От звезды до звезды. Беглецы

На остатках заряда скутер, нагруженный чудовищной бухтой, успел сползать туда и обратно всего за пятнадцать минут. Валькирия порывалась сопровождать, но Рудольф на пальцах показал, как затонет боевая модель, и инсалар отступили. – Спасибо еще раз, – Ария наклонила голову. По натянутому тенту звонко щелкнуло. Все дружно подняли головы. Щелчок повторился, а следом третий, пятый, десятый... Рудольф подался к краю навеса и выглянул. – Дождь, – удивленно сказал он. – Туч нету, а дождь есть. – Как это нету, – немедленно возразил жаки, – вы разве не видите? Йонге прищурил глаз и тоже подвинулся ближе к краю. Щелкало уже вовсю, грозя вот-вот перейти в настоящую дождевую дробь. Небо по-прежнему радовало зеленью, солнце светило белым, и никаких туч в радиусе взгляда не наблюдалось. – Я понял, – сообщил жаки. – Вы не видите электромагнитную деятельность. Над нами два слоя воздуха: теплый и холодный. Они взаимодействуют, поэтому конденсат собирается в капли и достигает поверхности быстрее, чем успевает испаряться. "Мало нам химико-биологических яутов, – заметил Рудольф, – еще и климатолог на наши головы". – Да, этот юнит отдаленно может ощущать атмосферные колебания, – подключились инсалар. – И нам кажется, что выпадение осадков будет усиливаться. Возможно, изменится погода. – Фелиция! – Йонге сдвинулся поближе к середине. Полог над ними уже прогибался, потянуло соленым ветром. – Что у нас с прогнозом? – Стандарты атмосферных осадков Гезеген не получены, – вслух доложил искин, дублируя на дополнительные языки. – Однако по средней норме, составленной на основе терра-показателей, усиление возможно до... перехода в грозовой ливень. – Это все просто прекрасно, – окончательно помрачнел Рудольф. Йонге зябко поежился и пошевелил пальцами в ботинках. – Не беспокойтесь, – киберик придержала качнувшуюся стойку. – Наш инкубатор находится на глубине двухсот четырех метров, нам не страшны поверхностные колебания. – А нам страшны, – Рудольф поднялся. – На мелкой воде как начнет по брюху лупасить, так... Вдалеке гулко бухнуло. "Фелиция" вздрогнула. Впившиеся в дно опоры отчетливо сдвинулись. – Снять якорь! Одновременно с командой Йонге схватил жаки за полы балахона. Еще один порыв налетел на полог, половина якорных упоров громко чавкнула, и челнок слегка подался на бок. Крыло мягко опустилось. – Эй! – взвыл Рудольф, хватаясь за термолон. Сайнжа привычно выщелкнул лезвия и воткнул в обшивку – но на этот раз фокус не удался. Великий охотник с диким скрежетом проехался по крылу, следом прокатился механик, и Йонге тоже начал скользить, увлекая за собой жаки. Синерылый отчаянно взвизгнул. Стойки полога обвалились. "Фелиция, взлет!" – велел Йонге, сражаясь с термолоном. Жаки беспорядочно колотил подиями и ухитрялся царапаться. Йонге категорически не желал случайно синхронизироваться, угодив под снабженное металлическим наконечником щупальце. В глухом рычании под ногами сложно было разделить человека и яута. Наконец он почувствовал резкое движение воздуха, на мгновение сердце провалилось под ребра – и положение челнока тут же выровнялось. – Успешная стабилизация, – чуть виновато доложила Фелиция. Жаки перестал брыкаться. Йонге силой запихал дрожащее в опасной близости щупальце куда-то в балахон хозяина и пнул по-прежнему ворочающийся в ногах комок. Дождь щелкал по термолону, и первый пилот непроизвольно ежился, словно ему уже падали за шиворот ледяные капли. – Вылезайте! – потребовал он. – Я хочу знать, что это была за херня! Вдали опять надсадно бухнуло – точно в воду свалилось что-то гигантское. На секунду Йонге вообразил, как с острова сходит оползень, порождающий цунами, но затем решительно отверг мысль. Растительность так падать не могла. – Ах ты ж бля! – прорвалось со стороны напарника. Полотно термолона треснуло и развалилось пополам. Йонге инстинктивно вжался в палубу. Киберик стояла над ним, склонившись низко-низко, и вместо ладони у нее был острый длинный нож. – Извините, – сказали инсалар. – Мы боялись, вы можете задохнуться. Осторожно выпутавшись из полога, Йонге жестом потребовал убрать оружие. Киберик склонила голову и быстрым неуловимым движением переключилась обратно. Йонге даже не успел рассмотреть, как меняется кисть руки. Но ему точно не хотелось, чтобы Рудольф или Сайнжа заостряли на этом внимание. Вновь бухнуло. – Да что за херня! Поднявшись, Йонге оглянулся и решительно направился в сторону звука. Дождь моросил вовсю, идти по крылу было скользко, но Йонге упрямо балансировал. Он хотел своими глазами увидеть, что испортило ему отдых. "Фелиция" осторожно, очень плавно повернулась, выводя пилота на прямой обзор источника неприятностей. Йонге успел заметить длинную пологую волну, скрывшуюся под брюхом. Под стабилизаторами она зашипела и яростно взбурлила. Но больше привлекало внимание другое. Йонге приставил ладонь ко лбу, защищая глаза от соленых капель. Остров прекратил движение. Глаза уже наловчились, и Йонге видел, что гора зелени неподвижна. Но то и дело из воды поднимались длинные толстые щупальца. Извивались, неприятно напоминая едва не трансформировавшийся аквариум, щупали влажный воздух. Одно с грохотом опустилось в воду. Знакомый водяной удар породил очередную волну. Мокрая растительность обеспокоенно волновалась, казалось, тревожный шелест вот-вот прокатится над морем. Ранее видимые только жаки тучи теперь быстро сгущались, заволакивая солнце, и зелень из просто мокрой становилась невыносимо унылой, мрачной. Рудольф протопал по скользкой обшивке, встал рядом и тут же смачно отхаркался. Покосившись на него, Йонге обнаружил порванную рубашку и машинально внес ее в раздел "расходы", и без того раздутый как наездник-мутант. – Весь просолился, – пожаловался Рудольф. – Так и срать брикетиками начать недолго. Это что? Йонге пожал плечами. Щупальца продолжали колыхаться в воздухе. Бах – очередное упало в толщу воды. Что-то эта деятельность напоминала, но он никак не мог сообразить. – Гнездится, – уверенно сказал Рудольф. – Встал на якорь и окапывается. Все так же молча Йонге хлопнул приятеля по плечу. Остров укреплялся. – Вопрос: зачем? – продолжил Рудольф и тоже приставил ладонь ко лбу. – Будь сейчас солнце, я бы поставил на сезон размножения. Но с учетом быстро портящейся погоды... Он многозначительно замолчал, и Йонге со вздохом продолжил за него. – Видимо, грядет очень хреновый грозовой ливень. За спиной вновь раздались шаги, и к осмотру укореняющегося острова присоединились остальные. Киберик и Сайнжа сохраняли полную неподвижность, однако жаки совершал непроизвольных телодвижений сразу за четверых. Сайнжа, держащий в охапке термолон и стойки, косился на него с явным неодобрением. В молчаливом наблюдении все надежды на улучшение погодных условий окончательно потонули. – Цунами, – сделал свою ставку Рудольф. – Внезапные волны-убийцы, – не согласился Йонге. Едва успокоившийся было синерылый немедленно вновь заполоскал всеми бахромками. – На каком основании вы делаете столь масштабные прогнозы? – Где вы, жерай, видели шторм, из-за которого целый остров пытается зарыться в дно как морской крот? – поинтересовался Йонге. Жаки нахмурил высокий гладкий лоб и повращал глазами – даже стали видны края белка. Сайнжа протянул руку и деловито поправил края разрыва на рубашке механика. – Один урон от тебя, – немедленно среагировал Рудольф. – Поэтому мы не носим столько одежды, – Сайнжа пошевелил пальцами, демонстрируя поблескивающие когти. – Когда ты сам – оружие, лишние тряпки мешают его использовать. Рудольф вполголоса ругнулся на берлинском, но в дискуссию вступать не стал. Йонге тоже чувствовал тревожное волнение, гулявшее между ними. Если остров укоренялся перед масштабной погодной встряской, им стоило позаботиться о себе и о затаившихся внизу носителях юридически ценных знаний. – От цунами мы пострадаем, – обеспокоенно звякнули инсалар. – Однако если это обычный шторм, на нашей глубине движения практически не будет. Возникнет оно, только если длина волны превысит четыреста десять метров. – Это в высоту, что ли? – испугался Йонге. – Длина, – повторила инсалар. – Расстояние между двумя гребнями. Высота волн в открытом океане обычно не больше двадцати метров. Возможно, тридцать, но это редкие исключения. – С другой стороны, отмель близко... – Йонге повернулся, пытаясь рассчитать поведение волн в промежутке между большой глубиной и резким повышением дна. – Могут взбросы пойти. – Что-что? – переспросил Рудольф. Йонге потер макушку и с неудовольствием догадался, что вновь копнул чужого. – На мелководье волна поднимается гораздо выше, – коротко пояснил он. Киберик закивала. – Первый пилот, позвольте уточнить, что появление цунами исключается, – вмешалась Фелиция. – По выданной программе ведется сейсмографирование континентальной плиты, и, несмотря на недостаточность ресурсов, можно с вероятностью девяносто процентов утверждать, что сейсмических колебаний не было. – Эй, рыбки, а вы не чувствуете? – Рудольф подтолкнул Валькирию в плечо. Киберик даже не шелохнулась. – Нет. Но наша точность прогнозов еще ниже, у нас нет нужных органов. Пока нет. – Итак, большинством голосов, включая поправку о допустимом праве голосования искусственных интеллектов, мы приходим к выводу, что подводных волн не будет, – заключил жаки. – Исходя из этого, предлагаю скорректировать план ваших дальнейших действий. Йонге уставился на синерылого, безуспешно пытаясь сообразить, что необходимо корректировать. – Чего? – сдался он. – Начинайте уже спасать не груз, а меня! – почти взвизгнул жаки. – То есть... пассажиров! Дождь ослабел, капли падали все реже и, наконец, исчезли совсем. Йонге обрадованно провел пальцами сквозь волосы, отжимая соленую влагу. Рудольф тоже взбодрился и принялся деловито закатывать рукава, попутно отжимая. – Шторм будет сильный, – заметил яут. – Что, тоже электромагнитность почуял? – не утерпел Йонге. – Рыба, – Сайнжа вытянул руку, указывая в мутную воду. – Вся, что сопровождает остров, вся встревожилась. – Откуда ты знаешь? – Они теплее воды, и я вижу, – яут постучал себя по условной переносице. – Сначала у них было свободное плавание, но теперь они собираются и идут к острову. Моя... – глейтер не справился с шипением, – тоже сбежала. Инсалар! На глубине точно безопасно? – Да, мы не пострадаем, и спасибо за беспокойство о нас. – Не о вас, – Сайнжа щелкнул челюстями. – Меня волнуют монстры, помни, рыба. Над головами рокотнуло, и дождь хлынул в полную силу. В серо-зеленых клубах пронзительно вспыхнула зарница. Йонге машинально прикрыл голову рукой. Жаки яростно подобрал насквозь промокший балахон. – Я собираюсь проследовать на борт корабля! Прошу в случае, если вы планируете остаться тут и свалиться в океан, предварительно оставить мне инструкцию и необходимые права для управления судном! Рудольф загоготал и тут же подавился. Ветер швырял дождь в лицо. Сайнжа заворчал и попятился. – Все на борт, – решительно сказал Йонге и чихнул. – Блин! Киберик сделала шаг к краю крыла. – Этот юнит покинет вас, он необходим для охраны инкубатора. Пожалуйста, активируйте юнита, оставшегося у вас на борту. Позднее мы попробуем установить с ним связь. Не дожидаясь ответа, Валькирия шагнула еще дальше, развернулась и спрыгнула. – Зараза, – пробормотал Рудольф. Корабль уже начало раскачивать. Фелиция старалась держаться ровно, и Йонге чувствовал, как с одного борта стабилизаторы вкачивают больше энергии, выравнивая судно против ветра. Размахивая руками для баланса, Йонге достиг люка, предусмотрительно уцепился за край и одним махом перекинул ноги в спасительную сухость и тепло. Следом ввалился Рудольф, а за ним и Сайнжа, тащивший синерылого на буксире. Жаки не возражал, даже наоборот, хватался за толстое предплечье. Термолон хлопал на ветру. Не дожидаясь команд, Фелиция запустила герметизацию. Створ поднялся и мокрой, но надежной стеной отгородил экипаж и пассажиров от погодного безобразия. – Где я могу просушить свои одеяния? – мрачно прокурлыкал жаки. Планшет он