Приют для Эми

Вдова Барретт как раз проходила мимо приоткрытой двери библиотеки в правом крыле особняка, когда Эмили и Бетси пытались навести порядок на верхних подоконниках. Клубы пыли и грязи, невесть откуда взявшейся в месте, где окошки под потолком не открываются со времени возведения здания, летели вниз стараниями новоиспечённой хозяйки Хайхиллз и её пышнотелой помощницы. Джуди заглянула в помещение, оглядела беспорядок, свойственный генеральной уборке, презрительно фыркнула и подняла глаза к трудившейся на самом верху передвижной лестницы девушке. — Очаровательно смотритесь там, дорогая! — воскликнула она бодрым голосом, не скрывая сарказма. — Полагаю, вы без труда обнаружили ваше законное место. Это радует. Эмили ожидала, что вдова Барретт проспит до полудня, впрочем, как обычно, поэтому вздрогнула от неожиданности, услыхав её в полнейшей тишине библиотеки. Взглянув через плечо и откинув с влажного лба выбившуюся из-под чепца прядь волос, она увидела свекровь в одном из её лучших утренних нарядов: платье из моры переливающегося василькового цвета, с широкими атласными лентами на рукавах и на поясе. Растерявшись, как обычно, Эмили несколько мгновений просто смотрела на женщину, не скрывающую своей неприязни к ней, затем вернулась к своему занятию и продолжила тянуться выше, протирать выступы на стенах. — Бетси, а что ты забыла там? Насколько я помню, в твои обязанности вовсе не входит уборка, — заявила Джуди повелительным тоном. — Но как же, мадам? Вы отправили восвояси всех служанок из Хаунда! — ответила ей нянька, подбоченясь. — Разве наша прислуга не справляется самостоятельно? К тому же, то был не мой приказ, а сына. — Джуди расправила ленту на рукаве и снова посмотрела вверх. — Ведь с некоторых пор я не решаю в этом доме ничего, совсем ничего. Но Бенджамин верно поступил. В этих комнатах стало слишком тесно в последнее время. А теперь живо спускайся! Моя дорогая невестка закончит здесь сама. Она знает толк в уборке. Леди Барретт не выходила из комнаты и не двигалась с места, так что пришлось несчастной Бетси, послав Эмили сочувствующий, нежный взгляд, подобрать юбки и, бормоча недовольства, спускаться по шатающейся лестнице, кряхтя едва ли не на каждой ступеньке. Женщины ушли, а Эми осталась застывшей статуей глядеть перед собой в окно, за которым вот уже не первую неделю «бушевало» жестокое и пасмурное лето, полное ливней, грязи и нещадно завывающего в стенах особняка ветра. С того вечера, как они узнали горькую истину об отношениях матери Эмили и родителей Бенджамина, молодой капитан стал скрытным, угрюмым, часто отсутствовал, а возвращаясь, пытался избегать встреч как с женой, так и с матерью, неустанно следовавшей за ним по пятам. По крайней мере здесь, в Хайхиллз, где она знала все его любимые укромные места. Первые дни после скандала Эмили действительно пыталась воззвать к голосу разума своего мужа, но Барретт и слушать не желал. Отчаявшейся девушке было понятно его горе, но не его отношение к ней. Она-то ничего не натворила, как и он. Бетси уверяла, что всё образуется, и что её «бедный мальчик» винит по большей части самого себя. Но за что? За то, что был нелюбимым сыном, не оправдывал надежд, не был достойным защитником своей матери, не знал всей правды. И, в чём упрямая нянька была уверена точно, Бен винил себя за обиду на Джейн Паркер. Но Эмили от этого легче не становилось. Каждый день она терпела высокомерные взгляды Джуди и равнодушие супруга. Она пропадала в стенах дома, где ей не было места, тосковала днями и плохо спала