private secrets

Часть 11. Наилучшая болезнь.

few days later Как и почему Чимин находит себя на пути к Чонгуку на работу, он и сам не сможет ответить. И почему рядом с ним идёт, сложив руки в карманы и дуясь, Ким Тэхён — тоже. Просто так совпало, что пары удачно закончились как раз за три часа до конца смены младшего. Час на дорогу, пару часов посидеть с ним, выпить, скорее всего, и домой. Тэтэ, похоже, начинает его прощать, или Пак возьмёт в баре выпивки — и после третьего бокала тот его точно простит, а после пятого будет любить. Но Пак даже не одет подобающе для бара-клуба и сомневается, что пройдет фейс-контроль. К счастью, его фактически не оказалось, охрана лишь проверила на наличие напитков с собой — и добро пожаловать. Правда, вероятно, не без очарования Тэхёна. — Где мы были раньше… — восторженно говорит Тэхён, оказавшись внутри. Чимин молча соглашается и делает шаг внутрь зала. Тёмное, интимное освещение, порой несильно изменяющееся (комфортно для глаз) под тихий, приятный бит музыки. Людей внутри оказалось на удивление много. Обычно народ тянется к чему-то более трэшёвому. Этот бар можно отнести к тем, которые Тэ с Чимином посещают вместе со старшими. Отдаться атмосфере — здесь самое верное решение. Так и поступают люди на танцполе, двигаясь неторопливо и так, как им самим нравится, многие — с коктейлями в руках. В зале есть и сцена, но от танцпола она отделена лишь небольшим возвышением пола, сантиметров на тридцать от общего, поэтому сейчас, когда никто не выступает, люди танцуют и там. Чимин прекращает осматриваться, когда находит бар и двигается прямо к нему. У бара людей тоже немало, но, к счастью, Пак нашёл себе местечко, а Тэ пристроился рядом. — Значит, здесь работает наша порно-звёздочка? — цокает Тэхён, осматривая бар. Но за барной стойкой не Чон Чонгук. — У тебя устаревшая инфа, — бурчит Пак, разглядывая алкоменю. — Ещё бы, кое-кто со мной не общался неделю, — начал возмущаться Тэхён, но его прервал бармен. — Чего желаете? Чимину пришлось и в себе успокаивать порывы снова начать строить теории про порнозвезду, ведь младшего нет на рабочем месте, где, по его словам, он должен быть, но он обрубил такую мысль на корню. Плохая привычка. В конце концов, он не уверен, что помнит смены младшего досконально. — Чон Чонгука, — невозмутимо, чуть громче обычного отвечает Пак. Тэхён усмехнулся, услышав диалог, и пробурчал: «Конечно, если есть Чон Чонгук, то и друзья не нужны». В последнее время они едва обменивались стикерами в чате, в то время как на парах друг был просто потерян в переписках с Чонгуком, а последние пару дней после пар убегал, очевидно, к нему. Ким, конечно, рад за друга, но как же первая статья кодекса братана: «Братаны превыше девок»? Слинять с дружеской тусовки к своему крашу — было последней каплей для Тэхёна, и он не общался с Паком неделю после этого. — Мхм, — бармен понимающе улыбается, как если бы Чимин сделал хороший выбор алкоголя, одобряемый личными вкусами парня за стойкой. — Он не выступает сегодня, к сожалению. — А когда выступает? — Пак не этого ждал, но заодно можно было бы и узнать. — Послезавтра, — широко улыбается парень и протягивает какую-то листовку из стопки таких на стойке (которую не заметил сначала Чимин) свободной от протирания бокала рукой. — Теперь думаешь снова кинуть меня, да? В третий раз не выйдет, Пак Чимин, — хмыкает Тэхён, тоже взяв себе листовку. — Я тебя не кидал, Тэ. — А как ещё это назвать? Ты переспал с Хосоком, порвал с Юнги, — загибает пальцы Ким. — Так, стоп, чтобы с кем-то порвать, нужно, чтобы было, что рвать. У нас не было. — Ну-ну, — притворился, что поверил, Тэхён. — Короче, блин, и об этом я узнаю не от тебя, как ещё это назвать, если не кинул? — Окей, понял, прости, я правда должен был с тобой связаться, мир? — Пак протягивает руку для