От звезды до звезды. Беглецы

Попискивание сигналки вынырнувшего буя действовало на нервы. Йонге неохотно приподнялся, но Рудольф ухватил его за локоть. – Я могу здесь вызвать приоритетные окна. Только поиграю чуть-чуть. – Прокладка точных маршрутов в техотсеке, – проворчал Йонге. – Вопиющее нарушение всех правил. – Мы же самый необычный экипаж, – ухмыльнулся Рудольф. – Дайте мне вон ту консольку, пилот Далине. Йонге потянулся и достал невесомую игрушку. Рудольф в три движения развернул ее на два тончайших листа и принялся набирать команды. Опираясь на живот яута голыми плечами, Йонге машинально подумал, что Рудольф почти всегда все делает руками. Ему явно больше нравилось прикасаться к "Фелиции", чем сливаться с ней мысленно. – Вот, пожалуйста, – сообщил Рудольф. – Прошу! Ткнул пальцем – и над головами экипажа, слегка под уклоном, развернулся экран, отороченный маркерами приоритетности. Йонге все-таки сел. Сайнжа тоже поднялся. Рудольф заворчал и присоединился. – Заседание клуба голых объявляю открытым, – не преминул съязвить он. – Так, – Йонге с хрустом вывернул пальцы. – Сейчас нам понадобится один комбинированный запрос. Собственно, координаты ближайшего узла, планеты или чего угодно, лишь бы там был Арбитраж. Рудольф свайпнул несколько сложных иероглифов, и чуть в стороне развернулся КИС. Результаты поиска выдали сто семьдесят семь миллионов и еще триста десять тысяч автономных Арбитражей. – Запрос существенно усложняется, – заметил Рудольф. – Ну так убери всех, кто за пределами Солейского треугольника, – терпеливо сказал Йонге. – Мы-то как раз в нем, теперь я уверен. Рудольф послушно порисовал в консоли. Количество сократилось до двух тысяч ста тридцати девяти. – Минус гарнизонные, – сам себе сказал механик. – Минус специализированные корпоративные. Минус... Что еще минус? – Хватит, – Йонге прищурился. – Фелиция! – Да, первый пилот? Йонге уже рисовал символы запроса. По-мальчишески хотелось показать, что он не хуже различных белобрысых может управляться с визуальными интерфейсами. – Выход из капсуляции через шестьдесят секунд, отправка запроса, получение результата, переход в режим капсуляции. – Принято. Запустив пакет, Йонге выпрямил спину и набросил рубашку поперек бедер. Потом не выдержал и принялся лихорадочно натягивать штаны. Сорок секунд спустя он уже зашнуровывал ботинки. Многозначительно хмыкая, Рудольф отложил консоль и тоже принялся облачаться. – Мы кого-то увидим? – осведомился Сайнжа. – Нет. – Зачем тогда скрываться? – Комплексы, – вздохнул Йонге, накидывая рубашку уже на положенное место. – Не могу работать в таком виде. Сайнжа поднял с пола тяжелый пояс и выразительно тряхнул им. – Я предпочитаю минимализм, – заявил он. – И еще кожу умансоо. Рудольф громко хмыкнул и спешно начал натягивать собственную рубашку. Ему оставалось еще две пуговицы, когда искин дал о себе знать. – Внимание, экипаж, получен результат запроса, прошу ознакомиться с проекцией. Экран развернулся во всю ширь отсека. Сайнжа недовольно хрюкнул и уставился на пол. – Фелиция, минус подложка. Искин послушно убрал буйство красок. Сайнжа поднял голову, все еще щурясь, мигнул и уставился на карту по-обычному пристально. Зонд отдал добрый десяток возможных итоговых координат. В голове у Йонге крутанулась гигантская колесообразная махина расчетов. Три ближайших точки казались самыми подходящими, но мгновение спустя он решил, что лучше две из них. И перевел взгляд на яута. По выражению физиономии прочитать что-либо, как всегда, не получилось. Даже шевеление клыков не подсказывало. Йонге жадно следил за ним, пытаясь угадать, какие завихрения гравитационных потоков привлекают внимание клыкастого навигатора. Карта мигнула. Сайнжа едва слышно зашипел, чуть склоняя голову. Россыпь точек вздрогнула и мигнула еще раз. Не подавая голоса, Йонге протянул руку, и Рудольф молча всучил ему консольку. Бросив мимолетный взгляд, Йонге провел по ключевым символам. Запросы к системе навигации и моделирования быстро выдали череду "зеленых" результатов. Но карта мигнула опять. Уже раздраженно, Йонге передвинул блоки расчетной информации и обратился к технической. Навскидку могла пострадать система проекции. Карта отчетливо вздрогнула и перешла в пиксельную россыпь. – Это все ваши неопознанные молнии... Договорить Рудольф не успел. Карта резко ужалась и обросла по-идиотски тщательно вырисованными оранжевыми полосками срочной связи. Не думая, Йонге ударил по иконке отключения. Отрисовка пропала, но налившаяся оранжевым цветом область никуда не делась. – Прошу прощения, – бесстрастно сказал искин. – Вызов осуществлен на частоте семьдесят восемь. Прямое включение для передачи сообщения гражданской обороны. Голос искина превратился в скрип, а затем голограмма перешла в режим открытого окна. Йонге успел мысленно выматериться. – Господин Далине! Действующий адмирал человеческого блока Фузии орала так, что Йонге отшатнулся. Рудольф оттолкнулся от пола, вскочил, чудовищным прыжком перемахнул стойку с запасными слотами и с грохотом скрылся за ней. Йонге невыносимо захотелось провалиться сквозь пол. "Фелиция, предательница!" – О, матриарх людей! – обрадовался Сайнжа. – Добрый день, – прохрипел Йонге, автоматически шаря по полу. Фуражка. Ему нужна была фуражка для соблюдения протокола. Хармати подалась назад. – Всем добрый день, – сквозь зубы сказала она. – Господин Саааржанайяахтаунир, рада вас видеть. Сайнжа заворчал, прижал ладонь к груди и церемонно кивнул. – Господин Далине, извольте объясниться, – по-прежнему сквозь зубы процедила адмирал. – В чем? – испуганно спросил Йонге, с трудом подавляя желание втянуть голову. – Вам прекрасно известно! За стойкой приглушенно стукнуло. "Donnerwetter, Фелиция, что ж ты дура-то у нас такая?!" – Если вы о... Йонге взял паузу, пытаясь собраться с мыслями. Но в голове царили пустота и смятение. Рудольф в убежище более не подавал признаков жизни. Фелиция виновато позванивала, не смея говорить вслух. Сайнжа с интересом пялился на адмирала. – Обо всем, – сказала Хармати. – Итак? – В целом, у нас все хорошо, – мужественно сказал Йонге. – Извините, что тогда сбежали, но это было такое, знаете, словно бы помутнение. Не каждый день в тебя стреляют с "Байлиона". Мы-то кто? Мы челнок разведывательный. С припиской к Найхави, то есть вообще, как бы, наемные работники. – Спасибо, я помню, – холодно ответила адмирал. "Крепись, старик, – поддержал Рудольф. – Она лично с нами разговаривает, это о многом говорит". "Ты меня бросил!" "А я технический персонал!" – Вы не намерены говорить? – осведомилась адмирал. – О чем? – Йонге почти в отчаянии прижал ладонь к груди. – Что случилось-то? Хармати слегка подалась вперед. Йонге заерзал по полу. Хармати подалась вперед еще больше и сложила руки на стол, сплетя пальцы. Голограмма милосердно скрадывала слабые звуки, однако Йонге все равно показалось, что поверхность под каменными руками адмирала треснула и начала крошиться. – Итак, сначала вы вляпываетесь в гиперион. Потом ваш навигатор устраивает бойню в открытом космосе, при всем уважении. Вы исчезаете на добрых полмесяца и снова вырисовываетесь на горизонте в статусе, прошу заметить, контрабандистов. – Я защищал свой корабль, – возразил Сайнжа. – Какая контрабанда? – прохрипел Йонге. – Это не мы! – Позвольте уж мне продолжить, господин Далине! Оставим в стороне защиту собственности, – адмирал выразительно покосилась на яута. – Но представители блока Жаки обвиняют блок Человечества – вдумайтесь, господин Далине, вдумайтесь – в нарушении законов физики и пространства. В пиратских разборках. В опасных перевозках! Йонге открыл рот. Оправдания перебивали друг друга, и первым не выскакивало ни одно. "Это про санитаров!" – подсказал Рудольф. – Это был форс-мажор! – Я не закончила! Йонге вытаращил глаза и уставился на адмирала, как не пялился даже на мичмана Сталина. Сайнжа тихонечко ворчал себе под нос, и упорно казалось, что он воспринимает происходящее, как увлекательное приключение. Хармати выдержала драматическую паузу. – И, наконец, самое удивительное, господин Далине. Корабль под управлением представителей человеческого блока похищает представителя досмотровой таможенной службы Метрополии Сорбарр и скрывается в разломе. Вы чувствуете, о чем я? – Нет. Но с вами солидарен, – твердо сказал Йонге. Невыносимо, мучительно захотелось в туалет. Хармати действовала как высококлассное слабительное. Адмирал откинулась на спинку кресла и сложила руки еще монументальнее. – С каких пор корабли человеческого флота используют векторные туннели жаки? Теперь в ее голосе было столько вкрадчивого интереса, что в животе мгновенно заклинило в обратную сторону. Йонге тоже попробовал занять солидную позу, но вместо этого начал чувствовать, что ноги у него затекли напрочь и не раскладываются. В правом ботинке что-то невыносимо кололось. – А это не мы, – осторожно сказал он. – Это жаки. То есть там был еще какой-то крейсер, он в нас... или в них. В общем, бандиты! Мы-то уже приготовились дюзы склеить, но он, в смысле представитель таможни, не захотел и это... В общем, у них там еще спрут-носитель был, он профессионально эти туннели лепит. Вот мы под руководством... и так сказать... Хармати смотрела в упор, и под ее взглядом речь таяла, как ледышки в коктейле на пляжах Эйрики. – Да не знаю я, – уже в отчаянии сказал Йонге. – Хер его знает, как мы прыгали! Просто жопы спасали! Прошу прощения, мэм, сэр! "Фройляйн!" – ядовито подсказал Рудольф. "Молчи, трус!" Каменная улыбка на лице Йонге грозила вот-вот расколоть челюсти и вместе с нижней половиной черепа рухнуть первому пилоту на колени. Хармати вздохнула. – И как вы думаете, мне следует поступить в этом случае, господин Далине? – Нм-мх... – Смелее, капитан, – с неожиданной язвительностью подбодрила адмирал. – Полагаю, вы задумывались над всеми этими аспектами, совершая свои, с позволения сказать, подвиги? И куда, черт возьми, вы дели жаки? Йонге прикусил губу. Сайнжа молчал. В дополнение к и без того чудовищной ситуации стены техотсека неожиданно вновь начали наливаться фиолетовым. В абсолютной растерянности, наполнявшей череп вязким киселем, Йонге подумал, что надо бы уже велеть Фелиции прекратить закидоны с ландшафтным дизайном. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возник представитель досмотровой таможенной службы. Церемонно сложив руки в сложную фигуру, он неторопливо прошествовал к Йонге. Защитники семенили за ним, держа наготове планшеты. В техотсеке сделалось до безумия тесно. Внутренне Йонге вопиял, взывая ко всем силам и спрашивая – за что, за что, холера их побери, все важные вызовы сыпятся, когда экипаж выглядит наиболее неблагоприятно. Рудольф за стойкой сдавленно матюгнулся. Жаки остановился и развернулся, обметая ноги присутствующих длинными полами. Фелиция скромно пригасила настенные ландшафты до умеренных сиреневых оттенков. – Рад приветствовать официального представителя власти, – скрипуче сказал синерылый. – Ваша форма указывает на высокий ранг. Я прав? Хармати не пошевелилась, однако ее внешний вид разительным образом изменился. Напряженная ярость исчезла, уступив место холодной и властной сосредоточенности. – Здравствуйте, жерай. Вы абсолютно правы. Приятно видеть вас в добром здравии. – Разве эта связь не противоречит выбранному вами режиму молчания? – уточнил жаки, еле заметно повернув голову к Йонге. Первый пилот развел руками. Вся секретность была похерена к чертям. – Простите, режим молчания? – уточнила Хармати. – Совершенно верно, – курлыканье жаки сделалось невыносимо гундосым. – Я провожу расследование по факту предполагаемого преступного заговора, – уже почти проскрипел он. – Прошу отнестись к моему присутствию на малом разведывательном судне "Фелиция", как к мерам необходимым для всестороннего установления полной и безоговорочной истины. "Рудо-ольф? Ты его позвал?" "А по-твоему лучше, если б за нами вылетел флот?" – Господин Далине, – очень вежливо сказала Хармати, – когда вы успели заключить сделку с жаки? – Мы не заключаем сделок, – проронил Сайнжа. – По факту обстоятельств, выявленных в ходе досмотра, – невозмутимо ответил жаки. – Мной, как представителем независимого контрольного органа, принято решение представлять интересы экипажа и груза экипажа. Хармати подняла