Почему я ненавижу фанфики

      Страсть.       Как много и как мало в этом слове!       Всё проще простого, думал я. Когда шомпол ноет от одиночества, его надо куда-то присунуть, чтобы на время почувствовать свободу от недостойных мыслишек. И превратиться из похотливого гандона в обычного, привычного миру Костяна-Понго-Тесакова. Страсть или желание — просто двигатель, название древнего, как сама жизнь на Земле, стремления впрыснуть кому-нибудь свой генный материал.       О, боже. Как же я ошибался.       Первые открытия начались, когда я вернулся из больничной ссылки, отдохнувший-отоспавшийся и готовый к новым приключениям на своё седалище. Пару дней всё шло относительно ровно, и мы с Новиковым общались почти как до истории с гейством — подшучивая и расслабляясь в обществе друг друга, помогая на парах, просто наслаждаясь возможностью находиться рядом.       А потом началось…       Даня сидел на скамейке, согнувшись в три погибели, среди числа остальных, загнанных на физкультуре до полной невменяемости. Он был в первой партии, а я к своему забегу только готовился и ошивался неподалёку, разминаясь.       Мой взгляд упал на его спину и что-то внутри заклинило. Как есть. Клац и всё. Оси-шестеренки остановились.       Ниже линии волос Новикова торчали позвонки, с висков стекало, руки подрагивали от напряжения, а сбитое напрочь дыхание разрывало раскалённый воздух.       Я так засмотрелся, что пропустил свой старт.       — Тесаков, шевелись! — прикрикнул препод.       Косплея сломанного робота, я сдвинулся с места. Мыслей в голове не было. Никаких. Только тишина и одна-единственная картинка — загнанный Данька.       Следующий ебизод случился по дороге к метро.       Я глазел на его ключицы, беспалевно изучал линию шеи, и тонул в каком-то бесконечном мягком облаке пространственного тупняка. Даньке пришлось потрепать меня за плечо, чтобы привести в более-менее вменяемое состояние.       — Что-то ты в последнее время подтормаживать стал, — он улыбнулся, и облако стало гуще, мешая дышать. — Обновиться не хочешь?       Когда мы разошлись по домам — отлегло. Пустоту в черепушке сменили мысли. Как уже повелось, не самые оптимистичные.       В первую очередь меня смутило то, что я не замечал за ним таких странностей. Он больше не замирал, разглядывая меня так пристально, что становилось неуютно, не пытался прижаться то коленом, то плечом. Стал аккуратен и больше не допускал даже случайных касаний.       Чем не повод, чтобы накрутить?       Видимо, я ему теперь не интересен как сексуальный объект, предположил я, прогуливаясь по торговому центру в поисках новых наушников. Был, наверное. Был, да. Но теперь — нет.       А может интересен, но по-другому. Мы чувствуем по-разному? Или я слишком гоню лошадей? Или Данька начал понимать, что я ему не подхожу, и сейчас думает, как бы вернуть всё на круги своя без потерь?       — О, Костя, привет. Ты меня не заметил?       Голос Даши — звук, который мне меньше всего хотелось услышать в процессе погружения в состояние особой степени тяжести: «Я молодец, я нахуевертил». Но звук оказался не галлюцинацией и очень скоро слева обнаружился его источник в бежевой шапке с помпоном и короткой курточке нараспашку.       — А должен был? — грубовато ответил я.       — Не обижайся ты так. Сделала глупость, с кем не бывает, — улыбнулась Голопокина. — Не хочешь по кофейку в Кофемании прогнать?       — По делам, — я пошел мимо. Не помогло. Дашка пристроилась шаг в шаг.       — Кость, я извиниться хотела. Прости, пожалуйста, за ту шутку, ага?       — Да пофиг. Забудь.       — И ещё я… я хотела бы узнать, есть ли у меня шанс всё исправить.       Я остановился.       — В смысле?       — Снова наладить отношения.       От Дашки пахло приторно-сладкими духами, да так сильно, что следом тянулся целый шлейфище. Зачем — вдруг подумал я, раньше совершенно не обращавший на это внимания.       Спросил то же самое:       — Зачем?       — Как, зачем? У меня остались к тебе чувства. Я же на эмоциях всё. Ну, Кость. Не заставляй меня унижаться. Я знаю, что ты сейчас один. Давай попробуем снова?       — Нет.       — Ты так сильно бесишься из-за того, что я люблю иногда чуть-чуть выпить? — в звонком голосе прорезалось раздражение. Судя по капризам, Даша была уверена, что получит положительный ответ или хотя бы что-то вроде «я подумаю».       — Да мне на это со смотровой вышки насрать. Я уже не один. И вовсе не заставляю тебя унижаться. Не драматизируй.       — Ты ни с кем не встречаешься. Я точно знаю, — уверенно сказала она, подергивая прядь волос.       — Встречаюсь, — теряя терпение, прошипел я. — Вон, к примеру, с Данькой.       — Чего? — рассмеялась Даша. — С Новиковым-то?       И вдруг, осмотрев меня с головы до ног, покраснела пятнами, как мухомор.       — Стоп, погоди, мне надо это переварить. Парень? Ты и парень?       — Слэшевая душонка, — припечатал я, описывая вокруг Голопокиной неровный полукруг. — Только попробуй фанфик написать.       — Давай дружить! — бодро крикнула Дашка мне в след. — Всегда хотела иметь такого друга!       Хоть отстала и то хлеб.       Я продолжил путь, вернувшись на тропинку неприятных мыслей. На данный момент веретено уныния крутилось недостаточно быстро — я решил его ускорить.       Если Даня захотел снова стать друзьями, как скоро он скажет мне это в лицо? И почему так хреново от одной мысли, что я оказался недостаточно хорош?       Да, между нами были эпизоды помутнений, но это могло быть влияние настроения. Со мной такое случалось. Когда страсть возникала к девушке, которая мне на самом деле не очень-то нравилась.       Короче говоря, через пятнадцать минут я успешно довел себя до черного отчаяния и пошел в Кофеманию, заливать горе ореховым кофе с шоколадной крошкой.       Не прошло и пяти минут, эта жопа как почувствовала моё шекспиро-лермонтовское настроение.       — Блэкджек, я ничего не понимаю в этом сраном курсаче. Либо ты спасёшь меня, либо я бесславно погибну, погребенный под учебниками, — трагично взвыла трубка.       — Помогу, — ответил я.       — Что с голосом?       — Устал немного.       Горло сжималось, будто кто-то вязал в крепкий морской узел трахею с пищеводом. И говорил я именно так, как говорил бы человек с бобиной в шее — удушенно.       — Кто виноват? Что-то случилось?       — Я сам у себя случился и сам у себя виноват.       Упрекать Даню было глупо, как и переваливать печали с больной головы на более-менее здоровую. И что я мог сказать? Эй, чувак, какого хрена ты начал отдаляться от меня после того, как сказал о своих чувствах?       И что-то вроде: не бросай меня? А то я без тебя как-то уже не могу?       — Ты не дома? — тихо спросил Данька.       — Нет, я… в Кофемании сижу. В центре.       — Дождись.       В ухо ударили короткие гудки.       Скрипнув зубами, я обессиленно уронил голову на стол.       Дурак? Дурак. Типун, ты бы уже навестил меня чисто ради приличия, что ли?

* * *

      Даня успел добраться до точки сосредоточения космической печали за двадцать минут. Я заказал себе повтор орехового с кексиками и копался в интернете, стараясь больше ни о чем не думать. Как показала практика, это ни к чему хорошему не приводит.       — О, мрак.       — Это карма, — фыркнул я, пробуя натянуть на лицо улыбку. Но уголки губ предательски съезжались, так что скоро это гиблое дело пришлось оставить. — Не стоило так срываться. Я в порядке.       — «Я в порядке», сказал он, «не стоило срываться». Ты что, совсем?       Даня повесил куртку на лапу вешалки, дернул завязки ярко-зеленой толстовки и сел напротив.       — Что стряслось?       Пришлось быть честным. Врать с моим-то удручающим артистизмом бесполезно, а уходить от темы — ещё бесполезнее.       — Я тебе… разонравился? — просто чтобы чем-то себя занять я придавил ложкой кубик сахара и стал крошить его на дне чашки. Бой был неравным, так что скоро кубик превратился в коричневую сахарную кашицу. С моими чувствами так же — вроде форму уже приняли, и затвердели, но стоило чуть надавить, бац, лужа какая-то…       Насилие над кубиком длилось всего секунд десять, но для меня это были целые часы — к тоске подоспел страх, сверху слоем наложилось ощущение собственной беспросветной тупости. Вишенкой на бутерброде стало банальное разочарование.       — С чего ты взял?       — Чувствую, что ты отдаляешься.       — Так…       Я поднял глаза.       Данька сидел, одной рукой подпирая голову и разглядывая меня из-под теней ресниц. Лицо не выражало ничего конкретного, какие-то полутона, невнятные недоэмоции.       — Вариант, что я хочу большего, ты, конечно же, не рассмотрел?       Модель ситуации, сформировавшаяся в моей голове, рассыпалась карточным домиком. Веретено уныния с легкого пинка двинулось в обратную сторону. Сначала я обалдел, потом — смутился.       — Вот-вот, — тихо дополнил Новиков. — Ты же зеленеешь от одной мысли об этом. Давай серьезно. Ты не готов. И боишься.       — Не боюсь я.       — Где-где, но в этом вопросе я не хочу брать тебя на слабо, Костя.       Нам пришлось прерваться — появилась официанточка, чтобы принять заказ. Даня попросил классику и дождался, пока она отойдет подальше.       — Я говорю это не потому, что хочу вызвать в тебе желание доказать мне обратное, — продолжил Новиков. — Если честно, меня радует то, что ты задумался об этом, но не радует негатив этих мыслей.       — Я не… ну ладно, да, я решил, что ты отдаляешься, потому что хочешь вернуть всё как было.       — И ты просто перечеркнул всё, что я сказал до?       — Прямой, как палка, — сдался я, прокручивая чашку на тарелке. — Решил, что передумал…       — Всё очень плохо, — покачал головой Даня. — Никогда больше не обесценивай мои чувства.       Несмотря на тон беседы, рядом с Новиковым всё равно не было неуютно.       Любые недопонимания в прошлом всегда приводили к тому, что я изводился, как самая настоящая тварь. Я мог коршуном кружить вокруг собственного раздражения и лелеять страхи, раздувая из искорки огромный пожар переживаний. А Данька был самой лучшей сигнализацией в мире. Он умудрился настроиться на меня за считанные мгновения, пригасить искру, да ещё и наладить новые связи на почве факта возгорания.       — Ничего не поделать с тем, что я с каждым днем хочу большего. Я могу это контролировать, но, черт, Костя, это непросто, чтоб тебя. Когда ты рядом, в голове такой пиздец, что никому лучше не…       — Я хочу знать. Расскажи, — сглотнув, я наклонился вперед.       — Изучить… — прошептал Даня. — Я хочу изучить твоё тело. Всё целиком. И если ты попросишь подробностей, я тебя убью, а потом надругаюсь, говнюк.       Мурашки помчались по загривку и целым табуном унеслись куда-то. Как и мой мозг. Точнее мозг не унесся, а поплыл. Уютненько уместился в спасательном круге и утек за буйки.       — Поэтому я решил слегка притормозить, дать тебе время на осознание, на принятие. Чтобы ты мог с полной уверенностью сказать: «Да, я хочу». Или наоборот.       Классический эспрессо прибыл, а мой разум отбыл окончательно.       — Дань, ты такой хороший, — пробормотал я, наложив руки на свою рожу и хорошенько потерев кожу ладонями. — Только мне без близости с тобой уже хреново. Очень хреново.       Новиков игриво тронул мою коленку под столом.       — Ну всё, доволен?       Я отрицательно помотал головой.       — Просто заставь… меня сделать то, что ты хочешь. Я никогда ничего не делал для парня, так что это будет считаться девственностью. Иначе я рехнусь, пытаясь в этом разобраться.       — Причина не отступать? — глухо рассмеялся он. — Тебе нужен повод? Почему нельзя просто созреть?       — Потому что я, бля, круг сыра с плесенью, который может зреть десять лет! И то остаться сырым, — я вновь понизил голос, чувствуя, что начинаю шуметь. — Пойми, я не против. Я уже не боюсь. Я… волнуюсь так, что у меня кровь в венах… кипит. Вот и всё.       Всё ещё не решаясь выбираться из ладошечной крепости, я услышал, как Данька сделал глоток кофе.       — Ладно. Хорошо, пусть так. Мы уже ничего не разрушим?       — Нет.       — Тогда вот тебе задание: как насчет сделать мне интимную стрижку?       Я заржал, обратив на себя внимание всех немногочисленных посетителей Кофемании. Попалился и уткнулся в меню, всё ещё пытаясь сдержать рвущийся наружу смех.       — Шучу. Сходи со мной на настоящее свидание, — сказал Новиков, облокачиваясь на стол. — Настоящее-пренастоящее. С романтикой.       — Я могу пойти и так, не обязательно тратить желание…       — У меня одно условие. Ты доверишься мне, и мы поплывем в закат под сопливую музыку. Договорились?       — Звучит просто чарующе. А интимная стрижка до или после?       — Во время, — теперь уже и его прорвало так, что люди снова хмуро покосились в нашу сторону. — О, боже, я слышу это. Закат, свечи, романтичная музыка, щелчки ножниц…       — Хозяин хочет оставить волосы на яйцах?       — Заткнись. Заткнись сейчас же.       — Стиль восьмидесятые или свободолюбивый хиппи?       — Косфя, ты барыан, — прикрывая рот рукой, сипел Новиков. — Боже…       Кое-как отсмеявшись, мы сидели там такие: раскрасневшиеся и счастливые до головокружения. Что ж, может быть, это действительно неплохая идея. Просто довериться…       Во всяком случае, мне это определенно поможет.       Только вот что с желанием-то делать?