Hero

Голова раскалывалась, а тело было будто бы налито свинцом. Органы чувств, словно до этого выведенные из строя, теперь рывками возвращались в рабочее состояние. С трудом открыв глаза, мужчина удивленно оглядел комнату. Она будто принадлежала девушке: в общем полумраке помещения он мог разглядеть мягкие пастельные тона, в которые были выкрашены стены и потолок, тяжелые шторы, с заклепками в виде цветов, книжную полку и кресло, стоящее поодаль от кровати, на которой он лежал. Мягкое сидение выглядело так, будто хозяин только что в спешке вышел. Теплый плед сполз на пол, а неопределённая конструкция, состоящая из шерстяных ниток и нескольких металлических штырей, почему-то смутно знакомая, одиноко покоилась на подлокотнике. Попытавшись пошевелиться, шатен почувствовал, как сгиб локтя пронзила боль. Рывком выдернув из вены иглу, он отрешённо наблюдал, как из ранки начала сочится кровь. Мужчина попытался встать. Голова кружилась нещадно, но отступать, бывший владелец Гипериона, не привык. С третьей попытки ему все же удалось оторвать себя от горизонтальной поверхности. Ноги немного подкашивались, и общая слабость мешала сосредоточится. Оглядев себя, мужчина отметил, что облачен в какое-то подобие больничной рубашки, а рядом с кроватью стояло громоздкое оборудование, местами напоминающее старый аппарат жизнеобеспечения. На Пандоре, где человеческая жизнь приравнивалась скорее к ресурсу, чем к общепринятой ценности, такие аппараты уже давным-давно не использовались. Ты либо выживал, либо шел на корм многочисленной фауне сурового куска камня. Осторожно сделав первый шаг, Джек направился к двери. Но, не дойдя до нее менее полуметра, шатен услышал голоса, которые вызвали приступ тошноты. — Зачем? — молодая женщина спорила с кем-то пожилым. — Зачем ты опять приглашала Хьюго? — Моя дорогая, — голос был скрипучим и очень знакомым. — Ты губишь свою жизнь! Моя правнучка уже такая большая и ей нужен отец. — У нее есть отец! — Послушай, мне тоже его не хватает, но… милая, десять лет прошло. Десять лет ты разрывалась между дочерью, работой и его постелью. Все врачи сказали тебе, что это безнадежно. И только ты его не бросила. Пожалуйста, подумай о ребенке. Моего никчемного внука уже не вернуть. — Хватит! — голос девушки звенел от гнева. — Миссис Мур, этот человек спас меня, окутал любовью и заботой, помог адаптироваться и осуществить свою мечту. Вы не имеете права использовать такой пренебрежительный тон! А теперь, думаю, вам стоит уйти. Шатен легонько толкнул створку, наблюдая, как дверь медленно приоткрывается. В уютной гостиной, утопающей в цветах, две спорщицы обернулись на шум. Пожилая женщина побледнела и схватилась за сердце. Брюнетка же выглядела настолько удивленной, что казалось ее глаза занимали пол лица. Рванув вперед и чуть не снеся стол, девушка кинулась на шею стоящему в ступоре мужчине. — Джон… любимый, — она плакала, уткнувшись в его плечо. — Здравствуй, Айя. *** — Ты правда ничего не помнишь? — Не знаю… Думаю, до рождения Ангела я еще могу что-то вспомнить, потом — провал. Джек боролся с приступами тошноты и ощущением, что его кто-то жестоко разыгрывает. Вчера он еще был воскрешенным для повторного заклания программистом и, по совместительству, главным говнюком Пандоры, а сегодня, сидя в аутентичной гостиной, сделанной в земном стиле, он попивал травяной чай в компании своей, казалось бы, покойной жены и бабушки, которые смотрели на него с отвратительно участливым выражением на лицах. Казалось, что он просто бредит. Этого просто не могло быть. Не могло случится так, что роды у Айи прошли пусть и с осложнениями, но вполне успешно. Не могло быть того прекрасного времени, когда он нянчился со своей грудной дочерью, показывая ее фото многочисленным коллегам. И абсолютно нереальным казалось, что способности сирены у малышки открылись спустя целый