ладонь. – По вашим же сведениям, жерай, груз относится к классу опасных разработок. – По лично моим сведениям, уважаемый представитель человеческого блока, данная информация ошибочна и может играть на руку лицам, заинтересованными в неправомерном использовании данного груза, – без заминки отбрил жаки. – Мои услуги как независимого консультанта по правовым статусам будут оказаны на безвозмездной основе вплоть до момента определения виновной стороны через уполномоченный Арбитраж. В порядке, установленном общегражданским делопроизводством, уведомляю вас, что все производимые мероприятия фиксируются, вся полученная информация будет приложена к делу и является доказательством в любом судебном процессе. Возмещение убытков будет возложено на сторону, признанную виновной. Рудольф непрерывно бормотал в глейтерном режиме что-то похожее на молитву, но полностью на берлинском. Йонге бессмысленно кивал и улыбался. – Благодарю за информацию, – все так же вежливо сказала адмирал. – Для протокола, могли бы вы сообщить ваш маршрутный пункт назначения? Мы хотели бы направить представителей, как вы сказали, заинтересованных сторон. – В интересах следствия это должно остаться тайной, – проскрипел жаки. – После того, как у меня на руках будет достаточно показаний всех заинтересованных по делу сторон, я намерен составить полный протокол о нарушениях в сфере генных разработок и выслать его для ознакомления представителям ответчика со стороны человеческого блока и представителям третьей стороны блока жаки. "Рудольф!" "Да, я рассказал все, что успел!" Хармати окончательно превратилась в ледяную статую. Йонге немедленно ощутил, что пол под ним удивительно холодный. Мгновение спустя ощущение прошло. Адмирал оказывала невероятное воздействие на собеседников с припрятанными за душой грешками. – В этом случае, от лица представителей человеческого блока Фузии, я полагаюсь на вашу беспристрастность, жерай. Жаки сплел пальцы в еще более замысловатую фигуру и склонил лысую голову. Йонге уставился на блик, поселившийся точно на отполированной макушке. Из ступора его вырвало легкое потрескивание голограммы. – Мы в свою очередь примем все меры, – твердо сказал он. – Благодарю и вас за сотрудничество, господин Далине, – сквозь зубы произнесла Хармати. – Если не секрет, кого вы подозреваете в нарушениях? Йонге покосился на синерылого. Тот хранил равнодушное молчание. – Очень скоро мы сообщим вам данные с точностью до регистрационного номера, – бодро сказал первый пилот уникального космического корабля. – Всего хорошего, адмирал. Фелиция погасила передачу. Жаки развернулся всем телом. – Сложно, но внушительно сказано, моллюск, – похвалил Сайнжа. – Вы же понимаете, что это серьезно, – прокурлыкал жаки, уходя от скрипучих протокольных интонаций. – Вы можете столкнуться с соразмерными последствиями. – Да серьезнее некуда, – мрачно ответил Йонге. – Например, мы выясним, что инсалар сделали по оборонному заказу. Вот тогда попляшем. – Не знаю, стоит ли плясать в этом случае. – Это гипербола! За стойкой зашуршало, и появился Рудольф. – Кстати, если что, можно у вас дипломатического убежища попросить? – поинтересовался он. – Пока вас не преследуют вразрез с основными правами разумных – нельзя, – строго сказал жаки. Механик раздосадовано пнул уголок стойки. – Защита у дома Найхави, э? – заметил Сайнжа. Синхрон пульсировал такой нервозностью, что начало слегка подташнивать. Пересиливая себя, Йонге поднялся на ноги. В спине гнусно щелкнуло. – Это уже тянет на попытки скрыться от возмездия, – вздохнул он. – Адмирала мы не предусматривали. – Сложная ситуация, – согласился жаки. – Это крупное преступление. – Поэтому надо торопиться, – Йонге отряхнул брюки. – Так, здесь слишком тесно. Сайнжа! В рубку. Мы прыгаем немедленно. На последней фразе он поймал себя на том, что почти кричит. Кашлянул, пригладил волосы и резко отдал жаки честь. В коридоре его догнал Рудольф и пристроился бок о бок. – Признаться, я так перессал, что меня тошнит, – признался он. – Не переживай, у меня прихватило живот, – сквозь зубы ответил Йонге. – Мы отличная команда невротиков. Боже, всего полминуты, а нас уже засекли! – Мне не нравится, что они преследуют мой корабль, – подал голос Сайнжа. Яут шел почти бесшумно, и Йонге нервно вздрогнул. – Все прекрасно понимают, что он твой только для галочки, – резко ответил он. – Ты что выбрал? По мне, лучше Фрейя, хотя можно и Линну. – Сефора. – Что? С чего вдруг? – Чуть дальше, но это ремонтная станция. Я там был. – Везде-то ты был, – почти с досадой сказал Йонге. – Ну ладно, раз ремонт, то нам туда. – У меня тут целый гигантский список, – Рудольф вздохнул. – Я за. Рубка встретила их покоем и светящейся колбой. – Вообще, у меня вопрос, – Йонге прошествовал к креслу. – Почему, черт возьми, аквариум стоит в рубке? Это реверанс в сторону нашего полета с яйцом на борту? Упоминание о яйце повлекло за собой уже привычную досаду, касающуюся утраты целой кучи памятных сердцу вещей, включая диван. – Гостей в грузовом отсеке держать неудобно, – пожал плечами Рудольф. – А если он треснет? Невзирая на громкость разговоров, инсалар парил в аквариуме с безмятежным видом крепко спящего существа. Впору было заподозрить, что он подох под шумок, но гигантские лампочки, явно вкрученные наспех чисто ради сигнализации, успокаивающе светились зеленым. – Не треснет, – Рудольф тоже сел в кресло. – Почему нет? – Потому что он стоит в рубке. А значит, не может треснуть. Йонге отвлекся от моделирования прыжка. – Не вижу связи, – сообщил он. – Если на Берлине что-то собирают в рубке, то оно не треснет и ничего не зальет, – внятно, словно слабоумному, объяснил Рудольф. – Мы не на Берлине, – еще более внятно сказал яут. – Да идите нахер, это запасная обертка для глушителя! – возмутился механик. – Она генераторную держать может, какой, к черту, треснет? – Так бы сразу и сказал, – с облегчением вздохнул Йонге. Рудольф презрительно выпятил нижнюю губу. Маршрут сложился почти сам собой. Сайнжа битых пару минут рассматривал его и, наконец, сдвинул второй вектор к очередному автоматическому бую, а недолгую стоянку в петле убрал. Йонге опасливо поерзал. – По-твоему, можно напрямую? – А что мешает? Йонге открыл рот, чтобы начать объяснять про смещенные потоки и задумался – почему же все-таки они считаются опасными, если не предполагается застревать в них, болтаясь в физическом пространстве. – Вот именно, – сказал яут, не дождавшись ответа. – Я об этом. Йонге махнул рукой и приложился ладонью к контуру подтверждения. Фелиция тоже помедлила, но затем все-таки сочла компетентность пилота достаточной, чтобы не запрашивать еще и навигатора. Мысленно Йонге возликовал. В первую очередь, потому что не хотел разбираться с мокрыми последствиями экстремального прыжка. Инсалар все-таки проснулся и, лупая глазами, уперся в стенку. – А вам, уважаемый представитель новой расы, предлагаю готовиться, – Рудольф уставил на него палец. – Мы собираемся прыгать. Конечная станция – Сефора, Арбитраж. Инсалар взволнованно захлопал мешками так, что вокруг головы закрутились спирали пузырьков. – Мне следует приготовить речь? – Понятия не имею, – пожал плечами механик. – Никогда не был там и не отстаивал права. – А, может быть, нужна предварительная регистрация? Запрос? Рудольф медлил с ответом. Йонге уловил растерянность напарника и кашлянул. – Жаки бы обязательно сказал. Замучил бы нас требованиями подать все по правилам. – Вряд ли по делам о новых расах ставят в очередь, – поддакнул Рудольф. – Запаркуемся, встанем на ремонт, вас на колеса водрузим – и поехали. – О, я как раз хотел уточнить этот вопрос. – Я все продумал. Йонге представилось, как Рудольф выкатывает гигантскую Еву, вручает ей в руки-клешни цилиндр с инсалар – и все это громыхающее великолепие с блеском и идиотизмом катится по вычищенным коридорам станции до самого, чтоб ему пусто было, Арбитража. Картина была столь невыносимой, что на секунду он прикрыл глаза. – Ну тогда всем пристегнуть ремни, – резюмировал он, одновременно включая трансляцию в каюте жаки. – Двадцать секунд до прыжка. Выход на узловой Сефоры, погрешность нулевая. Маяки на Сефоре стояли будь здоров и били как натуральные квазары. Фелиция предусмотрительно выключила все сопроводительные экраны, оставив самый маленький – с зарегистрированным маршрутом. Инсалар сложил руки не хуже жаки и мигнул. Корабль провалился в прыжок. * * * Деловая суета у станции радовала глаз. Титаническая конструкция выросла на орбите типичного гиганта Вольфа-Райе. Гигантская ячеистая пластина ионного паруса тянулась в обе стороны так далеко, что казалось, будто концы загибаются в сторону звезды. – Вот это я называю торжеством науки! Рудольф весь подобрался, вскочил из кресла и ткнул в экран. Сайнжа опустил маску на лицо: Фелиция показывала звезду во всем великолепии клубящихся полос излучения. Парус станции выглядел как щит, то и дело слегка прогибающийся под мощным напором. – Это столько халявной энергии, что слов не хватает! – продолжил Рудольф. – Вот если бы каждому по такому парусу! Черт! – А в чем проблема? – заинтересовался инсалар. – Жадность некоторых, – почти сердито объяснил механик. – На такие постройки хватает денег или у госсектора, или у корпораций, да не у всяких, а у самых жирных. Фелиция деловито пробиралась к станции. Режим капсуляции пришлось снять, и Йонге вовсю пользовался открытыми частотами, пробиваясь к свободным слотам. На ближайшем подходе неожиданно высветилось заградительное предупреждение, совмещенное с требованием встать в очередь, и стало очевидно, что стоянка коммерческая. – Ну ты раньше не мог сказать! – набросился первый пилот на яута. – Ремонт! Был он там! И сколько тебе это стоило? Сайнжа начал загибать пальцы. Йонге махнул рукой. – Да иди ты! Блин, хоть дальше прыгай... Ладно, хрен с ним. – Не стоит дальше, – Рудольф, переместившись к консоли, ковырялся в инфоблоках. – Я тут посмотрел: нашего ремонта надолго не хватит. Еще и волны эти... Разболтало пандус, короче. Ладно, ты ж вроде говорил, что у нас еще общак теперь есть. Давай еще один транш. Медлил Йонге всего несколько секунд. Принимая во внимание необычную болтливость Рудольфа, стоило раскошелиться как можно быстрее. Скорбно поджав губы, Йонге вытащил шаблон запроса к банку и, не раздумывая, отправил, едва только шаблон предложил ознакомиться с новейшими ставками. Рудольф оторвался от консоли и уставился на панораму станции. – Красиво-то как, – завистливо протянул он. – Смотри, ячеистые блоки! Подыгрывая человеческому зрению, Фелиция подрисовывала станцию постепенно, имитируя плавное приближение. Йонге молча покивал. Индивидуальные ячейки посадки светились миллионами голубых полос, приглашающих на свободные места. Оранжевых, занятых, было едва на одну треть. Станция действительно оказалась огромной – но при звезде класса Вольф-Райе можно было позволить такую расточительность в строительстве. – И как обычно о владельце... Рудольф опять вздохнул. Йонге покивал. Весь парус нес на себе гигантскую эмблему – WY – Вейланд Ютани. Крупнейший поставщик космического оборудования. Ответ на траншевый запрос не приходил битый час. Пришлось подняться по коридору, пропуская напирающий сзади рудовоз. Станция неумолимо приближалась, и Йонге уже начал прикидывать, что проще – пройти над ней и заложить петлю или тормознуть с риском оказаться чем-то вроде астероида для остальных кораблей. Мысли, что запрошенные счета заблокированы, как и полагается поступать со счетами межрасовых преступников, Йонге гнал изо всех сил. Меж тем Фелиция снова подпустила фиолетового свечения в рубку. Не прошло и минуты, как дверь торжественно отворилась, заскрипела и ее заклинило. – Господа, я подготовил документы! – Моя дверь, – простонал Рудольф. – Наша! – яростно поправил Йонге. Невзирая на страдания экипажа по имуществу, жаки прошествовал к центру и остановился. Протянул руку с браслетом и визуализировал оксаэдральный клубок текста, составленного то ли на трех, то ли на четырех языках – в сине-зеленых переплетениях разглядеть было трудновато. – Итак, в подготовленном мною документе содержатся запротоколированные события, которые привели нас к текущему положению дел, – продолжил синерылый. – Позволив себе воспользоваться информацией, любезно предоставленной