пожатия, но Тэхён недоумённо смотрит на неё, кивает вбок, на бар, и устраивается поудобнее. Операцию «мир после третьей» можно назвать открытой. В этот момент из служебного входа показывается знакомая макушка, а после и её обладатель. — О, вот и он, — подмигнул Чимину зачем-то бармен и обернулся к коллеге, уже громче говоря: — Вернулся. Хорошо поел? — Минхо-я, я тебя умоляю, как можно этим хорошо поесть… — Дорогой, тысячу раз говорил, что стоит брать еду с собой, – нараспев ответил кокетливый бармен. Чимин подтянулся на обращение бармена к Чонгуку. Сначала он не обратил внимания на внешний вид бармена — Минхо, — но теперь он кажется немного нестандартным. В таком стиле одевается и в такой манере разговаривает иногда Тэхён шутки ради (но Чимин уверен, что он латентный). — Если бы я что-то успев... — Чонгук подошёл ближе к стойке и заметил наконец Чимина. — О, хён, ты почему здесь? — в ответ Чимин пожал плечами, на что младший улыбнулся. — Я сделаю тебе мой любимый! Если хорошенько подумать, хоть Тэхён и не общался с Чимином, он точно видел, что эти двое не контактировали. Получается, Ким оставил Чимина в одиночестве? О, это тоже не по-братски. В любом случае старшие всегда были рядом, так что всё не так плохо. С другой стороны, Пак вообще редко распространяется о том, что происходит в его личной жизни, а такой разрыв сердца у него впервые. Возможно, он из тех, кому требуется побыть одному. На этой мысли Тэхён и остановился, чтобы не чувствовать слишком большого раскаяния ещё до первых десяти градусов. — Два, — нагловато выскочил Тэ, подняв пальцы вверх. — Я это понял, — не было слышно из-за музыки, так как Чонгук отошёл от них дальше, но было ясно по губам. Тэхён удовлетворённо улыбнулся. Чон смешивал ингредиенты с улыбкой на лице, не в силах её сдерживать. Чимин бегал от него уже с неделю после ночевки вместе, а теперь сам пришёл на работу. Выражение «приятная неожиданность» как ничто другое описывает ситуацию. После того вечера Чон многое обдумал. flashback Когда Чимин ушёл в ванную, у Чонгука на бёдрах — ноутбук, на экране которого два парня застыли не в самой приличной позиции, а в штанах у Чонгука — предательство. Как ещё назвать тот факт, что собственное тело не показывало ранее никакой симпатии к противоположному полу, а сейчас вдруг это. Не то чтобы это прямо охренеть какое возбуждение, но к тому шло. А хреновее всего стало, когда Чон нажал на плэй — и парни всё те же, один из них реально в каких-то отдельных ракурсах напоминает ему себя, секс всё тот же, но его член уже не отзывается ни на стоны, ни на картинку. Крыша поехала, не иначе. Но стоит подумать, чем там занимается Пак в его собственной ванной, как в нём зарождается интерес и кое-что покрепче. Прежде, чем ситуация станет совсем странной, Чонгук выключил видео и свет, отложил ноутбук и лежал минут пятнадцать, пытаясь настроить себя на правильные мысли. Пак пришёл, но младший его не видел. Во-первых, его прикрытием был сон, так как не хотелось сейчас обсуждать ощущения от увиденного с Чимином, а тот наверняка потребует этого. Во-вторых, он лежал спиной к двери. Чимин остановился в дверях, Чон мог слышать по шагам, и громко вздохнул. Чонгук опять вернулся к мыслям, чем Пак занимался в ванной — настраивался на хорошие мысли и сон или что-то другое, — и хотел побить себя за то, что никакого сопротивления в нём такие представления не вызывали. Когда Чимин лег рядом, а спустя некоторое время ещё и обнял, Чонгук совсем потерял всякий сон. flashforward Чонгук выглядел невероятно круто, зная своё дело и обаятельно улыбаясь. Людей у бара значительно прибавилось, и кто-то стал давить Чимину на спину. Неудивительно, особенно когда Чон закатал рукава, демонстрируя бицепсы, на которых в интимном свете завораживающе играла светотень. Пак и так не мог отделаться от