Какая бывает любовь.

Читать под Антон Шварц Eternidad (вокализ) Привет. Меня зовут Оля. Оля Никитина. И сегодня мы говорим с вами в последний раз. Так получилось, что я не выдержала. Я не оправдала ваших надежд и сдалась перед этим последним испытанием для меня. Я не смогла, и это всегда будет мучить меня. Но знаете что? Эти ребята всё ещё с вами. И они научат вас бороться. А я, как самая неподражаемая стерва года поболтаю с вами ещё один раз. Всего один. И раз уж всех нас постигло горе, давайте о нём и поговорим. От горя никуда не уйти. Каждый человек рано или поздно с ним столкнётся. И верх одержит именно оно. Существует пять стадий горя. Отрицание. Мы ни за что не смиримся с этим. Нам остаётся только отрицать. «Нет, он не умер, всё это ошибка, мать вашу!» Это не поможет, но мы всё равно будем верить. Даже потерявшая веру Старкова будет верить. — Нет, стойте! — крича на ни в чём не провинившегося врача, надрывала горло Даша. — Повторите ещё раз. Всего один раз. Что? Нет, подождите. Зачем вы меня обманываете? Почему вы лжёте? И все поняли, что пути назад нет. Всё, что было, то прошло. Ребята ушли. Макс дал им понять, что они здесь больше не нужны. Один за другим они исчезли, как будто их и не было. Макс лёг на кровать и подложил под голову правую руку. Левая досталась Даше, которая осторожно прилегла рядом, словно боясь подорваться на мине. Она спрятала белоснежное личико в его тёплой мягкой кофточке и сразу намочила её. А Максу было приятно. Он давно не чувствовал себя так, как сейчас, ведь впервые за долгое время любимый человек нуждался в нём и просто был близко. Но есть ещё гнев. Мы злимся, изливаем злобу на всех вплоть до того, кого больше с нами нет. Мы задаёмся вопросом: зачем он ушёл? Почему? Как он мог так поступить с нами? Но делать нечего. После того, как нас заставили поверить, мы будем злиться. И очень сильно злиться. Царь зверей мечется внутри нас и вот-вот расцарапает наше тело, чтобы выбраться на волю. А Петрова опять держится за больную голову. Сейчас её лучше не трогать, уж я бы точно не стала. Мари вышла на холод. Больную голову обдало прохладным ветерком и девушке полегчало. Только мороз мог ей помочь, ведь все лекарства сдались. Им было лень что-либо делать. Тем более сражаться. — Зачем ты пришла? — Мари вновь увидела перед собой человека. Ту девушку, что однажды уже являлась к ней, когда ей было особенно тяжело. Как сейчас. — Уходи. — Я о многом молчу, — прошелестела стоящая перед ней брюнетка. — И об этом тоже. Ты должна догадаться сама. Ты всегда была очень умной. — Рядом с тобой я далеко не умная, — помотала головой Мари. — Я не могу думать. Я хочу обнять тебя. — Меня больше нет. — С сожалением говорил призрак. Мари почувствовала холодное прикосновение навсегда замёрзших пальцев. — А ты ещё можешь быть. Ты должна бороться. — Бороться с чем? — и тут она вдруг всё поняла. Сквозь удары головной боли она расслышала слова явившейся к ней сущности. Она знала, что имела в виду девушка, и о чём она не могла сказать до сего момента. — Ты больна. — Да. — Ты умираешь, Мари. — Уйди. — Мари. — Уходи. Всё закончилось, как только ты умерла. — Ты не можешь прогнать меня. Я хочу остаться. — Убирайся. — Нет. — Вика Кузнецова, вон из моей жизни, чёрт тебя дери! — вконец раскричалась Мари. И привидение испарилось. Туман рассеялся. Мари вновь осталась одна. Она и так была одна. Столько, сколько себя помнила. Всю свою жалкую никчёмную жизнь. Но она не могла так жить. Не теперь. Слова существа из другого мира вызвали лёгкий смешок, который быстро перерос в бешеный рёв. Мари знала, но не хотела верить в это. Она была больна. «Ты больна» — острым булыжником ударили в голову слова призрака. И нам приходится пойти на сделку. Нам нужно договориться. С кем угодно, главное, чтобы он помог. Мы ищем путь, который отправит нас в прошлое, путь, который изменит сложившуюся ситуацию. Путь, который вернёт нам утраченное и уймёт горе. Мозг шепчет: «прими всё, как есть, переступи через барьер сделки, лишь в принятии твоё спасение». Хотя такой пофигистке, как Самойлова спасение едва ли нужно. — Я так хочу обнять тебя, — немного с грустью говорила Юля. — Вот просто обнять и всё. — Ну так обними, — Рома протянул к ней руки. Они были в комнате мальчиков. Одни. Рома на кровати, а Юля на