год после родов, когда они с Айей решили поехать в гиперионский исследовательский центр вместе с непоседой дочкой. Бандиты напали на них внезапно, хоть и вполне ожидаемо. Машина перевернулась, и Джон, прижав дочь к груди, прикрыл ее от обломков. Испуганная малышка ответила на угрозу такой вспышкой энергии, что бандитов вместе с их внедорожниками просто разметало как листы бумаги штормовым ветром. Когда на сигнал бедствия прибыла команда с Гелиоса, Айя, рыдая, прижимала к себе ребенка и сжимала руку мужа, который почти не дышал. Спустя месяц врачи вынесли вердикт — кома. Мозг, поврежденный чужеродной энергией, просто отказывался нормально проводить импульсы. «Безнадежно» — твердили ей местные и приезжие медики, но девушка, использовав все свои связи, выгрызла право оставить мужа дома, поддерживая его стабильное состояние. Айя отказывалась сдаваться. Шли годы, дочка росла и радовала маму и прабабушку, которая, как только узнала о внучке сразу же решила влиться в их семью, хотя до этого она почти не общалась ни с Джоном, ни с его женой. Из-за постоянных вспышек силы, в пять лет Ангел посетила Землю, где после долгих исследований ученым удалось сделать прототип специального прибора, который гасил вспышки энергии. Постепенно малышка училась управлять своим даром. Мама окружила ее любовью и заботой, помогая справится со страхом неизвестности и принять собственные способности. И тут Джек не мог не признать, что такой поступок был гораздо удачнее решения просто запереть Ангела, укрыв ее от всего мира. Мир менялся, идея Перспективы, которая изначально казалась утопичной, при поддержке руководства Гипериона, Атласа и Межгалактического департамента по заселению планет засияла новыми красками. Строительство города заняло почти восемь лет и усложнялось постоянным недовольством со стороны коренного населения. Но, казалось, внутреннего огня прекрасной землянки хватило, чтоб зажечь чёрствые сердца больших боссов, и стройка поддерживалась всеми правдами и неправдами. И вот теперь, когда с заселения прошло два года, в самой Перспективе, функционировали почти все инфраструктуры, которые необходимы были для цивилизованного и безопасного проживания: школы, больница, развлекательные и торговые центры, спортивные площадки. Мало-помалу, город, жемчужиной горевший на отдаленном острове, стал привлекать все больше и больше жителей. Естественно, были тут и шпионы, и вандалы… После этого пришлось привлечь большой штат охраны, но оно того стоило. Город стал полностью безопасен для проживания. А между тем время неумолимо летело вперед. Ангелу исполнилось одиннадцать лет, и она невероятно интересовалась искусствами, Айя работала главой отдела по разработке и внедрению инновационных технологий, а бабуля Джека с упорством мордоплюя пыталась выдать ее снова замуж. — Последним был Хьюго Васкес, — Брюнетка крепко обняла мужчину, будто боялась, что он исчезнет. — Но теперь ты здесь, со мной и все будет хорошо! — Купюроголовый? — Джек надеялся, что его невнятное бормотание не дойдет до ушей брюнетки. — Кто? — Да не важно. Просто я… хм… Немного не в себе, вероятно. — Оно и немудрено. Хочешь, мы вместе заберем Ангела из школы? — Да, если это означает, что ты не будешь снова настаивать на немедленном походе к врачу. Боюсь, за эти десять лет я уже отвык от вечной «исцеляющей все болезни» клизмы доброжелательной медсестры Нины. Я к ней приходить, только когда умирайт! Девушка засмеялась и нежно боднула мужа в плечо. — Дурак, я ж о тебе забочусь. А вообще… Она теперь главный врач! Шатен страдальчески закатил глаза. *** Перспектива поражала воображение - громады домов из стекла и бетона сияли в солнечных лучах. В городе кипела жизнь: клерки разных мастей и классов, отобедавшие в многочисленных кафе, спешили на свои рабочие места, погружаясь в суматошный поток прохожих, в их глазах проносились