фантазий о Чонгуке, а тут то, как он шейкует… Время точно остановилось, потому что коктейль приготавливается за две минуты, для Пака же прошла вторая вечность. — Держи. Уверен, лучше вы не пробовали, — широко улыбается Чонгук. Когда он оглядывает гостей вокруг, то улыбка на миг пропадает. Но только на миг. — Прости, мне надо работать. — Не… извиняйся за это, — конец фразы Чимин сказал уже себе под нос, так как младшего унесло заказами. Поняв, что Чонгуку не до него, Пак просто потягивал коктейль и наслаждался видом, который, надо повториться, просто обкончаешься. Ему специально подобрали рубашку, которая сидит так, будто вот-вот порвется? Спустя полчаса Пак понял, что правда собирается остаться до конца смены младшего и наладить, что ли, отношения. Но так как, похоже, Чон занят, ему бы тоже заняться делом. Как-никак, он всё ещё последний в списке стипендиатов. — И в кого, друг мой, тебя превратила любовь, а? — поцокал Тэхён на манер бабушек у подъезда и подкатил к нему коктейль. — Пей. — Никакой любви, — встрепенулся Чимин, взглянул на Чонгука, а тот поймал его взгляд и улыбнулся. Ну что за банальщина, но почему-то Пак от неё тает, и счастливая улыбка без спроса появляется на лице. — Просто легкая влюблённость. В итоге Тэхён сдался и присоединился к разбору заданий, потому как сам за него ещё не брался. Да и к тому же делать глупости братаны должны вместе. Даже если это д/з в клубе. Они не впервой решают что-то по учебе на нетрезвую голову, так что с этим проблем нет. И, как например, с тем, что время от времени Чимин отвлекался, чтобы посматривать на Чонгука и пищал внутри маленькой фанаткой — «крутой, какой крутой». И почему вселенная делает таких красавчиков натуралами? — О-о, ты делаешь домашку? — освободившись, Чонгук подошёл к той стороне бара, где сидел Чимин, и стал протирать бокалы там. — Очень похоже на порно-журнал? — приподнял бровь старший. — Прости, просто ты реально не похож на того, кто будет заниматься учёбой. Тем более в клубе, — хмыкает Чонгук скептически. — На самом деле, соглашаясь с тобой делать проект, я уже рассчитывал, что сделаю его сам. — Скоро заканчиваешь? — игнорируя не самые лестные, но, надо признаться, честные слова в свой адрес, спросил Чимин, уже закрывая тетрадь. — Да, ещё несколько минут. Хён, подойдёшь к чёрному выходу? — О, ты так быстро сдался, Чонгукки! — Что? Нет! Извращенец, ты знаешь, о чем я, — закатил глаза Чон и скрылся в помещении для персонала. Чимин ёжился от холода, несмотря на то, что одет был в свитер — видимо, погода ждать не собирается. Как бы ни хотелось придержать тёплые деньки, на улице всё холоднее, и Пак может даже выдыхать облачка пара изо рта. Чонгук вышел через слишком долгие семь минут с мусорным мешком и в тёплой джинсовой куртке с мехом, последнему Чимин жутко позавидовал. Младший промямлил «привет», Пак промямлил ответный. Когда с делом, прикрываясь которым, Чонгук вышел пораньше, было покончено, тянуть стало нечего. — Кхм, что ж. Чимин-а… Чимин-хён, я не хочу, чтобы между нами была неловкость… — На самом деле, не волнуйся об этом. Было время подумать, и, — Чимин выдохнул, кажется, обречённо и улыбнулся, рукой взлохмачивая волосы на затылке, — думаю, мы правда можем дружить. — А, — на самом деле, Чонгук выглядел так, будто ожидал услышать не это. Но Пак даже не смотрел ему в глаза, чтобы заметить реакцию. — Конечно. Я хотел сказать то же самое, — но улыбнулся почти искренне. Раз старший так для себя решил, то и сойдет. Раньше же получалось. Что изменила неделя? Чон заметил, что у Чимина покраснели кончики ушей, подумалось, что от смущения, но, осмотрев его целиком, заметил и красные пальцы, и кончик носа, и сухие губы. Кроме того парень переступал с ноги на ногу. — Хён, — позвал Чон, привлекая внимание Чимина, которым ранее удостаивались его ботинки. — Ты