господином Вебером, я описал события с момента вашей встречи с представителем компании "Зигсон" и вплоть до текущего момента. – Надеюсь, там только скупые факты, – сердито сказал Йонге. – Абсолютно, – жаки холодно моргнул. – В процессуальных вопросах нет места эмоциям. Данный документ тоже будет передан в Арбитраж, как сопроводительный, по вопросам о регистрации и прошении в генетической экспертизе. Поскольку он является, в то же время, поясняющим причины двух указанных мною ранее запросов, прошу передать его в ходе первичной регистрации... – на мгновение жаки запнулся, кашлянул и продолжил. – Я бы и сам это сделал, но вы ограничили мою возможность исходящих вызовов, уважаемые! В последнем слове было столько яда, что в носу становилось кисло. – А вы сами подайте запрос, – бодро предложил Рудольф. – Капсуляцию все равно пришлось снять, вот я сейчас от нашего имени дам узел... – он тут же развернул экран, – и пожалуйста! Лезьте куда надо, регистрируйте и все такое. Покачав подиями, жаки кивнул и направился к свободному креслу. "Хоть не самому набирать", – облегченно передал Рудольф. Сайнжа с хрустом потянулся и вылез из кресла. – Умансоо, вы опять занимаетесь бюрократическими делами, от которых у охотника болит голова и сводит зубы. Я оставлю вас, пока мы не выйдем на прогулку. Разбудите меня. – Мог бы и пожертвовать на ремонт, – желчно сказал Йонге в широкую спину. Сайнжа поводил лопатками, но отвечать не стал. Жаки бормотал по-своему, курлыкающие обороты сплетались в единое журчание. Инсалар вытягивал шею, всматриваясь в экран. Йонге тоже попробовал всмотреться, но жаки работал на своем языке и графические элементы тоже были подстроены под него – глаз не выхватывал ничего знакомого. С Рудольфом стоило согласиться – хорошо, что не им пришлось заниматься регистрацией. Только сейчас Йонге начал додумываться, что стоило сначала подготовиться юридически, а потом уже выскакивать с планеты и мчаться на встречу с представителями Арбитража. Определенно присутствие жаки на корабле разжижало мозги. – Включим дверь в план ремонта, – Рудольф мрачно жевал туковую палочку. – Если нам сейчас не ответят, я не знаю, что я с ними... Фелиция пиликнула. – Транш одобрен, – проворковала она неожиданно глубоким женским голосом. – Приглашение завизировано. Проследуйте к гейту две тысячи четыреста сорок один. На большом экране нужная ячейка мигом подсветилась. Рудольф ударил кулаком в ладонь и с хрустом раскусил палочку. Йонге отпихнул блок управления и откинулся затылком на контактную пластину. Фелиция немедленно обхватила его, нежно оплела виртуальными щупальцами и встроила в корабль одним гладким, почти эротическим запросом. Йонге зашипел сквозь зубы и повел плечами. Челнок наклонился, соскальзывая с выбранной траектории, а затем, повинуясь мысленному приказу, заскользил к приемному гейту. – Это удивительно, – возбужденно прокомментировал инсалар. – Я впервые вижу такое управление! Можно подробнее... – Секрет человечества, – перебил Рудольф. – Вот как зарегистрируетесь, то приходите вступать в торговые отношения. Мы вам про управление, вы нам... Он растерянно замолчал. Невзирая на почти полное погружение в корабль, Йонге краем глаза отслеживал, как меняется выражение лица напарника, и как он двигает бровями, придавая лицу самые разные выражения. Схватившись за консоль, Рудольф мигом стряхнул с нее напластование экранов и лихорадочно принялся что-то записывать. Через три минуты и сорок секунд Фелиция плавно вошла в блок-ячейку, и массивный белоснежный створ опустился, отделяя ее от вакуума. Раздался ощутимый гул воздушных компрессоров. Искин откашлялся все тем женским голосом. Йонге наконец-то сообразил, что Фелиция соединилась с местным планетарником – или станционником. – Общее время дезинфекции – тридцать минут, – уведомил станционник. – Вы можете запросить транспортное или ремонтное оборудование, а также ознакомиться со справочником по станции Зеф-один. Приятного пребывания. – Конечно ремонтное! – возликовал Рудольф. – Ишь, дезинфекторы. Так, значит, начнем с автоматического комплекса... Йонге отключился от потока терминов. Под выделенный транш напарник решил максимально разгуляться. Жаки покончил с регистрацией и любовался на длинный номер, присвоенный запросу – явно видя в нем больше, чем просто набор общепринятых цифр. – Общее время дезинфекции – девяносто минут, – неожиданно сообщил искин станции. Рудольф удивленно поднял голову. – А причина? – поинтересовался Йонге у воздуха. – Выполняю, – откликнулась Фелиция. – Сообщаю, – мяч перешел на сторону станционника, – обнаружены незарегистрированные в общем санитарном списке микроколонии. По шкале угрозы уровень допустимый, ниже третьего класса, однако в целях сохранения репутации станции время дезинфекции увеличено. Пожалуйста, не покидайте корабль до завершения процедуры. Вы можете запросить развлекательные видеопередачи на время ожидания, обратившись к информаторию станции на канале дета-пятьдесят. Приносим извинения за неудобства и приятного вам времяпрепровождения. – Так, а платить кто будет? – возмутился Йонге. Станционник не ответил. – Лишних шестьдесят минут! – простонал самый отважный и самый жадный капитан космического корабля. Жаки ворохнулся в кресле. Развернуть его он не смог и поэтому, как в прошлый раз, забрался с обеими ногами и облокотился на спинку. – Можно включить эти затраты в общее исковое заявление, – предложил жаки. – Я пока не отправлял запросы, лишь подготовил. Можно внести редакцию. – Включайте! – радостно взвыл Йонге. Жаки съехал обратно и деловито заводил руками над консолью. – А что еще можно включить туда? – плотоядно уточнил Рудольф. – Вот тут у меня список есть, может, он тоже пойдет? Жаки чуть повернул голову. Даже со своего места Йонге чувствовал сомнение, с которым синерылый осматривал длиннющий перечень, развернутый над консолью. В него педантичный уроженец Берлина-три наверняка тщательно включил даже микроцарапины на краске внутренних винтиков. – Можно, но для этого необходим хотя бы поверхностный осмотр, – наконец, протянул жаки. Рудольф хлопнул по подлокотнику и поднялся. – У нас есть целых шестьдесят прекрасных, замечательных, дополнительных минут. Оставив жаки в лапах механика, Йонге порекомендовал инсалар отрепетировать вступительную речь для Арбитража, а сам направился в кают-компанию. По опыту зная, что полтора часа могут превратиться в вечность, если ничем их не занять, Йонге обратился к справочнику по станции. Вычеркнув из списка все экзотические сектора, он принялся просматривать огромную площадь, предлагаемую всем кислорододышащим существам. Некоторые ярусы обозначались сиреневым – то есть ходить в них без маски конкретно людям не стоило и человеческой юрисдикции они не подлежали. Предсказуемо, там оказались восемьдесят процентов увеселительных заведений, начиная от "клубов паровых коктейлей" и заканчивая "целительными сексологическими релаксариумами". Потратив на ознакомление с соблазнами большую часть времени, проведенного в рекламных блоках, Йонге опомнился и тяжело вздохнул. Вместо релаксариумов пришлось изучать карту пешеходного и субтранспортного движения. Сверившись со справочниками, Йонге выяснил, что аквариум инсалар – три метра в диаметре, три с половиной в высоту – относится к негабаритным полусамоходным экипажам, и доставлять его можно только по желтым магистралям. То есть делать здоровенный крюк, прежде чем спокойно попасть в Арбитраж. Покусывая ноготь, Йонге попробовал прикинуть, стоит ли пожертвовать очередной денежный взнос и присвоить самоходному аквариуму статус приоритетного движения. Красные магистрали позволяли сократить время и расстояние чуть ли не в три раза. Оставив себе пометку – поинтересоваться у жаки, можно ли включить расходы в иск – Йонге машинально набрал в поисковой строке "жаки" и удивленно заморгал, обнаружив самое настоящее посольство синерылых. Провалившись в нужную категорию, он нашел еще пять разнорасовых посольств, включая самое большое – по человеческому блоку. От яутского блока на Зеф находился дипломатический представитель, однако, судя по примечанию, в ближайшие две недели досточтимый Гваархаалонсаатагир отсутствовал по уважительным причинам. "Ритуальный праздник охоты" – прямо и без экивоков значилось в карточке. Пару секунд пообгрызав ноготь, Йонге все-таки вышел на официальный инфоблок жакианского посольства и максимально коротко набросал сообщение, что по инциденту от третьего октября представитель досмотровой таможенной службы Метрополии Сорбарр в полном здравии, как физическом, так и психическом, находится на борту малого коммерческого разведчика и оказывает услуги консультанта. Пальцы так и чесались дописать язвительное "семейного", но Йонге удержался. Проставив официальную подпись, он подумал и все-таки пририсовал в самом конце постскриптум с извинениями. Адмирал уже наверняка отчиталась, но личные извинения должны были вызвать у жаки больше доверия. Йонге вызвал телеметрию, отследил местонахождение жаки и включил громкую связь. – Я, кстати, в посольство ваше, жерай, отправил сообщение. Что у вас все в порядке и голова не болит. Имейте в виду. – Спасибо, я уже отправил свое, – мгновенно откликнулся жаки. Курлыканье с потолка было таким громким, что Йонге сначала втянул голову в плечи и махнул рукой, веля Фелиции убавить громкость, а потом уже сообразил, что ему только что сказали. – И когда же? – Когда редактировал ваши требования. – А спрашивать кто будет?! – Вы меня не спрашивали, утаскивая за собой! – рявкнул жаки. – Это был форс-мажор, сколько еще говорить? – Отстаньте, я занят. Нет, господин Вебер, это не подходит! На заднем плане прорезалось умоляющее Рудольфово "ну хотя бы вот эту трубочку!" – а затем связь отключилась. Представив влачащегося за жаки механика, дергающего неумолимого синерылого за полы балахона, Йонге даже развеселился. На волне хорошего настроения его обуял приступ энтузиазма – и Йонге тут же вскочил, твердо намереваясь посетить собственную каюту. Для поддержания оптимизма ему жизненно требовалось изгадить кому-нибудь отдых. Демонстративно заскучавший яут подходил для этого больше всего. К огромному огорчению, яут не спал. Ворвавшись в каюту, Йонге влепился в гигантскую паутинчатую голограмму и ошарашенно замотал головой. Автоматически сделав несколько шагов, он наткнулся на что-то большое и твердое. Тут же заворчавшее и превратившееся в Сайнжу. – А обещал спать, – недовольно протянул Йонге. – Борешься со своей космоагорафобией? – Нет. Сайнжа повелевающе крутанул запястьем. Голограмма сместилась так резко, что вызвала легкую тошноту. Йонге сдержанно откашлялся и осторожно постучал себя в грудь кулаком. – Тогда что это? – Генетическая карта. – Чего? – Генетическая карта, – терпеливо повторил яут. – Та, обрывочная, из твоей головы. Скажу, что не могу читать, кем она построена. Но рассматривать ее интересно. – Еще скажи, что все понимаешь – набычился Йонге. – Не все, – согласился Сайнжа. – Но на большую часть хватает моих ранних запечатлений. Я вижу, что это удивительная работа. Они взяли прочную основу и начинили ее очень подвижными, свободно развивающимися структурами. Постоянная эволюция, понимаешь, умансоо? Практически неостановимая. Рядом с яутом, оперирующим научными понятиями, становилось неуютно. Очень хотелось, чтобы самозваный навигатор немедленно ляпнул что-нибудь вроде "славный трофей", но яут молчал. А заговорив, только ухудшил ситуацию. – Проприетарные разработки, – пробормотал он. – Развертка генетического резерва в закрытой системе... – Хватит, – не выдержал Йонге. – Матка боска, ты опять словно Фелицию в голову себе запихал или еще чего похуже! Холера! Сайнжа крутанул запястьем, и голограмма стянулась в точку. Вспыхнув, та немедленно погасла. Яут опустил голову. – Не вопи, умансоо, – уже привычным тоном сказал он. – Я живу дольше тебя, поэтому неудивительно, что я знаю намного больше. – Старый хрен, – радостно сказал Йонге. Теперь все снова было как надо. Он оглянулся и тут же уткнулся взглядом в подозрительно знакомую пробирку, торжественно занявшую центр стола. Остальное было сметено в открытый ящик. – Так, – грозно произнес Йонге. – Что это? Сайнжа шагнул к столу, но первый пилот оказался быстрее. Подхватив пробирку, он поднял ее и посмотрел