The Neighbourhood.

Я ужасно устал от всего этого. Каждое утро я просыпаюсь в шесть часов, чтобы успеть отвезти дочь в детский сад и быть на работе к восьми. Затем весь день выполняю тупые указания не менее тупого босса. Сходи туда, принеси это, отнеси эти бумаги в отдел кадров. Словно я его секретарша. Тфу, бесит! Приползая домой просто в ужаснейшем состоянии в пол-одиннадцатого вечера, я должен еще уложить дочь и перемыть всю гору посуды в мойке. Почему женщина, живущая в моем доме и на мои деньги, не может сделать элементарного — уложить ребенка спать и вымыть посуду? Разве я так много требую? Сейчас она опять куда-то свалила, опять скинув на меня все домашние дела. Я уже давно уложил Бэндит в ее кроватку и взялся за посуду. Склонив голову над раковиной, я усердно оттирал жир и прочую еду от белоснежных тарелок. Господи, как за один день можно перепачкать столько посуды? На глаза то и дело спадали пряди отросших волос, я раздраженно пытался засунуть их за уши, но эти навязчивые черные соломинки так и норовили закрыть обзор на посуду. Я смирился и домывал остатки посуды прямо так. Что это? Бокалы? Неужели она приводила этого своего мужика в этот дом? Этого я не потерплю. Прошло две недели с тех пор, как я в последний раз нормально спал. В тот день Фрэнк любезно согласился посидеть с малышкой. Ну… точнее, он отправил меня спать, а сам сидел с Бэндит. Я ему очень благодарен за это. Он еще пару раз пытался провернуть это, но мне было очень неловко его напрягать. Он приходил ко мне время от времени, мы разговаривали как в старые добрые времена. Это помогало отодвинуть мою усталость на второй план. Без общения я бы уже давно загнулся, честно. Домыв последнюю кружку, и смачно зевнув, я уже хотел поползти в свою спальню и забыться на несколько часов. Время уже давно перекатило за полночь. Однако, мне на глаза попал ужасный срач и огромный слой пыли на полках. Мысленно убивая Лин, за то, что наша дочь этим дышит, и устало вздыхая, я пошел в ванную и достал моющие. Что ж сегодня ночь будет веселой. Четыре утра? Ого, уборка затянулась. Звук поворачивания ключа в скважине. Кажется, моя суженная явилась. Я вышел в прихожую и сложил руки на груди. В квартиру, как и ожидалось, вошла Линдси. Ее черные волосы были растрепаны, косметика размазанной, а глаза блестели. Судя по всему, она была подвыпившей. — Ну, здравствуй, — едко выцедил я. — О, Джи, а ты почему не спишь? — ее язык немного заплетался, что подтвердило мои догадки. — Так вот, убирал. Ты же у нас слишком занята… — Та-ак, это ты на что намекаешь? — она вопросительно изогнула бровь, снимая с себя свое ярко-желтое пальто. — Могла бы посуду вымыть или пыль протереть, что ли… Ты видела, чем наша дочь дышит? — я медленно, но уверенно начинал злиться. — Ну, подумаешь, не убрала разок… Чего ты злишься? — и тут меня реально понесло. — Чего я злюсь? — я невольно повысил голос. — Ты, блять, должна держать дом в относительном порядке, воспитывать ребенка, а не с мужиками шляться! — Ты назвал меня шлюхой? — у меня чуть перепонки не лопнули. — Ты сама так себя назвала, — невозмутимо ответил я, а затем мою щеку словно обожгло, и я рефлекторно потер ее ладонью. Лин впервые меня ударила. — Ты… как ты можешь называть мать своей дочери шлюхой? — она кричала так, что ваза на комоде для обуви уже дрожала, а соседи, наверное, проснулись. — Неужели ты вспомнила, что ты мать! — я театрально всплеснул руками. — Надо же! — моя жена уже просто задыхалась от накатившего на нее возмущения. На меня накатила волна не меньше. — Когда ты последний раз читала Бэндит сказку на ночь? А? Когда ты ее в последний раз с детского сада забирала? Ты думала, я не узнаю, что Джамия последние недели полторы туда ходит за нашей дочерью? Если бы я не пахал на гребанной работе с утра до самого вечера, я