можешь зайти. Тут коридор, тебя не заметят. — А, хорошо. Может, потом сходим куда-нибудь? — Конечно, — уже ярко и искренне улыбнулся Чонгук. Несмотря на усталость, ему хотелось провести время с Чимином. Когда дверь за ними закрылась, Чонгук снял с себя куртку и надел на старшего. — Так быстрее согреешься. Я вызову такси, посиди здесь. — Ага, — растерянно отозвался Чимин, садясь на какие-то коробки позади. Чон улыбнулся и скрылся за углом. Пак скоротал время в телефоне, как только отогрел пальцы, а Чонгук вернулся не только с заверением об обещанном такси, но и с горячим кофе и несколькими пакетиками сахара («я не знал, сколько ты кладёшь»), на что Чимин не знал, как реагировать, кроме скомканного «спасибо». Чимин зачастил в клуб, ничего не мог с собой поделать. Тем более раз уж они помирились и никакой неловкости между ними не было. Паку так и не посчастливилось застать младшего на сцене, но это не сильно волновало. Рук, переплетённых вздувшимися венами, и груди, едва сдерживаемой тканью эластичной (он успел рассмотреть материал) рубашки, вполне достаточно. Своей реакции на что-то большее Чимин откровенно боится. В остальном же их общение вернулось в привычное русло, не без усилий обоих и помощи компании парней. Тот же Тэхён часто увязывался за Паком в клуб, ведь нельзя пренебречь возможностью попить халявные коктейли и однажды даже выкурить кальян. Охрана уже знала их в лицо и пропускала обоих, даже если они приходили едва ли не в пижаме. А Намджун, Хосок и Юнги всегда были рядом в университете. Иногда Намджун тоже приходил в клуб. В общем-то они практически не оставались наедине, и это нехеровенько так помогало, было «лесами» их отношений, то есть на этом всё держалось. — Чонгук, я тут принёс, — Чимин протянул пакетик, внутри которого был простой перекус из круглосуточного. Пак выбрал на свой вкус, руководствуясь только питательностью, и старался выбирать что-то здоровое, на этом всё. — Я слышал, что ты не ешь то, что вам дают на обед, и не успеваешь брать с собой. Я всё равно прихожу сюда после учебы, так что… — Спасибо, Чимин-ни, — младший был искренне счастлив увидеть еду, даже, кажется, более счастлив, чем самого Пака. Так как обняться через бар было слишком сложно, он смог только сжать плечо и руку в благодарность. — О, постой. У тебя такая мягкая кожа… здесь, — Чон повернул ладонь старшего внутренней стороной и провел от локтя до запястья. Пак полностью забыл, как должны функционировать его организм и тело, застыв, как восковая фигура, ещё теплый, но уже бездыханный. Чонгук переходил границы вот так уже не первый раз, и каждый как ножом по сердцу. Чимин внушал себе, что это только дружеское, что за этим ничего не стоит, что он Чонгуку вообще не сдался, случайно вышло. Но какой смысл, ведь, случайно или нет, младший причинял такими действиями только боль. — Эй, — Чимин нашёл в себе силы выдернуть руку, а младший посмотрел на него так, будто у него отобрали игрушку, а он не знает, в чём провинился. — Не делай так больше. Запрет не должен был звучать как мольба, но голос подвёл Пака. Ответа не последовало, так как Чонгука позвали по работе, а Чимин просто уткнулся носом в тетрадь, надеясь, что спустя время ему станет легче переносить любвеобильное и заботливое настроение младшего. Чимина в итоге всё-таки выпнули из листа стипендиатов, но нужда в деньгах никуда не пропала, поэтому он продолжал учиться, чтобы закрыть долги, даже в толчке, что уж говорить о баре. Не учился он только, пока спал, а спал чуть больше, чем нихуя. — Итак, вы, ребята, встречаетесь? Когда был ваш первый день? — протараторил Тэхён, удачно подойдя с танцпола к Чимину в тот момент, когда Чон выставлял перед пришедшими старшими напитки. Оба парня сначала были шокированы, а потом смущены. — Не краснейте, все свои, мне надо знать дату, чтобы