держал на вытянутой руке, оберегая от воды. Йонге даже припомнил, что раньше подобная техника действительно боялась воды и падений с высоты. – Да где-нибудь развесьте, – пожал он плечами. Жаки смерил его негодующим взглядом и уставился на яута. – Скажите, уважаемый ("Ведущий триумвирата", – опять подсказала Фелиция), где будет наиболее уместно оставить одежду для просушки? – В твоей временной каюте, – немедленно ответил Сайнжа. – Там регулируется тепловой режим, любая стена может стать горячее или холоднее. – Фелиция, объяснишь гостю на месте, – перебил Йонге. Яут, раздающий указания на корабле, был абсолютно невыносим. – Можешь выдать права на регулировку. Жаки резко кивнул пространству между пилотом и навигатором, подобрал тяжелые, источающие запах краски полы балахона, и пошлепал в направлении жилого сектора. Сайнжа склонил голову и слегка потряс, разбрызгивая воду с дредлоков. На этом процедуру сушки он закончил. Йонге повел плечами, с легким недоумением обнаружил, что мокрая одежда не холодит кожу, и машинально двинулся в сторону рубки. – Эй? Рудольф все-таки стащил рубашку и аккуратно отжал. – Думаю, лучше подняться, – через плечо бросил Йонге. – Не хочется в бульоне кувыркаться. Благодаря синхронизации он чувствовал, как "Фелиция" молча сражается с усиливающимися потоками ветра. В тяжелых атмосферных условиях не предполагалось висеть между небом и землей. Корабли либо опускались на надежную поверхность, либо поднимались выше облаков. "Вертикальный подъем с запасом прочности на восемнадцать", – велел он. "Расчеты затруднены, первый пилот, – пожаловался искин. – Атмосфера нестабильна, быстро набирается электричество, термальные воздушные потоки..." "Разворачивай в рубке карту и продолжай подъем, смещайся по самому сильному потоку". "Их несколько!" – почти отчаянно возразила Фелиция. Йонге обернулся, но никого за спиной не нашел. Невольно тут же потянув глейтерную нить, он сразу нащупал механика. Тот торопился на свой рабочий пост, явственно переживая за корабль. Оба знали, что запас прочности у них куда больше, чем у прежней модели, но лишних нагрузок любой разумный экипаж максимально старался избегать. Корабли служили всем: домом, транспортом, средством заработка. Глупо бросать собственный дом в пекло, приговаривая, что стены-то у него прочные – не поджарится. Поэтому Рудольф торопился к многочисленным техническим узлам, а Йонге мысленно прикидывал возможную спираль вертикального подъема – с увеличенными затратами энергии, но сглаженной эрозией. – Смена прогноза на шторм, первый пилот, – уже вслух сказала Фелиция. – В качестве одной из мер предосторожности предлагается использовать автоматически генерируемый заслон. – Давай, – махнул Йонге. Внешне ничего не изменилось, но напряжение, ощущавшееся так, словно голышом скользишь в потоках жесткого ветра, медленно ушло. Теперь по шкуре-обшивке прокатывались привычные разряды барьера. Ввалившись в рубку, Йонге впился взглядом в ближайший экран. Не глядя под ноги, торопливо прошел вперед и вступил в липкое. Взгляд, брошенный вниз, определил лужу клея и застрявшего в ней уборщика. Агрегат беспомощно подергивал щеткой, намертво влипнувшей в ловушку, и беспокойно мигал красным. С усилием оторвав ногу, Йонге присел, потратил несколько драгоценных секунд на осмотр механизма, отыскал главный тумблер и выключил уборщика. Несчастная тварь перестала дергаться. Йонге удовлетворенно кивнул и похлопал перегревшийся корпус. Вздрогнув, он отдернул руку и уставился на ладонь. Недоумение и даже смятение накатили волной и тут же схлынули. Внедрение любви к пижамам в чужую голову аукнулось ему сострадательностью к обслуживающим дроидам. – Холера, – проворчал Йонге, поднимаясь. Добравшись до кресла, он засучил рукава, вновь отметил, что мокрая одежда вовсе не кажется холодной, и принялся энергично тасовать данные, предоставленные искином. Модулей для атмосферных расчетов на "Фелицию" никто не ставил, поэтому подсказки искин давал самые минимальные. Оставалось надеяться на личный опыт. Пять лет учебы на Гауссе стоило отбросить сразу, теорию Йонге не помнил. Два года коммерческих внутрисистемных перелетов вообще не стоило включать в графу "Мои достижения", поскольку даже на самых престарелых лайнерах дублирующей автоматикой оснащали в том числе санузел, на всякий случай. А вот уже из последующих десяти... "Лопнешь от гордости", – прорезался Рудольф. Вздрогнув, Йонге судорожно огляделся, стыдливо откашлялся и вновь сосредоточился на атмосферных завитках. Электричество накапливалось бешеными темпами, поэтому ответить напарнику не получилось – глейтер свернулся, оставляя синхронизацию вместо прямого общения. На взгляд Йонге, это случилось очень вовремя. Фелиция проецировала на экран движение воздуха, закручивая его в гигантскую спираль с узнаваемым "глазом" посередке. И до этого глаза было переть и переть, прорываясь сквозь усиливающийся ветер. – Ладно, с супертайфуном я еще не дрался, – вслух сказал Йонге. – Фелиция, прямой подъем до границы циклона. – Вектор смещения? – Угловой обратный на сорок пять. Объемная схема циклона вздрогнула и на мгновение изменила цвет. В оцифрованной толще остался ветвистый извилистый след. – И стабилизирующий пояс, – сквозь зубы добавил Йонге. Фелиция согласно пиликнула и трудолюбиво принялась отсчитывать стандартную минуту до полного разогрева. В циклоне зазмеилось полдюжины разрядов. Опустив руки на панель, Йонге быстро переключал управление и общие контуры. Вспомогательные голограммы погасли, шорох гоняемых по кругу данных уменьшился вполовину. Йонге потянулся к кнопке громкой связи. – Экипаж и пассажиры, – он прочистил горло, – мы идем сквозь здоровенный грозовой фронт, и может трясти. Жестовые системы управления отключены, пользуйтесь механическими аналогами. Конец связи. На панели тут же замигала лампочка вызова. Йонге аккуратно перещелкнул рычажок. – Опять бури и грозы? – осведомился Рудольф. – Это ты их притягиваешь, Далине, со своими электрическими штучками. – Еще остроумные реплики будут? – сухо уточнил Йонге. – Будут неутешительные расчеты. Метки для "чашки" сохранил? – Хм-м... – Молнии, – сказал Рудольф. – Мы оставили там восемь громоотводов. – Ну, остров рядом, – осторожно предположил Йонге. – Он же, типа, выше. Воображение уже вприсядку дорисовывало отвратительные картины, наполненные жаренными в собственном соку юнусами. В кляре из придонного ила. – Мечтай. Можешь сместиться к ним? Я не могу до катушек дотянуться, сигнал не идет. – Попробую, – вздохнул Йонге. – Фелиция! Вектор угловой прямой двести двадцать пять. – Не рекомендовано, первый пилот, – мгновенно ответил искин. – Вы прерываете программу взлета? – Прерываю, – еще раз вздохнул Йонге. – Принято, – с явственным неудовольствием ответил искин. Лампочка по-прежнему мигала, показывая установленную между двумя отсеками связь, но Рудольф молчал. Почти против воли Йонге прислушался. Постучал пальцами по подлокотнику и подавил желание сходить и проверить состояние экипажа. Язык жгло требование отобразить телеметрию, но Йонге крепился. Смотрел на повисшую голограмму с росчерками молний. – Поймал! Йонге радостно вздохнул. – Как хочешь, но держись на этом расстоянии пару минут, – быстро добавил механик. Йонге стиснул губы и вновь положил пальцы на консоль, задавая маршрут в пределах указанного радиуса. Он разрешил потоку ветра подхватить их и закрутил маршрут в спираль, посылая "Фелицию" вниз. – Сейчас, сейчас, мы им проводимость сориентируем... Черт! Вопль Рудольфа совпал с яростной вспышкой, переданной даже на голограмму. В следующее мгновение голограмма погасла и тут же снова проявилась. – Вот бля! – снова дал знать о себе Рудольф. Восемь платформ приняли удар одновременно. И разряд до сих пор стоял над водой, соединив чудовищными дугами восемь катушек и облачные массы. Секунду, другую, третью... Йонге досчитал до пяти – и разряды погасли. Еще пара секунд ушла, чтобы перевести дух. – Ну что? – поинтересовался он. – Ты что-нибудь сделал? – Я определенно ушиб голову о стойку. За остальное не отвечаю. – Так доделывай! Механик ругнулся на своем и напряженно засопел. Йонге неотрывно следил за спиралью, безотчетно опасаясь очередного порыва ветра, и даже рискнул сделать ее чуть шире. Попадать в зону разрядов не хотелось совершенно. – Не могу, – наконец признался напарник. – Видно, все выгорело. – И что теперь? – Да откуда я знаю? Никогда не заряжал катушки молниями, знаешь ли! – Значит, здесь нам делать больше нечего, – подытожил Йонге. Фелиция молчала, но россыпь недовольно подмигивающих огоньков ясно выражала отношение искина к мотылянию туда-сюда. Рудольф чем-то защелкал, а потом громко вздохнул. – Надеюсь, они действительно зарядились, а не сварили наших высокоинтеллектуальных друзей. Словно в ответ, голограмма вновь вспыхнула. Сначала шестью разрядами, а затем седьмым и восьмым. Йонге тщетно попытался вспомнить, сколько энергии должен генерировать такой мощный поток, но не преуспел. Впрочем, катушки стабилизаторов брали энергию от стержня, а нанизанные на него заряды позволяли прорываться сквозь законы трехмерного пространства. Отслеживая ползущую сквозь циклон метку челнока, Йонге машинально вспомнил, как после покупки "Фелиции"-1 присел вместе с такими же покупателями мелких челноков на станцию техобслуживания. Полуразвалившаяся планета, нещадно эксплуатируемая в хвост и гриву, отдавала чудовищные колебания, которые тут же переправлялись на благое дело, концентрируясь в десятках жадно разверстых уловителей, соединенных с такими же жадными стержнями корабельных генераторов. Это точно было посильнее молний. – Достигнута расчетная высота, – доложила Фелиция. – А это что? На голограмме высвечивалась модель всей планеты, на треть закрытая циклоном. Атмосферные слои Фелиция изобразила пунктиром и сразу сквозь два – мезосферу и термосферу – добавила огромный купол тревожного красноватого цвета. – Молния, – невозмутимо объяснила Фелиция. – Слушайте, что у вас там? – забеспокоился Рудольф. – Неопознанный атмосферный объект, – сердито сказал Йонге. – Все еще какие-то молнии! Мы поднимаемся выше. – Выбрали планету, – выразительно сказал Рудольф. * * * Традиционная мандала воина жалко притулилась в самом углу. Йонге то и дело косился на нее, волей-неволей вспоминая заметки из информатория. Проклятая мандала занимала чуть ли не самое почетное в яутском ранге символов место. Владелец мандалы сидел за столом и меланхолично листал памятные голограммы уничтоженных им редких видов. Йонге даже показалось, что он заметил окровавленные стены "Алебастра", но этот слайд яут пролистнул очень быстро. Жаки, обмотав тощие бедра полотенцем, тоже присоединился к экипажу. Защитников с собой он снова не взял, но зато вооружился планшетом. На боку синерылого, на угловатых ребрах, красовался здоровый черный синяк. Не иначе как из мстительности жаки пытался пропихнуть в план работ экипажа срыв сроков демонтажа и нарушение техники безопасности, ставящее весь план под угрозу. Рудольф сцепился с ним не на жизнь, а насмерть, оперируя погодными явлениями и призывая в свидетели нарушение законов физики. Пока на одном краю стола спорили, а на другом мечтали о монстрах, Йонге упоенно предавался финансовым страданиям. Помимо сорвавшейся сделки, оставшихся траншей, испорченной репутации и генетической мафии, теперь у них имелись утерянные катушки, а также, возможно, загнувшиеся инсалар. Неопределенность последнего доканывала, как все остальное вместе взятое, но пока над широтами Гезеген бушевал циклон, любые запросы гасли в чудовищных помехах. С расстройства Йонге, не открывая рта, немедленно велел Фелиции следовать по спиральной орбите в режиме полного картографирования. – Ты много шумишь, – заметил Сайнжа. – В смысле? Яут свернул голограмму и уставился на Йонге. – Здесь, – он постучал когтем по лбу. – Когда разговариваешь с Фелис, производишь много лишнего шума. Учись мыслить короче. – Извините, не телепат, – парировал Йонге. – В имперских родах не