Никогда не кончится

      – Госпожа Пенелопа, это вы? – голос Дикси звучал обеспокоенно, и женщина, только успевшая прислониться к закрытой двери и почувствовать себя в безопасности, обреченно уставилась в потолок. Ну что ещё?       – Да! Если меня кто-то ожидает, избавься от него, пожалуйста. Госпожа Гринфилд не принимает на дому. Особенно сегодня.       Похоже это прозвучало слишком резко. Когда пухленькая фигурка домовихи осмелилась появиться в коридоре, Пенелопа успела стянуть надоевшие за целый день туфли и влезть в мягкие домашние тапочки.       – Г-госпожа Пенелопа, ч-что-то случилось? – за годы совместной жизни домовиха так и не привыкла к не самому легкому характеру хозяйки, – Дикси сказала что-то, чего говорить не следовало?       – Нет. Ничего срашного, – о, как же она мечтала о том, чтобы распустить волосы! – Лучше расскажи, что случилось? Кто-то приходил?       – Г-госпожа Пенелопа! – домовиха всплеснула руками, – Госпожа Алиса! Она…       Алиса Лонгботтом спала, положив голову на грудь своему мужу. Каким-то образом у неё получилось уместиться на небольшом свободном клочке места узкой больничной кровати. Отросшие за время болезни седые волосы рассыпались по мерно поднимающейся грудной клетке Фрэнка. Он тоже изменился. Обычно неспокойный, исхудавший и казавшийся в последнее время каким-то изломанным, Лонгботтом расслабился и распрямился. Лицо его больше не носило ту гримасу боли, которая так врезалась в память Пенелопы в тот страшный день, когда она, в числе других целителей, принимала последних жертв войны.       Он, пусть поседевший и осунувшийся, снова походил на себя прежнего.       Пенелопа, уже двадцать лет не видевшая свою кузину такой умиротворенной, сидела за рабочим столом и заканчивала записи в специально заведенных для невольных гостей тетрадях, как обычно не называя имен. Странно, она ведь всегда завидовала сестре, даже когда та лежала на больничной койке пятого этажа. Прекрасный любящий муж, героическое имя, заботливый сын… Невилл часто навещал своих родителей и Пенелопе не раз доводилось с ним общаться. Поначалу забитый, неуверенный в себе ребёнок вырос в достойного наследника. И что теперь?       Лонгботтомы, даром, что недавно это и казалось невозможным, в ближайшем времени всё-таки придут в себя, у заведующей этажа “Недугов от заклятий” не оставалось никаких сомнений по этому поводу. Почему это произошло именно сейчас – дело десятое. Возможно при старом режиме её удостоили бы какого-нибудь звания, но не теперь. Теперь же Пенелопа не находила себе места.       Обычно уютный второй этаж, невидимый посторонним ни с улицы, ни изнутри квартиры, самое защищенное место дома, в котором располагались помещения для частной практики и хранились все секреты как её, так и её бывших пациентов, где можно было бы спрятать – было бы желание – целый отряд опальных мракоборцев во главе с Гарри Поттером, в один момент превратился для неё в ловушку.       Пенелопа давно научилась бесстрастно сообщать врывавшимся к ней в кабинет людям ужасные новости. Выслушивать крики, игнорировать угрозы, успокаивать истерики и распознавать самый широкий спектр отчаяния. Но всех этих людей объединяло одно – они были посторонними. Единственное исключение из этого правила стоило ей семьи.       Пенелопа не знала, как рассказать Алисе, что её сын погиб.       – Госпожа Пенелопа, – робкий голос домовихи неожиданно прозвучал над ухом, и женщина поняла, что уснула прямо над бумагами. – Госпожа Пенелопа, вы спите? Дикси принесла вам чай.       – Спасибо, Дикси, – пробормотала доктор Гринфилд, потягиваясь в кресле и стараясь растянуть особо задубевший левый бок. – Сегодня был тяжелый день. Пожалуй, стоит лечь пораньше, приготовите мою комнату?       – Госпожа Пенелопа, – Дикси сделала самое непробиваемое выражение лица. Обычно это означало, что озорная в повседневной жизни эльфийка считает, что разулыбаться будет неуважительно по отношению к хозяйке, – Уже полночь. Дикси как раз пришла сообщить, что ваша комната готова.       – Отлично, – она-то думала, что проспала всего ничего, – Тогда я сейчас же отправлюсь спать! Не будите меня завтра с утра, я взяла себе выходной. И будь добра, приготовь мне завтра чего-нибудь особенное, как ты умеешь.       – Хорошо, госпожа Пенелопа, – промямлила эльфийка и засеменила вслед за хозяйкой всё так же сжимая в руках чашку с травяным чаем.       Дикси прекрасно умела готовить и в душе очень гордилась своим талантом. Что ничуть не мешало ей смущаться, когда кто-либо подмечал это.       