Папочка

Марисса сидела на берегу, вслушиваясь в шум волн, так хотелось сейчас заглушить в себе все мысли, выключить все чувства. Стать водой, просто плыть по течению. Но сколько бы она не пыталась вслушиваться в шум прибоя, голоса в голове были громче. От этого хотелось кричать, чтобы не осталось слов, ни одного слова, ни единой мысли. Сердце, глупое и наивное, так хотело верить в хороший исход, но она боялась представлять себе счастливое будущее. Боялась своей навязчивой мысли о том, как счастлива могла бы быть признай Пабло их ребенка, будь он этому рад. Боялась и гнала от себя виденья, прочно засевшие в голове, как они вместе идут на УЗИ, как счастливо горят его глаза наблюдая за маленькой точечкой на экране монитора, как он впервые берет ребенка на руки и целует ее уставшую в лоб не переставая благодарить. Боялась потому, что знала если потом этого не случится она не переживет. Она не смела мечтать и в то же время это стало любимым ее занятием в последнее время. С каким-то мазохистским наслаждением она позволяла себе на минуту забыться, а потом долго и жестко сама себя отчитывала за слабость. Те качества, которыми она всегда так гордилась, вмиг куда-то исчезли, не хотелось быть сильной и независимой, не хотелось больше бороться против всего мира. Хотелось наконец обрести сильное плечо, позволить себе быть не то чтобы слабой…но чуточку слабее, чтобы теперь не одна, чтобы не все на ней, чтобы хотя бы пополам. Она понимала, что скорей всего это беременность делает ее такой сентиментальной, такой уязвимой, но ничего не могла с собой поделать. Она обязательно будет сильной, она обязательно все сможет, против всех выстоит…не для себя, для маленького комочка, который перевернул всю ее жизнь. Но не сегодня, пожалуйста можно не сегодня? Еще один день, и возможно еще один, но потом она обязательно сможет все. *** — Мануэль, мы просто обязаны им помочь иначе эти два упрямых осла будут тянуть, пока Мариссу не увезут в роддом! Может потом прозреют! — Куда увезут? — глаза мексиканца бегали по лицу Мии, о чем она сейчас? — У Мариссы и Пабло будет ребенок, — просто ответила Мия, как будто говорила о покупке очередного платья. — Ты в своем уме? — Ману не мог поверить в реальность происходящего. — Я то как раз в своем, а у этих молодых родителей похоже мозги набекрень. Ну, что ты смотришь на меня как будто у меня вторая голова выросла, соображай Агирре! — Мия пощелкала пальцами в воздухе. Блондинке было не по себе, что выдала тайну Мариссы, но сидеть сложа руки уже не было сил. В конце концов, она обещала не рассказывать о ребенке Пабло, о мексиканце речи не было. — То есть Марисса и Пабло… — Мануэль пытался показать жестами и мимикой то, что крутилось у него на языке. — Господи, тебя только это волнует? — вспыхнула Мия, — я сказала, что у них родится ребенок, а ты переживаешь что они переспали раньше нас??? — Нет-нет-нет, — быстро затараторил мексиканец, ты не так поняла, я не это имел в виду… — не находя слов Агирре сдался, — я просто в шоке. — Выходи уже давай из шока и помоги мне заставить их поговорить. — Ты уверена, что мы должны в это вмешиваться? — Мануэлю вовсе не хотелось лезть в дела друзей, в конце концов они взрослые люди, да и тема довольно деликатная. — Уверена! Ради своей племянницы я готова на все, даже если ее чокнутая мамаша против, — уверенность Мии постепенно передавалась и Мануэлю. Ведь Марисса всегда не раздумывая бросалась им на помощь, отчаянно пытаясь спасти любую ситуацию, находя из нее новые и новые выходы. Они так многим обязаны этой рыжей девчонке, что просто не имеют права оставаться в стороне. Они же не будут вершить судьбы, они просто немножечко поспособствуют развитию событий. Совсем чуть-чуть, чтобы это не стало не правильным и так много чтобы все наконец наладилось. Мануэль смотрел на Мию, когда она успела так повзрослеть? Когда научилась ставить потребности других выше своих? Когда научилась быть такой благодарной, чтобы отвечать на добро еще большим добром? Когда она черт побери стала такой мудрой? Он смотрел на нее и видел ту самую девчонку в которую влюбился еще на третьем курсе, но в то же время не находил ничего общего. — Я тебя люблю… — и не дожидаясь ответа, боясь упустить возможность, губы накрывают губы. Как-будто это все, что сейчас имеет значение, как-будто это последний глоток воздуха, как-будто он ждал этого всю жизнь. Блондинка нехотя отвечает ему, понемногу сдаваясь во власть чувствам и когда они наконец побеждают над разумом, зарывается руками в отросшие темные волосы. — Это потом, давай поможем им, прошу, — с трудом оторвавшись от любимых губ шепчет девушка, и Ману  понимает, что сделает все, что она попросит, просто потому что это она. — Я больше никуда тебя не отпущу, — шепчет он снова притягивая девушку к себе и зарываясь в ее пшеничные волосы, — ты слышишь? — он дожидается слабого кивка и лишь потом добавляет, — Конечно мы поможем им. *** Бустаманте лежал в своей постели, все давным давно разбрелись развлекаться. Кажется о нем на время забыли даже лучшие друзья, что впрочем было только на руку. От мыслей, ставших в последнее время его спутниками, ничего не отвлекало и он продолжал медленно, но верно сводить себя с ума. После разговора у Мариссы в комнате, когда он чуть не признался ей во всем, его одолевали мысли одна тяжелее другой. О хорошем почему-то не думалось. Ну куда ей ребенок? Это же Марисса, она же ведь не все битвы еще выиграла, не во все горящие избы вошла. Она точно не готова становиться матерью и она не захочет. Следующая мысль была до того страшной, что блондин зажмурился и провел руками по лицу. Она же не…не сделает этого? Мысль о том, что девушка способна так поступить с их ребенком, была до того жуткой, что он даже замотал головой. Нет, только не она, только не его Мари, в ней же добро выше амбиций, в ней любовь к другим больше чем к себе. Сразу стало стыдно…да она горячная, взрывная, эмоциональная, сумасшедшая, но она свет согревающий, а не сжигающий, она отдающая, а не потребляющая. Его девочка, такая маленькая и такая сильная, такая смелая, такая…его. *** — Ману ну где ты? Это уже не смешно! — услышал Пабло голос своей маленькой рыжей бестии и сразу все понял. Когда к нему подошел Ману и сказал, что Мия хочет поговорить, Пабло удивился, но почему-то был уверен о чем пойдет речь. И сейчас, он собственно говоря ждал именно блондинку, но услышав знакомый голос, головоломка у него в голове сложилась. Чертовы сводники, не оставили путей к отступлению, сейчас они находились на мансарде, путь на которую лежал через чердак, то что их здесь заперли блондин не сомневался. И как он сразу не заметил пару пуфов, подушки и пледы валяющиеся на полу? Основательно подготовились. Видимо их выпустят отсюда только с клятвенным обещанием пожениться, интересно, а кормить то хоть будут? Не успел он усмехнуться, как наконец показалась Марисса, девушка удивленно уставилась на него. — Не смотри на меня так, — поспешил поднять руки Бустаманте, — я здесь в таком же положении как ты. — Напомни мне убить Колуччи, когда мы отсюда выберемся. — Тогда и Агирре тоже завалим, — неожиданно повеселел Пабло. Марисса кивнула и умостилась на пуф. Отсюда открывался прекрасный вид на океан, а сейчас когда горячее солнце скрывалось в прохладной воде вид становился и вовсе умопомрачительным. Пабло тихо сел на соседний пуф. Тишина повисшая между ними была такой ненавязчивой, абсолютно не давящей. Они просто сидели рядом глядя на закат. Именно после таких тихих посиделок люди расходятся с ощущением, что поговорили обо всем на свете. Слова лживы, улыбки лживы, тишина не умеет врать. Молчим мы только с самыми родными, именно в тишине наши души так крепко переплетаются друг с другом, как не способны связать никакие слова. Молчать вместе это интимнее чем секс, во втором случае мы оголяем тело, в первом оголена душа. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, — все так же не глядя на девушку начал Пабло. Голос неожиданно даже для него самого звучал спокойно. — Как и я тебя, — так же глядя куда-то вдаль отвечала Марисса. — И этого ничто не изменит? — смотреть на нее было страшно, пока он не видел ее глаз, было ощущение что это сон, иная реальность, так было легче, так было проще, — Потому что, то, что я хочу тебе сказать очень серьезно. — Поздравляю, сегодня день серьезных разговоров, мне тоже есть, что тебе сказать, — Боже пожалуйста пусть только он не поворачивается, потому что видеть в его глазах шок, отрицание, злость, разочарование, она не сможет, а на радость даже не надеется. — Кто первый? — Мужчина, — ощущение абсолютной нереальности происходящего накрыло обоих, они как будто смотрели фильм, отказываясь понимать, что главные роли за ними. — Мне кажется у нас будет ребенок, — выдох… как будто пять веков носил это в себе, как будто гора с плеч, как будто невыносимо долго ждал эту минуту. Марисса вдруг засмеялась, звонко, заразительно, весело. Это не походило на истерику, с каждой секундой Пабло мог наблюдать как из ее тела уходит напряжение, как расслабляются все мышцы, как она вдыхает полной грудью. Очищающий смех. Полный катарсис. — Мне тоже так кажется, — произносит девушка отсмеявшись и устроив голову на плече парня, — мне тоже.