воспитывался, трофейных черепов не имею, по стенам их не развешиваю. – Йхо-онхе, я же сказал, что буду внимателен к таким вещам. – А я злопамятен, – мстительно сообщил первый пилот. Яут скривился, будто сожрал что-то несъедобное, и тяжко вздохнул. Тихонечко заскрипел с пощелкиванием. Проследив его взгляд, Йонге предсказуемо уперся в мандалу. Жаки взял паузу, и неожиданно по камбузу поплыл острый хвойный запах. Йонге пошевелил ноздрями. Запах явно шел от жаки. "Ты что, довел его до ароматического приступа?" "Зато ты довел навигатора". "С чего бы?" "Да ты послушай, как кряхтит! Старается. Вызывает жалость и сострадание". "М-м, возможно. Ладно, будем считать это дипломатическим ходом". Йонге кашлянул. Сайнжа покосился на него, но пощелкивать не перестал. – Ладно, мы поняли, как это важно. Повесь ее на место. Яут бесшумно выскользнул из-за стола. Так быстро, что на мгновение стало безотчетно неприятно. Так же мгновенно он оказался в углу. Секунду спустя, прижимая мандалу к груди, Сайнжа вовсю оглядывался. Желтые глаза будто сканировали помещение. Йонге откинулся на спинку дивана. Навигатор громко прищелкнул горлом и направился к дальней стене. Торжествующую улыбку Йонге постарался спрятать как можно тщательнее. Дрессировка инопланетян давала свои плоды: яут не кинулся занимать первое понравившееся ему место. Он выбрал то, где украшение не грозило свалиться на людей или мебель. В честь такого можно было простить даже очередной вандализм, связанный с вкручиванием в стену шурупов из малого походного набора. Йонге окончательно уверился, что различные хитрые девайсы не менее хитрый инопланетчик прячет в специальном гиперпространственном кармане. Иного объяснения не находилось. Жаки перестал разить умирающей елью, и под протестующий скрип стеновых панелей механик и бюрократ вновь сцепились в смертельной схватке. Яут вертел мандалу, прилаживая получше; гипнотический узор притягивал внимание не хуже настоящей трехмерной голограммы с драг-эффектом. Йонге прищурился, и на мгновение ему показалось, что он видит безумно сложную клеточную структуру. Привычный шорох от Фелиции тут же стал громче. Йонге тряхнул головой, ощущения исчезли. – ...вот поэтому ничего включать в план не нужно, – закончил Рудольф. – Вы меня не убедили, – проквакал жаки. Рудольф воздел руки и оглянулся, ища взглядом напарника. Йонге тяжело поднялся из-за стола. – Вы как хотите, а я в медотсек. Рудольф развернулся всем телом. Сайнжа перестал прилаживать мандалу. – Все нормально, – быстро сказал Йонге. – Просто кое-кто мне в голову говна напихал, пока маршрут нам корячил. Надо там... Взгляд у механика сделался настолько странным, что Йонге смешался и замолчал. – Йхо-онхе, ты страдаешь галлюцинациями? – немедленно поинтересовался яут. – Да нет же! – Йонге поднял руки, жалея, что проболтался. – Просто иногда прорывается чужое, от юнусов еще. И я думаю, что можно попробовать это расшифровать. – Скажите, жерай, – Рудольф снова повернулся к жаки, – можно ли в вашем, э-э, сборе данных для заинтересованных лиц учитывать такие, хм-м... – Источники информации, – подсказал Йонге. Жаки задумался, полуприкрыв глаза. Гребешки медленно шевелились, уложенные на стол подии вздрагивали. Йонге отвел взгляд, опасаясь очередного видения, и жаки тут же вновь закурлыкал. – Если будет полностью доказано, что данные внедрены искусственным путем, – можно. Рудольф тоже поднялся. – Тогда, если что, идиотом ты станешь хотя бы не зря, – деловито сказал он. Йонге показал ему кулак и направился к выходу. – А пожрать на дорожку? – крикнул напарник. – Я составлю протокол! – подхватился жаки. В медотсек Йонге прибыл в сопровождении полного торжественного эскорта. Всю дорогу жаки донимал его расспросами о принципе извлечения данных и делал пометки в планшете. Еле-еле удалось избавиться от него пилоту только непосредственно у капсулы автохирурга. – Пожалуйста, не мешайте настройкам, – внушительно сказал он в ответ на очередное "А как..?", – это очень тонкое оборудование, и надо быть предельно внимательным, чтобы... Он запнулся, не зная, что придумывать дальше. – Учесть особенности нейростроения, – не моргнув глазом закончил Рудольф. Йонге кивнул и пробежался по программам сканирования. В основном они предназначались для проверки на сотрясение мозга или нанитное заражение. Но дешифровщик для считывания тоже имелся. Проведя несколько минут в усиленном подборе параметров для фильтрации "свое-чужое" Йонге добился более-менее жизнеспособной программы. Еще пару минут искин пережевывал его шедевр. В почтительном молчании окружающих Йонге начинал чувствовать себя немного самоубийцей. – В связи с отсутствием специализированного оборудования, – прошелестела Фелиция, – рекомендуемое время сканирования составит двадцать два часа. – Что, мозг пилота Далине такой сложный? – искренне изумился Рудольф. Йонге потянулся и щелкнул напарника по затылку. Рудольф заухмылялся. Жаки всплеснул подиями и молча занес данные в планшет. – Действительно умансоо такие сложные? – уточнил Сайнжа. – Мы не приспособлены для обмена мыслями, – рассеянно пояснил Йонге, выбирая на пульте программу поддержки. Глюкоза, витамины, кардиостабилизаторы – длинные перечни для каждой программы. – Поэтому вычислить чужое, переписать, да еще и затереть... Сложно, в общем. – Значит, ты можешь стать идиотом? Йонге покосился вверх. Но альтернативного перевода не последовало. Сайнжа явно сказал именно клинический диагноз. – В этом случае завещаю тебе свой череп. Сайнжа кивнул и погладил кончик лезвия, торчащий из наруча. – А как вы разделите свое и чужое? – не утерпел жаки. – Свое складывается из ассоциаций. Чужое впихнуто силком, без источника запоминания. Жаки снова внес несколько пометок и открыл рот, но Рудольф сделал страшное лицо и молча провел пальцем по горлу. Жаки встопорщился, однако тут же взял себя в руки. – Полагаю, в моем случае лучше удалиться, – величаво сказал он и сунул планшет под мышку. – Я фиксирую начало процедуры в... – Через пять минут, – уверенно сказал Йонге. Жаки кивнул и направился к дверям. Сайнжа помедлил, разглядывая капсулу, перевел взгляд на Йонге, фыркнул и тоже пошел на выход. Йонге откинул дурацкое ощущение, будто Сайнжа примерился, как лучше доставать сварившийся мозг из красивого черепа первого пилота. Даже слегка перехотелось лезть под сканер. – Давай, не тяни, – поторопил Рудольф. – Мне теперь самому интересно, что тебе щедро запихали в серые клеточки. – Скажи уж, что хочешь меня препарировать, – проворчал Йонге. – Не без этого, – охотно согласился Рудольф. – Но только в случае глупой и безвременной кончины товарища Далине. Должен же я зафиксировать в протоколе жаки, какие дефекты нейронных связей за это отвечают. Йонге фыркнул, сел на край капсулы и принялся стягивать ботинки. Рудольф вытащил из пазов капельницу и катетер и с готовностью предложил напарнику. Прикинув, сколько придется отлеживать бока на складках одежды, Йонге решительно стянул брюки и рубашку. Устроившись на слое пенопрола, Йонге демонстративно зевнул и ткнул в клавишу запуска программы. Фелиция молча включила минутный обратный отсчет. Видимо, программисты предполагали, что больной в последний момент может передумать и кинуться прочь, разбрасывая стерильные иголки. В режиме сканирования капсула не закрывалась, и Рудольф с любопытством нависал над напарником, щуря то один, то другой глаз. – Давай еще дежурство устрой, – Йонге зевнул уже всерьез. Оставалось пятнадцать секунд. Рудольф наклонился еще ближе. Десять. Сухие горячие ладони сжали виски. Пять. Рудольф улыбнулся. Две. – Возвращайся живой и невредимый. Йонге открыл глаза. – Яс-с... "Ясен хрен", так и не сказанное вслух, застряло в горле. Захрипев и попробовав откашляться, Йонге сообразил, что рядом уже никого нет. Повернув голову, он сразу уткнулся взглядом в информационный блок. Искин подготовил наглядную диаграмму: затраченное время, состояние организма, использованные поддерживающие комплексы и, наконец, выделенный файл с архивированными данными. Йонге зевнул, потянулся и поднялся на локтях. Искусственный сон пролетел как фотон сквозь вакуум – мгновенно и неощутимо. Но голова после него стала удивительно ясной, точно ее хорошенько почистили изнутри. Йонге зевнул еще раз и сел. Отцепил трубки, заведующие циклом жизнеобеспечения, перекинул ноги через край капсулы. – С добрым утром, первый пилот, – негромко поприветствовала Фелиция. – С добрым, с добрым, – Йонге потянулся. – Есть новости? – Происшествий на борту нет. Все члены экипажа и пассажиры в удовлетворительном состоянии. Мы придерживаемся прежней траектории на орбите. Режим молчания сохраняется. – А циклон? – Движется в другое полушарие, однако скорость достаточно мала, – Фелиция замолчала, но всего на мгновение. – Предупреждая следующий вопрос: инсалар не выходили на связь. Йонге почесал живот, сполз на пол и с удовольствием ощутил, какой он теплый. Оглянувшись на капсулу, Йонге убедился, что спать ему точно не хочется. Хотелось есть. Несмотря на свежесть в голове, отдавать мысленные команды на подогрев воды Йонге не стал. В качестве одолжения здоровому образу жизни он собирался лично пройтись до камбуза и натруженными, суровыми и сильными руками заварить себе чай. Проходя мимо кают-компании, он невольно покосился сквозь прозрачный пластик. В прежнем корпусе дверь была монолитной, но здесь Рудольф почему-то решил сделать больше "воздушного дизайна", как это обозначалось в его проекте. Благодаря дизайну прекрасно было видно, что каюта не пустует. Йонге остановился и почти прижался носом к пластику. Яут стоял спиной к нему и рассматривал гигантский экран. Йонге сощурился и с досадой оценил свои познания в яутском как по-прежнему нулевые. Помимо чужого языка, проекция была испещрена явственными формулами. Больше всего походило на генетическую карту. Отступив, Йонге двинулся дальше по коридору. И уже проходя мимо распределительной площадки, решительно свернул. Несмотря на трофейные черепа и барахло, владельцем каюты все-таки считался он, а значит, никто не мог помешать ему забрать заварное ситечко. С точки зрения полезности ситечко приравнивалось к бунтам золотой проволоки, но по личной ценности означало ровно столько же, сколько пресловутая проволока для Рудольфа. Дверь открылась бесшумно. Сделав два шага, Йонге остановился и мысленно выругался. Каюта была не его. Он готов был поклясться, что сворачивал к себе. Но чем дольше думал, тем больше образы в голове плыли и накладывались друг на друга. Его, Йонге Далине, каюта была дальше на несколько шагов. Но эта... эта тоже принадлежала ему. Он знал ее на ощупь, знал, что посередине пол слегка неровный, и уже три раза спотыкался... Йонге помахал перед носом ладонью. Синхронизацию им запилило на все двести процентов. Уже пятясь, он в последний раз скользнул взглядом по знакомым интерьерам и наткнулся на постель. Механик дрых без задних ног, выставив пятки из-под одеяла. Йонге на всякий случай сверился с таймером – по общекорабельному времени, рассчитанному на тридцать два часа, было утро. Время вершить великие дела. В условные девять Фелиция по старой памяти включала чайник без всякого участия экипажа. Долгих несколько секунд Йонге боролся с искушением. Рудольф обнимался с подушкой и на фоне белых простыней выглядел даже слегка загорелым. Яутское барахло просочилось и в эту каюту: детали брони висели на спинке кресла, на столе рядом с партийной кружкой "К пятидесятилетию ХССБ" возвышался явно раритетный кубок, а возле встроенного шкафа стоял огнестрел средних, по яутским меркам, габаритов. Казалось, яут вот-вот выйдет из санузла или вынырнет из-под кровати, где охотится на уборщиков. Всеми силами Сайнжа вторгался в личное пространство каждого члена экипажа. Ухмыляясь, Йонге сошелся с собой во мнении. Неслышно подошел к постели, уселся и самыми кончиками пальцев погладил Рудольфа по плечу. Механик не пошевелился. И после этого Йонге с чувством глубочайшей собственной правоты щелкнул его в затылок электричеством. Рудольф брыкнулся