не лица людей, а столбцы и вереницы цифр, заставляя раздраженно хмурить брови, если хоть один своевольный нолик выбивался из этих стройных рядов. Следом за ними, уткнувшись в стаканы с приторным caffè latte и выкрашенные в разные цвета, проплывали художники, музыканты и те, кто пытался им подражать. И если поймать взгляд представителя первой категории, то вас затягивал поток вычурных мелодий и образов. Они видели мир по-иному. Вторых же не заботило ничего, кроме великолепия своего образа. Эти павлины, ни разу в жизни, не державшие в своих руках ни смычка, ни карандаша, пыжились, словно перекормленные павлины, пуша хвосты перед дамами. Были и суровые бизнесмены, восседающие в длинных черных и острых как бритва аэромобилях. Их взгляд безучастно скользил по прохожим, стараясь долго не задерживаться ни на одном из лиц, будто даже от простого взгляда на эту челядь они могли запачкаться. Толстосумы нервно стряхивали невидимую пылинку с лацкана пиджака и давали указание водителю прибавить скорость. И этот густой поток невидящих друг друга людей уносил Джона и Айю Мур в сторону здания средней школы. У шатена перехватывало дух. Как же он мечтал увидеть свой город… Свою Перспективу такой же яркой, наполненной жизнью и истомой. Хохот и голоса детей отдавался звенящей музыкой где-то в глубине сердца. Но, глядя на все это буйство эмоций и красок, жестоко кольнула его душу нотка зависти. В его памяти детства царили только запах книг, крови и дорожной пыли. За ограждением учебного заведения играли ученики, ждущие своих родителей или начала дополнительных занятий. Он узнал ее мгновенно: хрупкая малышка с двумя трогательными косичками весело смеялась в окружении подружек. — Давай, Джон, — брюнетка мягко подтолкнула мужа к входу. — Она обрадуется. С каждым шагом сердце начинало стучать все быстрее. Благо, девочка пока не замечала очередного скучного взрослого, к тому же к компании школьниц подошел какой-то старшеклассник с приятелями. Он что-то сказал Ангел, отчего та мгновенно нахмурилась. Благо, пройдя еще пару метров, Джек смог различить слова: — Отвали, Стен! Я не хочу с тобой говорить! — Да ладно тебе, — мальчишка гадко улыбался и отставать от брюнетки не собирался. — Твоя мама большая шишка. Жаль только, что она спит с трупом! — Заткнись! — голос девочки звенел от ярости. — Ой, да все только и говорят о том, как она отшила мистера Доусона и вылила ему на голову кофе. Не боишься, что он тебе этого не простит? А так, была бы директорской дочкой. Парни рассмеялись. — У меня есть папа. — О да, — парень, которого Ангел назвала Стеном как будто невзначай положил руку ей на плечо. — Только он немного того… Джек не успел одернуть себя и ярость, клокотавшая в его груди в течение этого диалога, выплеснулась наружу. Длинные пальцы обхватили запястье подростка стальными тисками. — Еще. Раз. Прикоснешься. К. Ней. И. Я. Тебя. Прикончу. — голос мужчины был обманчиво вкрадчивым, но подросток испугано дёрнулся. В глазах шатена плескалась такая неприкрытая угроза, что любой почувствовал бы себя абсолютно беззащитным. — Д-да, сэр… — пискнул парень. — А теперь исчезни с глаз моих. И, будь любезен, просуши свои штаны. Секунда и хулиганов будто ветром сдуло. Он обернулся к девочкам, и с легкой улыбкой поинтересовался: — Я вам не сильно помешал? Он заворожено смотрел, как испуг и злость в разноцветных глазах Ангела сменяется узнаванием и восторгом. Мгновение, и девочка сжала отца в объятиях, ощущая, как ее обхватывают сильные руки и поднимают над землей. — Я скучал, Ангел. *** — И вот, на Новую Гавань нападает Красавчик Джек! Девочка взвизгнула и натянула одеяло так, что на мужчину смотрела только пара огромных перепуганных глаз. — Вкруг огонь! Все рушится! Город горит, люди умирают и бла-бла-бла. Джек от происходящего в полном восторге! И тут на него бежит какой-то идио… эээ… не