ночами. Не сумевшая добиться разговора по душам с угрюмым мужем, Эми не могла не размышлять над тем, что же творилось в искалеченном сознании молодого человека в те часы, которые он проводил в одиночестве. До сих пор продолжал расти её удушающий, примитивный страх. Ситуация не изменилась, когда в Хайхиллз вернулась Эстер Полк. К концу июня Бенджамин стал чаще задерживаться дома. Бетси больше не забирала его выходную форму в стирку, и однажды за ужином он объявил, что после нескольких дней, проведённых в компании генерала Бересфорда и его приближённых, его пригласили в лондонскую резиденцию на званый ужин к премьер-министру. Даже о подобном событии он сообщал почти бесстрастно, и, сидя по правую руку от супруга, Эмили ощущала его напряжение и отрешённость. С большим энтузиазмом его поздравили мисс Полк и леди Барретт, а жена со смущением заметила, что отныне внимание многих господ будет приковано к нему, и это огромная ответственность. Её же своеобразное поздравление подействовало на Бенджамина более явно. — Вот именно поэтому ты должна будешь сопровождать меня через два дня на том вечере, — сказал он, чем вызвал бессловесное недовольство матери, отразившееся на её лице. — И поедешь со мной только ты. Думаю, леди Барретт и мисс Полк будет, чем тут заняться. Говорил он, как и обычно, сдержанно и учтиво, но любой заметил бы повелительные нотки в голосе мужчины, так что возражать и давить на него не смела даже Джуди. Хотела Эмили или нет, но в Лондон поехать была обязана. Сборы показались ей слишком скорыми, вечернее платье, купленное ещё в первые дни замужества, было оценено домашними, так что и Бетси не сдержала восторга, увидев девушку в гостиной в роскошном наряде кремового цвета с глубоким вырезом, отделанном кружевами. Шлейф с оборками сзади тянулся за нею, пока она спускалась по лестнице. Шёлк на рукавах и поясе был украшен жемчужинами и золотыми нитями. — Дорогая моя, ты всех сразишь сегодня, — произнесла Бетси, потрепав Эми по щеке. — И я заметила, как хозяин посмотрел, когда ты спустилась. Как голодный волк на ягнёнка, будь уверена! Краснея от подобного заявления, Эмили поспешила к дверям, за которыми её ожидал Бенджамин. Чуть позже, в плохо освещённой карете, она украдкой бросала на него взгляды и всё пыталась представить, как это должен смотреть мужчина, будучи похожим на «голодного волка». Но её муж снова был холоден и за всю дорогу не произнёс ни слова. В огромном лондонском доме, где преобладали запахи свежих роз, и было чересчур душно, Эмили не отходила от супруга ни на шаг. Ещё входя в главные двери, она боялась, что вечер окажется для неё пыткой, она будет запинаться в разговорах, краснеть или искать уголок, где можно было бы спрятаться. Но Бенджамина словно подменили. Он не отпускал её руки, пока они не заняли свои места за общим столом, сверкающим от приборов и канделябров; при знакомстве с товарищами или господами из министерства охотно отмечал, что они с Эмили знали друг друга с детства, и этот брак «оказался для него даром свыше», так что пожилые министры не прекращали улыбаться и осыпать очаровательную супругу капитана комплиментами. «Почему ты не можешь быть таким всегда?» — подумала девушка в какой-то момент. Но чуть позже, когда время подошло к десерту, а Бенджамин, занятый разговором с каким-то офицером справа от него, более не обращал на жену внимания, она поняла, каким неприятным был весь этот спектакль. Скоро он снова сбросит фальшивую маску счастливого мужа и с новыми силами возненавидит её за то, что сделала её мать с