и глухо взвыл в подушку. – Доброе утро, экипаж! – ликующе сказал Йонге. – Далине-е! – Как дела? Не спишь? Рудольф лягнул воздух. – Я спал! Но ты топаешь как Сайнжа! – Ври, ври больше, – Йонге снова потыкал его в затылок и тут же предусмотрительно отодвинулся подальше. Рудольф недовольно замычал и поднял палец, не отрываясь от подушки. – На моих часах еще четыре минуты до подъема! – Это отстающие часы. По моим давно пора вставать и бежать. – Мои часы отставать не могут. Они с Берлина. – Хорошо, – легко согласился Йонге. – Но пока ты тут возишься, четыре минуты уже прошли. – Отстань. Почти сутки я жил спокойно! – Заметь, товарищ Вебер, я бужу тебя вежливо. Можно сказать – интеллигентно. Не скачу под дверью как оголтелый охотник за черепами, не лью на тебя воду и не кричу: "Глянь, какая схема!" – Да-а, – пробормотал Рудольф, все еще не отрываясь от подушки. – Именно поэтому ты пилот, капитан и все такое. А я так, необразованное быдло. – Наконец-то признана справедливость, – торжественно сказал Йонге, поудобнее садясь на кровати. Рудольф опять замычал и перевернулся на спину, таща следом едва не половину постели. Зевая до хруста в челюсти, он потянулся всем телом и с размаху плюхнул ногу поперек колен Йонге. – Хрена с два, – сказал он. – Это была минута лжи. Я надеялся, что ты отстанешь. Йонге в который уже раз подумал, что после вторичной синхронизации личные границы размылись еще сильнее. Чуть раньше ему бы в жизни не пришла мысль трогать чьи-то чужие волосатые конечности. Хотя особой волосатости за Рудольфом замечено не было. Йонге еще на Эйрике краем уха слышал, что Сайнжа пристает к механику с расспросами о природе людей. Особенно яута интересовало, почему Рудольф "гладкий как камень", а Йонге "порос мхами". Тогда Рудольф, заслышав такую формулировку, чуть не подавился от хохота. Йонге же страшно возмутился и поспешил уйти за пределы слышимости до того, как Рудольф придумает какое-нибудь дикое объяснение. В общем, шкура друга Рудольфа была гладкой. – Ой, Далине-е... Йонге спохватился, что хрен знает сколько времени водит пальцами по не такой уж и волосатой ноге друга Рудольфа – от колена до щиколотки и обратно. Глубокомысленно кашлянув, он убрал руку. Рудольф вытянул ступню и пошевелил пальцами. – Я бы рассматривал это как крутой утренний массаж, – сказал он, – если бы не одно "но". – И какое же? – Мой утренний стояк. Йонге безмолвно прижал обе ладони к носу. Жест, подхваченный у Шеная, отлично выражал всю гамму чувств – от смущения до раскаяния. – Идите наружу, товарищ капитан, – протянул Рудольф. – Я скоро буду. М-м... минут пять. Каюту Йонге покидал, борясь со страшным желанием предложить руку помощи. * * * В неистовом стремлении угодить Фелиция не только поставила чайник, но и самовольно созвала всех на чаепитие. Жаки, облаченный в высохшие, явственно поплывшие краской одеяния, притащил обоих защитников. Рудольф приволок дроида-уборщика и обозвал его чайным церемониймейстером, тут же похваставшись собственными талантами программирования. Сайнжа не привел никого, но занимал места за двоих, а то и за троих, если считать скрещенные длинные ноги. Кают-компания по-прежнему не отличалась богатой обстановкой, и неожиданную встречу пришлось проводить в туршских традициях: на полу, рассевшись в кружок. Мысленно и исключительно злобно матеря Фелицию, Йонге разделил чай на всех. Втайне он надеялся, что жаки откажутся, но все трое хором потянулись за посудой и с удовольствием утопили носовые щели в горячих испарениях. Сайнжа прицелился на самую большую чашку, но Йонге вовремя увел ее на свою сторону, и недовольно пощелкивающему навигатору пришлось довольствоваться одноразовым стандартным стаканом. – Цитрон? – поинтересовался Рудольф, разбивая сосредоточенную тишину. Машинально принюхавшись – и правда пахло цитрусовыми – Йонге молча потыкал пальцем в Сайнжу. Продуктовые наборы входили в стандартный запас поставки. Яут отвлекся от мочения верхних клыков в чае и кивнул. – Секреты кулинарии. Рудольф булькнул и прищурился. – Однажды, помяни мое слово, он достанет поварской сертификат. Сайнжа молча распрямил ногу, вытянул и ткнул Рудольфа когтем в колено. Механик тут же попробовал устроить локоть на чужой ступне, и Сайнже пришлось ретироваться. Достойного развития темы на ум не шло, поэтому Йонге неопределенно кивнул и тоже сосредоточился на чае. Фелиция излучала глубокое удовлетворение, точно всю жизнь ее целью было именно собрать несколько разных рас и сыграть роль мажордома. Жаки опрокинул в себя остатки питья, прищурил глаз, потряс перевернутой посудиной и наконец высунул длинный язык, тут же облизав им всю чашку изнутри. От неожиданности Йонге чуть не подавился и сумел сдержаться, только перестав дышать. – Итак, – сказал жаки, – совещание по вопросу проекта "Заселение" на Гезеген можно считать открытым? – Зачем я вообще проснулся? – пробормотал Йонге себе под нос. – Вам удалось получить доступ к оборудованию? – жаки неумолимо наставил палец на Рудольфа. Механик поставил чашку и мотнул головой. – А вы? – палец передвинулся в сторону Йонге. – Извлечение данных дало какие-нибудь результаты? – Да я еще... – Нет, – прервал Сайнжа. – Что это вдруг? – Я скопировал, – Сайнжа тоже поставил чашку на пол. – Весь твой архив искусственных знаний. Там нет личных меток тех, кто создавал их. – Что значит скопировал? – Попросил Фелис, – терпеливо объяснил Сайнжа. – Так вот что это была за карта! – догадался Йонге. – А вообще-то мог бы и подождать, все-таки это в моей голове было. Сайнжа пожал плечами. – Зачем? Я избавил тебя от лишней траты времени. – Вечер испортился, не успев начаться, – констатировал Рудольф. – Утро, – щепетильно поправил синерылый. – Это идиома, – отмахнулся Рудольф. – Хорошо. Что вы намерены предпринять? – Жерай, почему вы такой нудный? – почти простонал Йонге. – Дайте подумать! – Потому что! – неожиданно почти рявкнул жаки, стремительно вставая. Защитники, делящие остатки чая осторожными доливаниями из чайника, грозно посмотрели на первого пилота. – Пока я здесь сижу, меня могут сместить! Могут признать исчезнувшим без вести! Лишить всех статусов! – И вы гоняетесь за бессмысленными статусами? – удивился Сайнжа. Йонге тут же начал испытывать глубокую приязнь к жаки и его проблемам. Упорное отрицание людских проблем делало яута особенно отвратительным. Жаки на его фоне расцветал синим лотосом. Рудольф скривился и потер переносицу. – Давайте просто спустимся и посмотрим, – сказал он. – В смысле, спустимся на поверхность и нырнем к ним в гости. Первым желанием Йонге было все запретить. Бросив полный надежды взгляд на яута, первый пилот с огорчением убедился: Сайнжа не спешил радостно кричать, что всех обдурил и на самом деле давно знает, кто виноват в мутациях юнусов. Опасения излишней растраты погружного оборудования меркли перед надвигающейся перспективой всю жизнь ждать удара от тех, кто создал оружие. Кто наверняка захочет избавиться от лучшего малого коммерческого экипажа по обе стороны Орионова пояса. – Ладно, – Йонге сжал кулак. – Если они там сварились, мы возьмем останки на борт, и я не пожалею всех связей, чтобы все-таки вытрясти из рыбьего филе правду. Уже следуя за жаки по коридору, Йонге не мог избавиться от бьющего по синхрону ликования Рудольфа. Механик сдерживался как мог, но возможность испытать оборудование захлестывала его восторгом. Жаки направлялся к грузовому отсеку, и, косясь на бредущих по бокам защитников, Йонге сделал мудрый вывод, что все оборудование растащено по местам, как и полагается по техдокументации. Защитники липли к нему даже в лифте, и он вновь с подозрением подумал, не возникло ли родственных свойств между ним и жаки посредством щупальца в голове. Изгнав вредную мысль, Йонге спешно запросил у искина прогноз погоды. Ждать не пришлось и секунды – Фелиция тут же нагрузила весь сектор зрения, развесив графики, а, помимо прогноза, еще выдала карту морского рельефа. Йонге сбился с шага от столь обильных данных. Они почти завершили оборот вокруг планеты, и до прежней точки оставалось всего три часа. Но даже без того отрезка, который скрывался в пока еще непройденной зоне, становилось ясно, что верхнее полушарие полностью занято подводным континентом. Глубина от двух до пяти метров – по меркам Фелиции, сущее мелководье. Жаки остановился перед наглухо закрытым шлюзом. Рудольф вырвался вперед, одним взмахом нарисовал управляющий жест и нырнул в едва-едва приоткрывшуюся щель. – Не забудьте про акт вскрытия! – возопил жаки, устремляясь следом. Йонге специально притормозил, пропуская защитников, и с облегчением вздохнул, когда они не стали задерживаться. Контейнеры стояли в первых рядах, как и полагалось по грузовым схемам. А еще стояла киберик. Небрежно прислоненная, с погашенным визором, не подающая признаков активности. – Хорошая модель, – прокомментировал Сайнжа. – Орудие пылающей смерти. Йонге недоуменно нахмурился, но возле контейнера успело запылать свое. Жаки отчаянно желал делать все по правилам, однако его щепетильность была чрезмерной даже для педантичного берлинца. – ...да не буду я подписи свидетелей брать! Переключившись на проблемы, связанные с погружением в неизведанные воды, Йонге рассеянно наблюдал, как Рудольф потрошит контейнер. Жаки капитулировал, отложил планшет, махнул защитникам, и все трое с неожиданным энтузиазмом включились в разбор деталей. Пропуская мимо ушей терминологическую мешанину, Йонге вызвал погодную сводку в верхний сектор дока. Огромная голограмма засветилась над головами присутствующих. Рудольф покосился вверх. Титаническая спираль тайфуна медленно сдвигалась к востоку. Пятидесятикилометровый глаз шторма давно успел пройти над местом погружения. – Это я называю невезением, – вздохнул Рудольф. – Было бы в тебе побольше упорядоченности, мы бы уложились часов в десять. Может, тогда и нырнули бы прямо в глаз. А теперь ждать придется, пока все хвосты не рассосутся. – Вы зря надеетесь на око змея, – проскрипел жаки. – Вероятно, вы не имеете достаточного опыта штормовых прохождений. Рудольф неопределенно замычал. – В этой зоне невозможна посадка, – жаки взмахнул подией. – Вам кажется, что все в порядке, даже нет ветра. Но там, внизу... Он многозначительно замолчал. – И что там внизу? – послушно поддержал разговор Йонге. – Смерть. Напарники переглянулись. – Да чего бы и не подождать, – деловито сказал Рудольф. – Пока вот оборудование проверим. Можем даже приводниться в сторонке, например. Попробовать экспериментальные нырки. – Я могу спуститься в глаз шторма, – заметил Сайнжа. – Моя природная мощь выше всяких механизмов. – Нет смысла, – твердо сказал Йонге. Яут заворчал, но спорить не стал. Горячие башни, нагнетающие энергию в тайфун, протянулись до самых границ тропосферы. Рудольф оставил в покое разбор оборудования и всматривался в термограмму циклона, алчно шевеля пальцами. Йонге ухмыльнулся. Как и любой сложный процесс, ураган притягивал внимание механика с магнетической силой. – Интересно, мы можем на эту красоту что-нибудь распылить? Возможно, не будь у него напарника, Рудольф и впрямь ринулся бы исследовать глаз. Даже на термограмме выглядело впечатляюще: лиловая область пониженного давления, стена кипящих от энергии облаков и титанические красные башни. – Разбомбить, – подсказал Сайнжа. Жаки негодующе закурлыкал, однако перевод не возник. Йонге многозначительно откашлялся и помахал ладонью. Голограмма медленно начала таять. Рудольф вздохнул и взял в руки костюмы. Йонге сделал два шага и чуть наклонился. – Что ты примеряешь, одинаковые же? – Я не выбираю, я восхищаюсь достижениями современных... Киберик покачнулась и рухнула на пол. Йонге нервно хрустнул пальцами, ловя тут же брызнувшие искры. Сайнжа чуть повернул голову, вновь неуловимо напоминая глухого. Рудольф так и не завершил панегирик современным технологиям. – Брак сборки, – с неудовольствием сказал он. Не вставая, потянулся и схватил киберика за безвольно откинутую руку. Валькирия издала жуткий настроечный хрип. Отдернувшись, Рудольф