очень умный житель! С ложкой! Он чуть не помер от смеха! Он выхватывает эту ложку… — И? — Подходит к жителю… — И? — Вырезает его глаза этой ложкой! — Аааааа! — девочка вся ныряет под одеяло. — Джон, — мужчина обернулся и невинно улыбнулся девушке, что появилась в дверном проеме. — Что за страсти ты тут рассказываешь? — Эй, я абсолютно невиновен! Ангел, ты ведь просила страшную сказку? — Да. Мам, папа ни в чем не виноват, — из-под одеяла появилась детская мордашка. — Да! Я ведь не стал рассказывать, как этот бедолага бегал, истекая кровью и забавно натыкался на разные предметы?  — Джон! — Ладно-ладно! Все, малышка. Засыпай. Девочка села и крепко обняла мужчину за шею. — Я очень рада, что ты проснулся папочка. Я постоянно просила тебя проснуться. Проснись, проснись… И теперь ты тут. Не уходи больше, ладно? Джек потер виски. Странная тошнота вернулась вновь, но скорее всего он просто переутомился. Поцеловав дочку, он вышел из комнаты и тихонько притворил дверь. Утро вечера мудренее. *** — Я не за подачкой к вам пришел, мистер Тесситер, — голос мужчины заставил директора Гипериона невольно поежится. — Я требую то, что принадлежит мне. Гарольд Тесситер еще с утра, глядя на то, как секретарша проливает кофе на штанины его дорогущего костюма, понял, что день сегодня будет тяжелым. И не ошибся. Ближе к обеду тяжелая дверь директорского кабинета отворилась, впуская того, кого мужчина надеялся никогда больше не увидеть. Джон Мур. Отвратительно самоотверженный выскочка с самых низов поднявшийся до должности разработчика оборонных систем, любимец Альмы Харрен, а по совместительству один из умнейших программистов во всей корпорации. И да, этот говнюк был до ужаса амбициозен. Он казался безобидным, но директор Гипериона нутром чувствовал, что что-то с ним было не так. А потому несчастный программист всегда оставался под пристальным контролем. И вот теперь, когда, казалось, он больше не увидит этого засранца, тот пришел в себя. И, что-то в нем изменилось. Это был другой человек. От него веяло холодом и силой. Прямая спина, гордо вздернутый подбородок, непоколебимая уверенность в собственных силах — это пугало. — Мой контракт, мистер Тесситер, — голос шатена будто бы смягчился. — Он ведь не может быть аннулирован, пока я жив и мои проекты остаются незаконченными. А ведь, несмотря на то, что я пролежал так долго в коме, меня не признали мертвым, а стало быть и мой договор снова вступает в силу после выписки. Я ведь прав? И что тут скажешь? Гарольд прекрасно понимал, что бы с Джоном не случилось, оно его изменило. С таким работником ничего не добьешься пустыми угрозами. А потому оставалось только улыбнуться и изобразить довольство на лице. — Жду вас завтра, Джон. Надеюсь вы не опоздаете. *** Дни сменялись неделями. Недели перетекали в месяцы. И с каждым прожитым днем жизнь Джона Мура становилась все более размеренной и тягучей. Воспоминания о пережитой болезни постепенно теряли краски, буквально утекая сквозь пальцы. Так бывает, когда видишь яркий и эмоциональный сон, но проснувшись не помнишь деталей. Только смутные образы и ощущения. Почти все события коматозных видений перекочевали в сказки для Ангела. Иногда, девочка даже поправляла отца, потому, что тот иногда забывал имена своих героев. Но, не смотря на возвращающуюся в привычную колею жизнь, характер мужчины оставался таким, как был после пробуждения. Гарольд Тесситер пребывал в состояния полного шока, так как достаточно мягкий в прошлом Джон превратился в человека, от которого выли все подчиненные. Они матерились, проклинали и тайно боготворили своего начальника. Их отдел бил все мыслимые и немыслимые рекорды по скорости разработки эридиевых технологий, будто Джон обладал всей необходимой для этого информацией. Швыряние кружек в ленивых сотрудников, выстрелы в потолок и жесткое чувство юмора — это