на свет. Сомнений не оставалось – внутри вязко и отвратительно колыхалась альясова ДНК. – Йхо-онхе, не трогай, – предупредил Сайнжа, нехорошо прищурясь. – Это мое! – Вроде это твое Рудольф закинул в аквариум, нет? – А это запасной вариант. Сайнжа сделал два широченных шага и перехватил Йонге за запястье. Аккуратно вытащил пробирку из пальцев и опустил к себе в поясной кармашек. – Тебе тоже стало скучно, Йхо-онхе? И ты пришел сюда нарушать мой сон? Йонге улыбнулся краем рта. Сайнжа довольно заворковал, перешел на клекот и отпустил его. Заложив руки за спину, величественно прошелся по каюте, вцепляясь когтями в пол. Круто развернулся и встал в четверть оборота, выпятив грудную клетку. – Притяжение имперской ветви! – объявил он. Дредлоки рассыпались по плечам, клыки влажно и грозно блеснули. Йонге засмеялся. Этот яут был ему гораздо понятнее, чем бормочущий умные слова. Сайнжа расцепил руки и упер в бедра. – Может, телесных наслаждений, умансоо? Иди сюда, и я... – Нет-нет, – спешно перебил Йонге. – В смысле, у нас тут минут десять осталось, а я не люблю, когда все на бегу, в смысле... Короче, позже. У нас важное дело. – Я могу и быстро, – явно развлекаясь, заклекотал Сайнжа. Йонге погрозил кулаком и тактически отступил. Поворачиваться спиной он не рискнул. Еще раз обойдя подведомственные территории и перебросившись парой слов с отчаянно нервничающим инсалар, Йонге отправился в грузовой отсек. Там обретался довольный механик, любовно разглядывающий что-то в планшете. Жаки не наблюдалось. – Ты его довел, и он самоустранился с разбегу? – строго поинтересовался Йонге. – Он самоустранился на камбуз, – отмахнулся напарник. – А у меня тут шестьдесят процентов искового покрытия! Ну? – Я в финансовом экстазе, – ухмыляясь, откликнулся Йонге. – Главное, чтобы признали официально. – Как минимум путевые расходы должны компенсировать, – Рудольф любовно погладил планшет. – Амортизацию на перевозки, запас генератора и прочие статьи. По-моему, я от тебя подхватил эту ужасную любовь к финансам. – Она не ужасная, – уязвлено сказал Йонге. – Благодаря ей мы на плаву. С потолка мелодично пиликнуло. – Добро пожаловать на станцию Зеф-один, вам открыт полный доступ. Обратите внимание, к вам прибыл представитель контрольной службы. – Надеюсь, не жаки, – мрачно сказал Рудольф. Пандус пассажирского люка пополз вниз, и Йонге машинально проверил состояние воротника. На новой форме с иголочки он лежал, как пластиковый. Покрутив головой, Йонге вздохнул. Пандус открылся. Представитель контрольной службы стоял на чистом белом полу. Весь бокс ячейки был таким ослепительно-стерильным, что на мгновение присутствие "Фелиции" показалось в ней неуместным. Йонге тщательно постучал пятками ботинок, сбивая невидимую грязь, и первым пошел вниз. Рудольф быстро догнал его, энергично размахивая планшетом. От пандуса до представителя нужно было пройти шагов тридцать. Йонге заложил руки за спину и, невольно чеканя шаг, приподнял голову. Фуражка номер два, любезно предоставленная "портным" вместе с комплектом парадной формы, в этот момент казалась очень уместной. До представителя, затянутого в стандартный пак-вьювер, оставалось метров пять, когда массивный створ внутреннего шлюза почти бесшумно начал разворачиваться. Традиционная "улитка" растягивала и упрятывала сегменты. Хлынули запахи: дезинфектор, смазка, озон, кисловатая пыль-отходняк, легкий металлический привкус систем кондиционирования, неустанно гоняющих кубические километры воздуха. За шлюзом виднелись десятки других таких же футляров-ячеек. Где-то деловито суетились техники, из большого лайнера цепочкой тянулись туристы, двумя рядами выше грузовоз выталкивал череду контейнеров с биомаркировками. Йонге озадаченно скосился по сторонам. Их ячейка по-прежнему была непрозрачной. Действительно словно медицинский бокс. – Здравствуйте! Представитель кивнул – по зеркальной пластине шлема пошли радужные разводы. Экипаж остановился в двух шагах. Представитель неожиданно отдал честь. – Приветствуем вас на станции Зеф-один. К сожалению, мы вынуждены задержать вас согласно имеющейся информации об участии в перевозках нелицензированного груза. Рудольф ощутимо напрягся. Йонге положил ему руку на плечо и вздохнул, одновременно отдавая команду искину. Голову кольнуло. – Как-то так я и думал. Мы здесь по этому же поводу. – Задержать самих себя? – чисто по-человечески удивился представитель. Шлем искажал голос, и никак не удавалось понять, мужчина перед ними или женщина. – По поводу перевозок. Если вы можете проводить нас в Арбитраж... Пандус "Фелиции" начал медленно подниматься. – Корабль подлежит досмотру, – быстро сказал представитель. – Только в ходе официального расследования, – так же быстро возразил Йонге. Представитель медленно поднял руку на уровень плеча и картинно щелкнул пальцами. Проскочившую искру голографической команды Йонге увидел сразу. И из открывшегося шлюза хлынул не только запах, но и звук. – Donnerwetter... Рудольф бормотал совсем негромко, и все равно Йонге отчетливо расслышал его сквозь четкий марш шагов – левой, левой, левой. Створ закрылся. Пандус за спиной туго щелкнул, полностью закрываясь. Йонге показалось, что он слышит скрежет когтей, но сейчас перед ними стояла, а вернее, шла навстречу, более масштабная проблема. – Сразу восемь солдат, не много ли? Йонге криво ухмыльнулся. Сейчас он еще больше обрадовался фуражке. В белоснежной пустоте бокса, на фоне сияющего чистотой костюма представителя и голографической брони военных, фуражки и кителя придавали уверенности. – Так, а что это за военные такие? – в полный голос спросил Рудольф. – Не понял? Йонге прищурился. На костюмах не было ни одной планки со званиями. Только общая эмблема. Удивительно сложный закрученный символ. На мгновение в глазах все вздрогнуло – Фелиция делала быстрый снимок. Неприятное ощущение закралось под ребра. Йонге перевел взгляд на представителя. Невольно поднял правую ногу на носок, покрутил и опустил на пятку, занимая упор. Инстинктивно, чувствуя, что желтая кровь Зверя кипит, и вот-вот нужен будет стремительный прыжок... – Эй, так вы даже не военные? Голос Рудольфа глухо прорвался сквозь морок. Йонге моргнул, отгоняя чужой инстинкт. – Совершенно верно, – судя по голосу, представитель улыбался. – Военизированная охрана предприятия "Юта-корп". А у вас – терра-вирус четвертого класса. Ровная и стабильная нить синхронизации содрогнулась и тут же рванулась яростным пиком. Йонге схватился за висок. На загривке стало так горячо, словно чип вот-вот расплавится. Рудольф охнул и вцепился в шею. Синхронизация натянулась еще сильнее, до боли, скрутилась в раскаленную спираль. Йонге резко согнулся, хватаясь за голову уже обеими руками. Фуражка упала и покатилась – белый диск словно плыл в мгновенно затянувшей все зрение хмари. Пульсация делалась все нестерпимее, истошнее, мучительнее... – Хва... а-а! "Эт-то они-и! – скрежещущий, визгливый звук пробился в самый череп. – М-мы на-ашли-и!" Пронзительная вибрация чужого языка еще перекатывалась в голове, а Йонге уже разворачивался: страшно медленно, взмахивая рукой и даже видя, как летят с пальцев капли пота. – Заслон! Фелиция! Взбесившийся синхрон перевернул зрение: спиной, чужими глазами, пристальными окулярами видеодатчиков Йонге видел, как Рудольф делает стремительный шаг в сторону, сует обе руки под китель, выдергивает из-за пояса длинные плоские стволы штреккеров – и за спиной у Зеркального отряд вскидывает оружие. Мелькнула испуганная мысль, что за перестрелку с хозяевами станции их упакуют лет на пять. Рудольф стиснул штреккеры, и те дружно выплюнули веер зарядов. Глухо, почти деликатно отозвались винтовки. Один, второй, третий, все точно в цель, прямо в широкую грудь, закрытую пластиком. Йонге успел изумиться – откуда пластик? – успел почувствовать облегчение, успел увидеть чужими глазами, что бьют не патроны, а короткие иглы парализаторов – и игла воткнулась ему в шею. Прямо в загривок, где надежно закрепился, распустив лапки-волоски, глейтерный чип. Йонге остановился на полудвижении. Спина с хрустом выгнулась, опрокидывая весь корпус. Рука повернулась в плече, взмахом описывая круг. Шея дернулась с еще большим хрустом. Стерильная белизна блока лопнула с мучительным звоном. Йонге увидел мрак. Взмахнула вторая рука, спина начала прокручиваться, и не успевающие за ней ноги запнулись одна об другую. Щелчки выстрелов остались почти за пределами слуха, ритмично встряхивая воздух. Отчаянным усилием Йонге докрутил ноги следом, прежде чем его развинтило пополам. Спина отозвалась треском, сгибаясь в обратном направлении. Йонге взвыл, приложился подбородком о грудь и прикусил язык. Невероятно железная, окисленная боль вспыхнула во рту. Спина снова изогнулась – кадык едва не разорвал горло. Йонге ударился обо что-то коленями и ладонями. Мрак стал прозрачным. Станция вспыхнула миллиардом голубых и сиреневых линий, прочерчивающих каждый миллиметр пространства. Под полом, под стенами, даже в воздухе – сквозь фигуры охраны... Только Рудольф и Зеркальный оставались темными силуэтами. Механик упал на одно колено. Йонге моргнул и понял, что стоит на четвереньках, и его несчастную спину опять гнет в колесо, заставляя сводить лопатки. Голова мотнулась, шея вновь хрустнула. Цепляясь за гладкий пол, Йонге втянул хрусткий колкий воздух, и что-то в голове совместилось, выстраивая четкое объяснение происходящего. Чип, его чип разлетелся на части, и игла воткнулась в позвонки. Щелкали и пружинили диски, выгибаясь всем столбом. Разноцветные линии стягивались к ладоням и коленям, жадно крутясь под полом. Йонге опять моргнул – и на мгновение отсек вновь стал белым. Охранники короткими быстрыми шагами двигались к ним. Трое лежали на полу. Стоило чуть сдвинуть взгляд – и снова все стало прозрачным и хрупким. Йонге кристально-ясно понял, что через десять, в лучшем случае пятнадцать секунд их кокнут в этом прекрасном стерильном блоке. И не оставалось никаких других вариантов. Плечи повело в одну сторону, таз в другую – спина пыталась изогнуться восьмеркой. Под полом собирался пылающий омут, все сильнее воняло паленой изоляцией. Мостиковая накачка шла сама собой, впиваясь тончайшими разрядами сквозь кожу. Йонге втянул воздух, поднял голову, противясь выкручивающему движению, тянущему вниз и влево. Неловко свел обе руки. В одной ладони заряд крутился вправо, в другой – в обратную сторону. "Тум-тум-тум", – вновь сказали винтовки. Рудольф уронил штреккеры и завалился набок. Йонге переплел пальцы, сталкивая кольца друг с другом. В прозрачном мареве воздуха вспыхнуло. Он рванул назад и вверх, опрокидываясь на собственные пятки. Ослепительная дуга вырвалась из-под пола, разламывая безупречно белые плиты. Взвизгнули осколки, градом разлетаясь во все стороны. Дуга взмыла, ударила под потолок, и тут же ей навстречу зазвучала очередь с грохотом лопающихся светильников. Стеклопластик брызнул с новой силой. Дуга рассыпалась десятком разрядов и соскользнула по стенам шипящими потоками. Стерильный белый свет погас – теперь уже взаправду. Ладони онемели, спину заклинило, голова застряла в развороте направо. Запах озона стал таким густым, что дышалось с трудом. И стояла тишина. Йонге попробовал прислушаться – но без глейтера словно провалился в цифровую яму. А затем сквозь тишину просочился равномерный звук. Тук, тук, тук. Он не мог повернуть голову. Звук остановился рядом. Протянулась рука, обтянутая белой перчаткой, ухватила его за подбородок и заставила повернуть голову. В зеркальной пленке шлема Йонге увидел свое перекошенное изображение. То ли выпуклое изображение косило, то ли и впрямь у него поехала вся левая половина лица. – Ай-яй-й, – сказал Зеркальный. – Ну вы тут и натворили. Кто платить будет? – Вы не име-ете... – рот наполнился кровью, язык двигался еле-еле. – П-права, мы подали запрос... в Арбитраж... – Никто ничего и никуда не передал, – спокойно сказал зеркальный. – Где груз? – Это тоже... преступление... – Йонге попробовал ухмыльнуться. – Блокировать зап-просы... В государственные... оргх... Зеркальный прижал палец к его губам. Надавил так, что стало больно. – Где груз? – Кнчл... Палец убрался. – Итак? – Кончился, – выплюнул Йонге вместе с кровью. – Лопнул. Сработал и отправился нахрен! – Значит, сработал? – уточнил Зеркальный. Йонге проклял себя за лишние слова. Они не могли, не должны были знать, что юнусы умирают по заказу. – Где же он сработал? – почти ласково поинтересовался Зеркальный. – В одной тихой, далекой молодой туманности, я полагаю. А если точнее? – Откуда... Язык болел невыносимо, и остатком фразы Йонге просто подавился. – Маяк, – снисходительно сказал Зеркальный. – Че...