Профессор Джозеф Бернерс-Ли скончался в семь часов утра, на пятом часу операции. Причина – ошибка целителя. Молодой дежурный не справился с возложенной на него ответственностью. Жалко парня. Он только год назад пришел в Мунго, а теперь ему грозит увольнение и запрет на проведение практики на территории Магической Британии. Интересно, это тоже входило в их планы? Завтра о случившемся напишут все газеты. Вероятно только Уигглсвейт по причине своей тактичности обойдет эту тему стороной. А жаль, порог кабинета заведующего этажом, на котором произошла эта ужасающая, недопустимая в цивилизованном обществе халатность, журналисты оккупируют в первую очередь. Алан хотя бы вежливый. Интересно, он в следующий раз принесет бледно-зеленые ирисы? Пенелопа невольно усмехнулась своим мыслям. А что, собственно такого? Этот может. Да и всегда приятно снова вспомнить о том, что ты не только дипломированный целитель, но ещё и женщина…       Фицджеральд, одетый в форму министерского чистильщика, с которым она столкнулась практически на пороге больницы, примчавшись по срочному вызову, удостоил её лишь несколькими дежурными фразами и неодобрительным взглядом. И не поверишь, что было время, когда он смотрел совсем по-другому.       Он увозил настоящего Бернерса-Ли, находившегося под личиной безымянного пожилого магла, скончавшегося этим утром.       Целый день Пенелопа провела на ногах. Её постоянно кто-то вызывал, кто-то что-то требовал. Ей постоянно подсовывали всё новые и новые документы на подпись, которые под конец слились для зав. этажом в один сплошной договор неясного содержания.       Где-то на границе сознания маячила мысль о том, что пожилой магл, которого Фиц вывозил на кресле-каталке из дверей больницы не был похож ни на бомжа, ни на сумасшедшего. Он вообще был слишком ухожен для отброса общества, которого в своё время обещал предоставить мистер Адамс. Обычный пожилой мужчина, каких полно в обоих сообществах. Или это Бернерс-Ли решил облагородить свой облик перед тем, как покидать Мунго? Пенелопа никогда не интересовалась свойствами оборотных зелий и не знала, возможно ли такое.       Когда, уже во второй половине дня её посетил Дуглас Адамс собственной персоной и принёс завещание “господина Бернерса-Ли”, Пенелопа едва удержалась от того, чтобы рассмеяться ему в лицо.       Как оказалось, ещё находясь в здравом уме и твёрдой памяти и не имея прямых наследников, ныне покойный профессор завещал всё своё состояние больнице Святого Мунго “на благо науке”. Да, теперь журналисты точно долго с них не слезут. А этот всё прекрасно понимает и сидит, светит этой своей улыбочкой.       Пенелопе не составило особенного труда понять жест американца. Всё же она показательно удивилась и предложила проводить молодого человека в кабинет директора.       Сибелиус Бири, директор Больницы магических болезней и травм Святого Мунго, был удивительно стар и, как любой человек, доживший до тех лет, когда людей, способных поспорить с тобой жизненным опытом можно сосчитать по пальцам, был бесконечно самоуверен. Впрочем, все целители, успешно работающие в госпитале, рано или поздно приходили к мнению, что старика этот порок ничуть не портит. Наоборот, упертость директора добавляла ему живости и какого-то заразительного азарта.       Но сегодня Сибелиус Бири был явно не в своей тарелке.       – Бедный мальчик, – стоило Пенелопе войти, проговорил директор, – Вы понимаете, Пенелопа. Он ведь не мог ничего сделать! Вот если бы на его месте был я!.. – он пожевал краешек пера, – Или хотя бы вы...       Заведующая этажом пропустила высказывание начальства мимо ушей. Чтобы заработать хоть какое-то право обижаться ей нужно прожить ещё дважды по столько.       – Теперь придётся его уволить. На меня уже насели родственники пациентов и акционеры. Ничего не поделаешь. – Бири развел руками, – А ведь у мальчика талант! – тут он заметил вошедшего за Пенелопой человека и замолчал, жестом показывая, что предоставляет гостям слово.       – Сибелиус, – целительница кивнула директору, – Этого молодого человека зовут Дуглас Адамс, он – душеприказчик покойного мистера Бернерса-Ли, и у него есть к вам дело. Вероятно, он не разобрался и пришёл в мой кабинет. Но, прежде чем оставить вас, Сибелиус, я заполнила уже все возможные и невозможные документы, связанные с этим делом, обсудила его со всеми заинтересованными и не очень людьми, а нормального приема со всем этим скандалом всё равно нет и не предвидится. Позвольте мне закончить на сегодня и пойти домой.       Мистер Бири вздохнул и сразу стал таким старым, что Пенелопе захотелось взять свои слова обратно.       – Эх, Пенелопа, – было видно, что внутренняя доброта и расположенность к бывшей ученице борется в нём с нежеланием оставаться остаток дня один на один со всеми формальными вопросами, – Ну идите, конечно идите… – взгляд старого целителя потеплел, а потом и вообще разгорелся озорным огнем, – И чтобы до завтрашнего вечернего обхода духу вашего здесь не было!       Пенелопа, совсем как в юности пролепетала “спасибо, мистер Бири!” и шмыгнула за дверь, оставив мистера Адамса наедине с престарелым директором, хохочущим, словно подросток.