***
Хайхиллз, Хэмпшир, Англия Девять дней спустя
Бен старался не поддаваться медленно растущей панике. За несколько дней, что Эмили провела в его доме, он извёлся настолько, что лишь на третью ночь понял — он так и не сомкнул глаз. Уставший, раздражённый, он мерил шагами кабинет покойного отца и бормотал заранее подготовленные оправдания перед матерью. Он так и не получил ответа на своё письмо, хотя обычно Джуди писала ему незамедлительно. Значит, всё действительно было плохо, он-то знал свою мать. Её безграничная привязанность к нему могла граничить разве что с нетипично долгим игнорированием, в чём, несомненно, был виноват он сам. — Эта весна запомнится надолго, — повторял он вслух. Все финансовые вопросы и многочисленные разбирательства по отцовским документам были заброшены, ввиду сложившейся ситуации. Сэр Мильтон вызвался взять на себя заботы об особняке, прислуге, закупках для кухни, конюшен, и далее, и далее, за что Бенджамин был ему бесконечно благодарен. Эмили Паркер совершенно не помогала, что постепенно начинало раздражать молодого наследника Барретта и даже злить. Вдобавок ко всему в начале новой недели в особняк наведался один из приятелей Бенджамина, который обрисовал ему всю шумиху, развернувшуюся за пределами Хайхиллз. Практически все, кого знали Барретты, были в курсе последних событий и по большей части распространяли лишь слухи о скорой женитьбе Бена. Единицы перешёптывались о том, что незамужняя мисс Паркер находится в его доме. О Роберте Пэттоне он так ничего и не выяснил, кроме того, что тот до сих пор наведывался в дом родственников Эмили. На что рассчитывал этот подозрительный тип, доставая Катрин Паркер, когда им обоим давно должно быть ясно, где находится её племянница? Бенджамин часами просиживал в кабинете, опустив шторы, так что комната тонула в полутьме, и размышлял, и думал, какой из планов окажется самым грамотным и безопасным для всех. До сих пор единственным выходом, на который намекнул даже Джордж Мильтон, — была свадьба. Да, она решила бы многие проблемы. И самое худшее уже случилось — его мать знала об этом. Вечером четвёртого дня пребывания потенциальной невесты в Хайхиллз, когда Бен едва успел побриться и одеться ко сну, в дверь его спальни постучалась Бетси — тучная, но очень проворная женщина пятидесяти двух лет — и сообщила, что мисс Паркер, возможно, чувствует себя нехорошо. Прежде, чем войти в смежную комнату, Бен задумался… но тут же одёрнул себя. Бетси заметила его неуверенность и сразу упрекнула молодого хозяина в свойственной ей строгой манере няньки: — Прекратите думать о том, что подумают другие, мой дорогой! О ком вы сейчас должны заботиться — о них или об этой бедной девочке? Бен был пристыжен и уже позже, оказавшись у постели Эмили, почувствовал себя настоящим ослом. Пока нянька утирала полотенцем влажный лоб девушки, он сидел рядом с ней, держа маленькую руку в своей ладони, и думал о том, что никогда ещё не видел её такой беспомощной и одинокой. Всё равно, как если бы он бросил её в запертой комнате, одну, без друга, на которого она могла бы положиться, а сам придавался своему отчаянию и раздумьям где-то вне досягаемости. Эгоист. Вот, кем он себя видел. Девушка неохотно просыпалась, чтобы выпить немного бульона, но он так и не смог поговорить с нею. Её кожа была горячей, дыхание — частым и немного хриплым. Когда к полуночи ничего не изменилось, Бенджамин послал за врачом в ближайший городок, в Берли. Прибывший в экипаже молодой доктор поначалу не вызвал у хозяина особняка доверия, но, как оказалось, дело своё он знал отлично. Никто из оставшейся в доме в ту ночь прислуги не спал, и Бен с удивлением для себя обнаружил, какими лояльными по отношению к его появившейся из ниоткуда невесты были его люди. Что ж, это весьма утешало. Молодой врач покинул комнату Эмили всего через полчаса и заверил Барретта, что состояние девушки не вызывает опасений. Он не понял и половины из тех терминов, которыми бросался этот худой человек с нелепыми усами, которые совершенно не делали его солиднее, но отдал распоряжение экономке приобрести всё необходимое для лечения мисс Паркер, а Мильтона попросил щедро заплатить врачу… и побыстрее проводить его вон. Эмили лежала в окружении смятых подушек, укутанная в тёплое одеяло, она проспала так, под действием небольшой дозы опия, до следующего утра. Всё это время Бенджамин был рядом. Решившая навестить больную, Бетси тихонько заглянула в комнату и улыбнулась, завидев премилую картину: её ненаглядный мальчик расположился в кресле напротив постели мисс Паркер, положив руку поверх её недвижимой руки, и всё пытался не уснуть. Женщина не стала тревожить их, прикрыла дверь и со спокойной душой ушла досыпать. Несмотря на моросящий ночью дождь, утром солнце расщедрилось на тепло; земля быстро прогревалась, а в спальне Эмили вскоре стало слишком душно. Когда Бенджамин открыл двери на небольшой балкон, девушка, наконец, проснулась. Барретт вернулся к постели, напрочь позабыв обо всех правилах приличия и прочей чуши, медленно сел по левую сторону от Эмили и поприветствовал её приободряющей улыбкой. — Что с тобой? Ты выглядишь таким уставшим. Почему? — спросила она, лизнув пересохшие губы. — Ты немного приболела, дорогая. Я вызвал врача из Берли, и он сказал, что это была лихорадка, но