го? – Маяк, – повторил собеседник. – Ближайший от туманности Л-четыреста. Вы очень любезно прошли мимо. Спасибо, что выбрали именно эту станцию и не заставили нас бегать. – Это не ваш... – Йонге попробовал вывернуть голову и разглядеть Рудольфа. – Это государственный... – Все, что произведено в "Юта-корп", работает на "Юта-корп", – наставительно ответил Зеркальный. Что-то в его манере держаться было странно знакомым. Почти пугающе. – Вы кто? – невозможно было удержаться. – Кажет-тся... мы знакомы... Зеркальный провел пальцами по шлему, и пленка убралась, открывая чистый прозрачный пластик. Йонге изо всех сил вглядывался в лицо. Неуловимо знакомое проскальзывало в поджатых губах, жестких скулах и серых глазах с белесыми ресницами. – Не узнаете? – улыбнулся Зеркальный. – Вы... Черт, вы... Выражение лица мигом изменилось. Гримаса перекосила всю физиономию. – Я торчала на этой занюханной ледышке четыре гребаных месяца, а вы явились и все испортили! Челюсть отвисла сама собой. Снова потекла кровь из языка. – А... Аннели? – Точно, – лицо вновь стало обычным. Совершенно точно мужским. Майор поднялся и отряхнул колени. – Как вы мне надоели, парни. Заберите их! И вскройте эту банку! – Эт-то противоречит закону Еле шевелясь, Йонге попробовал подняться. Ноги не слушались, он даже не смог повернуться набок. Под тяжелый топот приближающихся охранников успел ярко вообразить, как сейчас его будут пинать под ребра, и инстинктивно напрягся. Подошедших он не узнал. Только когда за ним наклонились, и лохмотья пленки выразительно качнулись поверх обычных защитных комбинезонов, Йонге сообразил, что умудрился посшибать всю голографическую защиту. Мгновения гордости долго не продлились. Его подняли подмышки – ноги так и не разогнулись, Йонге повис на руках бронированных парней – и один из них достал инъектор. * * * Рудольф матерился и раз за разом швырял в стену ботинок. Тот упруго отскакивал от прозрачной преграды и весело откатывался обратно к ногам механика. Рудольф подбирал его, снова швырял и выпаливал очередную тираду на берлинском. Без глейтерных подсказок Йонге ничего не понимал, но убедиться в том, что напарник жив, было чертовски приятно. Не слишком мешали даже вялые ноги. К глубокому облегчению, после инъекции общая скрюченность его отпустила. По ощущениям, использовалось что-то вроде биоэлектролита, успешно компенсировавшего самоподжаривание. Однако за стометровку, да и за обычный бодрый шаг, Йонге поручиться никак не мог. Методы ютовцев можно было бы даже назвать гуманными. Парализатор выветрился быстрее, чем за час – валяясь в лифте, Йонге имел ни с чем несравнимое удовольствие наблюдать за часами, отмеряющими станционное время. – Сучьи потроха! Натянув многострадальный ботинок, Рудольф тяжело прошел к стене и постучал кулаком по лифтовой панели. Та не отзывалась. Рудольф ударил сильнее, но добился лишь яростного писка кнопок. Насколько мог видеть Йонге, не поддалась ни одна. Пластик был крепким. Таким же, как корсет, принявший на себя больше дюжины игловых зарядов. Корсет с напарника содрали, но Йонге успел разглядеть в нем с десяток игл и знатно вздрогнуть, представив, как убойно сказался бы весь этот коктейль, попади он в кровь напарника напрямую. Пройдя обратно, Рудольф с размаху опустился на пол и водрузил подбородок на руку. Побарабанил пальцами по колену. Йонге видел, что Рудольф сел в немыслимую для себя дамасскую позицию – и это снова было приветом синхронизации – но молчал. Сказать было нечего, а угадывать мысли напарника он перестал. Обидно было понять, что без глейтера он может ориентироваться только на мимику. – Сам как? – буркнул Рудольф. Йонге молча поднял большой палец. Прикушенный язык по-прежнему болел, и лишний раз им ворочать не хотелось. На пальцах глянцево поблескивала кожа, покраснев полосами там, где раньше красовался добрый десяток девайсов. Рудольф потянулся и ухватил его за подбородок. Йонге скривился, мотнул головой, высвобождаясь. – Дай посмотреть! Не откусил же ты его совсем. – Н-не. – Эй вы, мать вашу! – снова заорал Рудольф, повернувшись к прозрачной стене. – У вас тут человек помирает, между прочим! Лифт по-прежнему оставался неподвижен. Прочная коробка висела в шахте, предусмотрительно очерченной красными аварийными маркерами. Никто из посетителей станции в скользящих мимо кабинах не пытался присмотреться, и Йонге мрачно подумал, что прозрачная часть футляра наверняка затонировалась. – Вот блядство, – прошипел механик. Йонге тоже скрестил ноги, упер в них локти и уткнул оба больших пальца в переносицу. Чертова синтетическая баба, перековавшаяся в чертова синтетического мужика, не давала дышать спокойно. Даже на фоне охренительного пробоя в памяти инсалар – Йонге был уверен, что именно водоплавающий едва не изжарил ему мозги своей передачей – эта новость оставалась шокирующей. – Слушай, ну тут нам точно кранты, – Рудольф снова барабанил по колену. – Это же пиздец. Как там ее? Майор? Целая хренова корпорация! – Медленнее – буркнул Йонге. – Не понимаю. – Чего? Рудольф решительно распутал ноги и сдвинулся поближе. Все-таки ухватил Йонге за голову и заставил поднять. Наклонился, пристально рассматривая. – Зрачки одинаковые, – констатировал он. – Сотрясения нет. Что не так? – Я мысли не улавливаю, – Йонге неловко потыкал себе в шею. – Чип разбился. Теперь Рудольф заставил его наклонить голову. Повертел так и эдак. Йонге терпеливо вынес осмотр. На удивление ничего не болело. То ли обрубило нервы, то ли боль в языке перебивала все остальное. – Блин, ну вот, а если б ты мне его тогда выковырял, так же было бы? Голову напарника он так и не выпустил, лишь переместившись за спину. Йонге откинулся затылком на твердое плечо. Хвастливый погон на кителе не нащупал – все искусственное с них в спешке посдергивали. Рудольфа обыскали особенно тщательно. Сам Йонге удостоился браслетов-подавителей и лишился колец. – Может. Но я б сделал аккуратно. – Ну да. Рудольф рассеянно поглаживал его по лбу. Секунда за секундой – и Йонге с удивлением обнаружил, что непроизвольные подергивания пальцев ног прекратились. Обувь у него тоже отняли, и раздражало это неимоверно. – Значит, Аннели, – пробормотал Рудольф. – Сука мстительная. Это что же, он нас подставил? Подсунул нам чертову рыбу? Охренеть! Че делать-то будем? – Как минимум... Йонге запнулся. Заготовленную длинную фразу его язык не выдержал бы. Без синхрона приходилось мучительно продумывать экономию каждого слова. – Хармати, – наконец сказал он. – Жаки. Рудольф сдавленно ругнулся. – Но когда она доберется? Выжмут нас уже как цитроны. Йонге тихонько застонал от безнадеги. – Ты чего? – испуганно поинтересовался напарник. – Спина болит, – соврал Йонге. Вдали суетилась ремонтная бригада. С немалой гордостью Йонге обнаружил, что своей дикой выходкой, едва не кончившейся инвалидностью, умудрился-таки испоганить что-то в ячейке – и "Фелицию" от компании майора отделила не только собственная обшивка, но и плита из цельного монокристалла. Абсолютная и чудовищно неуместная прозрачность плиты давала разглядеть "Фелицию". Корабль застыл, прижавшись к полу. Йонге устало поморгал, присмотрелся и сообразил, что ячейка практически целиком состоит из модульных блоков. Возможно, как раз на случай биологической или химической угрозы. Заградители должны были аккуратно подниматься из нижней, технической половины шестиугольного "футляра", отсекая чумной корабль и надежно герметизируя. Но в ячейке две тысячи четыреста сорок один контуры управления сожгло к чертям. Часть заградителей приподнялась, и команде техников приходилось таскать оборудование по пересеченной местности. И, судя по беготне, основную моноплиту заклинило намертво. – И не улететь им, – вздохнул Рудольф. – Скажи еще, прыгнуть. Ох… Йонге опять застонал и чуть повернул голову, закрывая глаза. Рудольф почти машинально погладил его по лбу и внезапно напрягся. Йонге разлепил веки и скосил взгляд на стену. Майор Аннели собственной персоной направлялся к ним по коридору. Перешагивая рухнувшие блоки светильников, преодолел последние метры и остановился перед лифтом. Комбинезон его так и лучился свежестью и опрятностью. Весь облик майора излучал подтянутость и деловитость. Йонге с иррациональной обидой подумал о безвозвратно испорченной парадной форме. Пальцы Рудольфа ощутимо закостенели. – Господа, мы теряем время. Йонге молча повернул кулак на колене и показал майору средний палец. Аннели понимающе кивнул и шагнул к стене. Набрал что-то на панели и снова вернулся к лифту. Несколько мгновений прошли в угрюмом молчании. В лифте тонко дзенькнуло, и на расстоянии вытянутой руки медленно опустился один из шестигранников, составляющих стену. Рудольф сжал пальцы еще крепче. – Травить не буду, – сказал майор. – Это для вашего коллеги. Подумав пару секунд, Йонге потянулся за склянкой. Рудольф предупреждающе заворчал. Йонге и сам мог навскидку назвать тридцать последствий неосмотрительного употребления неизвестной жидкости. Но у майора было сто раз по тридцать других способов оказать необходимое давление. Поэтому он все же высвободился из хватки напарника и хлебнул от души. Зубы тут же свело. Йонге сморщился и осторожно побулькал. Сплюнул прямо на пол и набрал снова. Повторил операцию и выплюнул порозовевшие остатки уже в склянку. Он поводил языком и убедился, что больше ничего не болит. Ютовские секреты явно удачно совместились с высокой генетикой. Благодарить Йонге не стал, молча поставив стекляшку на пол. – Неудобно все получилось, – картинно вздохнул майор. – Спешка, вопли, попорченное оборудование. Кстати, там, – он указал пальцем себе за спину, – полная блокировка. Подавляющее поле, если вам угодно. И эта пташка не улетит. Так может, вы сами расскажете, куда нам направляться за грузом? Йонге подумал и повернул вторую руку, точно так же продемонстрировав одним пальцем точный маршрут. Аннели чуть поморщился. – Не хотите говорить вы – расскажет ваш искин. – Фелицию не трогай, Arschloch! – взвился механик. – Руки от нее уберите! – А хотите договоренность? – внезапно оживился Аннели. – Вы рассказываете, где оставили груз, мы его забираем и выплачиваем вам вознаграждение. И все квиты. – Ага, и мы в виде пепла разлетаемся где-то в галактике, – усмехнулся Рудольф. – Зачем вам груз? – выговорил Йонге. – Вы за нами команду зачистки отправили. На мгновение Аннели оскалился. – Некоторые, – выразительно сказал он, – совершенно не умеют нормально работать. Улыбнулся и двумя пальцами извлек из-за пояса прозрачную пластинку. Шагнул еще ближе и аккуратно приложил к стене. Йонге невольно вытянул шею, приглядываясь. В запаянном футляре матово поблескивали узнаваемые глейтерные чипы. – Это еще что за хрень? Аннели шевельнул пальцем, и футляр скользнул в технический зазор. Секундой позже пластинка оказалась внутри и спланировала прямо под ноги Йонге. – Это ваши новые чипы. Рудольф наклонился, пытаясь дотянуться до пластинки через плечо напарника. Губы скользнули по уху. – Йонге, он не знает про Ха... – О чем, господа? – оживился Аннели. Пальцы Рудольфа вздрогнули. Поганый синтетик слишком хорошо слышал. – О моих проблемах, – спокойно сказал Йонге. – Не знаю, что у вас за чипы, штамповка какая-то. Мне не подходят. Я нестабилен в паре. Мгновенно сориентировавшись, Рудольф обхватил его за пояс и подышал в макушку. – Разработаем новые, – заулыбался Аннели. Серые глаза оставались неподвижными и тошнотворно-пластиковыми. – С чего бы такие траты, – тяжело сказал Йонге. – Мы же не звери, а люди. Зачем вас убивать? Просто вступайте в нашу программу лояльности. Взаимовыгодное сотрудничество. Я не зря рекомендовал вас как самый скоростной корабль. – Рекомендова-ал? – протянул Рудольф. – А альтеянцев убивать – нормально? – не выдержал Йонге. – Люди, – повторил Аннели. – Про чужерасцев речи не идет. Йонге почувствовал, как от злости напарник вздрагивает, и поторопился ухватить его