***
Брет вообще-то не был общительным человеком. Жены у него не было, детей тоже, а с сестрой, покинувшей родной город, мужчина почти не сталкивался уже несколько лет. Единственным, с кем у него сложились более-менее тёплые отношения, был Тревор Гудден. Что заставило их сдружиться? Сложный вопрос, но всё же Трев доверял ему, это Брет чувствовал. Ибо иначе почему именно со своим другом Тревор делился подробностями своих любовных похождений? А послужной список Гуддена был достаточно длинным, пусть и число в нём уменьшилось на две женщины за последние два дня. И Брет был уверен, что рано или поздно маньяк доберётся и до его единственного друга, который, будучи подавленным из-за последних событий, похоже, даже не заметил связь этих двух смертей. Тем более, есть вещи, на которые Трев даже не захочет трезво взглянуть: его супруга вполне могла узнать, что любимый муж ей изменяет. Не то чтобы Кёрсти внешне походила на убийцу, но Брет слышал, что вся семья девушки таинственным образом погибла при пожаре, а сама тогда ещё Коттон была единственной выжившей, к тому же, находившейся в доме за несколько минут до его обрушения. А подобные события кому угодно повредят психику, о чём Тревор уже не раз упоминал. Именно поэтому (Тревор сам сказал) он и не бросал Кёрсти. Жалел, но не любил, относился к ней, словно к назойливому щенку, который вроде бы мешает, но из дома его выкинуть жалко. Мужчина такой жалости абсолютно не понимал и искренне желал другу разобраться со своими проблемами. А когда на горизонте замаячило наследство, идея как сделать лучше себе и Тревору оформилась окончательно. Но прежде чем действовать, Брет хотел убедиться, что эта женщина что-то знает об убийствах. Мужчина был уверен, что догадается об этом, ведь в молодости он сильно интересовался судебной психологией. На стук в дверь открыли далеко не сразу. Да и открывшая выглядела несколько задумчивой, будто её отвлекли от важных размышлений. Когда миссис Гудден поняла, что гость это не рано пришедший супруг, на её лице промелькнули сначала удивление, а затем, когда Кирст вспомнила ночной разговор, ненароком подслушанный, испуг. «Тот ли самый это Брет?» — подумала женщина, от волнения вертя Шкатулку в пальцах. Страх, до этого направленный на оккультный предмет, проецировался на человека. — Здравствуй, — с заминкой произнесла Кёрсти, стараясь не смотреть мужчине в глаза. Да она знала Брета как близкого друга своего супруга, но подслушанный телефонный разговор всё не шёл из головы, пробуждая признаки настоящей паранойи. Брету её страх показался подозрительным. — Тревор ещё на работе? — спросил мужчина, стараясь как-то вывести разговор в нужное русло. — Да, — пожала плечами Кёрсти. — Вы же вместе работаете? — «Работаете» сейчас слишком громко сказано, — с некоторым сожалением отозвался Брет. Взгляд его упал на Шкатулку в руках Кёрсти. «Ту самую» — вспомнил друг Тревора, но отчего-то поспешил отвести взгляд, — Из-за смерти мисс Стивенс работа не к чёрту. Недавно приезжали копы и всех опрашивали. — Сочувствую, — несколько отстранённо произнесла Керсти, — Подождёшь Тревора, да? Брет кивнул, решив, что это куда более реалистичный предлог для его мини-расследования, нежели всё, что сам мужчина пытался придумать. — Принести кофе? — поинтересовалась шатенка, ставя Шкатулку на тумбочку, тут же почувствовав себя спокойнее. Тревога и паранойя куда-то схлынули, будто волны бушующего моря, обнажив острые камни отчаянья. Кирст, казалось, постарела на несколько лет. Мыслей о том, что мужчина успеет открыть Конфигурацию Плача, пока она готовит напиток, не возникало, ведь насколько было известно Кёрстин, это достаточно длительный процесс, требующий немалой концентрации. То что врата открываются, когда того пожелает Левиафан, разум женщины, цепляющийся за остатки рациональности этого мира, предположить не мог. А Брет тем временем, будто загипнотизированный, подобрался к Шкатулке, повертел в