поздравлять! — Мы не встречаемся, — отошёл первым Чон. Ему пришлось, люди ждали своих заказов, а Тэхён — ответов. — Мы начали общаться снова. Как друзья. На этом он отклонился, и Чимин просто продолжал рассматривать свои руки, лежащие на бёдрах. Ким решил не продолжать тему, поняв по виду Пака, что не лучшая была идея вообще спрашивать. Эти парни просто не видели друг друга со стороны! Всем было очевидно, что происходит между этими двумя. И Намджун, хоть и появлялся в баре не так часто, не упускал возможности подтрунить над ними. Ким приходил только на выступления, чтобы исполнить роль ведущего или выступить с рэпом, а впоследствии выложить видео в свой инстаграм. Чонгук и Джун, правда, часто общались, но, как объяснил Чон позднее, ранее такого за ними не водилось, и на рабочем «здрасьте — хорошо поработали» всё как-то ограничивалось. Но после знакомства в университете и после съёмки совместного клипа они сблизились. — Клипа? — заинтересованно поднял брови Чимин. — Круто, должно быть, волнительно? — Совсем немного, — улыбнулся Чон, его сощуренные глаза сверкали в приглушённом свете бара от одних воспоминаний. — Я танцую почти каждую неделю, иногда по несколько раз, для меня не проблема повторить перед камерой всё то же самое, — пожал плечами младший. — Кстати, хён, когда ты уже придёшь на мое выступление? — Когда-нибудь, — пробормотал Чимин и уткнулся в свой коктейль. Взгляд Чона был слишком расслабленным, а мягкая улыбка не то, чем он обычно отвечал на отказы Пака. Но старший решил просто сменить тему, как и всегда. На сцене у выступающего всегда есть особое чувство, не повторяющееся ни в какой другой момент жизни, и у Чонгука это чувство создателя. Он создаёт новый не просто танец, а новый мир для зрителей и для себя. И Чимин правда слишком долго избегал увидеть это вживую. Но сегодня всё вышло совершенно случайно. Или нет, учитывая усмешку Чона, когда он ухмылялся в шокированные глаза старшего, уходя из-за бара под слова Намджуна: «А сейчас перед вами выступит наш… Ах, можно ли назвать его местным айдолом? В любом случае уже через пару минут — Чон Чонгук! Ждём тебя на сцене, сладкий». Похоже, не в курсе дел был один только Чимин. Отлично. Бар находился слишком далеко от сцены, но Чимин не собирается подходить к ней. Он даже не готов увидеть то, что предстоит увидеть. Мечется между тем, чтобы сбежать из бара или побежать за Чонгуком и вдарить ему, потому что как смеет издеваться таким образом и продолжать что-либо утаивать, хотя они друзья. Пускай Пак и отказывался приходить на выступления, но перед ними всегда поддерживал младшего и уделял достаточно внимания. Да, видео — это совсем другое. Хотя бы потому, что Чон не смотрел на него так. Он только вышел на сцену, но уже нашёл взгляд Чимина и улыбался ему так, будто всё сейчас будет только для него. Намджун продолжал говорить что-то как ведущий, смущал Чонгука нахваливанием, и, когда дважды давал микрофон для ответа, Чон смеялся, как мальчишка, прежде чем ответить. Чимин не соврёт, если скажет, что смех отдался у него в груди, потому как колонки были не только у сцены, но и чуть поодаль за баром. Вёл диалог он будто не с Кимом, а с Чимином, смотря в глаза. Пак не мог притвориться, что ему всё равно, раз он не сбежал, а Чонгук уже на сцене, ему ничего не остаётся, кроме как насладиться выступлением. Мир создаётся по частицам: атмосфера, жизнь, константы и переменные. Постоянным были отточенные движения младшего, его мышцы двигались так, как этого требовал их хозяин, и Чон будто знал, что будет смотреться эффектно, как передать бит своим телом так, чтобы он точно добился сердца смотрящего, чтобы даже лишённый слуха увидел в его теле музыку. Изменялись концепт и настроение — если на видео Чон был просто крутым, потрясающе исполнял танец и знал это, заводил публику