было то, с чем его сослуживцы готовы были мириться, так как постоянно растущая зарплата приятно радовала глаз. Айя, в первый месяц очень волновавшаяся по поводу перемен, в конце концов смирилась, и с каждым днем влюблялась в своего мужа все сильнее. Разбить лицо отпускающему сальные шутки директору школы — пожалуйста! Поставить на место миссис Мур, когда та начинала излишне давить в плане воспитания внучки — нет проблем! На них напали бандиты в пустоши? Пара выстрелов решили эту проблему. И пусть землянка слыла ярой пацифисткой, иногда ей, как и любой женщине, хотелось чувствовать себя как за каменной стеной. А уж как он любил свою дочь! Его интересовало все, от учебы, до девчачьих проблем. Иногда они садились в гостиной, и Ангел читала ему стихи, проигрывала сценки из пьес. Порой брюнетка заигрывалась, и Джон умудрялся задремать в кресле, уронив планшет себе на колени. И только сам шатен раз за разом просыпался в холодном поту от кошмаров, что мучили его. Они были наполнены странными образами, кровью и, почему-то, вкусом соленых крендельков. Мужчина день за днем пытался бороться со странными вспышками агрессии и паранойи. Он пропадал на стрельбище, не расставался с лазерным пистолетом и постоянно ждал какого-то подвоха. Доктор Циглер мягко улыбалась и тоном доброй тетушки повторяла: — Это последствия комы, мистер Мур. Вы пережили некий опыт. Такой, какой остальным и не снился. Это изменило что-то на уровне подсознания. Через полгода, когда ваша психика более или менее придет в стабильное состояние мы сможем попробовать гипнотерапию. Если вы, конечно, захотите. О да. Никто даже и представить не мог, как он хотел. Мужчина мечтал понять, почему его трясет от вида новой барменши в Эридиевой Розе, почему новая рыжая телохранительница Тесситера, то и дело попадающаяся в поле зрения, вызывает желание убивать? Все эти вопросы вызывали приступ тошноты. Но ответы он получил быстрее, чем рассчитывал. *** — Джон, завтра собрание в школе, — Айя вышла из бутика и не смогла сдержать смех. Шатен выглядел настолько кислым, что лаймы рядом с ним казались самыми сладкими фруктами в галактике, а баба Зина из соседнего дома — приветливой женщиной. — Господи, кого мне нужно грохнуть, чтобы меня забрали в каталажку и избавили от этой прекрасной «шопинг-терапии»? — Расслабься, милый. Пока что ты только устраиваешь ненужный геноцид нервных клеток. — Милая, если я услышу хоть одно «Заходите, посмотрите товар! У нас есть то, что вам нужно!» — я за себя не отвечаю! — Верю-верю! — землянка нежно обняла мужа за плечи. — Не злись. Но зато ты выбрал то, что тебе по душе. Ты никогда раньше такого не носил, но, смею заметить в этом пиджаке и удлинённой рубашке, муж мой, ты просто преступно хорош. Джон закатил глаза и поднял руки в знак капитуляции и пошел к выходу из торгового центра, сжимая в руках пакеты с покупками. Перспектива кипела жизнью. В выходные дни на улицах становилось очень людно. Жители, будто сведенные с ума полной безопасностью, пытались сделать все, чего были лишены до этого: они развлекались, гуляли и общались, не боясь, что их могут пристрелить из-за пары лишних кредитов. Сам же город, особенно к вечеру, сильно преображался: он загорался миллионом огней, будто боялся затеряться во мраке пустошей. Мужчина так глубоко задумался, что не заметил, как налетел на кого-то и, потеряв равновесие, шлепнулся на тротуар. — Да чтоб тебя… Засранец неуклюжий, смотри куда идешь! Незнакомец вскинул голову и сердце лучшего программиста Гипериона, казалось, забыло, как стучать. Глаза молодого человека расширились от удивления. Сомкнулись на запястье шатена механические пальцы и незнакомый парень, словно в трансе коснулся его щеки и как заведенный шептал: — Сэр… Вернитесь. Сэр… Голова вспыхнула такой дикой болью, что сознание предпочло унести своего хозяина в глубину беспамятства.