Какая бывает любовь.

Майк вернулся в «Логос» уже вечером. Под недовольные возгласы директрисы поднялся по лестнице, преодолел коридор и вошёл в комнату. Сонные глаза мигом уткнулись в подушку. Даже если бы он находился без сна несколько суток, это всё равно не помогло бы ему сейчас уснуть. Он знал, что Юля по-обычному зайдёт к нему прежде чем лечь спать. Знал, что она спросит про визит к врачу. И что он скажет? Он должен что-то сказать. Но просто взять и уехать… это случится ночью. Он не станет собирать вещи, не будет говорить ни о чём директрисе. Майк дождётся шофёра, что подъедет к полуночи, и отправится в аэропорт, где его будет ждать человек с заранее купленным билетом на самолёт. Неужели это всё? Он вот так уедет и никому ничего не скажет? Не скажет… ей. Но другого варианта не было. Лучше пусть она поплачет потом, чтобы он этого не видел. Потому что если она расчувствуется прямо перед ним, он не сможет уехать. Он не оставит её. Но безумно хотелось снова стать здоровым. Это нормальное желание — быть здоровым. А что если она сама будет уговаривать его сесть в самолёт? Она-то прекрасно всё понимает. Но он не сядет. Майк никогда не был так запутан, словно ноги загнули за шею и связали их в узел. Более сложного решения ему доселе не приходилось принимать. Он был одним из тех парней, что бросают своих девушек без объяснений. И даже этот поступок со стороны выглядел именно так. Майк не хотел ничего говорить Юле. Пусть плачет, но не в его присутствии. Пусть ненавидит его и презирает. Надо быть жёстким. — Мой Мишка пришёл! — это была она. Его Юля. Она заняла на нём всё свободное место, ручками обхватила щёчки и сладко-сладко поцеловала. Она была такая счастливая, оттого, что её парень наконец рядом. Ещё и по имени его назвала. Это был удар ниже пояса. И что ему теперь делать? Лучше бы она вообще не приходила. — Что сказал врач? — Он сказал, что займётся моим лечением. — Коротко ответил тот. — М-м-м, а я тогда займусь твоим расслаблением, — Юля отправила левую ручку в то место, куда воспитанные люди обычно её не кладут, и начала что-то трогать. Но лицо Майка продолжало оставаться холодным и равнодушным. — Что такое? Расскажи мне. — Сколько сейчас времени? — в двенадцать часов ночи ему нужно быть уже на улице. — Одиннадцать часов. — Сухо ответила блондинка. — А что? Ты куда-то спешишь? — она усмехнулась над собственной шуткой. Но в каждой шутке есть доля правды. — Нет, — повертел головой Майк. — Я никуда не спешу. — И добавил: — Оставайся всегда такой счастливой, ладно? Когда я смотрю на твою улыбку, у меня сразу душа радоваться начинает, как будто это я причина твоего счастья. — Это и так ты, — улыбалась ему Юля. Но вдруг лицо её стало менее весёлым. Она вздохнула и помрачнела. — Раньше я думала, что это Виктор и малыш, но потом поняла, что они никогда не были моим поводом для радости. — Почему? — искренне поинтересовался Майк. Ему было приятно, что его девушка так тепло о нём говорит. — Виктор то директора из себя строил, то сам меня на секс подстрекал. А малыш… иногда я чувствовала, что он внутри, а иногда и вовсе забывала, что беременна. Я хочу сказать, что… Виктор и малыш. Они вроде были, но вроде и не были. Были, но не до конца. Не полностью. А ты… ты есть. Ты в полной мере мой. Мой до кончиков волос. Мой от макушки до пальцев ног. Мой мальчик. Ты есть всегда, а не временно. Я горжусь тем, что меня любишь ты. Не кто-то, а именно ты. Это был удар под дых. Майка передёрнуло, как от удара молнии. Он весь горел, словно облитый бензином. Зачем она это сказала? Зачем он это