за руку. – Мы подумаем, – сказал он. – Как минимум мне нужны другие чипы. Еще гарантии. Депозитный взнос. И к тому же с жаки нужно договориться, как... с инопланетчиком. – Пять минут, – Аннели перестал улыбаться. – Моя щедрость ограничена. Свет в коридоре мигнул. Йонге потянулся и схватил чипы. Свет мигнул снова. Аннели дернул щекой, нарушая безупречность пластикового лица. Полуобернулся к техникам, и Йонге машинально прикинул, что окажись синтетик боевым, техники бы уже дымились кучками. Пальцы сами пихнули чипы в карман на рубашке. Майор снова повернулся. – Ваш депозит будет существенно ограничен, – почти сквозь зубы сказал он. – Ущерб, нанесенный нашей парковке, знаете ли... – Зато у нас уникальный корабль, – возразил Йонге. – Обсудим детали? – Нет! Свет опять мигнул, но на этот раз и не подумал восстанавливаться. Яростные подмигивания продолжались, свет тускнел и наконец погас совсем. Взамен вспыхнула аварийная подсветка. Несколько мгновений ровный оранжевый свет усиливался, а затем пол под ногами ощутимо вздрогнул. Вся станция словно качнулась. Затем обычное освещение вернулось. – Какого хрена, идиоты? – сорвался Аннели. Развернулся и решительно устремился обратно. Йонге протестующе захрипел, протягивая руку. Рудольф проследил за направлением и выматерился, отпуская напарника. Фелиция очнулась. Гравистабилизаторы повернулись. Все восемь, направляя векторы: вверх, вниз, вперед, назад, в стороны. Техники энергично забегали, на монопластине вспыхнули автоматические сигналы блокировки. Движение прекратилось. – Что там этот гад вытворяет? – Рудольф метнулся к стенке, ударил кулаком. – Сбежать он пытается, – мрачно сказал Йонге. – Не могу его осуждать. – Он допрыгается, что их шваркнут! – Рудольф снова ударил. Зашипел от боли. – Сайнжа! Черт, не слышно нихрена... Ну корабль-то зачем ломать?! От толпы техников отделился силуэт и помчался навстречу Аннели, размахивая руками. Ровный свет мигнул и сменился на пульсирующий желтый. За монопластом вспыхнуло. Фигура Аннели превратилась в черный силуэт. Йонге вскинул руку, прикрывая глаза. – Сайнжа! Рудольф сорвался на хрип. Сияние погасло, но взамен налилась аварийкой половина видимого сектора. Потеряв дар речи, Йонге смотрел, как одна за другой прозрачные лифтовые шахты вспыхивают тревожными маяками. Шестиугольные футляры ячеек точно также вспыхивали и поднимали стены. Чей-то груз покатился по перекосившимся рельсам. Терзающий плиту оверэскер торопливо откатился и отключил растопыренные диски молекуляторов. Станция содрогнулась. Над головой, под ногами – со всех сторон раскатился протяжный вибрирующий гул сдвигающихся конструкций. Аннели потерял равновесие. В ячейке снова вспыхнуло. Дрожащие протуберанцы окутали корабль. В лифте отчаянно взвыла сирена. – Внимание! – грянуло со всех сторон. – Всех гостей станции, находящихся в блоках, отмеченных аварийными маркерами, просим проследовать к эвакуационным выходам! Следуйте за указателями! Йонге открыл рот. Рудольф метнулся назад, и точно так же кинулся обратно к лифту майор. Механики разбегались к эвакуационным выходам, прыгали в стволы и уносились вниз. Брошенное оборудование мигало маячками. Йонге попробовал встать, ноги подкосились, и Рудольф поймал его, успев бухнуться на колени. – Что за херня?! – Соблюдайте спокойствие. Прогноз гравитационного искажения – минус сорок восемь баллов, – станционник перешел уже совсем на апокалиптический голос. – Экипажи прибывших судов просим оставаться на борту! Аварийный сброс парковок через сорок секунд! – Что значит – минус?! – выкрикнул Рудольф. Аннели дико оглянулся. Серые глаза превратились в пылающие голубым бойницы. Станция вновь качнулась. Рудольф вцепился в ребра напарника так, что Йонге охнул. – Scheisse, мы прокляты! За прозрачной плитой вспыхнуло крошечное солнце. Черное, окутанное безумной лиловой короной. Монопласт вспучился, покрываясь белесой паутиной трещин. Аннели попятился и вскинул руку. – Фелиция! – взвыл Рудольф. Йонге глотал воздух, не в силах вздохнуть сквозь хватку напарника. Взгляд тонул в провале, всасывающем свет. По ту сторону заградителя беззвучно распускалась черная дыра. И страшнее непрерывного воя сирены, страшнее рвущегося монопласта был полный штиль. Секунду назад вся станция должна была превратиться в размазанные по пространству гравитоны – но солнце не гасло, и внешний створ, отделяющий футляр от вакуума, по-прежнему стоял нерушимо. По станции прокатился грохот отцепляющихся секторов, мгновенно слившийся в чудовищный гул. – Сохраняйте спокойствие, все аварийные блоки оснащены маяками, – прогремел станционник. – Аварийный сброс через десять секунд! Девять! Восемь! – Аннели! – заорал Йонге, хватая напарника за руки. – Сука, гори в аду! – Четыре! – надрывался станционник. – Три! Станция вздрогнула. Черная дыра свернулась в крохотную ослепительную точку и исчезла. Монопласт рывком втянуло назад. Кристалл взорвался, разлетаясь ошметками, как обычный страховочный пузырь. Лифт врезался в стену, и под полом отчетливо лопнул один из упорных кронштейнов. Йонге сжал руки изо всех сил. Отсчет прекратился. Сирена замолчала. Красный аварийный все еще горел, но буквально пару секунд спустя сменился оранжевым, а потом вновь стандартным. Помаргивающим, ослабевшим, но уверенно-белым. В ячейке две тысячи четыреста сорок один царила пустота. В чудовищной тишине Йонге слышал свое дыхание. Даже не Рудольфа – хотя горячий воздух ерошил волосы на макушке. За спиной гулко стучало сердце напарника. Йонге боялся даже пошевелиться. Казалось, малейшее движение – и чертов лифт сорвется в шахту, а первый пилот разом получит инфаркт с инсультом. Секунды шли под неумолчный звон в ушах. – Отпусти, – прошипел Йонге. – Ох бока... – Сам отпусти… Корабль где?! Йонге отдернул закаменевшие ладони. Рудольф медленно, палец за пальцем разжал руки. Так же медленно поднялся, шагнул в сторону и протянул руку напарнику. Йонге пару секунд сомневался в своих способностях, но потом все же рискнул – и Рудольф вытянул его, как гравик. Йонге покачнулся, но выстоял. – Фелиция, – чуть не плача, сказал Рудольф. – Сайнжа! Йонге пытался найти хоть слово, но поднимающееся из живота отчаяние сжимало легкие ледяной судорогой. Рудольф стиснул его пальцы. Боль пронзила суставы, но Йонге не мог даже пошевелиться. Синтетик развернулся. Лицо застыло в перекошенной гримасе. Дернув головой, Аннели медленно направился к лифту. Выражение лица у него было такое, что Йонге невольно попятился, увлекая напарника за собой. – Куда, – прохрипел майор, будто сорвал свои синтетические связки. – Куда, сукины вы дети… Какого, мать его, хрена?! Рудольф дернулся. – Молчать! – заорал майор, в бешенстве выкатывая глаза. Коридор вспыхнул. Истошный вой сирены заполнил каждый кубический миллиметр. Йонге развернулся, не разжимая руку, и прыгнул, снося напарника всем весом. Оба рухнули, перекатились, инстинктивно хватаясь друг за друга. Ударились о стену, и Йонге оказался на полу, совсем задавленный, чуть не сломавший шею. Коридор вспыхнул снова. Рудольф нырнул вниз, закрывая напарника. Но все-таки Йонге увидел, как станция разваливается в клубящихся протуберанцах газов, расцвечивая их яростными вспышками толчковых двигателей. Шестигранные футляры парковок разлетались диковинными снарядами. Их собственный футляр содрогнулся, отделяясь от станции, медленно перекувыркнулся, уходя в свободный полет, и на фоне полыхающего паруса Йонге увидел невозможное. Глаза нестерпимо жгло, слезы хлынули ручьем, но он смаргивал их с отчаянным упорством, вытягивал шею и не мог поверить. Прямо в голове пронзительно стонало, выло, содрогалось. Он все-таки видел собственными глазами... Как из черного прорыва – пожирающего пространство метр за метром, окаймленного свирепой лиловой каймой – выползает тупой бронированный борт. Как слезает с него хлопьями защитное покрытие, утаскивая за собой буквы "cetta", и остается только до боли знакомое "Feli". – А-автоно-омный режи-им... – прохрипел станционник. И полностью отключился. Фелиция прошла вперед ровно на полтора корпуса, снося заградители и вспарывая технические этажи футляра. Развернулась, доламывая конструкции, и тяжело опустилась, уйдя всей грузовой частью в "подвал". Разряды за кормой налились неистовым голубым, переходя в бешеную пульсацию. Йонге зажмурился, обхватил напарника еще крепче и попытался закрыть белобрысую голову, словно мог остановить молекулярный распад голыми руками. Низкочастотный гул прокатился по всему футляру, вытряхнул кости и небрежно впихнул их обратно. Йонге тихо взвыл – позвоночник загорелся, словно раскаленный стержень. И тут же боль исчезла. Приоткрыв глаз, Йонге увидел, что волосы на руках стоят дыбом и даже чуть шевелятся. А руки – целые. – Мы умерли? – придушенно осведомился Рудольф. Смаргивая слезы, Йонге пытался рассмотреть, что с футляром, но Фелиция загораживала весь вид. И все же ему показалось, что за ней – по-прежнему монолитный внешний шлюз. – Не знаю, – шепотом ответил он. Напарник завозился, уперся в пол и дернулся. – Отпусти, задушишь! Йонге разжал руки. Рудольф приподнялся, ошалело потряс головой и уставился сквозь стену. Наискось по ней шла трещина. Йонге панически глянул себе под ноги – но шахты там не было, лифт отрезало аварийным стопором вместе с футляром. Напарник с хрипом откашлялся. – Господи боже, теперь я точно обосрался. – Как это... Это же просто... всех законов... Йонге поймал себя на беспомощном бормотании и замолчал. Растерянно оглянулся. Парус по-прежнему простирался, насколько хватало глаз. Теперь, без дорисовки "Фелиции", трудно было разглядеть его структуру. Но зато вместо сотового блока станции висела изуродованная дырами конструкция. Почему-то не сбросилось большинство ярусов, и Йонге представил, какая сейчас там творится паника. Выпнутые в открытый космос футляры парковок добавляли хаоса. – Йонге, – позвал Рудольф. – Слышь, Йо, слышь, ты мне скажи, что я сплю, и вся эта срань мне мерещится, а? Йонге машинально пощупал шею, наткнулся на кровавую коросту. Услышав резкий выдох, он мигом обернулся и тут же вздрогнул сам. Аннели стоял в двух шагах впереди, широко расставив ноги. До "Фелиции" ему оставалось едва ли десять метров. – Зараза, – процедил Рудольф. – Только же валялся. Второй запасной пандус "Фелиции" медленно открывался. Аннели похлопал себя по бедрам, снял один за другим два блока и привычным быстрым движением собрал в УКД. Йонге шагнул вперед и ударил в стену. С яута сталось бы вылезти во всем великолепии, покрасоваться в сиянии славы. – Аннели! Майор не обернулся. – Аннели, я отдам вам чертовы координаты! – он снова ударил в стену. – Руди! Ты их слышишь? Пусть не вылезает! Йезус Мария, что он вообще натворил? Рудольф не ответил. Йонге обернулся и увидел, как механик, сжав голову руками, изо всех сил жмурится и бормочет себе под нос. Сам Йонге не слышал ни малейшей доли синхрона. Он метнул взгляд на "Фелицию" – но проход оставался темным. – Аннели! – вновь заорал он. – Эй, майор! Твою мать! Обернись! Не оглядываясь, майор вывернул руку назад, отгибая запястье. Йонге прыгнул в сторону, вновь сбивая напарника с ног. Рудольф изумленно охнул, ударившись о стену. В противоположной стене со щелчком появилась аккуратная круглая дырка. Пол больно ударил в копчик. – Ах ты паскуда! – взвыл Йонге. Аннели все-таки обернулся к ним. Развернулся в полкорпуса и двумя плавными шагами оказался возле лифта. Свободной рукой хлопнул на стену лист-копирку. Клавиатура тут же подсветилась, предлагая заполнить пустые ячейки. – Пиши! Йонге суетливо завозился, буквально отпихиваясь от напарника. Проход на борту "Фелиции" засветился. Майор обернулся и нажал на спуск. Вокруг прохода вспыхнула радужная пленка защиты. – Эй там! – гаркнул Аннели. – Я вышибу твоим приятелям мозги! Сиди и не рыпайся! Подсвеченный проход оставался пуст. Йонге поднялся и встал ближе к стене, пытаясь загородить напарника. Майор удовлетворенно кивнул, но УКД так и не убрал. Синтетическая рука даже не думала опускаться под весом оружия. А синтетическому самообладанию было совершенно плевать на события, только что потрясшие до самых основ всю физику космоплавания. – Груз! – повторил Аннели. – Мозги вышибу! Почему вы, черт вас дери, не сдохли в этом разломе? Должны были сдохнуть! – Возле