Какая бывает любовь.

Ночью Майк не стал будить Юлю с жалобами на бессонницу, уж тем более он не хотел разбудить жену постоянными переворачиваниями с боку на бок, потому парень выпрыгнул из постели и стал натягивать коричневые брюки, подойдя поближе к окну, чтобы свет луны подсказал ему, куда засовывать ногу. Юля пробурчала во сне что-то вроде «ах вы сволочи» и закуталась в одеяло. — Надеюсь, тебе приснился не я, милая. — Майк усмехнулся, глядя на любимую, такую нервную, всем недовольную, зато самую родную. Он невольно глянул в окно и увидел на улице Богдана, преспокойно таскающего дрова в сарай под шум проливного дождя. Почему он не спит? Почему работает в дождь? Майк натянул на себя серый балахон и вышел из комнаты, чтобы помочь другу управиться с делами во дворе и вернуться к Юле до её пробуждения. На улице было холодно, выл ветер и шёл сильный дождь, когда Майк неспешно плёлся к Богдану на задний двор. Ледяные капли дождя мерзко били по коже. Он подошёл к Богдану с тухлым выражением на сонном лице. Новый друг был на удивление бодр и свеж, сырые от дождя волосы аккуратно приложены, под глазами ни единого синяка, а лицо не умоляет опустить его в подушку. — Куда складывать дрова? — потирая ладони, буркнул Майк. Назвать его сейчас самым счастливым человеком на свете было бы так же нелепо, как принять нищего за бизнесмена. Работать ночью в сильный ветер и жуткий дождь? На такой героизм отважится не каждый. — На улице дождь. — Улыбнулся Богдан. — Я думал, изнеженный золотой мальчик останется на ночь в кроватке. — Я думал, мы собирались таскать дрова завтра. — Не остался в долгу Майк. В конце концов, он же не ясновидящий, чтобы предсказывать смену желаний в голове недовольного друга. — А разве жена не усмирила тебя? Её вопли были слышны отовсюду. Майк не нашёл, что ответить. Слишком обессиленным он выглядел, слишком не до шуток Богдана ему было. Он хотел поскорее перетаскать в сарай дрова и вернуться в постель к Юле. Он хотел сдержать сразу два обещания. Быть с Юлей, чтобы лишний раз не нарываться на скандал и помочь Богдану, чтобы тот больше не донимал его глупыми просьбами. Богдан смотрел на него и улыбался, словно бы гордился победой в известном только ему одному поединке. Майк тоже взглянул на него на секунду, но быстро отвернулся. Пусть перестанет глазеть. Надо было причесать волосы, надо было хотя бы умыться. Пусть он не смотрит. И он больше не смотрел. Богдан подошёл к Майку и протянул ему синюю кепку. — Чтобы изнеженный мальчик не слёг с ангиной. — Прокомментировал свои действия Богдан. — Спасибо… — голос Майка дрожал то ли от ветра, то ли от чего-то ещё. Он уже собрался накинуть кепку на голову. — Стоп. — Богдан схватил его за руку. Он опустил свободную руку в карман чёрных брюк и вытащил оттуда белую тряпочку. — Ты весь мокрый. — Он коснулся тряпочкой его лба, затем щеки, подбородка. Тряпочка была такой сухой и тёплой, что Майк готов был закрыть глаза и тотчас же уснуть. Богдан вытирал ему лицо, и Майк не препятствовал этому. Ему было приятно. — Дай мне. — В ответ на любезность он выхватил кусочек ткани из рук Богдана. — Ты тоже мокрый. И Майк провёл тряпочкой по его лицу. Богдан закрыл глаза, зажмурил очень сильно и закусил губу, словно тряпка была пропитана ядом. Майк посмотрел на его руки. Богдан сжал их в кулаки, но Майк видел, видел шрамы, разбросанные по всем участкам кожи. Руки, которые словно бы кто-то сунул в костёр на минутку-другую. — Ты вытираешь мне лицо. — Богдан мило улыбнулся левым уголком рта. — Да, но… — Майк вертел головой из стороны в сторону. Главное, не смотреть прямо. Только не на Богдана. — Держи свою тряпку. — Ты чего? — едва кусок ткани оказался в его руках, Богдан не глядя отбросил его в сторону. — Что не так? — Мне неловко… — признался Майк. — За что тебе неловко? — посерьёзнел Богдан. — За всё! — Майк ударил руками по воздуху. — Я вытирал тебе лицо! — И что? — И это… не прикидывайся идиотом, это… твои руки, твоё поведение. Откуда ты взялся? Он должен был как-то объяснить себе то необъяснимое, что творилось между ними. Они подружились и это всё. Сущий пустяк. Это не станет чем-то постыдным. Это не перерастет… нет, он скорее ударится головой о бетонную стену, чем задумается об этом ещё раз. Дождь бил по голове отрезвляюще, заставлял мыслить разумно. Один дождь помогал избежать другого, более сильного и разрушительного. — Слушай, следующую партию дров таскай в сарай сам, идёт? — грубо сказал Майк. — Вот ты сейчас недоволен чем-то, а сказать вслух не можешь. — Богдан, продолжая хитро улыбаться, развёл руками. — Я не привык говорить о таких вещах, но мы… я не по этим делам, ясно? Мы с тобой… — …мужчины. — Да, а мужчины… — …не помогают друг другу? — Нет, они помогают. Но они не вытирают друг другу лица, понимаешь? — Почему? — Потому что это не по-мужски. — Тогда покажи, как по-мужски. — Что с твоими руками? — Что? — Твои руки. Ты просишь показать, как по-мужски. Отлично. Мужчины делятся друг с другом такими делами, о которых не могут поведать женщинам. — Ты хочешь узнать, почему мои руки в шрамах? — Да. — В прошлый раз ты был деликатнее. И скромнее. — И ты тоже. — Я не стану отвечать. Это не твоё дело. — У меня СПИД. — У тебя что? — СПИД. Я узнал несколько месяцев назад, ездил на лечение в Лондон. Болезнь удалось побороть, но не уничтожить. Врачи разработали специальную формулу, которая замораживает её на время, но курс препаратов нужно повторно принимать каждые полгода до конца жизни. Я никому об этом не рассказывал. Все думают, что я здоров, что лечение больше не понадобится. И в каком-то смысле это правда, но… я всё равно боюсь. — Спасибо за откровение. — Богдан был сражён. Надо было видеть его раскрытый в недоумении рот и бешеные глаза, как будто он впервые в жизни понял, что проблемы есть не у него одного. — Хотел бы я поблагодарить тебя в ответ. — Майк плавно подводил Богдана к интересующей его теме. — Мои руки в шрамах, потому что я резал их, потому что кусал до крови, потому что подносил к коже спичку и держал от пяти до десяти секунд в зависимости от величины проступка. — Проступка? — Да. — На секунду задумался Богдан и помрачнел. — Я плохо себя вёл. Он желал снять с души это груз, побороть этот кусающий сердце вирус. И с каждым сказанным словом клетки заразы отмирали одна за другой. Богдан говорил и вновь переживал события, которые железной крышкой захлопнули от него мир добра и счастья. Продолжение следует…