Что-то пошло не так...

      Бессонные ночи всё-таки дают о себе знать. Ложась всего на пол часика, проверить ленту новостей, Катя «подремала», до девяти вечера. Поскольку Питер не блистал белыми ночами осенью, на улице уже давно воцарил мрак. Надеясь на фортуну, и как оказалось не зря, она заново набирает номер мамы, голос на том конце провода, не заставляет себя долго ждать: — Да Катюша, привет. — нежный голос заполняет всё сердце дочери, вытесняя из него тревогу и переживания. — Привет мам. — уже с ноткой облегчения, отдаётся эхом в комнате отеля. — Слушай у меня сюрприз для вас с папой есть. Курьером должны доставить. У вас адрес тот же я надеюсь? — и новое враньё, и вновь ей кажется, что оно лишь только на благо. — Нет. Катюш мы хотели тебе сказать попозже, но раз ты сама начала, то. Мы переехали. — с тревогой и заминками пятнадцатилетнего ребёнка, говорила довольно-таки взрослая женщина. — Мы решили сдавать нашу старую квартиру, а сами переехали ближе к центру города. Адрес я тебе потом скину смской. — Вы впустили в нашу старую, родную квартиру, чужих людей, не посоветовавшись со мной? — сказать, то Катерина была в шоке, не сказать ничего. — Катюш нам с трудом далось это решение, правда. Но со всем этим переездом мы совсем забегались, да и у тебя дел много было. Проект дело серьёзное, мы с отцом это прекрасно понимаем, а поэтому не хотели вас с Максом отрывать. — Ладно, всё понятно. Адрес мне скинь, пожалуйста, а то курьер ждёт. Я надеюсь вы дома будете сегодня вечером? — ей больше не хотелось общаться с мамой по телефону, она хотела увидеть их в живую, сделав сюрприз в качестве своего приезда. — Да, а куда же мы денемся. Ладно давай. До следующего созвончика. — До встречи.

***

      Вот она уже сидит на новой кухне, новой квартиры. Надо было видеть глаза матери, когда та увидела дочь на пороге. Нужно было наблюдать за реакцией отца, когда тот услышал гул жены. Как всегда, не важно где бы не находилась Нина Викторовны (так звали маму Кати), вкусно пахло едой, пару килограмм та и набирала Катя, после поездок в Питер. Распевая чаи они расспрашивали обо всём друг друга: — Катька, сегодня же среда. Концерт ваш снимают, это как это без тебя то. — вдруг вспомнил отец. — А я в отпуск ушла. — Ты ж там круче всех, и главней всех. Как так то? Неужель команду свою бросила? — Ну семья дороже. — А Макс там как, я концерты смотрю, молодцом держится. — задал победный вопрос папа, застрелив все попытка не вспоминать сегодня этого человека.       Но в ответ родители услышали лишь томное молчание и глубокий вздох, как будто что-то отрезающий и показывающий, что их дочь оголена на чувства и поражена любовью. — Мать с ней чёт не так. — Да не бузи ты! Сама вижу. — как будто не замечая присутствия того о ком идёт речь, перекинулись они. — Катюша у вас что-то случилось? — Да мам случилось. Нет больше нас. И никогда не будет. Максим мне изменил..... — тяжёлое молчание повисло, все понимали, что будет продолжение. — Он изменил мне… с мужчиной… — сделав ещё одну паузу и сказав последнее слово тихо — тихо, как будто стесняясь весь мир, вдруг проронила скупую слезу Катя.       Подняв глаза она увидела ошарашенный взгляд родителей. Через минуту мать уже капала себе валерьянку в стакан, а отец закидывал рюмку самогона: — Ох господи, ой. Горе то какое. А я тебе говорила, испортит там вас эта Москва. Говорила я тебе в Питере оставайся.       Зная все эти слова и реплики наизусть Решетниковой не хотелось это слушать СЕЙЧАС: — Мам мне очень тяжело. Я очень устала с рейса. Давай завтра поговорим, пожалуйста. — и встав с каменным лицом, она пошла в выделенную ей комнату. Ей было обидно, за непонимание и ту «поддержку» которую она услышала, но обижаться просто не было сил…