стремительно перекатился по решеткам. Жаки тоже отпрянул, а защитники наоборот – ринулись вперед и немедленно загородили хозяина тощими телами. Горький ядовитый запах брызнул по всему доку. Киберик вновь захрипела, содрогаясь. Перекатилась с бока на спину и задергала правой ногой. Упор стучал в решетки, пока не застрял. Киберик продолжала дергаться. Сайнжа медленно, почти со скукой вытащил из-за спины копье и знакомо тряхнул. Мгновенно удлинившееся оружие оказалось нацелено прямо на белую фигуру. Киберик перестала биться. Повернула голову. Визор неравномерно вспыхивал. – Собрал на нашу голову припадочную, – опомнился Йонге. – Это что? Закоротило? Рудольф подобрался, встал и осторожно шагнул к Валькирии. Присев, схватил ее за голову и силой заставил смотреть вверх. – Эй, инсалар, это вы? – негромко позвал он. Киберик окончательно перестала двигаться. Медленно подняла руку, один за другим согнула все пальцы, кроме указательного. Долгих несколько секунд водила им из стороны в сторону и наконец уверенно ткнула вниз. Адская горечь, щипавшая ноздри, усилилась. Йонге чихнул. – Жерай! Держите себя в плавниках, вы воняете! Жаки повернулся к нему и зашипел, сузив глаза. Сайнжа со стуком поставил копье на пятку древка. – Умансоо, хватит возиться и шевелите ногами. Я чую страх. – Я не настолько испугался, чтобы обосраться, – немедленно заметил Рудольф. – Товарищ Далине? – Иди на хрен! – Глупый юмор умансоо, – вздохнул Сайнжа. – Ее страх. Их. Для глупых умансоо он еще и ткнул пальцем в киберика. – Ага! – торжествующе вскинулся Йонге. – Значит, живые! Жаки неловко разогнул ноги и поднялся. Прихрамывая, подобрался ближе к киберику, всмотрелся в неподвижную часть лица и решительно кивнул. – В этом случае я приложу все усилия для установления истины. Воспользовавшись паузой, Йонге потянулся за костюмом, встряхнул его и прикинул, как будет сидеть плотная ткань. Выходило, что совсем в облипку. Деловито закатав рукав формы, Йонге сунулся в теплую черную трубку. Волосы на предплечье тут же встали дыбом, и костюм с трудом натянулся едва на треть руки. Дергать Йонге не рискнул. – И что это? – возмутился первый пилот. – Кто размеры подбирал? – Бриться надо, – сообщил Рудольф. – На таких, как ты, не рассчитано. – Какие глупости, – немедленно встрял жаки. – К каждому костюму прилагается инструкция, и если следовать ей в полном объеме... Вытащив таблетку флешки, Йонге перестал слушать занудное курлыканье, обратившись взором к указанной инструкции. Согласно ей костюм следовало надевать во влажном разогретом состоянии – при этом обещалось легкое растяжение ткани, оптимальное облегание и умная терморегулировка в дальнейшем. На мгновение Йонге представил, как поливает разложенный костюм кипятком из чайника. – Фелиция? Когда можно будет заходить на посадку? В ответном молчании искина хорошо слышалась укоризна. Вводных не хватало. – Поправка, необходима посадка по координатам предыдущей, при этом высота волны не должна оказывать существенного влияния на корпус. Укоризна тут же сменилась на одобрение. Искин помолчал еще несколько секунд. – Через два часа тридцать минут, первый пилот. Рудольф с негромким, но хорошо различимым стуком опустил голову киберика на пол. – Не рыпайся, – велел он. – Быстрее все равно не сядем. Ждите нас. Рука медленно опустилась, палец воткнулся в решетки и застрял. – Я могу высадиться раньше, – опять влез Сайнжа. Йонге не выдержал и развернулся к нему всем телом. – Слушай, великий охотник, мы уже поняли, как ты крут, особенно когда ты так стараешься это показать. Но – нет, капитанским словом я запрещаю прыжки с голой жопой сквозь ураган. – Мой доспех не предусматривает голой жопы, – с достоинством возразил Сайнжа. Рудольф захохотал в голос. Жаки присоединился, тонко щебеча. Йонге сжал губы, однако силы воли хватило ровно на пару секунд. Яут громогласно фыркнул и подошел ближе. Вид у него был такой надменный, будто вокруг не смеются, а читают оду, посвященную великим деяниям Владеющего Копьем. Двумя пальцами подняв тонкую пленку костюма, Сайнжа внимательно посмотрел на просвет. Перехватил другой рукой и потянул. Йонге наблюдал, как яут старается не задевать материал когтями, и одну за другой ставил мысленные галочки в мысленной же анкете, определяющей уровень вливания яута в людской социум. – Слишком тонкий, – резюмировал великий охотник. – Ненадежный. Рудольф многозначительно и угрожающе кашлянул. – Это наши-то технологии – и ненадежные? "Тс-с, – Йонге кинул на него быстрый взгляд. – Ты глянь, переживает!" "Не могу трезво оценивать, когда оскорбляют технологии". Йонге подтянул ноги поудобнее и поманил Сайнжу пальцем. Яут бросил костюм на пол и наклонился, выворачивая голову. Дредлоки свесились стеной упругих черных жил. Йонге потянулся и захватил в кулак сколько мог. Слегка потянул, вынуждая высокого инопланетчика наклониться еще ближе. – Не волнуйся за нас. – Я не волнуюсь. Я обеспокоен, что все время нужно учитывать вашу хрупкость, умансоо. – Это называется "переживать", – заметил Йонге. – Разумное поведение для ведущего, – квакнул со своего места жаки. – Забота о щупальцах триумвирата показывает степень ответственности. – Что-то такое, – проворчал яут. Рудольф неторопливо поднялся, обогнул обоих защитников и положил руку на узкое костлявое плечо. Синерылый вздрогнул и зашуршал балахоном. – А пойдемте-ка, уважаемый, я вас провожу. Мы тут сами разберемся. – Я не претендую на семейные консультации, – с вызовом проскрипел жаки. – Это просто замечание в беседе. – Конечно, конечно. Сами ногами двигать будете или на ручки? Жаки зашуршал еще громче. Вид у него был такой сосредоточенный, словно от раскладки оборок зависит контракт на десятилетние поставки оружия. Вспомнив о просранных контрактах, Йонге поморщился и разжал руку. Сайнжа выпрямился, покрутил головой и гулко вздохнул. – Чем мы займемся, умансоо? – Несите! – воинственно объявил жаки. Йонге осклабился. – Пожалуй, сейчас мы посмотрим, как товарищ Вебер носит инопланетян на руках. * * * Оставшиеся два часа Йонге посвятил ковырянию в извлеченных из памяти данных. В хаотичных обрывках не нашлось ничего полезного, кроме пары заметок об уникальных возможностях. Безусловно, концепция вирусного заражения с преобразованием в нулевую среду заслуживала внимания в научных кругах, а еще большего внимания заслуживал принцип формирования разума в экстремальных перегруженных условиях. Только продавать все это было некому. Из упаднических размышлений его выдернул негромкий мелодичный сигнал – челнок наконец-то начал снижение. Йонге плюнул, свернул файл и задумался, куда его припрятать. Автоматически ковыряясь в архивах "Алебастра", он буквально споткнулся взглядом о странно знакомые названия. – Фелиция... А здесь есть копия архивов "Императора"? Искин удивленно пиликнул, но на базовом экране тут же закрутилась иконка сплошного поиска. Одна за другой копии выстраивались в стройные ряды. Йонге поискал телеметрию механика, предсказуемо нашел в шестом генераторном отсеке и включил там громкую связь. – Эй! В ответ яростно выругались. По всему выходило, что механик от неожиданности либо уронил на себя что-нибудь, либо врезался. В пылу охватившего его рвения Йонге даже не попытался извиниться. – Слышь, Руди, ты вроде на Лифанге ковырялся в чужом коде? – Не особо я там наковырял, – буркнул напарник. – А что? – Императорский общак, – торжественно сказал Йонге. – Архивы "Императора", бортовая бухгалтерия, раздел общих расходов, отчисления на пенсию. – Ничего не понял, – признался Рудольф. – Это про старость и маразм? Йонге с неудовольствием пощупал скулу, чувствуя, что опять краснеет. – Это распространенное явление, – наконец сказал он. – Для частников, особенно для таких... недружелюбных. Общий счет открывается на благотворительные фонды, и каждый туда сбрасывает, что хочет, главное закриптовать, чтоб приятели не сдернули. Пенсию себе собирают на почетную старость. – Да нам-то с этого что? Отстань! Я, между прочим, собираю нам средства передвижения. – Имеется программа добровольных отчислений, – оповестила Фелиция. – Вывожу. Экран расширился и Йонге удовлетворенно вытянул ноги. – Это бабло, – сказал он. – Чужое бабло. – Так-так? – мгновенно заинтересовался напарник. – Император накрылся, а архивы-то вот они. Понял? Копии! У нас, от "Алебастра"! – Ну? Что там? – Фонд защиты растений, – Йонге ухмыльнулся. – Некоммерческое добровольное объединение. Эй, Рудольф, спорим, что они защищают сельдерей? Рудольф пару секунд звякал и шуршал, а затем чуть правее экрана сформировалась голограмма. Голографический Рудольф в одной руке держал шлейф, а в другой – поплавок скутера. – Я тебе этот сельдерей в глотку запихаю, – пообещал он. – Че ты развел тут "Фауста"? – Кого-кого? Рудольф с презрением оглядел напарника. – "Фауст" – выдающееся классическое произведение, признанное памятником мировой литературы, – высокомерно разъяснил он. – В голове не укладывается, насколько необразованными могут быть некоторые. Йонге оглянулся, тщетно пытаясь найти подходящий тяжелый предмет, но все стояло монолитно. Куски пластика растащили уборщики, поэтому швырнуть в голограмму было нечем. Сунувшись в карман, Йонге нашел там пачку церебролина. Смиренно вздохнув, он перешел к делу. – Короче, у нас есть шанс пощипать чужой общак. Только надо ключ подобрать. Рудольф пожал плечами. – Проще простого. – А... – У нас есть хак-искин в рыбьей чешуе. Пока Йонге собирался с мыслями, напарник подмигнул и отключился. Йонге раскинул руки и блаженно заулыбался. Делить шкуру неубитого тапаса не полагалось, но мысли сами скакали галопом. Кусок следовало отправить на личный счет в славном Таманском банке. Второй кусок – в Бундесбанк, уже для Рудольфа. Механик не слишком любил финансовые тонкости, поэтому еще во времена первых вылетов они решили, что заведовать финансовой частью будет Йонге. Если, конечно, речь шла не о покупке дорогостоящего оборудования для корабля. Тут Рудольф был вне конкуренции. Третий кусок Йонге уже подумывал отделить для навигатора, но затем решительно поставил на этом мысленный же крест. Сайнжа и без того обладал достаточным богатством, чтобы еще подкидывать ему на долгую жизнь. Дверь в рубку сдвинулась почти неслышно – Рудольф все же приложился к ремонту – но Йонге уловил и торопливо запихал все мысли о личном богатстве поглубже, а экран с копиями и архивом тут же свернул. Слишком громкие размышления неминуемо привлекали клыкастого гада. "Фелиция, дай мне уже биометрики, я хочу знать, как мы перекрываемся!" – Я пришел задать вопрос, – объявил Сайнжа. Йонге сцепил руки на животе. – Прекрасно. Я слушаю. – Мне нужно камбузное хранилище для монстров! Яут орал так, словно в случае отказа собирался порубить всех на салат. Йонге все-таки обернулся и поймал горящий взгляд желтых глаз. – Конечно, – вежливо сказал он. – Главное, не клади рядом с едой. "Перекрытие в пределах синхронизации, первый пилот". Сайнжа резко кивнул и прошествовал к области экранного просмотра. Упер руку в бедро и уставился на архивную муть. Дредлоки тяжело покачивались, доставая уже почти до поясницы. Йонге поймал себя на искреннем любовании чужой фигурой. Даже чертовы роговые выросты казались привлекательными. Сайнжа чуть обернулся. – Синтетический матриарх не может говорить, – обронил он. – Я думаю, инсалар в чрезвычайной ситуации. – У нас сплошная чрезвычайная ситуация, – философски откликнулся Йонге. – Например, я так и не нашел ничего путного об их производителе. И чувствую себя в безопасности, только пока мы сидим тут и не свиристим. – В каком диапазоне не нужно свиристеть? – Во всех, – наставительно сказал Йонге. – Я не свирищу ни в одном. Отважный первый пилот не удержался от смешка. Сайнжа довольно клекотнул, кося на него и поглаживая себя по дредлокам. – Не стоит так напрягаться, умансоо. Нужно открыто готовиться ко всему. Йонге уже хотел сказать, что открыто готов к наихудшим вариантам, однако вновь зашуршавшая дверь отвлекла внимание. Бросив быстрый взгляд, Йонге