пальцах, ловя взглядом золотистые блики. Под грубоватой кожей подушечек вдруг необычно тонко ощущаются все эти металлические узоры, наверное, декоративные, которыми изрисована Шкатулка. Но Шкатулка должна открываться, а этот монолитный куб не желает признавать этой аксиомы. Кажется, это и не головоломка вовсе, а простое украшение интерьера. Брет вспомнил, что Ребекка, его сестра, тоже любит такие безделушки. Но мысль о родственнице не задержалась в сознании, уступив место жажде открыть Шкатулку. Он не знал, почему, но был уверен, что Конфигурация откроется. Откроется именно ему. Шкатулка прекрасно умела пробуждать тёмные стороны людей. У Брета это была гордыня. С детства будучи умным ребёнком, он предпочитал науку обществу сверстников, но при всём своём уме и знаниях в области психологии (именно это его любимое учение), Берт был слишком нерешительным юношей, чтобы воплощать свои мечты в жизнь. Идея стать психологом-криминалистом не достигла успеха, хоть Брет и пытался несколько раз, ему не везло. Сестра уехала в другой город на поиски более перспективного будущего. А потом умерли с разницей в несколько месяцев родители. И Брету, столкнувшемуся с проблемой нищеты, пришлось устроиться обычным офисным работником. Но разуму всё ещё хотелось другой жизни. «Ты наконец-то разгадаешь хотя бы одну загадку в своей жизни.» — Мужчине показалось, или кто-то невидимый прошептал это? Брет тряхнул головой, убирая со лба короткие тёмные волосы. Померещилось, — решил мужчина, перехватив Шкатулку так, что большой палец левой руки оказался точно в центре золочённого круга на верхней грани Конфигурации Плача. Грани зашевелились, меняя правильные геометрические формы одна за другой. Брету могло казаться, что прошло около часа, но на самом деле временной отрезок, что был нужен для открытия головоломки, составил меньше пяти минут, Кёрсти даже не успела приготовить кофе, когда заметила странный свет в той комнате, где находился её гость. Кружка выпала из её рук на стол, не разбившись, но опалив нежную кожу руки горячими каплями, так что на месте, где влага прикоснулась к коже отчётливо проявилась краснота. Но Кёрсти, не обращая на это внимания, на ватных ногах кинулась в сторону комнаты. Внезапно руку мужчины словно пронзило разрядом тока, и он был вынужден отбросить странный артефакт в сторону, на секунду разжав пальцы. «Последнюю загадку в своей жизни!» — с явственной холодной неотвратимостью продолжил голос в сознании мужчины, словно насмехаясь над ним. Лампочка под потолком замигала, то разгораясь, то затухая, словно мучаясь в агонии. Когда она погасла навсегда, перед этим наиболее ярко вспыхнув, раздался знакомый мерный звон колокола. Кёрсти, стоявшая на пороге, и Брет, по прежнему сидевший на кресле, замерли от страха, и трудно сказать, кто из них боялся сильнее. Случившееся дальше Кёрсти безошибочно предугадала: словно растворяющиеся стены, голубоватое свечение и выходящий, казалось, из самой тьмы лидер иерофантов. Он был один. Другие, повинуясь неслышному приказу, застыли жуткими призраками в стенах Лабиринта. — Что? Откуда? — скорее не верящим, чем испуганным голосом спросил Брет, но вот в глазах плескался неподдельный страх, пока разум пытался отвоевать своё место, подсознание уже догадалось, что ждать чего-то хорошего от подобного создания не стоит. — Рано ещё, Кёрсти, слишком рано, — мягким тоном, словно учитель, отчитывающий горе-ученика, сказал Пинхед. По спине женщины прошёлся привычный холодок, она отчего-то была уверена, что сегодня её не заберут, но страха и того странного предвкушения, что несли с собой его появления, это не убавляло. Брет, заметив, что им монстр не интересуется, бросился к спасительной двери. — Ещё только две жертвы, ты обещала мне пятерых, — продолжал сенобит. Было заметно, что он прекрасно сознаёт, что имеет право забрать женщину прямо сейчас, но игра, все её бесполезные попытки бежать от судьбы, забавны могущественному