Ахерона! – выкрикнул Йонге. – Я дам координаты! Люк оставался пустым. Йонге торопливо тыкал, заполняя ячейки, сбивался, стирал и начинал заново. Майора уже перекосило так, что подергивался уголок рта. – Живее! – Да я не могу так быст-тро... – заикание вышло правдоподобно. – Мой глейт-тер... Я без нег-го... Нест-таби... В добавок к заиканию у него тоже начал подергиваться уголок рта. На борту "Фелиции" все-таки что-то двигалось. И даже паскудная синтетическая пятерня Аннели, развернутая в огнестрел, не вызывала такого страха, как черная угловатая фигура, выползающая в проход. – Я протестую, – просипел Рудольф с пола. – Не давай ему, Далине, я тебя уважать перестану! – От-тстань! – Йонге скопировал истеричную интонацию жаки. – Я жить хочу! – Правильный выбор, – прошипел Аннели. – Шевелись, плесень! Через силу набирая координаты, ведущие хрен знает куда, Йонге окостенело пытался сообразить, кто затаился у них на корабле и почему от него тянет таким удушающим мертвенным страхом. Он все еще думал, когда силуэт медленно поднял длинный иззубренный хвост с полуметровым клинком на конце. – Г-готово, – выдавил он. Координаты светились голубым. Аннели повернул голову еще на пару градусов и прикипел взглядом к длинным рядам цифр. – Я не поленюсь проверить, господин Далине... Йонге не выдержал. Колени подогнулись, и он упал на пол, отчаянно стараясь стать как можно незаметнее. Аннели обернулся. Альяс прыгнул. * * * Футляр медленно вращался. С точки зрения взгляда изнутри – вокруг футляра вращалась вся станция, и уже на пятой минуте Йонге начало казаться, что паруса отчетливо взмахивают, будто наполовину разрушенная станция пытается улететь с места катастрофы. Скафандр совершенно определенно сделался тесноват. Шлем покоился у Йонге на коленях, и первый пилот то и дело бросал тревожные взгляды на основной затвор. Кое-какая техника в ячейке еще функционировала: у них сохранялся кислород и тепло. Но вплавившаяся в технический ярус Фелиция не давала шансов сбежать. В раскрытом шлюзе раздалось громкое хлопанье и пронзительное скрипучее верещание. Рудольф нервно вцепился в огнестрел. Сайнжа выглядел почти благодушно, и духовая трубка в его пальцах напоминала какой-то древний музыкальный инструмент. Тень с вытянутой, долотообразной головой метнулась из шлюза и рванулась к потолку. Щелк. Ликующее верещание оборвалось, и трупик брякнулся наземь. Яут, вооруженный духовой трубкой, развлекался дармовой охотой вот уже четверть часа. Крылатые твари, поражаемые меткими выстрелами, звучно шмякались под ноги инсалар. Стесняясь и смущаясь, тот деликатно отворачивался и жрал их вместе с чешуей. Провожая взглядом осторожно тянущуюся лапу альяса-инсалар, Йонге с содроганием припомнил, как яут ступил на пандус – в полной броне, да еще и с титанической винтовкой, отягощавшей левую руку. Оглянулся – и не нашел никого, на ком можно было проявить воинскую доблесть. В футляре оставался лишь выгоревший корабль, чинно сложившая лапы тварь с болтающимся на хвосте обрубком синтетика – и напуганные до усрачки умансоо в кабине лифта. Йонге откашлялся. Сайнжа зарокотал и покосился на него. Йонге решительно встал с разделителя. – Нет, я все-таки должен посмотреть... – Сидеть, – Рудольф протянул руку и ухватил его за локоть. – Тебе там не понравится. Йонге уставился на напарника. Отпустив его, Рудольф выразительно чиркнул по горлу и скривился. – Все так плохо? – жалобно поинтересовался Йонге. – Даже еще хуже. Зайчик с дула спрыгнул Йонге прямо в глаза, заставляя отдернуться. Последний киберик, остававшийся в распоряжении инсалар, окончательно утратил видовую принадлежность, будучи пересобранным по прямому назначению. Без особого сожаления Сайнжа передал монументальный ствол "орудия смерти" в трясущиеся руки первого механика. На взгляд Йонге оружие было чудовищным – в нем отчетливо прослеживались закрученные и почти переплавленные руки-ноги. А в том, что прицельной рамкой на длинном стволе служил кусок визора, Йонге готов был поклясться неприятными ощущениями в желудке. Однако Рудольф вцепился в ствол, как в спасательный круг, тут же назвал его кибой и объявил, что столь ценный подарок будет следовать за ним повсюду, включая все судебные заседания, казино, телок и даже сортир. После чего отважно устремился вглубь корабля. Йонге проследовать за ним не смог – ноги подгибались. В качестве альтернативы он избрал психологическую атаку и зарядил длинный монолог, риторически обращаясь к дохлым синтетикам, вододышащим прохвостам, синежопым мудакам, великим охотникам и, на всякий случай, персонально к звезде Вольфа-Райе. Сайнжа кивал невпопад и деловито ощупывал умансоо, продергивая каждый сустав. Отдавший концы чип полностью лишил их всякой возможности общения. Десять минут спустя, переодетый в скафандр Рудольф спустился из шлюза – бледный и едва не осунувшийся. И велел первому пилоту на борт не ходить во избежание душевных травм. Вручил второй скафандр и сел настраивать на коленке визор для восстановления взаимопонимания между всеми обитателями футляра. А следом из шлюза вылетела первая тварь. Очередная летучая мерзота шлепнулась наземь и заверещала, колотя раздвоенным хвостом. Инсалар схватил полуящера-полулетуна, пасть раскрылась, и от паразита осталось только несколько плавников. Инсалар тщательно стер чешую с хитиновых челюстей, сложил руки на животе и гулко заурчал. – Извините, – прорезался перевод. – Очень вкусно. Йонге покосился на потрескавшийся планшет, висевший на шее монстра в качестве переводчика. Перевел взгляд на гигантскую костяную корону. И тут же вспомнил, как чуть не обоссался, когда приколоченный к стенке лифта Аннели начал в буквальном смысле расползаться на части. Стеклопластик лифта тоже пополз, и в тот момент Йонге решил, что, по крайней мере, их смерть будет достаточно громкой, чтобы вымотать нервы Хармати, Юте и всем остальным, впутавшимся в гиблое дело о перевозке модифицированной рыбы. "Здра-авствуйте-е, – проскрипел тогда альяс прямо внутри его головы. – Извини-ите, что так до-олго". – Вот, – Рудольф протянул визор. Йонге немедленно нацепил его, Сайнжа демонстративно опустил маску, постучал по виску когтем и заворчал. "Можешь говорить вслух, умансоо, – побежал текст по визору. – Я пойму". – Прекрасно! – Йонге вскинул руки. – Как? "Что – как?" – Это! Двойной вопль прозвучал одновременно, но указывали напарники на разное. Йонге ткнул в корабль, Рудольф – в инсалар. Тот стыдливо отдернул руку от недоеденного крылышка. – Зовите меня Глэдос, – скрипнул он. – Да чихать мне, – Рудольф погладил ствол. – Хоть Глэдос, хоть Юпитер. Ты выглядишь, как чертова королева-мать альясов! – Очень быстрая мутация, – вновь скрипнул инсалар. По совести, на классического альяса он не больно-то походил: мускулистые конечности, меньше хрящей, больше толстой шкуры, местами все еще с чешуей. Но Йонге снова и снова возвращался взглядом к короне. Он допускал, что инсалар рассматривал доставшийся ему генетический материал исключительно с прикладной точки зрения, но все инстинкты вопили от ужаса. А уже сверху гудело возмущение. Йонге даже догадывался, почему Рудольф не хочет пускать его на борт и цепляется за оружие, успокаивая нервы. В угольно-черной ветвистой короне цветными искрами переливалась едва не половина управляющих кристаллов из мозгохранилища "Фелиции". "Рхудо-о'ф, это поработали мои клеточные сокровища, – наконец подал голос Сайнжа. – Будь благодарен, умансоо". – За что? – Рудольф едва не подпрыгнул. Осколки светильников под ботинками скафандра яростно заскрипели. – Это ты нас сюда затащил! Это ты мой корабль изуродовал! – Наш! – не стерпел Йонге. – И на нем вы развели монстров! У вас рыба теперь летает! Выхватив из кармана упаковку, Рудольф яростно встряхнул ее, но вместо ожидаемой туковой палочки высыпалась шелуха. Рудольф в ярости смял обертку и швырнул себе под ноги. – Как мы-то теперь летать будем?! "Живыми", – спокойно сказал Сайнжа. Механик побагровел и надулся, словно рыбий пузырь. Йонге тоже почувствовал, что неумолимо краснеет. Инсалар попробовал съежиться, но габариты не позволяли. Вольф-Райе вращалась за стенками футляра. В самом футляре царила почти противоестественная тишина. Йонге вздохнул и привалился плечом к яуту. – Ладно, извини. Слишком много неприятностей за один раз. – Новейший корабль, – с тоской сказал Рудольф. – Ой, я умру с вами. Бедная моя крошка... Э! Йонге кинул в него осколком. Рудольф перестал пялиться на ствол и обернулся. Йонге сделал предупреждающее лицо. Яут сердито постукивал трубкой по колену. Рудольф оскалился, выпятил челюсть, а затем шумно вздохнул. – У меня профессиональная травма, – твердо сказал он. – Объективно я готов признать, что мы спасены ценой корабля. Субъективно я хочу кого-нибудь убить. Например, вот это. Он указал на половинку синтетика, аккуратно положенную инсалар на пол. Ядреная лимфатика расплывалась густой полупрозрачной лужей. Йонге вытянул ногу и с наслаждением ткнул носком ботинка в искореженный бок. – Слышь ты, кусок пластика, – он пнул еще раз. – Я, чтоб ты знал, самый стабильный пилот в этом хреновом Орионовом поясе. А вот не знал ты, мудака кусок, что по вашу душу все равно военные бы явились! Лично адмирал! Знаешь такую? А я знаю! Сайнжа похлопал его по плечу, и Йонге умолк. Аннели не ответил – то ли все-таки помер, то ли сработала программа консервации. – В мир иной он отойдет, считая, что ты нуждаешься в моей поддержке, – почти ехидно сказал Рудольф. – Я его оттуда достану, – сквозь зубы пообещал Йонге. – Сайнжа! В шлюзе зашуршало, и Йонге нервно вытянул шею. Яут приподнял трубку. Мгновением позже из люка вывалился жаки. – Ну хотя бы он не мутировал, – мрачно сказал Йонге. Оглянувшись, жаки энергично взмахнул подиями, подобрал полы балахона и поспешил к экипажу. Защитники мелкой припрыжкой бежали за ним. За стеной ячейки космический мрак беззвучно расцветился белой вспышкой. Йонге обернулся так резко, что стрельнуло в шею. И увидел ослепительный белый борт, украшенный эмблемой человеческого блока. Жаки припустил бегом, подобрав длинные полы. На ходу он курлыкал, но так неразборчиво, что визор отмалчивался. "Похвальная скорость", – одобрительно кивнул яут. – Чья? – Рудольф сжал кибу покрепче. – Это ты о людях? Или о жаки? "Умансоо. Мы взывали к вашим войскам". Йонге опять встал, но ноги предсказуемо не выдержали, и он плюхнулся обратно. – Когда вызвали? Этот кусок синтетического говна сказал, что в ячейке стоят подавители! Сайнжа молча ткнул пальцем в инсалар. Йонге помассировал переносицу и снова потрогал шею. Без глейтера ему казалось, будто он наполовину оглох. С другой стороны, так он не мог полностью погрузиться в страдания Фелиции, и это было даже неплохо. Инсалар заскрежетал. – Говори, – Йонге уставил на него палец. – Что вы придумали? Мать твою, что у тебя в башке? Инсалар поднял длинную суставчатую руку и осторожно постучал по гигантской конструкции, оттягивающей голову. Словно сам толком не знал, как с ней обходиться. – Это усилитель сигнала, – сказал он. – Синаптическая связь на частоте квазар-восемьдесят. Жаки запрыгнул на последний разделитель, взмахнул руками и ринулся вниз. Балахон раскинулся крыльями, жаки ловко приземлился на полусогнутых и тут же выхватил из складок планшет. Тот вспыхнул всеми цветами радуги, неистово генерируя множественные документы. – Они ассимилировали даже спутник, – с неестественным восторгом резюмировал механик. – Простите… - начал инсалар. Йонге потер виски, и Глэдос со стуком захлопнул челюсти. Жаки продышался и закурлыкал. – Это необходимо подписать! Перевод неожиданно отдался в ушах дублирующим эхом, и Йонге недоуменно постучал по визору. – Жакийский проще, – поймал его взгляд напарник. – Так что он тебе его льет в уши. – Подписывайте, подписывайте! – торопил синерылый. – Что и зачем? – с подозрением спросил Йонге. Жаки растерянно посмотрел на него, потом понимающе кивнул и подозвал защитников. Подии всей троицы соединились. Копии замельтешили, жонглируя сразу тремя языками; прошения, иски и претензии пронеслись в безумном хороводе. Сайнжа повесил трубку на пояс и встал. – Да скорее же! – возопил жаки, косясь вверх. – Иначе вы не передадите мне права! Рудольф тоже встал и погладил оружие. Йонге прикинул, внушительно ли будет выглядеть, если тоже