соседней. Сидела и смотрела на него. Неуверенно и печально. — Меня что-то останавливает, — шепнула она. — Что же? — спросил Рома. — Не знаю. Кажется, спина чешется. — Я почешу, — подорвался с места Рома, но Юля поставила его на тормоза. — Ром, я чувствую, что что-то не так. С тех пор, как мы объявили себя парой, ты ведёшь себя странно, как будто тебе стыдно быть со мной. — И ты п… права. — Рома кивнул. — Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты гордилась мной, хочу заслужить тебя, но не могу, потому что позади меня прошлое. И мне стыдно за него и страшно. Ты возненавидишь меня, если узнаешь, но ты узнаешь. И лучше, если от меня. Я расскажу прямо сейчас, если попросишь. — Не знаю, хочу ли я… а вообще, о чём речь? Конечно, хочу! Рассказывай, — заинтриговано завопила Юля. — Я знала, что есть что-то, что мне будет интересно узнать. — Это важно… — Павленко покосился на Юлю, как на любопытного ребёнка, которому не терпится узнать тайный секрет друга. — Прости. — Прокашлялась Юля и уселась поудобнее. — Теперь я готова. — Я… — Ты — Роман Павленко. Алкоголик. Не пьёшь уже две с половиной недели. — Захихикала Юля. — Блин. — Всё-всё, я больше не буду. — Юля, Дашин папа собирается напасть на школу. Я во всём помогаю ему с самого начала. Больше года. Я — его человек. — Очень смешно. — Это не смешно. И тут в игру вступает великая депрессия. Не хочу никого видеть. Не желаю никого слышать. Не собираюсь ни с кем говорить. Она не может найти себе место. Где угодно. В мире, в школе, в классе. Его нет. Оно занято кем-то другим. Поезд давно ушёл. Его вообще не было. Не для этого человека. Не для моей любимой Лизетты. Лиза потёрла руки, чуть подышала на них и легла. Спряталась под кровать на подстеленное светлое покрывало. Она съёжилась от непонятно как просочившегося в эту душную спальню холода и закрыла глаза. Думать было бесполезно. Она с трудом удерживалась от слёз. Но такое ранимое существо не могло не заплакать. И Лиза позволила им выпрыгнуть. Она утёрла личико ручкой и вновь задремала. — Господи, почему? — заговорила она словно во сне. — Я же так верила в тебя, а ты не послушал. Я говорила, что простила её, а ты всё равно забрал. За что? Что я сделала не так? Я поклялась молиться утром и вечером и не терять девственность до свадьбы. Я всё делаю правильно в соответствии с твоими указами. Или так было нужно? Может, так будет лучше? Для неё? Если бы я не простила её, она была бы жива, ведь так? Но я даровала ей прощение, и ты забрал её в Рай. А что теперь делать мне? И тут наступает момент, когда приходится просто… принять. И как бы не было больно, мы это делаем. Принимаем, потому что ничего другого нам больше не остаётся. Мы только люди. Люди, которые всё ещё здесь. — Макс, — приятно поглаживая парня по подбородку своим указательным пальчиком, сонно зашептала Даша. — Проснись. — У-у-у, — послышался усталый звук и Макс разлепил слипшиеся глаза. — Уже утро? — Я не знаю, — ответила Даша. — Я знаю только, что люблю тебя и… Макс, тест отрицательный. Я не беременна. — Что? — и тут Морозов проснулся окончательно. — Почему? — Ещё не время. — Убедительно кивнула Даша, улыбаясь. — У нас ещё обязательно будут дети. — Бля, но… я же хотел именно этого несуществующего крепкого пацана, будущего хоккеиста. — Досадно произнёс тот. — Я бы даже согласился на хоккеистку, но… пиздец. — Ты расстроен даже больше, чем я ожидала. — Отметила для себя Даша. — Больше, чем я. — Потому что я люблю тебя. Потому что только с тобой я занимаюсь любовью, а не сексом. Потому что… — Тсс, — приложила пальчик к его сухим губам Даша, а затем на его месте оказались её розовые аппетитные губки. И на этот раз девушка позволила парню расстегнуть ту злополучную пуговичку на её брюках, которая до этого не желала поддаваться. Проходя все пять стадий, через какое-то время люди возвращаются к нормальной жизни. До тех пор, пока не вспоминают о былых ужасах или не сталкиваются с новыми потрясениями, что, к счастью, меня уже не коснётся. Я знаю, что вы будете скучать по мне, потому что мне вас тоже будет не хватать. Но я прошла этот путь, пусть и не до конца. И я довольна своей жизнью. Прошу вас, заботьтесь о моём подкидыше. И прощайте навсегда. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Оля Никитина умерла. Конец.