спросил? Как оставить ту, что считает его своим идеалом? Ту, что поддерживала, была рядом, несмотря на истерики и мелкие скандалы. Она гордится, а он… собирается показать ей, что зря. В его каменном лице что-то преобразилось. Всего одна слеза. Юля может догадаться, что он что-то скрывает. Она может понять или он может не удержаться и всё ей рассказать. — Ты плачешь? — Юля пальчиком провела по его щеке, и слеза скатилась на её длинный ноготок. Да, он плакал. Ведь она говорила такие вещи, а он собирался разбить их в пух и прах. Просто растоптать, как ничего не значащую чепуху. — Мне никогда не говорили таких слов, — Майк кусал губу, часто моргал, а по лицу, обгоняя слёзы, неслись капельки пота. Майк время от времени кривился, будто съел что-то невкусное. Столько боли было на его лице, что её было некуда прятать. Но хорошо хоть, что Юля думала о его слезах, как о вызванных её словами чувствах. — Меня никто ещё так не смущал. — Я люблю тебя, Майк, — Юля сползла с Майка на кровать и, уложив голову на его плечо, накрыла тело любимого рукой. — Это такое волшебное чувство. Знать, что миллионы людей по всему миру спят одни в своих кроватях, а меня обнимает парень, да ещё такой классный. — А что если бы меня не было? — Майк говорил что-то, но уже автоматически. Как робот. Он отвернул голову в противоположную от Юли сторону, стараясь скрыть истерзанное болью лицо. — Но ты-то есть, — сомкнула глазки Юля и задремала. — Зачем думать о том, чего никогда не случится? Мы вместе и будем вместе. Всё хорошо. — Но если тебе пришлось бы проснуться одной, ты бы… с этим справилась? — О, Майк… — Юля открыла глаза и задумалась. — Я боюсь просыпаться одна. От этого создаётся ощущение, что у тебя никого нет. А у меня есть ты. — Да… есть я. — Майк посмотрел на часы. Хоть бы в запасе нашлось ещё минут сорок. Но нет. Циферблат безжалостно сообщал, что до полуночи оставалось ровно пятнадцать минут. Пятнадцать минут с человеком, которого любишь. С человеком, который уверен, что впереди вас ждёт не пятнадцать минут, а пятнадцать лет или даже сто пятнадцать. Юля находилась в полудрёме. Юля, которая кидалась косметикой и проделывала дырки в яблоках. Можно ли верить, что он ещё когда-нибудь увидит её? Можно ли надеяться, что когда-то она вновь скажет ему те же слова, что сегодня? Как можно уходить от человека, которого так сильно любишь? Где взять ножницы, чтобы отвязать связывающий вас узел? Ведь он настолько крепок, что его ничем не возьмёшь. Майк поднялся с кровати. Вот Юля и осталась там одна. Спит в полной уверенности, что рядом с ней её парень. Такая умиротворённая. Она была так счастлива, что у неё есть Майк. Она так искренне верила, что это навсегда. И она… боялась просыпаться одна. Завтра утром она подумает, что Майк пошёл в туалет или в душевую. Что он где-то здесь. С довольной улыбкой она растянется на кровати и будет дожидаться его. Десять минут, двадцать. Она прождёт целый час, а потом отправиться проверить, не утопился ли её парень в туалете или не смылся ли в ванной комнате. И она будет права. Он смылся. Только не в ванной комнате. — Я люблю тебя, Юля Самойлова, — Майк прихватил только свою толстовку. Больше ничего не стал брать. Лунный свет освещал помещение, направляя свои загадочные лучики на спящую Юлю. — Когда-нибудь я вернусь. И он ушёл. Каждый шаг, словно удар по его девочке. Каждый удар, словно вмятина в её душе. Каждая вмятина, будто новая смерть Юли Самойловой. Майка больше не было. Лишь прибитый к стене огрызок от яблока говорил о том, что когда-то здесь обитала очень необычная парочка. Конец.