и, конечно, заводился сам, то сейчас Чонгук не отрывался от одной точки в зале — Чимина. Он смотрел только на него во время каждого движения, ненадолго отрываясь, когда связка требовала поворота головы. С Паком никогда не заигрывали так откровенно. Чонгук то улыбался, как счастливый ребенок, и движения были игривыми — он явно развлекался на сцене, то менял настроение, смотря так, будто всё ему уже принадлежит, и движения становились резкими. Обычно Чон не сильно уделяет внимание тому, на кого смотрит, когда танцует. Он ненадолго обращает свой танец на одного человека ровно до того, как переметнёт взгляд на другого после выполнения одной восьмёрки танца. Так ему удавалось охватить всю публику, что собиралась в зале. Но сейчас. Он чувствует взгляды на себе, они ждут ответных, они кричат ему слова поддержки и похвалу, когда очередное движение особенно хорошо приходит на бит. Но сегодня, сейчас, его эмоции и взгляд, весь его танец и сам он обращены на одного человека, сидящего у бара и до умиления трогательно не достающего до пола ногами с барного стула. Этот хён вызывает в нём странное желание взбудоражить его, заставить хотеть. И то, как легко это порой удается, доставляет Чонгуку максимальное удовольствие. Сейчас Чимин явно загипнотизирован танцем младшего, и Чонгук уже решил, что будет делать после. Все те смущающие вещи, что делал младший с непонятными Паку мотивами, не прекращались очень долго, что уже начинало волновать Чимина. Ему же, кажется, отказали, разве нет? Тогда к чему всё то, что делал младший? Постоянно окружает заботой и то посмотрит не так, то дотронется, то обнимет внезапно и крепко или, того хуже, нежно и бережно. А теперь это. Чимин не понимает, почему Чонгук прижимается так близко, дышит сорвано, и глаза у него горят совсем нехорошо. Пак и так на взводе из-за выступления младшего. А тот сразу после добежал до Чимина и, ничего не объясняя, затащил его за бар, а после — в помещение, куда постоянно уходит поесть и на перерыв. В помещении для персонала музыка звучит приглушённо, а единственное, что может слышать Чимин, — это дыхание младшего, которое к тому же волнует ещё и его тело, отзываясь мелкой дрожью. Если в этот раз целью экспериментов и ощупывания почвы Чонгука было заставить Чимина возбудиться только от своего дыхания, то, что ж, он, как никогда, к ней близок. Может, у младшего вид развлечения такой — возбуждать и не давать? — Чонгук, ты заболел? — Чимин с искренним беспокойством трогает лоб тонсена. Горячий. — Тебе стоило одеться теплее! Или неужели есть, перед кем красоваться? — старший ухмыляется ехидно и заискивающе смотрит в глаза Чону. Смирился уже, что не его поля оленёнок. Не то чтобы это не больно, но... Сам Пак раньше обычно одевался в клубы едва ли не как на пляж, с минимумом ткани на себе, но в более облегающие вещи. Теперь же, когда он ходил в определённый клуб с определённой целью, коей не являлся секс, часто даже не переодевался после университета. Сразу шёл за младшим к нему на работу и даже порой делал домашку на барной стойке вместе с Чонгуком, который, оказывается, знал всю программу следующего курса. Так происходит уже третью неделю. Этим вечером Чимину было особенно холодно, кажется, но теперь он уже не помнит этого, ведь Чонгук очень горячий. — Нужно в больницу. — Я хочу тебе отсосать, — они говорят одновременно, но друг друга слышат, поэтому Чон отвечает: — Так что, думаю, заболел. — Гомосексуальность не болезнь, — очень глупо заметил Чимин спустя секунд пятнадцать, в течение которых пытался профильтровать полученную информацию, однако вновь неся какую-то чушь, как ни странно, чтобы сохранить рассудок. На лице не осталось и тени ухмылки, даже просто эмоций. Как вообще можно реагировать на это? Одновременно хочется врезать и трахнуть. Ну, можно миксовать. Ох, как