ним и Джуди много лет назад. От тягостных мыслей её не сумел отвлечь даже забавный пухлый старичок, мистер Фокс, сидевший по левую руку от Эми, и пытавшийся шутить на тему партий тори и вигов. Но мыслями Эмили была далека от распрей между Георгом III, Фоксом и Гренвилем. В Хэмпшир возвращались уже незадолго до рассвета. Эмили засыпала, убаюканная качкой кареты, уставшая от новых впечатлений и знакомств. Бросив шляпку на сиденье напротив, она распустила волосы и сняла перчатки. За окном линия горизонта уже окрашивалась в рыжий цвет, а бегущие под мостами ручьи в утреннем свете напоминали аквамарин. И вот, сквозь дрёму и умиротворённое спокойствие, она услышала уставший голос Бена: — Через несколько дней я уеду. В Южной Америке есть незащищённые испанские колонии. Бересфорд хочет, чтобы я следовал за экспедиционным корпусом его генералов после захвата Мыса Доброй Надежды. Сон как рукой сняло, и Эмили обернулась к мужу. Господи, подумала она, с отчаянием разглядывая его побледневшее лицо, он сошёл с ума! Поражённая и дрожащая от неясных ощущений, она пыталась подобрать нужные слова, но те никак не вязались с её мыслями. — Это так далеко. Может быть, можно не ехать? — Нельзя. Бересфорд считает, что сейчас, когда мы всё ещё главенствуем в море, лучшего времени для атаки на колонии не предвидится, — объявил Бенджамин. Бен расстегнул ворот мундира и медленно потёр рукой шею. Он смотрел перед собой и не видел (или не хотел видеть), как Эмили глядит на него. Девушка села прямо, а затем с какой-то безнадёжностью полуобернулась к супругу, упираясь руками в жёсткое сиденье. — Я знаю, что нынешнее состояние из-за Наполеона нестабильно, но не вижу смысла для вторжения, — попыталась рассуждать она. — Много ли это даст? — Думаешь, я не понимаю, как это рискованно? — вдруг рявкнул он. — Они могут только заседать там и приказы отдавать! А я со своими солдатами должен пропадать на другом краю света ради ничтожного шанса подчинить вице-королевство, до которого никому не было дела? Только потому что Наполеон объединился с испанцами, или потому что Бересфорд жаждет пост губернатора. — Тогда скажи им, что всё это бесполезно. У тебя есть право слова. Он посмотрел на неё взглядом, в котором сосредоточились непонимание и холодность. От резкого тона его голоса Эмили отстранилась и откинулась назад, пока не почувствовала спиной дверцу кареты. — Ты не слышала меня? Это решение Бересфорда, решение премьер-министра… будь они прокляты оба! Мне нельзя не поехать. Иначе будет потеряно всё, чего я добивался эти месяцы в столице. — А если ты там умрёшь? Он лишь ответил с невыразимой грустью: — Отец бы поступил так же. Повернувшись к окну Эмили обняла себя руками и стала всматриваться в светлеющий горизонт, упрямо не желая больше видеть Бенджамина. Она не сразу поняла, что плачет, только ощутив солёные капли на губах. Через несколько минут, видимо, заметив, как она утирает глаза рукой, Бенджамин сдержанно произнёс: — Не нужного этого. Только не слёзы. Плакать стоит мне, а не тебе. Я обещал тебя спасти от Пэттона, и я спас. Обещал защищать, и я действительно пытался, но эту миссию я провалил. Сделал тебя несчастной. Я злюсь на себя, потому что знаю правду и всё равно презираю твою мать… но я даже собственную мать усмирить не могу. Какой из меня, чёрт подери, капитан? — Я не знала о том, что было между нашими родителями, — произнесла Эмили, не оборачиваясь. Бенджамин кивнул и больше ничего не ответил. Несколько минут спустя девушка заснула, а он снял свой мундир и осторожно укрыл им её.

