Какая бывает любовь.

Неделю спустя. Даша валялась на кровати, слушала музыку и списывала у Мари домашнее задание, когда вдруг обнаружила, что новая подруга как-то странно на неё смотрит. И сидит она так уже больше получаса, словно каменное изваяние. Мари гипнотизировала Старкову, не сводя с неё молящих о подсказке глаз. Она не знала, как начать разговор, а Даша не понимала, как закончить это поведение подруги. В итоге, когда Старкова пилила Мари сердитым взглядом, девушка быстро сказала: — Я не могу врать. Не умею. — И? — навострила ушки Дашка. — Что случилось-то? Я плохо выгляжу? Тушь плохо подобрана? — Хватит шутить. Пожалуйста. — Молвила Мари. — Я пытаюсь подобрать слова. — Может, скажешь, как есть? — вопросительно посмотрела на неё Даша. — Ну же. — Максим должен сказать тебе, как есть, — твёрдо сказала Мари. — На вопрос, почему я так странно себя веду, должен ответить он. Тебе необходимо немедленно ехать в больницу, иначе я проговорюсь, а мне совсем не хочется вмешиваться. — Ты пугаешь меня, — призналась Даша, откидывая наушники на тумбочку, откуда они сразу упали на пол. — Но я поеду к нему. Я и без повода собиралась, но раз уж такое дело, то я поеду прямо сейчас. — Так будет правильно. — И Мари замолчала. *** Лето для Оли Никитиной прошло безупречно. Она, как следует отдохнула, накупила себе балахонов, чтобы скрыть округлившийся животик, и со спокойной душой развлекалась, как могла. Малыш не беспокоил молодую маму до сего момента. В начале месяца Оля почувствовала колики, вскоре заметила непонятные толчки, а сейчас живот беспрестанно болел, заставляя Никитину корчиться от острой боли. Оля старалась не показывать виду, держалась, как могла. Улыбалась на уроках, когда живот разрывался от жуткой резни. Девушка вела себя, как обычно, а живот всё ещё болел. Даже сейчас, идя по коридору и со всеми здороваясь, Оля хотела оказаться в «Логосе» совсем одна и истошно закричать. Завопить, словно это был бы её последний крик в жизни. Она шла по школе, незаметно поглаживала живот и даже не заметила, как столкнулась с Майком. — Ух, не до тебя сейчас, — прикусила губу Никитина. — Инспектор Коломбо, блин. — Провалился твой план, мамаша, — улыбнулся во все тридцать два зуба Майк. — Скоро я всем докажу, что Виноградову застрелила ты. — Ой, знаешь, вешай на меня, что угодно, хоть свои вонючие носки, — фыркнула Оля. — Я не могла убить её. Я не такая идиотка, чтобы марать руки об это ничтожество. Может, я чего-то не помню, но знаю точно, что я не виновата в её смерти. — Что значит «чего-то не помню»? — посерьёзнел Майк, прищурившись. — Как ты можешь чего-то не помнить? — Я ходила к врачу. Проверялась. — Облокотившись о стену, рассказывала Оля. — Он пришёл к выводу, что мой мозг блокирует информацию, когда я вижу что-то ужасное. Теперь ты понял? Я не помню, убивала я её или нет. — Скоро я достану запись с камер видеонаблюдения стоящего неподалёку от того места магазинчика, и мы вместе посмотрим, как ты хладнокровно выстрелила Виноградовой в голову! — злобно пообещал Майк. — Магазин долгое время был на ремонте. Недавно открылся. Скоро я раздобуду номерок и позвоню туда. — Нет, Майки, ты опоздал, — сообщила Оля, заведомо радуясь тому, что сейчас скажет: — Я уже звонила туда. Разговаривала с охранником, и он поведал мне удивительную историю, как некая женщина, представившаяся сестрой нашей Лизетты, уже побыла у них и забрала плёнку. Мы оба теперь в руках этой загадочной тётки. И она может сделать всё, что угодно. Она может появиться, когда угодно. А может… она уже появилась. Может, она учится в «Логосе» или работает, но одно я знаю точно: мы ещё не скоро забудем о ней. Конец твоей детективной карьере! *** Макс сильно волновался. Он вспотел, кое-как пригладил торчащие во все стороны волосы на голове и до крови раскусил губу. Нельзя было допустить, чтобы Мари всё рассказала Даше. Она была лишь случайным свидетелем разговора Макса с той… а впрочем, Мари же обещала, что Даша всё узнает от Макса. Она ведь так и сказала! Или не так? Макс ничего не соображал, он отказывался думать. Он метался по палате и не мог найти себе места. Зато внезапно он нашёл телефон и тут решение само к нему пришло. Он стал поспешно набирать чей-то номер, раз или два ошибаясь в цифрах и психуя. В конце концов, многострадалец набрал правильный номер. Гудок. Ещё один. — Да бери же ты трубу, бля! — раскричался Макс. — Алё, — пробубнил кто-то после десятого гудка. — Я дрыхну ещё. Чё надо? — Как ни странно, трубку сняла Олеся. Давняя подруга Макса. — Слушай, ты должна что-то придумать! Нас слышали! Эта новенькая Мари нас слышала, и она может всё рассказать Даше, а я не могу допустить, чтобы… — Это твои проблемы. Я ничем помочь не смогу. — Проворчала Олеся. — Думать надо было. — Я ж тебя, как человека прошу! — казалось, ещё чуть-чуть и Макс начнёт умолять её. — Ты должна помочь мне. Даша не должна знать, что на самом деле произошло в ночь, когда меня сбили! — И что же такого произошло, о чём мне не надо знать? — устало вздохнула неожиданно возникшая в дверном проёме Даша, поражённо мотая головой. Макс выронил телефон из рук. Продолжение следует…