Чимин хотел бы знать, что с Чонгуком можно… — Тогда что насчет любви? — шепчет Чон и одновременно запускает руку под кофту Чимина, не получая ответа. Хотя ответ горит в глазах, и это — «ч т о». — Я хочу отсосать тебе, — повторяет Чонгук, отвечая горячим шёпотом, и мажет губами по уху и шее, гладит под кофтой торс, иногда слишком сильно сжимая, но Чимин от этого плавится. — Но не знаю даже, как это делать. Не знаю, почему хочу. Не понимаю ничего. Я даже не знаю, возбудился ли ты сейчас от меня, — Чон кладёт руку поверх бугорка на джинсах и поглаживает, вызывая желанные стоны. То, что Чонгук этого и хотел — доставить удовольствие хёну, было в новинку, но оттого не менее облегчающе. — Или от фантазий о своем актёришке. — В этом можешь быть уверен, — громко сглатывая скопившуюся слюну, убеждает Чимин и заставляет Чонгука поднять голову и посмотреть себе в глаза, обхватывая ладошками. — Я определённо хочу тебя, — Пак сам не понимает, что говорит и что делает, будто туман, которым застелены глаза и, видимо, мозг Чонгука, перешёл к нему, толкается в руку и стонет, изгибаясь ближе к горячему телу младшего. — Тебя, Чон Чонгук. Пак думал, что отпугнёт этим, или такая мысль и надежда у него, по крайней мере, были. Самая малость мысли и доля надежды. Потому что немножко алкоголя, множко сдерживаемого желания секса и чувств к Чонгуку подкашивают здравомыслие куда сильнее. — Ох, — с пониманием, что это последняя станция, Чонгук сипло и немного беспомощно стонет и, поцеловав эти невозможные пухлые губы, что уже были приоткрыты, опускается на колени. Пак по инерции потянулся за продолжением поцелуя, который едва ли был поцелуем вообще, но младший уже сидел на полу. Чимин бы оставил, придержал бы напротив себя или сам бы опустился на колени, чтобы продолжить поцелуй, которым его подразнили. Всё-таки последний раз они целовались, когда Пак делал это насильно. Отчасти поэтому Чимин просто стоит, не веря в происходящее, и старается играть по правилам младшего, ожидая подвоха. — Ты не обязан этого делать, — сам того не желая, пытается остановить Чимин. Они даже не пили. По крайней мере, за себя Пак точно отвечает, ему двух бокалов недостаточно, но вот Чонгук. После или до выступления? Когда Чимин за ним не уследил? — Знаешь, и правда странно, что ты хочешь этого. — Я сейчас уйду, — грозно зыркает вверх Чон. — А я о чём. — Да хрен тебе, — Гук быстро расправляется с ширинкой и достает член старшего, приспуская ему штаны и трусы. — Оу. Теперь, когда член Пак Чимина перед его лицом, ему бы захотеть остановиться. Но ничего подобного и не приходит ему в голову, потому что успокаивающе массажирующие руки хёна на его голове точно мешают мыслить, да и сам он мешает. Чимин решает, что цель младшего — это всё-таки довести его дыханием, потому что ничего другого, кроме обжигающего воздуха, Гук его члену не даёт. — Начнем с основ. Чтобы кому-то отсосать, нужно взять член в рот. — Блять, я сам. — Ути, какой умничк-а-а-ах, — кто бы знал, как офигенно Чимину, позавидовал бы стократно. Пипец, что реально не снится, что ли? Пак силится не откинуть голову и не закрыть глаза, чтобы наблюдать, потому что было необходимо смотреть, что это правда Чонгук перед ним на коленях и что его щека выпирает правда из-за члена Чимина. Чон делает только два неуверенных движения, стараясь не задевать зубами, и втягивает щеки, непроизвольно создавая ещё больший комфорт. Он чувствует капли спермы во рту еще до того, как Чимин предупреждает. — Я сейчас… Неудивительно, ведь из-за выступления младшего Пак уже был готов спустить, он хотел пойти прийти в себя — вот, когда Чонгук его выловил. Чонгук отстраняется, игнорируя руку, сжимающую волосы на затылке, облизывается, сглатывая собственную слюну и прочее, и поднимает голову вверх, возмущённо глядя на Чимина. А старший отдал бы