жрецу боли, уже давно не встречавшему столь интересных противников. — Но я никого не убивала! — В противовес мужчине Кёрсти осталась стоять на месте, не отводя взгляда, хотя больше всего желалось последовать примеру друга Тревора и броситься наутёк. — Я так не думаю. — Из-за спины сенобита появились несколько цепей, которые вонзились в Брета, осознавшего, что дверь отчего-то заклинило и пути к отступлению нет (А ведь на двери не было замков, а до появления этого жуткого создания она была открыта, позволяя свободно перемещаться между комнатами). — Разве не странно, что умирали они, стоило тебе узнать об изменах? — поинтересовался иерофант, глядя на Кёрсти, лицо которой было белее снега. Вина и отчаянье накатили на женщину, парализуя её волю, но Пинхед прекрасно знал, как снова вызвать в шатенке гнев. Для этого нужно лишь сказать правду. За их спинами кричал Брет, чьё тело пронзали сотни цепей. Пинхед, видевший подобное сотни раз, оставался равнодушен, чего не скажешь о миссис Гудден. — Но… — начала было она. Страх не позволял чётко формулировать мысли. — Нас вызывают не руки, нас вызывает желание, — напомнил Пинхед, словно это была общеизвестная аксиома. — Ты желала им смерти, желала мести, я дал тебе это. И да, ты права, именно он и Тревор хотели тебя убить. Из-за наследства На этих словах цепи, удерживающие Берта, разорвали его на куски, обдав стоящих рядом дождём из маленьких кусочков мяса и капель крови. Кёрсти, ощутившая это лишь спиной, с трудом сдержала в горле комок из рвоты и слёз, а на губах Пинхеда появилась лёгкая полуулыбка. Женщина нерешительно обернулась, желая всё же взглянуть на изувеченное тело или хотя бы обрывки плоти. Но их не было, кровь и плоть словно бы впитались в пол и стены, оставив после себя лишь характерный тошнотворный запах. — Мне не хотелось, чтобы тебя в чём-либо подозревали копы. В отличие от твоего супруга, у которого подобные проблемы уже начались. — Последнее предложение глава сенобитов произнёс с нескрываемым торжеством в голосе. — Что с ним? — Кёрсти выдохнула эти слова, сама до конца не осознавая. — Ничего. Просто умирают люди, которых он знал, — холодно ответил Пинхед. Вся эта забота о недостойном, по его мнению, смертном, сенобита раздражала. — И кстати, Кёрсти, — добавил он спустя несколько секунд напряжённого молчания. — Есть ещё одна женщина, с которой Тревор делил ложе. Её зовут Шерон. — Его коллега? — Зря Кирст не предавала значения сплетням, что ходили среди его сослуживцев. Пинхед только молча кивнул, замечая, что в глазах Гудден вновь загорается огонёк ненависти. — Завтра они будут здесь, оба. Больше Кёрсти ничего спросить не успела, ибо иерофант исчез, оставив женщину одну в доме, где произошло убийство. Принюхавшись к запаху ванили, что всё ещё витал в комнате, Гудден поняла, что не желала, чтобы он уходил.Часть 9
16 октября 2016 г. в 13:35
Кёрсти не могла избавиться от преследующего её чувства вины, рвущего душу свинцовыми клещами. Вроде бы и не она убийца, а вроде бы… Нет, даже самой убить было бы не так уж страшно. А ведь Первосвященник Ада обещал, что она сама принесёт ему эти души. Сама! А получилось, что её вины в происходящем вроде бы нет. И всё равно у женщины не получалось избавиться от чувства неправильности происходящего, всё больше напоминавшего дешёвое шоу, в котором нужно «выжить», чтобы получить главный приз, да вот только участники потом встретятся снова.
Но не в этот раз и не в этой истории. Ад не отпустит. А призом в данном конкурсе будет её собственная душа.
Миссис Гудден снова заворожено и испуганно смотрит на золотистые грани Шкатулки. Странно, что полицейский оставил важную улику в доме и ушёл, даже не оглянувшись.
Впрочем, кому, как не Кёрстин знать, как Конфигурация Плача способна влиять на людей?
Идеальной формы кубик, кажется, идеально лежит в пальцах, но не манит открыть себя, как раньше. Не сейчас. Не вовремя. Аду мало. Ад ещё не насытился.
