Иные жизни

      Народ набивается в клуб задолго до начала выступления. Тусуется на танцполе под привычный клубняк, набирается в баре. Джи все это знакомо. Он ловко лавирует в толпе, пробираясь к Эру с двумя бокалами пива. Они, вообще-то, на работе, но когда это им мешало.       Эйдолон все еще у сцены, в самой толпе. Там же он остается, когда замолкает на пару минут музыка и гаснет свет — руна ночного видения не дает Джи потерять демона из виду. Рано или поздно он выберет жертву и попытается выбраться с ней из клуба, и вот тогда-то они его и поймают…       Но пока он не особенно торопится.       А потом Эр говорит:       — Смотри-ка, — и указывает на сцену рукой, в которой держит бокал (вторая при этом лежит на плече у Джи).       Первое, на что тот обращает внимание — на сцене вампиры. И только потом соображает, что они близнецы. Разная яркая эпатажная одежда и выкрашенные в неестественные цвета волосы — лимонно-желтый и вишнево-красный — сначала отвлекают. Но потом, почему-то, только заостряют внимание на их сходстве, на идентичности лиц, широко распахнутых глаз, двигающихся полных губ, выкрашенных блеском.       Толпа взрывается, но с первой же нотой музыки замолкает, как кролик, завороженный змеей. Все лица повернуты к вампирам, все глаза следят за ними, Джи чувствует почти осязаемое напряжение, эмоции. Желание. Похоть. Этих двоих хотят, и они знают, как распалить зрителей, как показать им то, что заведет их еще больше. Не поют, а стонут что-то жаркое в один микрофон и губы друг друга, прижимаются ближе, соприкасаясь обнаженной, сияющей в свете прожекторов кожей.       Джи трясет головой и слышит, как над ухом фыркает Эр.       — Интересно, это чисто игра на публику или они и правда… — он не договаривает, к счастью — Джи не хочет об этом думать.       А вампиры целуются под восторженные вопли толпы, обнимают друг друга так, словно пытаются срастись в одно, сплетаются телами и языками.       Джи отворачивается, запивая тошноту Гиннесом.       — Наш приятель, — кивает Эр на демона, — по их души, вот увидишь.       Джи и не спорит. Он не особенно горит желанием поближе пообщаться с парочкой со сцены, но у них с Эром нет особенного выбора — демон, черти бы его взяли, действительно тащится за ними. И он оказывается не один, так что им даже не приходится чувствовать себя глупо перед близнецами-вампирами: те кривятся насмешливо, но не возмущаются непрошеной помощью.       — Дети Ангела, — мурлычет тот, у которого красные волосы, — неожиданно хорошо выполняют свою работу.       Джи не опускает взгляд, но боковым зрением все равно видит его руку, обнимающую второго вампира за талию и скользящую ниже по бедру вплоть до кромки чересчур низко посаженных штанов.       Эр что-то отвечает, смеется, подкалывает, в общем, говорит за них обоих, а Джи, встретившись взглядом с одним из близнецов, все никак не может отвернуться, глядя в серебристо-серую радужку, так странно бесцветную по сравнению с их яркой одеждой.       — Может, останетесь? — тот отводит желтую прядь с лица, и Джи моргает, отворачиваясь.       — Это было бы… интересно, — тянет второй вампир.       — Не нам, — резковато произносит Эр.       — Правда? — уточняют вампиры уже хором. И смотрят на Джи.       Тот тянет Эра к выходу, даже не озаботившись тем, чтобы что-то сказать, ответить или просто попрощаться.       Джи мутит.       Он едва не вышибает дверь запасного выхода из клуба — та с грохотом ударяет по стене, вспугивая обжимавшуюся парочку.       Джи плевать. Он жадно дышит прохладным свежим воздухом, пытаясь избавиться от тошнотворного запаха духов и крови, и все равно чувствует на языке сладко-гнилостный привкус, от которого едва не выворачивает.       — Эй, — Эр трогает его за плечо, но, не добившись реакции, не дергает больше, давая прийти в себя.       Джи еще раз глубоко вдыхает и выдыхает, успокаиваясь. Оборачивается, долго смотрит на брата. Потом поясняет, кривовато усмехнувшись:       — Просто перебрал.