бы ее сам забирал! Тебе ничего не нужно кроме твоего очередного хахаля, разве не так? — Ты знаешь, как мне трудно жить с таким придурком как ты? — по ее щеках катились прозрачные слезы, оставляя влажные дорожки. — Ты никогда меня не любил, и я это знала, но, тем не менее, вышла за тебя. Знаешь, — она закусила губу, наверное, чтобы сдержать истерику, к которой она уже была близко, — я ведь действительно любила тебя, я, черт возьми, люблю до сих пор. Я надеялась, что у нас все будет в порядке, но все становилось только хуже. Я видела, как сильно ты любишь Бэндит, и я… я тоже хотела, чтобы меня любили, — уже шепотом произнесла она. — Мэтт любит меня. Он может дать мне то, чего я все эти годы ждала от тебя, но так и не дождалась, — она провела ладонью по лицу, перемешивая свой «макияж» со слезами, — Господи, какая же я дура! — Прости, — прошептал я охрипшим голосом. — Мне очень жаль, что я испоганил тебе жизнь. На меня нахлынула огромная волна вины. Такое было у меня только тогда, когда я изменил Фрэнку. Фрэнк. Ему я тоже жизнь испоганил. Почему я всегда все порчу? — Я сама себе ее испоганила, — с этими словами она двинулась в сторону своей комнаты. Я чувствовал себя настолько отстойно, что мне прямо-таки хотелось на стены лезть от моей дерьмовости. Я испортил жизнь многим. Сначала та девчонка, с которой я переспал в свои почти шестнадцать и заставил ее сделать аборт. Как выяснилось потом, она больше не может иметь детей. Я испортил жизнь Фрэнку, отобрав жизнь у его отца, влюбив в себя, а затем сломав, словно игрушку. Тот парень, у которого я нагло отобрал работу, которую я теперь ненавижу. Он должен был получить это кресло, но я просто взял и купил его за деньги моего отчима. Возможно, если бы он получил ее, его жизнь сложилась иначе. Я искалечил жизнь Линдси. Я женился на ней… я не знаю зачем. Мне казалось, я ее любил, но я понял, что это не так практически у самого венца. Путей отступления не было. Мне ужасно стыдно, мне ужасно больно. Я что плачу? Ну и пусть. Я съехал вниз по косяку и обнял колена. К часам шести утра все мои мышцы затекли, глаза ужасно жгло. Первые лучи весеннего солнца пробивались сквозь жалюзи, оставляя светлые полосы на стенах и мебели. Очередная бессонная ночь прошла, на смену ей пришло гребаное утро, а на смену ему придет день, потом вечер, а потом еще одна ночь. Так по кругу до тех пор, пока я не сдохну. Может вообще не стоит переводить кислород и покончить с этим прямо сейчас? Я услышал хныканье из комнаты малышки. Нет, я не могу оставить ее без отца. Я не могу сломать еще одну жизнь. Я был абсолютно уверен, что такие отстойные мысли в моей голове вызывала никто иная, как гребанная усталость. *** — Уэй! Ты что совсем олух? — седовласый мужчина в идеально выглаженном черном костюме в прямом смысле этого выражения насиловал мои барабанные перепонки. Чего вас всех сегодня на ор несет? Он подлетел к моему столу и бросил на него какую-то папку. Все работники офиса сразу же уставились на меня и разъярённого мистера Бойда. — Что это, черт возьми, такое? Неуверенно открыв папку, я увидел там квартальный отсчет по продажам. — Квартальный отсчет, — невозмутимо произнес я. На самом же деле я даже не понимал, чего дедуле от меня нужно, поскольку такими отсчетами должен заниматься отдел продаж. — Надо же, а я не знал! — фраза с явным сарказмом. Раз знаешь, почему спрашиваешь? — Почему он не закончен? — прорычал мужчина и смахнул некоторые бумаги со стола. — За что я тебе, дебилу эдакому, деньги плачу? — Кхм… Прошу прощения, но работа над квартальными отсчетами не входит в мои прямые служебные обязанности. — Мне похрен, что там у тебя входит, а что нет! — я сидел с каменным выражением лица, я слишком устал, чтобы реагировать. — Чтобы за час эта папка лежала у меня на столе, иначе тебе несдобровать, усек? — Еще раз повторюсь, это — не входит в мои прямые обязанности, пусть этот отсчет делает отдел по продажам. Я вам, блять, не секретутка. Лицо Бойда было уже пунцово красным, плечи тряслись от злости, а глаза прям-таки были налиты кровью. У меня даже начал зарождаться страх за свою жизнь. Инстинкт самосохранения, наверное. Все находящиеся в этом помещении люди застыли, наблюдая за этой драмой. Напряженную тишину разрывало лишь тиканье огромных часов над дверью и сопение моего начальника. Если бы я не видел его сейчас перед собой, я бы подумал, что это адские гончие пришли за моей тушей. Прям как в том сериале, что я смотрел несколько месяцев назад по телевизору. Сравнив Бойда и гончих, я слегка улыбнулся, и это не осталось незамеченным для моего начальника. — Тебе смешно, что ли? — он процедил каждое слово с яростью, от которой кровь в жилах стынет. — Нет, — я сразу же стряпал серьезное выражение лица и немного кашлянул в кулак, дабы отогнать подступающий смех. — Ты уволен! — ого, такой ультразвук не каждый выдать может. — Убирайся к чертям собачьим из моего офиса, и чтоб духу твоего здесь не было! — он пошел в сторону своего кабинета.- Работайте, распиздяи, а то за ним следом пойдете! — это уже он орал на других работников, но мне было плевать. Я просто собрал все свои немногочисленные вещи в маленькую коробочку, что уже несколько месяцев на всякий случай стояла в нижней ячейке моего стола. Мне не хватало одной вещи, без которой я не уйду с этого здания — совместной фотографии Линдси и Бэндит в темной рамке. Я бросил взгляд на пол, где среди долбаных бумажек лежала прямоугольная рамка. Недолго думая я поднял ее. На меня смотрела улыбающаяся брюнетка, а на ее коленях сидела малышка Би. Ей здесь всего годик. Прекрасное фото, жаль только, по стеклу разошлись десятки трещин, что мешали рассмотреть улыбку на лице моей дочери. Положив предмет в коробку, я гордым шагом под пристальными взглядами своих коллег вышел из здания. Странно, но впервые за долгое время я почувствовал облегчение. *** — Джерард! — я уже входил в подъезд, но меня окликнул знакомый голос. Я улыбнулся и повернулся в сторону, с которой донесся звук. — Привет, — он подбежал ко мне, его дыхание было неровным, он догонял меня. — Привет, Джер. Ну, ты и шустрый! — Да, я такой, — губы сами по себе расплылись в коварной улыбке. — Слушай, а ты почему тут в такое ранее время? — А, пару отменили, — он нажал на нужный нам этаж, и дверь лифта закрылась. Мы начали подниматься вверх. — А ты тут что забыл? Ты же у нас трудоголик, — в его голосе была слышна добрая насмешка, я улыбнулся еще шире. — Уволили, прикинь! — в подтверждение своим словам я приподнял коробку с вещами, но как только я сказал это фразу, лифт остановился. Маленький экран сверху над дверьми показывал, что мы находились на семнадцатом этаже. Дверь не открывалась. — Фрэнк, ты точно наш этаж нажал? — Да, — неуверенно ответил Айеро, а затем более уверенно добавил, — точно. — Значит, дела наши плохи… — То есть как «только через полтора часа»? — негодовал Фрэнк в трубку. Он был немного зол, поскольку мастер взял трубку только после седьмого звонка. Я же сел в углу пыльного лифта, пялясь на серебристую дверь, размышлял о том, где мне теперь искать работу. Маркетолог сейчас не такая уж редкая профессия. Возможно, это и к лучшему, что меня уволили. Все равно Бойда я бы не смог терпеть вечно, и сам бы уволился. — Ладно, — он вздохнул и потер переносицу татуированными пальцами, — ждем. Засунув телефон в карман, он тоже осел на пол, в противоположный угол. — И что он сказал? — я перевел взгляд на Айеро. — Ну, что он мог еще сказать? Он приедет только через полтора часа, — в его голосе отчетливо слышались нотки злости. — Ну, значит, придется ждать, — не знаю зачем, я достал из своей