Почему я ненавижу фанфики

      — Расскажи, что изображено на этой схеме.       Даня скуксился так, что стал похож на демона, которому в баре при монастыре предложили пропустить стаканчик-другой святой воды. Взял распечатку в руки, повертел перед носом.       За курсач мы сели в понедельник, чтобы, так сказать, не тянуть кота за колокольчики. Обложились газировкой, квасом, тарелками с печеньем и чипсами. По каким-то загадочным причинам легче всего мозговой штурм проходил на полу в Данькиной комнате, и мы не стали отходить от сложившихся традиций.       Марго наблюдала за нашими жалкими потугами, свернувшись пышным комом у меня под локтем. Терзания хозяина её не тревожили — на интеллектуальные страдания, в отличие от физических, она никак не реагировала.       — Резисторы… конденсатор… транзистор и источник питания.       — Итак, юноша, объясните мне, для чего рассчитывается сопротивление резисторов в коллекторной цепи транзистора?       Я зловеще гнусавил и стучал карандашом по указанному участку цепи, изображая нашего преподавателя по микропроцессорной технике — Владимира Анатольевича Ягода, в народе известного как Малинка.       — Н-нагрузка?       — А нагрузка зачем?       — Э-э-эм… Объясни!       — Вот, смотри. Чем больше нагрузка, тем меньше амплитуда коллекторного тока. На формулу смотри, а не на меня, долбозвон!       — Ты такой милый, когда умничаешь, не могу оторваться, — Даня заулыбался, и я влупил ему правый хук конспектом. Ритуся заинтересованно подняла уши, так что пришлось срочно отступать, но гнев вырвался-таки наружу в виде ядовитого шипения:       — Я тебе сейчас эту схему в задницу засуну, понял?       — Ладно-ладно, амплитуда тока…       — Всё просто — та же электротехника, только с полупроводником. Если найдем амплитуду коллекторного тока, мы можем выяснить ток в рабочей точке. Вот тут, — я ткнул в несчастный лист. — Ток покоя. А дальше напряжение. Чем у нас там полупроводники характеризуются? Помнишь?       — Туда дуй… обратно хуй…       — Ага, плюс, срезают часть амплитуды, не пропуская больше возможного значения.       — Объясни попроще?       — Вот если ты, к примеру, диод… ты можешь сожрать три сосиски за раз.       — Я могу пять.       — Не суть! Если тебе суют десять, не сожрешь. И человеческий организм в нормальном режиме устроен так, что ты не дашь сосискам пойти обратным путем.       — Иу. Но аналогия неплохая, — похвалил Данька, подставив мне под руку тарелку с печеньками, видимо, пытаясь деморализировать. И потянулся навстречу, чтобы приобнять, но был остановлен безжалостным тычком карандаша в щеку.       — Ладно, давай какую-нибудь награду придумаем… типа… одна полностью разобранная формула — один поцелуй.       Даня оживился.       — Это дрессировка!       — А что ещё с тобой делать, горюшко? — я взял с тарелки печенье.       — Давай так — одна разобранная формула и поцелуй куда угодно? — недобрый блеск в его глазах мне не понравился. Ой как не понравился, но я был уверен, что за сегодня мы не осилим и половину. А значит, не больше трех-четырёх поцелуев.       Что может пойти не так?

* * *

      Язык мой — враг мой номер один. Враг среди врагов.       Вот о чем я думал, опускаясь перед Данькой на колени, на полном серьезе готовый упасть в обморок.       — Не дрейфь, учитель, сам же предложил, — потешался Новиков, приглашающе приспуская шорты.       Поцелуй был предназначен «вершине блядской дорожки», которая как назло начиналась значительно ниже пупка.       Что, кстати, было необычно для парня и…       — Блядь, — прошипел я, краснея, как кельт под палящим египетским солнцем. — Какой же ты гондон.       Есть такая поговорка, типа, быстрее начнешь — быстрее закончишь. Так вот…       Это не про меня.       Я испытывал к этому блядски интересному телу вполне осознанное влечение, а потому, стоило мне почувствовать лёгкое напряжение мышц живота губами, ни о каком курсаче я думать уже не мог.       И потому на свою несчастную попал в затруднительное положение — я был ужасно смущён и зверски взбудоражен одновременно. И не хотелось мне «быстрее закончить».       — Блэкджек? — упавшим голосом позвал Даня.       — М? — промычал я, проходясь кончиком языка по солоноватой коже.       — Ты чего творишь?       Даня сбежал к своему рабочему столу. Видок у него был тот ещё — весьма и весьма провокационно-ошарашенный.       — А что? — невозмутимо отбил я, делая вид, что это не моё лицо полыхает всеми цветами красного спектра. — Ты же сам место выбрал.       — Я н-не… — Данька, похоже, потерял дар речи, и я вдруг допер, что, несмотря на шуточки про минет, сама возможность выбивает его из равновесия похлеще, чем меня — шанс того, что все вокруг о нас узнают.       Вот, к примеру, моё отношение ко всем видам близости удерживалось на одной позиции. Я был одинаково смущен всем, что мог испытать с ним.       А вот для Даньки, похоже, некоторые вещи были куда более смущающими, чем другие. Устроить совместную дрочку — вах-вах, не вопрос.       Парень берет у тебя в рот — край!       — О, — торжество моё не знало границ. Серьезно, я был готов отбросить все свои сомнения ради того, чтобы добить его окончательно. — Что, даже пососать не дашь?       — Костя! Вот и кто из нас гондон?!       — Сам спровоцировал, сам испугался, — расхохотался я, и с пугающей медлительностью, изображая не то зомби с перебитыми ногами, не то обезвоженного вампира, пополз по направлению к Новикову. — Злобный сосальщик достанет тебя, стоит только ослабить бдительность… и высосет из тебя весь… белок?       — А я считал тебя невинным парнем, — трагично сказал Даня, прикрыв своего встревоженного одноглазого змея рукой.       Я дополз до его ноги и, смеясь, уткнулся лбом в коленку. Сжал лодыжку, осторожно прощупывая подушечками пальцев линии шрамов, расположение которых за несколько массажей успел запомнить досконально.       — Ладно, хорошо, ты пока не готов к таким ласкам, я уяснил, — шепнул я, успокоившись. — Интересно почему?       — Дело в том, что это ты… ты ведь…       — И?       — Не знаю. В этом есть что-то настолько…       — Гейское? — саркастично подкинул я.       — Интимное. Мне нужно как минимум сто грамм для смелости, серьезно. Иначе я умру от разрыва сердца.       Я погладил его бедро, как бы невзначай сунув пальцы в штанину.       Подначил:       — Трусишка.       И расслабился окончательно.       Даня молчал с минуту.       — Ты шутил?       — Неа. Дело в том, что меня к тебе тянет. Ладно, давай вернемся к транзисторам.       — Ага, легко теперь вернуться…       — Сам виноват. Не провоцируй меня по пустякам.       Я встал на ноги и потянулся. Спина от долгого сидения за конспектами успела одеревенеть.       — Братюня, с тобой фиг знает, где нарвешься на мину. То ты веселишься, то накрутил, то грызешь в интимных местах…       — Человек-загадка, — я уселся на прежнее место. — Сюда идите, юноша. Продолжать будем.       — Не могу.       — Что такое, ноги не держат?       — Мне там будет неудобно с восстанием в штанах.       — Божечки-картошечки, какие мы чувствительные стали.       — Я всегда был чувствительный, — с понтом дела обиженно фыркнул Новиков. — Что поделать, если у тебя надо мной и над мини-мной такая могущественная власть.       — Судя по всему, моя помощь с курсачом тебе не требуется? Сам с Малинкой разберешься?       Взгляд Даньки был хлестким и раздраженным, да настолько, что я аж радостно захрустел чипсинкой.       — Сволочь.       Через пару минут Данька всё-таки сполз обратно на пол, прикрылся подушкой и душераздирающе заскулил, подтащив к себе схемы.       — Кому ты продал душу, чтобы в этом разбираться?       — С этой хренью передалось, — я постучал по родимому пятну пальцем. Отвлекся на курсовой и безнадежно упустил момент, когда Данька приблизился. Так что, когда я заметил вторгающуюся в моё личное пространство руку, чуть не заорал от ужаса.       — Бля!       Данька погладил моё пятно.       — Перестань называть его хренью. Ты представить себе не можешь, как оно мне нравится.       — Извращенец, — я поморщился. — Хуже, чем быть зоофилом, быть пятнофилом…       — Пятнофетишистом, если точнее…       Отстраниться я уже не мог, так что Даня без труда добрался до моего лица и коснулся пятна губами.       Учиться у нас не получалось — по крайней мере за пределами универа.       — Потрачено?       — Не могу думать о транзисторах, когда ты так соблазнительно огрызаешься, — прошептал Данька, обхватив меня руками. — Я бы лучше потискался.       — С Малинкой потом потискаешься, когда будешь на пересдаче сидеть, — звучал я неубедительно. Совершенно. По сравнению с моей обычной настойчивостью, эти попытки сопротивляться выглядели скорее как сонное мурлыканье.       — Костя… давай лучше поиграем?       Я аж вздрогнул.       — БДСМ?       — Да нет, дурак, во что-нибудь страшненькое…       — БДСМ же?       — Комп, — напоследок погладившись о мою щеку, Данька отцепился. Ушел за стулом, притащил заодно ещё и минералку.       — А что, есть горячее?       — Хоррор один недавно вышел. Тебе понравится.       Я заинтересовался и уселся рядом с его высочеством, расположившимся в своем королевском кожаном троне. Пока Новиков избавлялся от всех следов попытки учиться, я разглядывал анимешную бабищу.       Та призывно улыбалась мне с полки, выставив округлое бедро и оголяя огромную грудь.       — Классная, да? — Даня заметил мой интерес. — Тебе нравится большая грудь?       Просунув ладонь под его рукой, я пощупал крепкую грудную мышцу, едва проступающую сквозь футболку. Между прочим, с недавних пор Даня начал одеваться по-человечески. Ещё и причесываться нормально, да и вообще… следить за собой, хотя и раньше, конечно, никто не мог назвать его очень уж неопрятным. Сумасшедшим немного, это да, но он дотошно относился к тому, как выглядит и сам смеялся над тем, что по привычке два раза в день меняет носки.       — Плоскодонки тоже ничего, — злобно вбросил я. — Кстати, ты с какого перепугу футболки стал носить?       Я протянул руку дальше и зацепился за кулончик в виде Джейка из Времени приключений. Металл приятно холодил пальцы.       — А ты уже соскучился по моему обнаженному телу?       — Для меня прихорашиваешься? — я медленно вскарабкался по тонкой цепочке к шее, но в самый интересный момент отвлекла пугающая музыка из главного меню игры.       — Для кого же ещё?       — Никакой таинственности. Ты бы хоть покраснел для приличия.       — О чем краснеть, если ты сам иной раз сутулиться перестаешь, когда я рядом?       — Так заметно?       — О да, прости. Если палимся, то оба.       — Что тут палиться, и так уже настолько явно, что явнее некуда.       На экране мелькало что-то зеленое и жуткое, отдаленно напоминающее заброшенный лес. Данька ткнул «начать новую игру», и экран заволок туман.       Пока шел вступительный ролик и обучалка, я обдумывал факт — мы знали друг друга довольно давно и видели друг друга всякими. И с похмелуги, и чахоточными, и в печали, и неадекватно счастливыми по поводу сдачи какого-нибудь зачета. Но всё равно вели себя так, словно только познакомились. Пытались неосознанно выглядеть лучше?       Даже в сексе…       Я покраснел, вертя в голове кое-какие фрагменты-моменты из недавних. Благо, первый же скриммер заставил меня взвизгнуть и смущение сошло легкой послушной волной.       — Не ори на ухо, — рассмеялся Данька, лишь слегка вздрогнув и ловко управляясь с бегом через препятствия-полигоны. — Мы только начали, впечатлительный ты мой.       Я ткнулся носом в его ухо.       — Да?       — Вот же… учиться тяжело, играть тяжело… трахнуть тебя только остается, гад.       Я снова задумался.       Да так крепко, что следующие пугалки прошли мимо моего сознания, хотя я смотрел точно на экран. Меня волновала куда более пугающая тема — собственно, траха…       Информации было много. Но большие статьи со всеми анатомическими подробностями я не осилил, а в рассказах всё выглядело слишком приукрашенно. Так что страх неизведанного мучал меня, так сказать, несколько сильнее необходимого.       — Я тебя не принуждаю, — чутко уловив мою задумчивость, поспешил успокоить Новиков. — Не принуждаю, не склоняю, не требую. Это была шутка. А если серьезно — принимай решение разумно, идет?       — Всё это звучит так, как будто я выставляю на аукцион свою душу, а не задницу.       — Аукциона на задницу не будет, она уже принадлежит мне, а я разрешения не давал.       На экране мелькнули окна какого-то неприятного дома. Я вгляделся, но пока ничего жуткого не происходило.       — Ты понял, о чем я говорю.       — Я всё понимаю. Но со мной тебе бояться нечего, — он нервно хохотнул и, поставив игру на паузу, глотнул минералки.       Достойного ответа у меня не было. Он был аккуратен во всем, что касалось наших отношений, так что и тут, я уверен, не допустил бы оплошностей.       В один момент мыслей стало так много, что мне пришлось усилием прекращать попытки анализировать процесс. Я сам всё усложнял. Каждый чертов раз.       Так что, пожалуй, намного проще спихнуть ответственность на него — велик шанс, что все мои страхи окажутся неоправданно-надуманными.       Игре удалось захватить моё внимание. Не целиком, конечно — периодически взгляд срывался на пальцы, ловко перебирающие кнопки, но в целом, я действительно поволновался за судьбу несчастного сожранного монстром героя.       И да, учиться за пределами института у нас больше не получалось. Хорошо это или плохо — время покажет.       Время и потихоньку надвигающаяся сессия.