тут же заморгал, а потом еще и зажмурился на пару секунд. Открыв глаза, он вновь испытал удивительное головокружительное чувство. Голова Рудольфа плыла к нему по воздуху. Йонге открыл рот. Голова приблизилась еще немного, и облегчение пополам с пониманием наконец-то добрались до мозга. Голова никуда не пропала, но теперь Йонге видел черный водолазный костюм. Настолько черный, что в глухой тьме пропадал свет. Привычные изгибы человеческого тела сгладились, провалились сами в себя и образовали плоский силуэт. Взгляд не мог зацепиться, скользил по контуру и едва не расплывался. – Ну как? – хвастливо поинтересовался напарник. – Жутковато. – Гадость, – Сайнжа выражался куда прямее. – Я даже не вижу твой тепловой рисунок, умансоо. От тебя осталась одна голова! Рудольф пригладил волосы. – А вот как я капюшон надену, то вообще отлично будет! Сайнжа зашипел и раззявил клыки. – Твоя шкура в душевой, – Рудольф прошествовал мимо, и Йонге опять усиленно всмотрелся. Миг перехода из фронтального вида в профильный был невыносим. – Давай быстрее, пока мы не сели. Йонге поднялся и послушно направился к выходу. Уже у самой двери он обернулся. Сайнжа держал механика за плечо и сосредоточенно тыкал согнутым пальцем в грудь. Иллюзия, что рука вот-вот провалится в черноту, была настолько сильной, что Йонге заторопился на выход вдвое быстрее. * * * Нагретый кипятком костюм лип к заднице. Йонге пробовал усесться и так, и эдак, но горячая пленка все равно давала о себе знать. В конечном итоге он вскочил на ноги и прошелся до самого поднятого пандуса. "Фелицию" почти не раскачивало, но все равно приходилось балансировать. Рудольф мерзких вопросов не задавал, поскольку все его внимание было направлено на скутеры. Модульные версии подходили и для надводного, и для подводного использования. После пересборки они больше походили на поплавки с рулями управления. Переступив с ноги на ногу, Йонге почесал задницу и уставился на яута. Тот паковался обстоятельно – его костюм выглядел в полтора десятка раз внушительнее и тяжелее, чем черная пленка. Даже с учетом баллончика с гелиоксом, закрепленного между лопаток. Йонге обернулся к напарнику. – А почему запасных баллонов нет? Рудольф неопределенно фыркнул. – Ты что, экономишь? – Да иди ты... – Жмот. Рудольф с грохотом поставил скутер на ребро. – Потому что он вообще не предусмотрен! Это гелиокс! Его не таскают кассетами. Йонге поднял с пола второй баллончик, любовно погладил и сунул в поясное крепление. Погрязший в конспектировании, жаки своим присутствием док не почтил, но отправил защитника. К счастью, защитники или не умели разговаривать, или не обладали достаточным любопытством. Синерылый просто стоял возле самой двери не шевелясь – почти как киберик. Валькирию Рудольф предусмотрительно запер в одной из грузовых ниш. – Посадка через сорок секунд, – прошелестела Фелиция. – Всем членам экипажа и пассажирам рекомендуется держаться за поручни во избежание травм. – Мы что, падаем? – поинтересовался со своего места Рудольф. – Мы подозреваем, что на отмель нанесло кучу говна. – С тобой все время какое-то говно, – сварливо сказал механик. Йонге подобрал обертку от гелиокса, сиротливо катавшуюся под ногами, скомкал и прицельно пульнул. Сайнжа закончил с креплениями ласт, выпрямился и пошлепал на месте. – Главное, чтобы в вашем говне была вода, умансоо. Под полом загудело, Фелиция сыграла посадочную мелодию – и тут же под ногами вздрогнуло. Гулкий скрежет распрямляющихся опор прокатился по всему доку, челнок вздрогнул еще раз и замер. Йонге потопал, чувствуя перекошенность. С легким скрежетом "Фелиция" выправилась. – Анализ атмосферы? – уточнил Йонге. – Неизменен, первый пилот. Влажность – девяносто пять процентов, рекомендуется надеть маски. Сайнжа быстро закрепил дыхательные трубки. Йонге подтянул "намордник", опустил маску и сделал глубокий вдох. В легкие хлынула морозная свежесть с запахом цитрона. Пленка на заднице подумала и наконец-то отклеилась. Пандус запасного выхода опустился – и даже сквозь костюм тут же нахлынула влажность. Липкая и душная – обняла все тело, сдавила голову. Сайнжа глухо и недовольно заворчал и первым двинулся к выходу. Ласты громко шлепали, на ходу яут размахивал руками и высоко задирал колени. Йонге хмыкнул, тут же слегка поперхнулся и сосредоточился. В ухе щелкнуло. "Я твой скутер тащить не буду". Передача звучала тихо, но четко. Йонге развернулся, увидел, что Рудольф все-таки тащит оба агрегата, и поспешил на помощь. "Сначала покружим под поверхностью, – сказал Рудольф. – Приноровимся, проверим, у кого вестибулярка слабая". "Во что ты меня втравливаешь, а?" "Глубинный наркоз, потеря ориентации и прочие занимательные вещи!" "А положительные моменты будут?" "В любой ситуации – выдыхай. Куда пузырьки пойдут, там и поверхность". На самом пороге пандуса Йонге чуть не споткнулся о собственные ласты, выровнялся в последний миг и вскинул взгляд. Удивленный присвист вырвался сам собой и тут же сдох в маске. Не выдержав, Йонге даже поставил скутер на ребро. Остров уцелел, хотя и лишился изрядной доли величия. Монументальная гора превратилась в потрепанный сноп, украшенный торчащими клочьями. Часть щупалец шарила по воде, и Йонге увидел, как медленными, неуклюжими движениями они пригребают расшвырянные клочья растительности. Подтаскивая их к себе, остров утягивал добычу вниз. Пара минут – и щупальце снова появлялось на поверхности. Йонге оттянул маску и потыкал напарника в бок. – Глянь! Рудольф мотнул головой, но затем все-таки вытянул шею и пригляделся. – Кормится, – уверенно сказал он. – Как это... фитоканнибализм? – Как бы оно нашу рыбу не заканниба... тьфу, не сожрало. – Не сожрет. А вон и платформы... Смотри, работают! – в голосе Рудольфа слышалось чистое восхищение. – Ты глянь, они шторм пережили, и хоть бы хны! Сайнжа, сидевший на самом краю погрузившегося в воду пандуса, оттолкнулся обеими руками и шумно ушел под поверхность. Вернув маску на место, Йонге решительно устремился следом. Пандус скользил под ластами, и Йонге все ускорял шаг. Последние полтора метра он буквально пробежал. Толкнул скутер вперед и сам шлепнулся в воду животом с размаху. Мгновенное неприятное чувство проваливания охватило до кончиков пальцев: соленая, но перенасыщенная кислородом вода охотно утягивала в глубину. В два мощных гребка добравшись до скутера, Йонге лег грудью на "подушку" и покрепче вцепился в руль. "Не трусь, не утонешь!" Отвечать Йонге не стал, сосредоточившись на попытках разглядеть что-нибудь внизу. В воде висели тонны мусора. Будь костюмы и фильтры не столь совершенными, Йонге категорически запретил бы все погружения. Пока же оставалось волноваться только за яута. Гораздо более тяжелый, тот уже скрылся в мрачной глубине. Йонге опустил лицо в воду, пытаясь рассмотреть хотя бы отсвет фонаря, но не преуспел. "На поясе управление, пощелкай", – велел Рудольф. Повторив указания, Йонге почувствовал, как опять проваливается. Скутер просел, затем встал дыбом, и первый пилот яростно вцепился в рукояти. Катушки работали как стабилизаторы, только слабее в приличествующие миллионы раз. Браслет на запястье успокоительно подмигивал. С трудом решившись оторвать руку от руля, Йонге осторожно ткнул в иконку, и на стекле маски тут же отобразилась чертова куча данных. Отбросив лишнее, Йонге сосредоточился на показателях глубины. Метр, два, три... "Уши!" – предупредил напарник. Автоматически продув уши, Йонге задышал ровно по учебнику. Перепады давления в шлюзах при стыковке были делом обычным, и погружная продувка ничуть не отличалась от обычной. Десять метров. Движение прекратилось. В маске подрагивала голубая линия принудительной остановки. Муть успела чуть рассеяться, а Фелиция исправно подкручивала зрение, поэтому видимое пространство вокруг медленно и торжественно расширялось. Рудольф поравнялся с ним и толкнул в плечо. Повернувшись, Йонге заметил свет в глубине. Работая ластами, развернулся окончательно и чуть не забыл, как правильно дышать. Маяки, ушедшие глубоко в грунт, по-прежнему работали – и катушки тоже. На все двести метров вглубь уходили светящиеся голубые столбы. "Охренеть. Да это, считай, охранный контур! А проволока моя где?" Рудольф бултыхнул ластами, и его скутер рванул с места. Йонге повторил бултыхание, спохватился и переключился на рулевое управление. Скутер тащил его с удивительной силой, и это очень сильно отличалось от увеселительных заплывов на Эйрике. К моменту достижения столбов Йонге готов был признать, что порядком вспотел. Хотя не стоило исключать нагрев воды от чудовищного количества энергии. Скосив взгляд на показатели, Йонге с сожалением убедился, что все-таки запыхался лично он. Фелиция не регистрировала кипячения. "Видишь кого-нибудь?" "Глухо". "Тогда ныряем". "Да погоди ты!" Рудольф недовольно дернул ногой, но Йонге не отпускал пойманный ласт. "Во-первых, на двести метров не пущу. Во-вторых, между восемью генераторами – тем более. Лучше я сам тебя удавлю". Рудольф придушенно заворчал и яростно булькнул. Йонге показалось, что это должно было выглядеть как рычание, но давление и закладывающие уши помешали напарнику выступить во всем блеске. "Ладно. Поворачивай наверх, и попробуем вырубить. Эй!" Продолжая мертвой хваткой держать скользкий черный ласт, Йонге одной рукой направил скутер к поверхности. Давать напарнику шанс на побег он не собирался. Широкие по сравнению с энергетическими стержнями платформы позволяли подобраться вплотную. На одной уже восседал Сайнжа, бесстрашно болтающий ногами над голубым сиянием. Поднятая маска козырьком закрывала глаза. – Вы изыскали что-нибудь, умансоо? От платформ до корабля было всего ничего, поэтому глейтерная связь работала, но все-таки местная атмосфера выдавала коленца. Йонге опасливо покосился на сияние в воде и оттянул маску. – Не особо... кха! – Он меня притеснял и тиранил, – громко сообщил Рудольф. Сайнжа склонил голову и озадаченно щелкнул. – Покорение народов? – Это юмор! Болтая ластами, Йонге все-таки приблизился к платформе. Рудольф подрулил с другой стороны. Видно было, что ему тоже неуютно, когда под ногами клокочет столько энергии. Сайнжа подался назад, нашарил что-то за корпусом катушки и резко дернул. Раздался громкий неприятный хруст. – Мои катушки! – почти взвыл Рудольф. – Ты не охренел? Сайнжа дернул еще раз и с усилием вытащил добычу. – Не все пережили, – констатировал он. Половина Валькирии болталась на вытянутой руке. Вторую руку Йонге не мог рассмотреть – она вплавилась куда-то в корпус. С головы полностью сползла синтетическая оболочка, визор пропал, и металлический череп пялился пустыми сокетами вверх и в сторону. Йонге облизнул саднящие от соли губы и смачно сплюнул. Рудольф карабкался на платформу. Скутер плясал под ним, вынуждая механика барахтаться и хвататься за все подряд. В конце концов своенравная машинка выскользнула, и Рудольф повис животом на самом краю платформы. Взбил ластами воду, надсадно матюгнулся и втащил себя целиком. Йонге догнал отплывший скутер, накинул петлю и неторопливо поволок обратно. Добравшись до платформы, в первую очередь зацепился за монтировочный уголок и только потом тоже отправился покорять вершины. – С другой стороны, – неожиданно сказал Сайнжа. Йонге инстинктивно попробовал заглянуть на другую сторону платформы, но, болтаясь плохо уваренной сосиской из хлореллы, ничего не разглядел. – С другой стороны есть и целые механизмы, – переиначил Сайнжа. Вскарабкавшись на скользкий пластик, Йонге решительно шагнул к катушке, однако яут поймал его за ногу. – Там. Йонге прищурился, на мгновение голова закружилась – Фелиция вновь ринулась помогать, достраивая дальнозоркость, – и разглядел притулившийся на верхушке соседнего маяка аппарат. Длинные ножки вцепились в обшивку, планерные крылья торчали пучками направляющих, обмотанных рваной изоляцией. – "Колибри", – удивленно сказал Йонге. – Матка боска, клянусь, это наш "Колибри"! Хватанув слишком много соленого воздуха, он тут же закашлялся и поднял маску. – Да хоть двадцать "Колибри", – в сердцах сказал Рудольф. – Не могу доковыряться! И вся эта божья механика забивает частоты напрочь. Сайнжа бросил киберика и сдвинулся к краю платформы. Йонге протянул руку и схватил великого охотника за дредлоки. Вышло это настолько автоматически, что опомнился он, только услышав негодующее ворчание. – Страховка, – объяснил он и покрепче сжал кулак. – Вдруг сейчас товарищ Вебер что-то не так повернет... – Эй! – ...