-чуть нахмурился из-за тянущей боли. — Сколько времени? — как будто и не было всего того монолога Чон Хосока, спросил Чимин, сам к тому же потянувшись за телефоном на тумбочке. Именно в этот момент резко заболела спина. — Ауч! Хён… мы не только на кровати были, да? — Думаю, мы прошлись по всем поверхностям на пути сюда, — нервно рассмеялся Хосок, всё ещё будучи неуверенным, как себя вести. — Я мог бы принести аптечку, но честно не знаю, что с ней делать. — Да, принеси, в ванной в шкафчике, — Пак заставил себя подняться и, превозмогая боль, которая не была чем-то новым в общем-то, сделал шаг к зеркалу, в котором осмотрел побои. Когда Чон появился с аптечкой, Чимин взял себе какой-то тюбик и один — другой совершенно по виду — кинул Хосоку. — Зачем? — Вряд ли я был нежен вчера, так что лучше воспользуйся. Можешь забирать весь. Либо тебе, либо тому, кто тебе нравится, лишним не будет, — подколол Чимин чисто по-дружески, подмигнул и ухмыльнулся понимающе. — Айщ, — смутился Хосок и отбросил от себя тюбик, вызывая у колдующего над своей спиной Чимина смех. — А-ай, ну, правда! Как ты можешь вести себя так легкомысленно? — Так и ты не заморачивайся, жить станет проще, — рассмеялся Пак, кидая свой тюбик обратно. Вопреки своему совету, он собирался ещё прогуляться сегодня, чтобы свежий воздух наладил его мысли. Где-то ближе к вечеру ему нужно к Чонгуку по поводу проекта, а идти к нему с настроением, как сейчас — так себе стартап. — Тебе никуда не нужно? Я не выгоняю, оставайся, сколько угодно. А, и да, — и, словно что-то вспомнив, но не особо важное, Чимин обернулся от шкафа, где подыскивал одежду, к Хосоку и поднял палец вверх. — Мы не станем притворяться, что ничего не было, но и повторять, согласен, я и сам не хочу. Нет, не расстраивайся, чувак, я уверен ты был хорош, но мне просто нужен был секс. Так что не делай из себя злодея, это моя роль. — Спасибо, — улыбнулся с облегчением Хосок, а Чимин на это фыркнул. — Мне нужно выходить уже через полчаса. Я приготовил кое-что. Можем поесть, и я пойду. — Тогда я выйду с тобой, — кивнул Чимин. — Хочу прогуляться до встречи с Чонгуком. — Он тебе нравится, да? — резко спросил Чон, заставляя Пака застыть на месте, всё ещё обнаженным по пояс, только в светлых джинсах. — Парни рассказывали мне… Думаю, я в курсе дел. Ты поэтому со мной переспал? Потому что с ним не можешь? — Да почему не могу, — самоуверенно, но на самом деле искусственно ухмыльнулся Чимин, натягивая безрукавку с цифрами на спине. Но если подумать, он правда поступил, как мудак. Ладно незнакомцы из клуба, но это был Хосок — влившийся в их компанию крутой чувак. Он заслуживает нормального отношения, да даже отличного, раз другие доверяют ему настолько, чтобы рассказать про Чонгука. Заслуживает правды. — Давай поговорим за столом, я ужасно голоден. — Не стоит, дурацкая тема. Я всё понял, Чимин. Ещё вчера понимал. Давай просто поедим, ты доведешь меня до метро — и попрощаемся. — Хорошо, — тепло и искренне улыбается Чимин. Хосок и правда неплохой парень, а Пак действительно мудак.