всё, что имеет, и влез бы в долг размером в бесконечность, чтобы видеть Чонгука вот таким аккурат возле своего обнажённого тела. — Серьёзно? Я только, — но не успевает он договорить, как сперма струей попадает ему на лицо, — начал. Блять, Чимин! — Прости, прости, прости, — Чимин падает на колени рядом с ним и рукавами кофты стирает белые подтеки с лица парня. — Ты такой… господи, это было слишком. Слишком внезапно и… Боже, Чонгук… — Ладно, я знал, на что иду. — Ты с минуту просто дышал на мой член. — Да блять, мне даже не делали никогда минет, откуда мне знать, что делать? — М-м, — Чимин многозначительно взглянул на ширинку младшего. — Нет. — Чего?! — Я не хочу, чтобы ты мне отсасывал здесь. — Да почему?! — Я и сам не собирался… — Но сделал! — Окей, собирался. Понимаешь, я допускаю мысль, что в каком-то плане хочу тебя, но не могу допустить, что ты хочешь меня. После того, что я узнал… — Этот актёр? Серьёзно, Чонгук? — Да если бы не он, ты бы даже не познакомился со мной. Не обратил бы внимание, как полгода до этого, не захотел бы меня. — Как мне доказать тебе, что я хочу именно тебя, а? Он уже давно меня не интересует. Хочешь, включу порно с ним, и ты сам убедишься? Хотя снова смотреть с тобой порно — так себе идея… — Неважно, Чимин, просто дай мне ещё времени, хорошо? — Ладно, — мягко улыбнулся Чимин. — Поцелуй меня? — Что? Нет! Я тебе только что отсосал. Чимин внезапно замирает в осознании. Ему реально только что отсосал парень, тот самый натурал, в которого он по яйца (к сожалению, только-) влюблён. А Чон приводит себя в порядок и проверяет, не осталось ли на нём ещё следов спермы. Паковской, блять, спермы. — Хён, ты чего? — озаботившись наконец состоянием нестояния старшего, заметил Чон. — О нет, этот взгляд. Если ты сейчас попросишь объяснить, я вряд ли смогу. — Делаешь то, что хочется, да? — припомнил Чимин диалог у Чонгука дома. — Слушай, ты ведь это, ну, вот это всё, не сейчас начал, не когда на колени опустился, — растерянно пытался объяснить Чимин. Чонгук разочарованно вздохнул. Кажется, умение старшего вдруг разучиться составлять слова в предложения опять в ходе. Только вот теперь он не сможет сформировать за Пака, что он хочет сказать, потому что не понимает, чего от него хотят. Разве он не должен быть вроде как в восторге? — Я имею в виду, — начал Чимин очередные попытки. — Слушай, хён, может, позже? Я сбежал, но мне работать надо, — умоляюще похлопав глазками, попросил Чонгук. Очаровательно. — Ага, когда позже? Когда твой член будет в моей заднице или чуточку раньше? — Чимин встал на ноги за Чонгуком, подойдя к нему ближе и едва не приперев к стене. — Ох, хён, я же всё ещё… — Так позволь мне, — Пак сокращает то, что и так нельзя было назвать расстоянием, и тянется руками к ширинке младшего, который тяжело дышит и, кажется, такой доступный и уязвимый. Чонгук облокачивается о стену и потихоньку сдаётся под напором Чимина. Пак не менее сбивчиво и громко дышит в ключицы и, осмелев, водит кончиком носа и раскрытыми губами по чувствительной коже. Отвлекая этим, Чимин продолжает расстёгивать штаны Чона и успевает просунуть туда руку, почувствовать невозможный жар чужого тела, скопившийся там, и пиздецки твёрдый член. Насколько он хорош, Пак узнать не успевает — Чонгук с удивительной выдержкой приходит в себя и откидывает руки старшего от себя. — Серьёзно, я хочу делать тебе приятно, хён, но когда ты хочешь мне… это странно. Не знаю, во сне… ты был во мне, и было адски больно, но, оттого, что тебе приятно, мне сносило крышу, и это правда, как было и сейчас. — Что за… Не самая натуральная речь, Чонгук. — Может, я никогда и не был натуралом. — Скорее всего, так и есть. — А сейчас, если ты не против, я отклонюсь, чтобы подумать о голодающих детях в Африке. — Хорошая тема для эссе. — Я тоже так думаю. До скорого.