коробки какой-то предмет и начал теребить его в руках. Этим предметом оказался степлер. Сиреневый. Хоть что-то полезное от этой работы останется. — Ты сказал, что тебя уволили? — Ага, — я кивнул. — Мой начальник придурок отбитый, считал, что я должен делать чужую работу. А я отказался, и вылетел со свистом. — Но… — он нахмурил брови, — так ведь нельзя… Заяви на него. — Эх, Фрэнки, — я грустно улыбнулся. — Эта работа не настолько хороша, чтобы за нее цепляться. Да, платили там нормально, но это не то для чего я был создан. — А для чего ты создан, — в его глазах читался интерес. Почему я раньше не замечал, какие у него красивые глаза? — Я не знаю, но явно не для скучной и однообразной работы в затрепанном офисе, — пожав плечами, ответил я, а он лишь кивнул. Между нами повисло молчание. Он откровенно разглядывал меня. От его взгляда становилось как-то не по себе, но я никак на это не реагировал. Просто уставился в серебристую дверь. — Знаешь, я пойму, если ты сейчас пошлешь меня к чертям, но… — он прикусил губу, и посмотрел на меня каким-то странным взглядом и замолк. — Что? — я вопросительно изогнул бровь. — Ну… ночью я проснулся. Воды попить, и услышал, как вы ругались с Лин. Стены просто тонкие…- я редко видел его таким. Он выговаривал каждое слово с такой осторожностью, словно скажи он что-то не так — и ему конец. — Я пойму, если ты скажешь, что это не мое дело или что-то типа того… просто… У вас там все нормально? — Нет, я не пошлю тебя, — до моих ушей донесся еле слышимый вздох облегчения, и я улыбнулся. — Если тебе интересно, то мы действительно повздорили. Не хочу тебя впутывать во все это дерьмо, — я почесал затылок, — у нас в последнее время очень трудные отношения. Да и вообще, если бы не Бэндит, то мы бы уже давно разошлись кто куда. Я уверен, мы могли бы даже друзьями остаться. Ох, если бы мне кто мозгов перед свадьбой одолжил, я бы не искалечил жизнь одной из немногих достойных женщин в моей жизни, — да, я и вправду считал ее достойной. Она многое сделала для того, чтобы я не гнил где-нибудь в канаве, подыхая от передоза. — В смысле? — Если бы я поступил правильно за пару дней до свадьбы, то есть сказал бы девушке, что я не люблю ее, а те чувства, что я принял якобы за любовь, всего лишь благодарность в смеси с чувством долга, все было бы по-другому. Там очень длинная и запутанная история, — мне было неприятно вспоминать те события из жизни. — Но я не поступил. Я побоялся разбить ей сердце и теперь плачу за это своими нервами. — Как ты понял? В лифте становилось душно, и я снял свой пиджак, расстегнув потом пару верхних пуговиц на моей рубашке. — Что именно? — уточнил я, ослабляя галстук. — Что это не любовь. — Однажды я проснулся, она обнимала меня, дарила свое тепло. Но я не чувствовал ничего. Абсолютно. Я… — я замялся, — не знаю, как это объяснить. Осознание пришло внезапно, забирая последние иллюзии, где я хоть и немного, но был счастлив. Между нами опять повисло молчание. Каждый думал о своем. — Джерард, — спустя минут пять он окликнул меня, — я… в общем, — он закрыл глаза, словно пытаясь избежать чего-то, — я сделал Джамии предложение. Свадьба в мае. Мое сердце пропустило удар. Все внутренности сжались в какой-то слизкий комок, от чего на душе становилось паскудно. А я-то надеялся, что ничего не питаю к нему, кроме дружеских чувств, конечно. — Это же… замечательно, — я выдавил из себя фальшивую улыбку и старался, чтобы она выглядела максимально правдоподобно. — Я очень рад за вас. — Я тоже… — друг хотел что-то добавить, но его оборвал какой-то шум снаружи. — Эй, ребята, вы в порядке? — грубый голос приглушала стальная дверь. Приехал мастер, значит, мы сможем дышать свежим воздухом. Новость о свадьбе Фрэнка абсолютно выбила меня из колеи. Лишь бы он не совершил той же ошибки, что и я.