И у нас все внизу окончательно вскипятится. Как мы будем отчитываться перед жаки за утрату номенклатурной единицы экипажа? Сайнжа запрокинул голову, пару секунд внимательно смотрел на Йонге, а потом фыркнул и раззявил влажную ухмыляющуюся пасть. – Не понял большую часть словопостроений. Понял сердечное волнение. – Так, втяните ноги и затаите дыхание, – велел Рудольф. Йонге схватил яута за плечи и изо всех сил дернул. С удивленным утробным бульканьем Сайнжа опрокинулся на спину, врезался краем черепа под дых первого пилота и вышиб из того дух. Йонге успел заметить, как в воздухе мелькнули широкие ласты, а затем прямо под водой раздался такой грохот, словно лопнуло морское дно. Платформа взлетела на воздух. Секундное ощущение тошноты – и потерявшая надежность опора вновь грянулась о поверхность. Инстинктивно выкатившись, чтобы не угодить под яута, Йонге выбросил руку, хватаясь за край платформы. И не успел. Бухнувшись в воду, он мгновенно провалился на глубину своего роста под тревожное пиликанье в ушах. Инстинктивно задержал дыхание, спохватился, немедленно вдохнул, схватился за заболевшие уши, кувыркнулся через голову... Он опускался слишком быстро. Сжало грудь, голова закружилась. Браслет вновь пиликнул, и маску заволокло деликатной подсветкой нейтральной плавучести. Перевернувшись пару раз, Йонге вспомнил про пузырьки и выдохнул. Все-таки он смотрел вверх. Беспомощность и паника схлынули. Стало ясно: платформа сверху, океанические глубины снизу, сам отважный первый пилот завис в нейтральной зоне и чуть не обделался с перепугу прямо в достижения высоких технологий. Осторожно пощупав шею – мышцы болели – Йонге сосредоточился и поболтал ногами. Виски все еще ломило, но тревожных сигналов не поступало. Его вновь перевернуло, слегка опустило, и только после этого он вспомнил о микрокатушке. Быстро нащупав нужные кнопки на поясе, он переключился на сверхплавучесть. В ушах вновь недовольно пиликнуло, в прозрачном пластике маски побежал текст: "Бароостановка – три минуты". "Йонге! Ты живой?" Вопль напарника ввинтился прямиком в среднее ухо. Йонге опять схватился за голову и зашарил по окантовке маски, пытаясь найти регулятор громкости. – Тише! – наконец крикнул он сам. – Уши мои! "Фу, блин, мать твою!" – Твою, именно твою, ты че там нажал? Я чуть не утоп! Приступ невероятного облегчения накатил так, что Йонге едва не булькнул еще раз. Следом буйно и неконтролируемо накатил стыд, перемешался с раскаянием – и погас, задавленный чужой силой воли. "Это... Ладно, извини, Scheisse, тут какая-то хрень накрутилась, они неуправляемые почти. Я не хотел! Теперь одна отключилась, и нас вообще сносит". Йонге неистово зашевелил ластами, однако костюм немедленно потяжелел. Бдительная техника не давала эмоциям пересилить и способствовать превращению живого человека во всплывший и лопнувший томат. – Так слезайте отсюда и шуруйте на "Фелицию", – приказал он. – Мне тут еще две минуты болтаться, чтоб нормально всплыть. Унесет вас на хрен... Что-то мягко толкнуло его снизу. Йонге бросил взгляд в сине-зеленую пропасть. – Бля! "Йонге?!" Вытянутое тело скользнуло под ногами. Развернулось, заходя на круг, и все существо Йонге возопило, инстинкты заголосили разом. Он поджал ноги. – Матка боска! Глухой звук сверху заставил его вздернуть голову. Шея и голова немедленно отозвались болью. Даже в глазах на мгновение помутилось. Но Йонге все равно увидел, как невероятно черный, прорезанный в шкуре океана силуэт быстро спускается к нему. Под ногами снова прошло движение. Йонге почти панически метнул взгляд вниз. Существо неумолимо поднималось к нему, легко преодолевая толщу воды, протягивая навстречу... – на секунду первому пилоту болезненно показалось, что у него едет крыша. От слишком резкого погружения начались галлюцинации. В конце концов, он мог действительно захлебнуться и сейчас переживал предсмертное видение. Существо протянуло длинную сухопарую руку. Йонге зацепился взглядом за шесть пальцев – самый длинный средний, чуть ли не с четырьмя суставами – и почти со всхлипом вздохнул. Грудь кольнуло, запах цитрона стал невыносимым. Черный силуэт мелькнул сбоку. Йонге выбросил руку и схватил Рудольфа за локоть. Движущая сила дернула его в сторону, однако костюм проявил лучшие качества и вниз хозяина так и не пустил. Вода резко взбурлила. Рука соскользнула. Существо испуганно метнулось в сторону, взмахнув гигантским вуалеподобным хвостом. – Стой, это инсалар! Рудольф почти перекувыркнулся, суматошно загребая ластами. Йонге отчаянно попробовал спуститься, едва-едва дотянулся кончиками пальцев до ласта – поймал и изо всех сил потянул на себя. "Arschloch!" Рассекатель тускло мелькнул едва не перед самыми глазами. Колено напарника врезалось в бок, Йонге охнул и разжал хватку. "Какой еще инсалар, твою мать?" – Смотри, у него руки! Йонге вновь дотянулся до напарника и схватил за плечи. Насильно развернул и ткнул в маневрирующее существо. Длинный узкий корпус, руки, огромный хвост, плоская морда с подвижным хоботком – взгляд выхватывал отдельные детали. Рассеянное освещение мешало сложить их в цельную картину, и инсалар казался зыбким ускользающим видением. Йонге крепко сжал Рудольфа за запястье. Движение прекратилось, оба зависли на глубине. "Девятнадцать метров" – показывали цифры на маске. – Убери нож. Невнятно и злобно хрипя, Рудольф резко повесил рассекатель на пояс. "В следующий раз – сам выкручивайся!" – Ну извини, – миролюбиво откликнулся Йонге. И помахал инсалар, делая призывные жесты. Вуалехвостый опасливо парил на почтительном расстоянии. – Ты его перепугал. "А вот интересно, как они до рук сумели доэволюционировать? Вроде у Сайнжи только животные образцы были?" Йонге рассеянно кивнул. Мысль издевательски маячила на самом краю сознания, грозя вот-вот сорваться и уйти в свободный полет. Он нахмурился, сосредоточился – и поймал. – Так от тебя же, – усмехнулся он. – Нефиг было за аквариум хвататься. Я предупреждал. Рудольф расправил плечи. "Что ж, тогда я с гордостью смогу всем говорить, что стал родоначальником целой расы!" Йонге насмешливо прищурился и вновь помахал. "Из тебя бы руки точно не получились, – уверенно продолжил Рудольф. – Все-таки генетически я стою повыше". – Генетически ты, как и я, изрядно попорчен яутской ДНК, – парировал Йонге. Инсалар решился. Хвост медленно взмыл, толкая существо вперед на добрых несколько метров. Обтянутые зеленоватой кожей ребра вздымались и опадали, и в такт им раздувались жаберные мешки – словно инсалар обиженно надувал щеки. – Как бы с ним поговорить, – озадачился Йонге. Инсалар снова вытянул руку, предусмотрительно не приближаясь больше чем на полметра. Йонге поболтал ногами, утягивая следом Рудольфа. Тоже подался вперед. Вытянутые пальцы, упакованные в черную пленку, коснулись длинных, хрупких с виду отростков. Инсалар отдернул руку, но почти сразу вернул обратно. Рудольф громко фыркнул и решительно протянул руку. Инсалар неуверенно вытянул палец. Механик немедленно сгреб длиннопалую ладонь и потряс, насколько пускала вода. Инсалар лихорадочно ударил хвостом, и обоих людей протащило следом. Йонге увидел, как на фоне сияющих голубых столбов из глубины поднимаются еще несколько силуэтов. Инсалар двигались быстро и плавно, и среди этих движений Йонге чувствовал себя чужим. Вторгшимся непрошеным гостем. Может, даже добычей. "Да, передатчик не помешал бы". Рудольф разжал рукопожатие и сделал несколько невнятных жестов. Инсалар повернулся боком. Внимательный черный глаз двигался, явно всматриваясь в жесты, но вытянутая морда приняла совершенно озадаченное выражение. – Даже я тебя не понимаю, – заметил Йонге. "Ограниченные типы! – Рудольф высвободился из хватки и отплыл в сторону. – Хотя у нас есть еще киберик, плохо говорящий. И почти дохлый атмосферник-транзит. Выводы?" – Надо больше "Колибри"? "Точно". Рудольф развернулся, подгреб и снова оказался лицом к инсалар. Один так и держался впереди, двое почтительно шевелили раскидистыми хвостами на расстоянии. Еще несколько кружили метров на пять глубже. Рудольф помахал обеими руками. В воде движения получались плавными, почти гипнотическими. Последовательно указав на себя и на напарника, Рудольф изобразил, как они уплывают. Ткнул в инсалар и нарисовал круг. Потом попробовал изобразить, как надевает вьювер для переговоров. До сих пор внимательно наблюдавший инсалар шарахнулся в сторону. Державшиеся в отдалении товарищи дружно ринулись врассыпную. Йонге озадаченно проводил их взглядом. – Может, ты им изобразил поджаривание мозга? "Да хрен их поймет. Сайнжа бы сейчас не помешал со своими мозгами". – А где он? "Откуда я знаю? Прыгал быстрее, чем смотрел по сторонам". Первый инсалар повернулся на месте вокруг оси и ринулся вперед, расставив руки. Несмотря на хрупкость, был он прилично крупнее юнуса. Раскинутые тонкие руки обхватили обоих, и инсалар устремился вверх. В ушах отчаянно запищало. Глубина успела измениться с девятнадцати до двенадцати метров, и костюм сам собой сдавил грудь, выжимая лишний воздух. Йонге вцепился в запястье инсалар. Сердитый писк в ушах и резко возросшая тяжесть в ногах напугали едва не больше, чем невозможность толком вдохнуть. Тут же на маске вновь вспыхнул сигнал принудительной остановки. Инсалар прилагал все больше усилий, и в ответ микрокатушка точно так же повышала сопротивление. Йонге ударил в плечо инсалар. Вытянутая башка повернулась, черный глаз мигнул, и Йонге отчаянно полоснул себя по горлу. Инсалар открыл узкую пасть. В первую очередь Йонге увидел зубы. Потом он услышал высокий, пронзительный звук, отдающийся в костях черепа. На стекле маски заплясали кривые неопознанного сигнала. Вдоль позвоночника стрельнули искры. Йонге вспомнил брошенное кибериком упоминание про использование электричества. – Нет! – он вытянул руку. – Не понимаю! Прекрати! Скачок напряжения был таким резким, что Йонге выгнуло назад. Рудольф приглушенно взвыл. Запах цитрона вновь усилился, почти до одури – гелиокс полностью заменил обычный кислород. Йонге выдохнул и обнаружил, что голос у него жутко писклявый. Помехи в маске не исчезали, но теперь казалось, что в кривых линиях угадываются какие-то символы. Головная боль спустилась на скулы и нос – из-за нее Йонге никак не мог сосредоточиться. "Блин, ты видишь?" Несмотря на боль, Йонге чуть не засмеялся – Рудольф тоже пищал. – Ха... Ух... Помехи? "Господи, ну и... Тьфу... Бля! Ладно – это же техноязык!" Все еще пытаясь отпихнуть цепкую руку инсалар, Йонге попытался сосредоточиться. "Unl...k…alert... evol...io…release_2". Голубое свечение под ногами на мгновение померкло. Инсалар дернулся вверх – и снова спасовал перед упорством охранного компьютера. Но теперь уже Йонге захотелось оказаться как можно выше. А сквозь помехи неумолимо просвечивало время стоянки: минута и сорок секунд. Что-то огромное быстро поднималось из глубины. "Э? – изумился Рудольф. – Ты видишь? Это еще один?" – Это... Инсалар вновь беззвучно завопил, вздымая хвост выше собственной головы. Помехи взвились пиками и сложились в дрожащие буквы. "/Orca.kill". – Это их монстр! Молча и страшно, огромная туша взмыла к ним, раскрылась нелепым розовым провалом, окаймленным сверкающей острой белизной, и сомкнулась вновь. Йонге рванулся вверх. "А-а-а!" Писклявый комический вопль впился не в нутро – в самую душу. Вонзился ржавыми крючьями и рванул так, что брызнуло. Йонге сам не помнил, как и когда развернулся, но сейчас он шел вниз: на прозрачном стеклопластике отматывались цифры, и пленка сдавливала мышцы все туже, а следом повсюду впивались