***

Следующей ночью, бывшей одной из самых тёплых и ясных в июне, Эмили, как ни старалась, долго не могла уснуть. Старый сборник сочинений Боккаччо лежал на постели, пока она сидела в полутьме, глядя на танцующее пламя двух свечей, обложившись подушками и размышляя о скором отъезде Бенджамина. Когда через несколько минут после полуночи за дверьми, в коридоре, раздались тревожные возгласы и торопливые шаги, она вскочила с постели, надела шемизу, халат, не подвязав его пояском, и лёгкие шёлковые туфельки. Но прежде, чем выйти из спальни, она заметила за окном странное зарево, как раз в той стороне, где находилась деревенька Хаунд. Оранжевое облако поднималось ввысь, и, когда глаза Эмили привыкли к темноте, она поняла, наконец — то был пожар. Ветер уже донёс до её окна горелый запах. В коридоре она едва не столкнулась со слегка растрёпанной мисс Полк, облачённой в белоснежную ночную сорочку. Услышав голос Бенджамина, доносившийся снизу, они обе взглянули через перила. — Капитан Барретт, дорогой, что происходит? Меня разбудил весь этот бедлам! — позвала его Эстер. — В деревне пожар, очень большой, и уже пожрал два дома. Я соберу людей и отправлюсь в Хаунд, помогать его тушить. От охватившего её ужаса Эми приложила ладонь к губам, а Эстер издала короткий отчаянный возглас. — Дамы, прошу вас, вернитесь в свои спальни! — бросил Бен, на ходу застёгивая пуговицы белой рубашки и затем распахивая двери главного входа для слуг. — Мы сами разберёмся здесь, так что успокойтесь. — Может быть, вы отправите людей и останетесь с нами? — поинтересовалась мисс Полк. — Вдруг огонь и до нас доберётся, нам нужна будет ваша помощь! — Не говорите глупостей, деревня слишком далеко. Расходитесь по комнатам, это приказ! В отличие от мисс Полк, на Эмили его резкий тон и распоряжения не подействовали. Она сбежала вниз по лестнице и, проскользнув мимо спешивших мужчин, таскавших вёдра и мешки, оказалась рядом с мужем. — Я могу как-нибудь им помочь? — спросила она, когда Бен обратил на неё внимание. — Ты сошла с ума, девчонка?! Я отдал приказ! — рявкнул он, отпихнув её в сторону. — Никуда не смей выходить. — Что мне твой приказ? Я — не одна из твоих солдат! — крикнула она ему в спину. Тогда он обернулся на мгновение, указав рукой в сторону спален, его сердитый взгляд сказал всё лучше любых слов. Через минуту гостиная опустела, и мужчины исчезли за дверьми, в ночи. Ржание лошадей и стук их копыт становились всё тише, когда к Эмили подошла экономка, мисс Джонс. — Дорогая моя, там вы ничем не поможете. Лучше подготовим побольше горячей воды и чистых полотенец. Возможно, хозяин решит принимать пострадавших здесь, в особняке, — предложила она перед тем, как отправиться на кухню. Девушка только кивнула, всё ещё расстроенная словами Бенджамина. Никогда прежде он не обращался с нею так жестоко, не указывал на её место. «Девчонка»! И это было сказано так грубо, почти осуждающе! В детстве он никогда не позволял себе подобного. Возможно, Мария была права на его счёт? Солдафон и хам — кажется, так она его называла. Ощутив чьё-то присутствие рядом, Эмили обернулась и от неожиданности едва не вскрикнула. Старик Эд стоял в паре шагов от неё, затем вдруг подошёл поближе, с преспокойным видом поманил пальцем, и девушка наклонилась к нему. — Осталась замечательная кобыла в последнем стойле, на конюшне, — прошелестел старик заговорчески. Эми мигом поняла его мысли. Вспомнив несколько уроков верховой езды в начале месяца, она поморщилась и покачала головой. До сих пор наездница из неё была, мягко говоря, неважная. — Боюсь, сэр, это не лучшая затея. Хуже всего, если я покалечу кобылу. — Она немолода уже и спокойна, как мертвец в могиле! — важно произнёс Эд, подняв указательный палец вверх. — Бери её и покажи этому сосунку, что у Джейн Паркер тоже есть характер! С трудом проигнорировав упоминание о матери, Эмили выпрямилась и огляделась. Слуги были заняты, старый Эд оставался единственным, кто видел её сейчас. Без лишних раздумий она схватила своё старенькое пальто и выбежала наружу, помчавшись в сторону конюшни. Между тем зарево становилось всё больше, грозной рыжей тучей растекаясь на горизонте. В воздухе слышны были запахи горелого дерева. Кое-как оседлав ту самую спокойную кобылку, Эми вывела её из стойла, забралась в седло и пустила животное галопом. Покинув двор особняка, она даже не заметила ещё одного всадника, медленно следовавшего за нею на весьма близком расстоянии.