мы победили на первой стадии. Она недолго помолчала, опустив глаза, откашлялась, а затем просто сказала: — Вот как! Мне очень жаль, что я доставила… столько хлопот тебе и твоим работникам. Наверное, прогулка до посадочной станции тем утром дала о себе знать. Барретт даже не нашёлся, что ответить. Боже, что за святая простота! Эта девушка была настолько бесхитростной, что в тот момент это совершенно поразило его. Нет, он определённо до сих пор не знал таких женщин, благо большую часть свободного времени тратил на службу, а не на сомнительных девиц. Эмили уже не выглядела бледной как смерть; на щеках появился румянец и губы порозовели. Бен слегка наклонился вперёд и посмотрел своей «невесте» в глаза: — Даже думать не смей о подобном. Правда, ты заставила меня сильно понервничать! Двое моих товарищей умерли от лихорадки в Испании, во время службы, и тогда я ничего не смог сделать. — Это ужасно! Я так… Она отчаянно закашляла, и молодой человек поспешил помочь ей сесть прямо. Её ночная сорочка из батиста была влажной, он почувствовал это, когда коснулся ладонью её спины. Кашель прекратился, девушка успокоилась и откинулась на подушки. Чуть позже они вместе завтракали и пили ароматный чай с питахайей; на подносе, который горничная принесла прямо в спальню, были свежеиспечённые булочки, несколько кусочков ягодного пирога, омлет и ваза с различными фруктами. — Как я завидую тебе! Столько вкусностей каждый день! — с восхищением произнесла Эмили, сделав глоток чая. — Ваша кухарка божественно печёт пироги, надеюсь, она это знает. — На самом деле для меня так не готовят. Они оживились с тех пор, как ты появилась здесь. Все буквально в тебя влюбились, клянусь! Даже Мильтон, кажется, забыл, в каком виде мы с тобой сюда прибыли… Бенджамин улыбнулся, попытавшись обратить всё в шутку, но его собеседница вдруг погрустнела. Она сжалась, укутанная в одеяло, и покачала головой. — Эми, ты ведь понимаешь, что прошло достаточно времени с тех пор, как мы приехали? Она молчала, нахмурившись и упрямо не желая встречаться с ним взглядом. — Люди говорят… они многое говорят, и всё сводится к тому, на чём мы остановились. — Он сделал глубокий вдох. — Если мы поженимся, всё наладится. Это именно то, чего я хочу. — Точнее, что ты обязан сделать, — пробормотала Эмили. Она поставила пустую чашку на поднос и посмотрела на Бена. — Я не хотела ни к чему тебя принуждать. Но всё обернулось так, что тебе приходится жениться на мне. А я вынуждена стать твоей женой. Это всё… слишком тяжело и неправильно. Ты достоин лучшей участи. Бенджамин мысленно выругался. А что им оставалось? Куда она пойдёт? А если слухи последуют за ней в Ромси, куда она так отчаянно стремилась попасть? И что будет с его репутацией в обществе, когда каждый так и норовит обронить фразы о «соблазнении»? — Любые дискуссии бесполезны, пойми. В конце концов, мы не чужие друг для друга. — Но этого мало! — сказала она, сжав пальцами одеяло. — Я не хочу, чтобы наши отношения строились на несчастье. — Дело не в том, будем ли мы счастливы и найдём ли гармонию… Всё дело в том, чтобы сейчас защитить самих себя от слухов и сплетен. Он понимал, как мелочно звучало то, что он говорил. Барретт сам не ожидал от себя подобного. Куда-то подевалась вся его солдатская стойкость. Он же получил новое звание, в конце концов! Бен вдруг подумал об отце, как бы он поступил. Нет уж, отец не стал бы распускать нюни и давно решил бы всё по-своему. — Ты скажешь мне «да», никак иначе, — заключил он вслух. — Таков исход. Это не было утверждением даже, это прозвучало, как самый настоящий приказ. На мгновение Барретту показалось, что в глазах «невесты» промелькнула тень страха. Но лишь на мгновение. Эмили молчала, долгожданного «да» так и не последовало. Неужели она не понимала, что за все эти дни, проведённые в его доме, он мог сотворить с нею что угодно? Дело было даже не в нём, не в друге её детства, а в том, что подумают все остальные. Они скажут, что он погубил юную девушку, соблазнил её и увёз в свой особняк. Или предположат, что Эмили — падшая женщина со странными связями, и это станет клеймом на всю жизнь. Как она этого не понимала? — Ты должна дать мне ответ, Эми. Я жду. Тон его голоса был строгим, непреклонным. Бен очень надеялся, что девушка примет решение хотя бы из страха к своему отчаянному положению, но прежде, чем она что-то ответила, в дверь постучали. Всё такой же уставший и раздражённый, Бенджамин вышел в коридор. Мильтон стоял перед ним, нервно позвякивая связкой ключей в руках. — Ваша матушка прибыла из Лондона, — сообщил он, поглядывая в сторону лестницы, ведущей на первый этаж, в холл. — Полагаю, вы захотите её поприветствовать. Бен подумал, что ничего хуже этого утра быть не может. Мало того, что он так и не успел подготовиться к встрече с матерью, Эмили Паркер сейчас находилась в комнате, соседствующей с его собственной спальней, и отдыхала там, будучи одетой в одну ночную сорочку. — Прекрасно, просто прекрасно! — прошипел Барретт раздражённо. — Что может быть лучше? — Пожалуй, только гостья, прибывшая вместе с вашей матушкой, — предположил Мильтон вслух. — Какая ещё гостья? — Мисс Эстер Полк, сэр. Она здесь. Бенджамин в отчаянии утёр усталые глаза руками. Очередная потенциальная невеста в его доме! Что может быть хуже?!