иголочки инъекций. В локтях, коленях, запястьях, на загривке, под челюстями. Двадцать метров. Двадцать пять. Тридцать. Слева по маске шла стена текста, в котором Йонге не успевал и не хотел разбираться. Химия, заливаемая в кровь ради безопасного всплытия, могла угробить его – но он торопился вниз, и ему некогда было думать. В задыхающемся сипении, долетающем сквозь бесстрастную цифровую передачу, Рудольф все еще был живой. В голубом свечении расплывалась розовая муть. Йонге стиснул зубы и рванул еще быстрее. Он видел, что тварь, выбравшаяся из погасшего охранного контура, тащит его напарника вниз. И отступать не собирался. Холод сжимал кончики пальцев, и Йонге казалось, что он тянется сквозь лед. Пятьдесят три. Пятьдесят семь. Шестьдесят. Йонге схватился за длинный, изогнутый носовой вырост. У твари был огромный круглый глаз. Уязвимое место. Тварь вильнула, уходя в глубокий океанский сумрак. Едва не отцепившись, Йонге замахнулся и, преодолевая сопротивление воды, ударил. Пальцы вошли в мягкое, пробили стекловидную массу, и глаз брызнул черным. Йонге костями услышал беззвучный рев ярости. Тварь резко мотнулась, изогнулась, беря обратный курс к световым столбам, и рванулась вверх. Маску залило красным светом. Тупая боль раскатилась по каждой косточке. Пробуравила легкие, разрывая их дыхательной смесью. Ударила по ушам. Катушка сработала вновь. "Йо-онге... Мне... воздух..." – Подожди! Тварь билась и извивалась. Беззвучно скалясь, Йонге пробивался дальше, рыл себе ход в живой плоти и кровяных сосудах, а глубоко в голове, где-то там, где хранились сложные расчеты космических маршрутов, спокойно записалось, что для такого огромного тела нервная проводимость сделана – сконструирована! – на безупречно высоком уровне. Он нащупал что-то упругое и туго скрученное. Вцепился скрюченными от боли пальцами и наконец-то, впервые за чертову уйму времени позволил электричеству пронзить себя насквозь. "М-ма-а!" В чужом крике, полном отчаяния и боли, ему послышалось, что издыхающая тварь все-таки перекусила его напарника пополам. В собственной маске бултыхалась кровь, и становилось ее все больше. – Руди? Тишина, тишина, тишина. Тварь больше не дергалась. Но они по-прежнему падали. Йонге бултыхнул ногами, ударил свободной рукой по поясу – и ничего не произошло. Падение ускорялось. Восемьдесят метров. Восемьдесят два. Восемьдесят четыре. Йонге закрыл глаза. В багровой пульсации, наполнявшей голову, еле заметно, прерываясь, дрожала тонкая ниточка синхронизации, соединяющая с поверхностью. Бесполезная, не передающая ни команды искину, ни внятные слова. Он набрал воздуха в грудь. Ребра заскрипели. Резко выдохнул. Девяносто один. "Са-айнжа-а!" * * * Рядом колыхался зеленый веер. Сквозь красные разводы и оранжевые сполохи Йонге не мог рассмотреть, что это за веер и почему он так настойчиво маячит в поле зрения. Зачем нагоняет столько холода. Справа мигали цифры. Йонге долго-долго смотрел на них. Наконец в настойчивом мигании начала прослеживаться логика. Одна цифра, еще одна и еще одна. Складывающиеся в число. Сто двенадцать. Они больше не двигались. Веер превратился в инсалар. Казалось, на периферии мелькают еще несколько, но голова не поворачивалась. Шею стянуло тугой болью. Не двигались плечи, еле-еле хватало сил, чтобы дышать. Ноги словно отрезало по пояс. Инсалар исчез, нырнув под застывшую тушу. Мгновение спустя вновь выскользнул и приблизился вплотную. Йонге попробовал вытянуть руку. Пространство задрожало. По стеклу поползла каша из символов. "Unpack... Extr... Object --> Up . . . ?" То ли мерещившиеся, то ли взаправдашние слова Йонге не понимал. Инсалар свел руки и резко раздвинул, словно разрывал что-то. Ткнул вниз. – Нет! – гелиоксовый писк Йонге и сам не слышал. – Нельзя открывать пасть! Вопросительные кривые заполнили маску. Йонге с трудом чиркнул себя по локтю и сделал волнообразное движение рукой. – Он умрет от кровопотери! Инсалар не могли его услышать, но Йонге все равно говорил. Не мог молчать, хотя и надо было придержать расход. Потому что в толще пластика, кроме застывших цифр метража, стояли еще две: гелиокс – 1,2%. Инсалар скользнул к нему, почти ложась тощими ребрами на корпус монстра. Потянулся и мягко обхватил Йонге за голову. Уткнул хоботок прямо в маску. Сквозь тошноту и резь Йонге почувствовал вибрацию и изо всех сил разлепил смыкающиеся глаза. " Esc --> evo.reload --> pullreq 1.01. Тогда – до свиданья!" Текст вновь расплылся в кривые. Мутное отчаяние еще не успело превратиться в ненависть, как инсалар отдернул голову и повернул боком. Перед лицом Йонге оказалась длинная морда и закрытый пленочкой глаз. Глаз выпучился, выкатился и лопнул. Йонге даже не смог отшатнуться. Давление и боль держали крепко, словно зубы твари, впившиеся в ребра. Инсалар задергался. По шкуре пошли волны судорог, а затем все тело начало разбухать, покрываясь неровными буграми. Зеленый хвост взметнулся, загибая инсалар в кольцо, и почти коснулся хоботка на запрокинутой голове. Руки судорожно загребали воду, а брюхо становилось все больше и больше, натягиваясь сизой пленкой. Инсалар стремительно истончался, превращался в пустую шкурку. Брюхо треснуло, и инсалар начал разваливаться. Кровь мгновенно расплылась в клубы. Настолько плотные, будто рядом оказался черный курильщик. А оттуда выскочила рыба. Одна, вторая, третья... Йонге сбился на десятке. Были они совсем маленькие, с ладонь величиной, и состояли из пастей. Каждая рыба – живые челюсти, усаженные бесконечными рядами зубов. Пометавшись, рыбы перестроились в стайку и ринулись вниз. Обогнули тварь, скрылись под брюхом, и Йонге инстинктивно сжал пальцы, цепляясь за изжаренное нечто внутри огромной головы. От удара снизу тварь повело в сторону. Ему казалось, он слышит, как несчетное количество крохотных циркулярных пил вгрызается в прочную шкуру. Черного в воде стало так много, что Йонге окончательно потерял представление, где он находится. Только сейчас вспомнив про собственный рассекатель, он непослушными пальцами вытащил его из петли и ткнул в прочную шкуру. Лезвие едва-едва погрузилось самым кончиком. Монстр был идеален. Выращенный подводный убийца распадался на куски. В черном то и дело возникали просветы. В них мелькали рыбы, деловито прорезающие глубокие ущелья в горе сдохшего мяса. Йонге увидел, как могучий хвост отделился от корпуса и кувыркнулся, уходя вниз, махнув плавником напоследок. Рыбы закружились у головы, на ходу впиваясь в оголяющуюся челюсть. И наконец, сквозь ошметки, жилы, клочья шкуры, бесконечную кровь и грязь Йонге разглядел еще более черный силуэт. Второго такого не могло быть на всей Гезеген, во всем, чтобы его альяс сожрал, чертовом мире. Сто одиннадцать метров. Гелиокс – 0,8%. Йонге захрипел и вцепился в катушку. Метраж на маске крутанулся в обратную сторону. Струйки боли расползались под кожей. Йонге почти не чувствовал тяжести – катушка заработала, согласившись тащить три, а то и четыре его собственных веса вдобавок к расчетному. Паническое подмигивание различных показателей он упрямо игнорировал. Микроискин отчаянно показывал, что скорость подъема выше предельно максимальной и уже дошла до двадцати метров в минуту. Сквозь дикий шум в ушах Йонге обрывочно порадовался, что не читал все правила всплытий и погружений. Наверняка там была описана масса последствий. Наверняка Рудольф считал, что лучший экипаж не может попасть в западню на стометровой глубине. Не предполагал, что его попробуют сожрать. Всей Гезеген на них было плевать, но искусственный монстр умел только охотиться, и они сами к нему явились. Йонге твердил себе, что может, может, даже на нуле, на минусе – все равно вытянет и вытащит на поверхность. Даже если собственные кости треснут. Главное, не переставать прислушиваться к синхронизации. К тонкой трепещущей нитке, на которой слышно дыхание напарника. Редкое, неглубокое, сжатое в тиски. Шестьдесят метров. И дыхания больше не слышно. Йонге почти всхлипнул. Сквозь ужас пробилось яркое, почти болезненное воспоминание. Он зашарил по поясу и спустя мучительно долгие, растянувшиеся в вечность мгновения все-таки наткнулся на запасной баллончик. Он еще мог справиться, у него было пять литров крови, заряженной гелиоксом. Рыбы все кружились, наскакивая на полуобглоданную башку. Йонге выдернул руку, и башка тут же пошла вниз. Куда быстрее, чем должна тонуть по всем законам. Опять вручную передернув катушку, Йонге почти рухнул следом и оказался на пути у жуткого трофея. Живот пронзила мучительная боль. И Сайнжа так и не отозвался. Дотянувшись до черного силуэта, неподвижно висящего в костяной ловушке, Йонге почти не глядя выдернул стандартный баллончик и тут же воткнул в приемник запасной. Что-то на глейтере вздрогнуло, заставив Йонге судорожно перекоситься и сглотнуть. Он пошарил по поясу напарника, нащупал катушку, и пальцы скользнули по разбитому контроллеру. Отпустив, Йонге нащупал уже свою и решительно сменил вектор. Вскинул руки, уперся в оголенную челюсть и почувствовал, как движется вверх. Рыбы не унимались. Они давно должны были обожраться до смерти, но оскаленные зубы по-прежнему мелькали рядом, и рыбы уже грызли кость, стачивая лишний вес грамм за граммом. Йонге и сам бы с удовольствием сбросил две тонны боли, обхвативших все тело раскаленной скорлупой. Он уже не был уверен, что дышит. Возможно, за него работала адская химия, которую исторгал из себя костюм. По всей маске оставалось все меньше сопроводительных символов. С каждым движением истощался запас энергии, и что-то страшное происходило внутри них обоих. Искин микрокомпьютера отключал показатели, едва они переставали быть стабильными. Упорствовали только цифры, отделявшие его от поверхности. От воздуха. Йонге старался не смотреть на утекающие проценты. Он чувствовал, как с каждым пикселем, гаснущим и заново вспыхивающем на экране, его легкие превращаются в скомканный целлюлозный пакет. Тридцать метров. Гелиокс – 0% Отсчет погас. Зеленые веера колыхались. Плавно взмахивали, вычерчивали замысловатые фигуры. Где-то за подвижным лесом сияющих перьев и плавников двигались огромные зловещие тени. Рыбы-пилы рядом с ним грызли кость. Он даже видел, как в воде рассыпается белая пыль. Скручивается в непонятные символы, гипнотизирует. Йонге сделал последний вдох, жадно сглотнул и так же резко выдохнул. Пятнадцать метров. Движение прекратилось. В ушах стоял непрерывный тревожный писк. Такой пронзительный, что делалось невыносимо больно. Обезумевший электронный сторож не выпускал людей выше уровня, за которым давление менялось слишком быстро. Нейтральная плавучесть, спасавшая от декомпрессии, убивала обоих. Розового вокруг Рудольфа становилось все больше. Гелиокса в клеточках тканей – все меньше. Хвосты колыхались, зеленоватые тела кружили все стремительнее. Рядом с руками Йонге в кость вцепилась длиннопалая ладонь. Инсалар попробовал толкнуть, но катушка держала крепко. Инсалар повернул голову. Сквозь разводы в маске Йонге увидел, как из хоботка вырывается огромный пузырь. Воздуха. Как же ему не хватало воздуха. Он разжал пальцы и потянулся к маске. Там, за прочным пластиком, запершим его в безвоздушном пространстве, были живые инсалар и воздух. Они так свободно дышали им, что он умирал от зависти. Занемевшие, скрюченные пальцы не слушались. Бесполезное поскребывание по маске доводило до бешеных искр перед глазами. Йонге в ярости дернул за край. Вода отозвалась бурей пузырей, громким булькающим ударом. Йонге вскинул голову. Сквозь ажурную решетку костей и зубов он разглядел еще один силуэт. Быстрый и блестящий, как механический юнус. Мгновенная паника окончательно перекрыла горло, стиснула сердце и остановила его. "Умансоо!" Яут скользил вниз, и его тоже окутывали пузыри воздуха. Чистого, кипящего в мутной воде. Сайнжа ухватился за скелет и выбросил вперед руку, протискивая сквозь белые осколки. Йонге вытянул руку в ответ. Оставалось совсем чуть-чуть. "Успел". Поверхность удалялась. Медленно темнела, словно кто-то накрывал океан крышкой.