Кёрсти и сама не решится снова открыть врата. Будет бежать, прятаться, словно загнанный зверь, но не отправится в Лабиринт. Наверное. Женщина не уверена, что справится с собственной совестью.
Шкатулка отталкивает и притягивает одновременно.
В разуме миссис Гудден проносится полубезумная идея: а если спрятать Шкатулку, то её смогут найти? Женщина уверена, что нет, ведь проклятый кубик не появляется из ниоткуда. Ему нужна помощь людей. А если Ад не найдут люди, то Ад не найдет выход. Наверное.
Всё кажется логичным, но где-то в душе логика Кёрстин Гудден трещит по швам, и она буквально разрывается, будто на невидимых цепях между двумя противоречивыми желаниями — бороться и сбежать. С одной стороны кажется трусостью просто всё бросить и позволить людям умирать, но с другой...
Кёрсти просто хочет жить, как все нормальные люди, хочет, чтобы у неё была семья, которая не предаст, хочет перестать видеть кошмары. Хочет забыться. Чтобы казалось, что не было в её жизни Ада. Но разве это возможно? Разве Пинхед со своими палачами-сенобитами допустит такое? Женщина слишком хорошо знает, что нет.
Сердце подсказывает, что не будет больше жертв лишь в одном случае: если Кёрсти сама сдастся в руки адептов тёмного ордена. Но при одной мысли об этом женщину охватывает страх, а на спине выступает холодный пот, стекающий ручейками по позвоночнику. В своём мире она хотя бы пыталась быть сильной, но Принцу Боли она не ровня, и Кирст сама это понимает. Единственная причина, по которой гвоздеголовый так и не забрал её, заключается лишь в том, что ему интересно это противостояние, как коту интересно помучить мышь, прежде чем съесть.
Ощущать себя в роли мыши было несколько неприятно, но Гудден понимала, что шансов у неё немного: слишком легко она пошла на сделку. Да и сможет ли она вновь противиться его мрачному холодному очарованию, присущему лишь демонам? Женщина понимала, что нет. В те моменты, когда Эллиот был рядом, разум отключался, и ей хотелось перешагнуть запретную черту.
Можно было просто выполнить свою сделку. Допустить, чтобы Ад забрал тех, кого отметил. Но Кёрсти боялась, что разозлится не на того человека, и он умрёт так же, как было с Эмили. Если, конечно, эта женщина не случайная жертва своих желаний. Кёрсти не подкладывала ей Шкатулку, не убивала. Да и весь тот гнев, который Гудден испытывала на блондинку, показался ей мимолётным. Не стоящим человеческой жизни. Обманчивым.
Женщина ещё раз кинула краткий взгляд на Шкатулку, будто та была опасным зверем, после чего неуверенно подошла. Почти против воли провела пальцами по холодному металлу.
«Не в этот раз» — стараясь придать уверенности хотя бы своим мыслям, решила шатенка. "не поддамся. Это просто головоломка. Я справлюсь!" — Теперь Кёрсти была на сто процентов уверена, что она будет делать. Она просто пойдёт и выкинет кубик в реку. Или закопает на ближайшем пустыре. Попробует сжечь.
Впрочем, трюк с сожжением в прошлый раз не удался, и Кёрсти это помнит. Иначе, наверняка, давно бы уже уничтожила проклятую Шкатулку, а со своими семейными проблемами разобралась бы сама. Она ведь просто хотела воспользоваться помощью Ада и забыть, а вовсе не сбегать ото всех проблем в забвение, что дарует боль, прямиком к повелителю сенобитов.
Она будет жить нормальной жизнью, простит Тревора, будто это был ночной кошмар. Ну или уйдёт к другому. Но не в Ад, нет, Кёрсти не затем боролась, чтобы просто так сдаться.
От мыслей и попыток самообмана Гудден отвлёк стук в дверь. Женщина знала, что Тревор должен прийти позже, Сначала шатенка хотела притвориться, что и её нет дома, но стук повторился, и на этот раз казался куда настойчивее.
— Кто там? — поинтересовалась Кёрсти, вставая и направляясь к двери. Шкатулку она так и не выпустила из рук.