встанет и тут же шлепнется – и остался сидеть. – Так что там за права? Жаки вытянулся. Защитники у него за спиной едва не щелкнули пятками. – Права представлять обращение народов Фузии против "Юта-Корп"! – возвестил жаки. – А не лучше ли дождаться специалистов по общему праву? – осторожно предположил Йонге. – Вы же там... ну, таможенная служба? – Ни за что! – жаки почти подпрыгнул. – Это величайший шанс! Столь громкое дело позволит мне построить блистательную карьеру! Я его не упущу! Защитники склонили головы, вытягивая иглы. Яут угрожающе заворчал, но Йонге расплылся в улыбке, а потом и вовсе рассмеялся в голос. – Ах вот откуда этот альтруизм, – успокоился Рудольф. – Ну тогда я за. Пожалуйста! Он приложил палец. Все еще посмеиваясь, Йонге повторил за ним. Жаки обернулся к Сайнже. Яут медлил пару мгновений, но затем наклонился и мазнул ладонью поперек светокопии. Та вспыхнула синим. – Да будет суд справедливым и всеобъемлющим! – дрожащим от восторга голосом прокурлыкал жаки. – И виновные стороны понесут наказание... Под потолком предупреждающе щелкнуло, а затем противно запищало. Йонге заткнул уши. Рудольф схватился за огнестрел. Жаки неожиданно кинулся к Сайнже, и тот с невозмутимым видом обхватил тощего инопланетчика за плечи, для чего ему пришлось согнуться едва ли не вдвое. Прерывистый писк нарастал, и Йонге страдальчески сморщился. Рудольф поднял плечи, пытаясь защититься от сигнала. Неисправный передатчик надрывался попусту. Инсалар наклонил голову, раскрыл пасть, и корона вспыхнула радугой. – …соблюдать спокойствие! – прорезался уверенный голос. – Не пытайтесь самостоятельно покинуть эвакуационные боксы, в течение нескольких часов силами чрезвычайного реагирования все последствия аварии будут устранены. Сборщики прибудут для оказания помощи в течение получаса. В случае, если на борту боксов есть пострадавшие, свяжитесь с нами на гражданских частотах согласно общему списку. Повторяем – не пытайтесь эвакуироваться самостоятельно, в секторе затруднено движение. – А что делать тем, у кого не осталось даже частот? – риторически спросил Йонге, не вынимая пальцев из ушей. – Экипаж "Фелиции" в полном составе находится в жопе, – вздохнул Рудольф. Корона инсалар засветилась еще ярче, кристаллы перешли на равномерную пульсацию. Сайнжа прикрыл маску ладонью и недовольно зашипел. В ячейке царила тишина. Затем громовой голос откашлялся. – А вы, экипаж борта "Фелиция", терроризм тут не устраивайте, – сердито сказал неизвестный. – Черт побери, дайте нормально работать! * * * Купол шестого яруса, отображающий умеренно-голубоватое небо и источавший умеренное же солнечное излучение, периодически шел радужной волной текселей, открывая настоящую панораму за бортом. Дредноут "Ослепительный" медленно барражировал вдоль станции, между делом цепляя футляры. Продекларированные цели "Ослепительного" звучали как помощь мирному населению и сдерживание возможных беспорядков. Всякий раз, когда взгляд падал на бортовое вооружение яутского корабля, Йонге нервно передергивался, и его тянуло тут же почесать шею. Вдвое сильнее шея начинала чесаться, стоило лишь предположить, что дредноут яут вызвал специально, дабы защитить свою собственность. Спросить напрямую не хватало духу. Флаер осторожно полз по воздушному коридору. Особой паники на улицах не было – яруса отделались краткосрочными сбоями в системе энергоснабжения – но повсюду светились предупреждающие желтые знаки и скорость свободного движения снизилась до едва ли сотни километров в час. – Вот, – сказал Йонге, оторвавшись от окна. – Вот видите, к чему это приводит? Капитан Каменский смущенно улыбался и вежливо заглядывал в планшет, который первый пилот ему с упорством подсовывал. – Прошу, – Йонге пальцем вытащил одну из строчек. – Гляньте. Это рейтинги. У нормальных кораблей они о чем говорят? А? – О качестве? – предположил капитан. – Именно, – Йонге опять поскреб шею. – А здесь у нас непонятно что. Вон, гляньте! Блок отзывов пестрел восхищенными "Во дают, долбануться можно" и "Совсем охренели парни". – И на какие мысли нас это наводит? – риторически вопросил Йонге. Капитан развел руками, все еще улыбаясь. Ответить ему было явно нечего. Йонге откинулся на спинку кресла и похлопал планшетом по бедру. – Наводит нас это на мысли о полной жопе, – сказал со своего места Рудольф. Огнестрел с трудом поместился в вертикальном положении. Рудольф любовно обнял его ногами и то и дело проводил пальцем по детали, в которой Йонге упорно мерещилось бедро киберика. Сайнжа разглядывал капитана с плотоядным интересом. В коротких алчных шевелениях клыков без всякого глейтера определялось страстное желание снять с капитана холеную шкурку, умащенную средством от вакуумной сыпи, и приколотить на стену кают-компании "Фелиции". При мысли о Фелиции Йонге непроизвольно скривился. Подразделение чрезвычайного реагирования военных сил человеческого блока оперативно доставило футляр с кораблем в ремонтные доки. Там ячейку просто и без затей подвергли молекулярной дефрагментации – и экипаж оказался лицом к лицу уже с настоящими, отборными военными. Инсалар предусмотрительно спрятался за спину яута. Пока Йонге соображал, как поудобнее обвинить все человечество в окончательно и бесповоротно украденном секрете быстрых перемещений, жаки, не теряя ни секунды, атаковал прибывших нескончаемыми параграфами, выплевываемыми со скоростью штреккерной очереди. Внеся некоторую растерянность в стройные военные ряды, жаки провел устный сравнительный анализ таблиц о рангах и мигом определил себя в полковники. После чего начал действовать с монументальным размахом. Вытребовав охрану, грузовой флаер и блик-карту на немедленный допуск к сектору Арбитража, синерылый в два счета запихал растерянно поскрипывающего инсалар в транспорт, приставил к нему защитников и лихо взобрался на пассажирское место, вытурив оттуда совершенно обалдевшего младшего лейтенанта. Под переливчатое "Я пришлю вам уведомления!" флаер стартовал, оставив на месте всю группу урегулирования, экипаж "Фелиции", футляр и толпу техников, предусмотрительно ведущую съемку издалека. – ...ремонт. Йонге перестал плавать в воспоминаниях. – Все зависит от обстоятельств, – осторожно ответил Каменский. Йонге нахмурился, не улавливая, о чем речь. – Ну уж хотя бы за спасение целой колонии нам кто-то должен что-то дать, – Рудольф постучал по колену пальцем. – Скажите, а тут есть поликлиники по вытаскиванию кристаллических секторов из чужой рогатой башки? Можно без анестезии. Каменский неопределенно замычал. Рудольф еще пару мгновений пожирал его настойчивым взглядом, а потом вздохнул и тоже откинулся на спинку. – Ладно, это так. Полушутка. Йонге потер шею. Такими темпами ему светила мозоль на седьмом позвонке. Без подсказок он уловил только, что напарник пытался вытрясти из капитана намеки на дальнейшую судьбу "Фелиции". Пока что корабль защищал дипломатический статус и право собственности, которое Сайнжа не замедлил озвучить сразу же после отбытия жаки. Орда техников пришла в замешательство, и тогда в нелегкое сражение за право овладеть секретом разрушения станции двинулся более высокий военный чин в лице капитана. Столкнувшись с имперскими привилегиями, капитан ненадолго отступил, но тут же переиграл, экстренно предложив мирное сотрудничество. Сайнжа подвинулся ближе, опустил маску и бесцеремонно ухватил Йонге за загривок. Жесткий палец ковырнул запекшуюся рану. Йонге зашипел, но остался сидеть на месте. "Умансоо, я жажду возобновить нашу связь". Пальцы яута скользили по шее – теперь не исследуя, а просто поглаживая. И хотя имел он в виду вроде как обычный нормальный разговор, Йонге против воли расплылся в улыбке и даже прищурился. Каменский, тоже снабженный переводчиком, неприлично встрепенулся. Дернулся, будто потянулся за планшетом. Йонге тут же перестал лыбиться и наставил на него палец. – Увижу в экстранете диссертацию – урою! Арчибальд Майлз Камински, он же капитан Каменский, тут же погрустнел. – А вот это зря, – почти обиженно сказал он. – Между прочим, это серьезные исследования. Мы планируем использовать их в развитии звездоплавания. – Без меня! – рявкнул Йонге и покосился на напарника. Тот пребывал в своем упоительном мире, пахнущем оружейной смазкой. На личность капитана Каменского ему было откровенно наплевать. Йонге не рассказывал напарнику про охоту на Костюмчик в кустах Эйрики, и в момент судьбоносной встречи, когда Каменский снял шлем, Рудольф искренне испугался за напарника. Йонге опомнился, когда Рудольф уже ловил его за локти и пытался усадить на бордюр разделителя. Сил у первого пилота на громкие разборки не хватило. Каменский, впрочем, не стал упорствовать и немедленно сознался в шпионаже. И честно же признал, что настолько неуловимых и хаотически перемещающихся подопечных у него еще не бывало. Браслет капитана пикнул. Йонге машинально вытянул шею, но односторонняя голограмма оставалась доступна только тому, кто смотрел на нее под нужным углом. – Это ваш товарищ. Первое заседание уже назначено на завтра, – сообщил Каменский. – Надо отдать должное его инициативности. Скажите, как вам удалось заключить сделку? – Личные интимные отношения, – буркнул со своего места Рудольф. Каменский заморгал, но Рудольф больше не сказал ни слова, и Йонге тоже предпочел посолить капитану кровоточащую рану диссертации. – Понятно, – с усилием выговорил Каменский. – Ну тогда… Пока вы можете... Ну, практически, все, что угодно. Только не улетайте и ничего не разрушайте. "Госпиталь", – категорически отрубил Сайнжа. – Улетишь тут, – пробормотал Йонге. В чудовищном микропрыжке Сайнжа пережег весь стержень генератора, и без ремонта корабль можно было использовать разве что как место для жилья, да точку глейтерной связи. – Интересно, можно ли на заседание с пушкой? – оживился Рудольф. – Я бы там почтенно засвидетельствовал, как некоторые рыбные перевозки заканчиваются! Вы записали, чем этот пластиковый говнюк занимался? – Пока что нам предстоит расследование, – нейтрально сказал Каменский. – Насоздавали нейробионических общностей, – Рудольф опять погладил ствол. – Рожи кривые. Каменский вздохнул и поерзал. Без всяких усилителей сигнала прекрасно ощущалось, что капитан изнемогает под грузом фактов, которые нельзя пристроить в научную работу. Невзирая на оскорбительность такого труда, Йонге его прекрасно понимал – одна только мутация инсалар стоила научной премии. Сайнжа притянул пилота ближе, и теперь Йонге с неловкостью вспомнил, что пока Рудольф шарахался по кораблю, первый пилот в яростном непереводимом монологе требовал от яута рассказать, как он протащил целого альяса на борт и зачем скрестил с инсалар. В тот момент мозги первого пилота работали на частоте близкой к полному перегоранию. Сайнжа вытянул еще и ногу, достал до Рудольфа, впихнулся между бедром механика и кибой, и удовлетворенно заклекотал. Флаер повернул на тихую лилово-желтую улочку – лиловели кусты, желтели плоды на них – и остановился. Мягко опустился на брюхо и приглашающе открыл дверь. "Госпиталь!" – снова объявил Сайнжа. Вылезая за яутом, Йонге наткнулся взглядом на приставку "Нейро-", украшавшую длинное официальное название учреждения. И тут же вспомнил о запасных глейтерных чипах. Дождавшись капитана, покинувшего борт последним, Йонге сунул два пальца в карман и осторожно достал пластину. – Вот. Каменский принял передачу и молча поднял брови. – Аннели, ну синтетик тот, хотел, чтобы мы поменяли чипы. Думаю, вам пригодится. Не зря же он их совал. Каменский, поджав губы, задумчиво рассматривал пластинку. – А знаете, – он поднял взгляд на Йонге, – пожалуй, я сейчас отправлюсь с этим делом прямо по адресу. Где вы планируете остановиться? Напарники переглянулись. Рудольф пожал плечами. "Особое жилье, – вмешался Сайнжа. – Тот же ярус, но глубины механических джунглей". Йонге встрепенулся. – Так, жилищно-финансовые вопросы предлагаю обсудить отдельно... "Повелевающий войсками, пиши, – велел Сайнжа, игнорируя пилота. – Парк-сафари, что-то в нем". Каменский молча отдал честь и шагнул обратно к флаеру. Йонге раздраженно потер лоб. – Не переживай, – сочувствующе сказал Рудольф. – Пока тебя будут превращать обратно в полноценного человека, я почитаю, что там за промышленный эко-стиль. Махнув рукой, Йонге направился к воротам.