Иные жизни

      Патрик едва дождался обеда, чтобы позвонить, здраво рассудив, что не стоит будить того, кто лег глубокой ночью.       Сам он, правда, не спал часов с восьми, проснувшись с лихорадочным ожиданием чего-то хорошего, такого же, как прошлый вечер и ночь.       Макс ответил не сразу, и голос у него был сердито-сонным.       — Ну, какого черта? Который час?       — Я тебя разбудил? — расстроился Патрик. — Прости, но уже начало первого…       Макс пробормотал что-то неразборчивое, потом зевнул и только потом поинтересовался:       — А ты кто?       Патрик проглотил царапнувшую обиду — Макс мог бы узнать и по голосу после всего! — и весело напомнил:       — Патрик. Просыпайся уже, Макс.       На несколько секунд в трубке воцарилось молчание, потом послышались шорохи, и Макс осторожно уточнил:       — Патрик, с которым мы спали?       Прозвучало еще обиднее. У него так много знакомых Патриков или тех, с кем он спит? Вообще-то Патрик обычно не был склонен цепляться к словам и пустякам, но не мог не разочароваться хоть немного после того, как полдня представлял себе что-то такое же особенное, какими для него стали прошлый вечер и ночь.       — Да, — кратко ответил он.       — Вот черт, — себе под нос пробормотал Макс.       Патрик промолчал, чувствуя, как все хорошее, что грело его все утро, стремительно тает.       — Я пил? — уточнил тем временем Макс.       Патрик уныло угукнул.       — Я предупреждал, что мне не надо пить?       — Да, но потом ты сказал «к черту это все» и заказал «секс на пляже», три раза подряд.       — Вот черт, — снова простонал Макс.       Патрик почувствовал себя совсем глупо и оттого еще более обидно. Он и представить себе не мог, что у кого-то с ним будет тупо по-пьяни.       — Ладно, я понял, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе не было слышно обиды. — Прости, что разбудил…       Он хотел уже было попрощаться и сбросить звонок, но Макс неожиданно перебил его:       — Подожди. Патрик? Да?       Патрик снова угукнул.       — Слушай… — Макс, кажется, думал о чем-то. — Ты свободен сейчас? Давай выпьем кофе? Через час в «Таки». Знаешь, где это? Это…       — Я знаю, — на этот раз перебил Патрик. — Я учусь рядом.       — Хорошо, — Макс выдохнул, как Патрику показалось, с облегчением. Правда, тут же все испортил очередным вопросом: — А как мне тебя узнать?       — Я сам к тебе подойду, — ответил Патрик, отчаянно стараясь, чтобы голос не звучал совсем уж убито. Макс вчера показался ему таким… таким, что до встречи с ним считавший себя натуралом Патрик оказался в его постели на первом же свидании. Макс был просто невероятным.       И с ним было хорошо — не только в постели, но и вообще.       А теперь он даже не помнил, как Патрик выглядел.              Когда Патрик добрался до «Таки», Макс уже ждал там. На самом деле Патрик надеялся увидеть его за тем же столиком, за которым они вместе сидели еще вчера — надеялся, что за прошедший час тот вспомнит хоть что-нибудь: например, хотя бы то, что именно тут они и познакомились. Но Макс занял отделенную перегородками кабинку, а не столик у окна.       — Привет, — Патрик опустился на диванчик напротив него.       — Патрик, — Макс кивнул, кажется, с облегчением. И хотя он и произнес его имя без вопросительных ноток, Патрик сомневался, что это было узнавание, а не просто догадка.       Официантка принесла кофе. Макс придвинул себе эспрессо, тут же обнимая чашку ладонями. Он казался все еще сонным, растрепанным и растерянным — совсем не раздраженно-высокомерным, как уже успел представить разнервничавшийся Патрик. Больше всего такого Макса хотелось обнять и заверить, что все в порядке.       — Надеюсь, ты пьешь латте, — Макс как будто несколько изучающе смотрел на Патрика, и от этого было здорово неловко.       — Все нормально, — принужденно улыбнулся тот, хотя все было далеко не так. Зря он пришел. И так ведь все было понятно, так для чего заставлять Макса произносить вслух, а себя — выслушивать то, что они оба и так уже поняли?       — Прости, — тем временем произнес Макс. Он не отвернулся, когда Патрик вскинул взгляд. — Я вчера перебрал и… — он с силой потер ладонью лоб. Патрик смотрел на него уже совсем затравленно. — В общем, прости за утро, — Макс уткнулся в свой кофе, теперь уже не глядя на Патрика.       — Нормально, — механически повторил Патрик, тоже прячась за чашкой. Он чувствовал, что Макс осторожно разглядывает его, но встречаться с ним взглядом было неловко.       — Так ты учишься рядом? — неожиданно спросил Макс.       — Ну да, — Патрик посмотрел на него поверх чашки с кофе. — Я же рассказывал… — и тут же понял, что последнее говорить не следовало, когда Макс снова виновато отвел взгляд.       — Может, расскажешь еще раз? — попросил он.       Это было все еще немного обидно и неловко, но, кажется, он позвал Патрика не только чтобы извиниться и отшить помягче.       — Раз уж я испортил вчерашнее свидание, может, мне удастся как-то исправиться на втором? — Макс не отрываясь смотрел на Патрика.       А тот впервые за последний час абсолютно искренне улыбнулся.       — Мне бы очень этого хотелось.              Утро Патрика началось с назойливого солнечного зайчика, пробравшегося в щель между задернутыми шторами и упорно лезущего в глаза. Открыв глаза, несколько секунд он пялился на незнакомый потолок, а потом повернулся и уткнулся взглядом в растрепанную светлую макушку.       И не смог сдержать широкой, возможно, глупой, но очень счастливой улыбки.       Он придвинулся ближе, обнимая Макса и прижимая спиной к своей груди.       — Доброе утро, — Патрик поцеловал его в шею, аккуратно отведя с нее волосы. Макс от прикосновения заметно напрягся. Щекотно, что ли? Сам Патрик, например, щекотки боялся, так что мог понять.       Макс повернулся, и от его взгляда Патрика пробрало холодом. Так смотрят разве что на нарушивших личное пространство незнакомцев: с отстраненным интересом и растерянностью.       — Доброе, — наконец ответил Макс и, торопливо поднявшись, принялся одеваться. — Сваришь кофе?       — Макс, — позвал Патрик. Тот на него не посмотрел. — Макс, все в порядке?       — Конечно, — кивнул он. — Просто ты же знаешь, без кофе я с утра совсем не соображаю.       Патрик знал. Но все равно поведение Макса было неправильным, не таким, как раньше. И при этом до боли знакомым. Патрик резко сел на кровати, передернувшись от возникшей догадки.       — Макс, — снова требовательно позвал и, дождавшись, когда тот повернется к нему, внутренне замирая спросил: — Как меня зовут?       Макс несколько секунд молча смотрел на него. А потом отвел взгляд.              Кофе Патрик все-таки сварил, давая и Максу и себе время подумать. Хотя, черт возьми, у него в голове не укладывалось, как это могло повториться.       — Ты же вчера не пил, — полувопросительно сказал он, когда Макс сделал несколько глотков.       Тот сидел, ссутулившись, за столом напротив него, в одной руке — чашка, в другой — сигарета, и от запахов кофе и сигаретного дыма в груди давило. Патрик надеялся, что только от запахов.       Макс покачал головой.       — Почему тогда? — Патрик потянулся к нему, но Макс посмотрел исподлобья с такой глухой обидой, как будто это он был в чем-то виноват. — Совсем ничего? Как тогда?       — Судя по тому, что я не помню, как было тогда — видимо да, — скрипуче отозвался Макс, раздавливая сигарету в блюдце и снова отводя взгляд. — Слушай, я понимаю, как это все выглядит и на что это похоже… но наверное ты в самом деле неплохой парень, если после первого раза не забил на меня и… вообще…       Макс махнул рукой.       — В общем, мне правда жаль, что так получается. И я сейчас, как в идиотских фильмах, скажу, что дело не в тебе, а во мне, потому что и вправду дело не в тебе, а во мне… Но я правда ничего о тебе не помню. Совсем.       Патрик помолчал, потом почему-то сказал:       — Мы ходили на премьеру очередных Звездных войн…       — Фильм я помню, — Макс потянул из пачки еще одну сигарету. — А тебя — нет.       — Но так не может быть, — помотал головой Патрик. — Нельзя помнить что-то одно и не помнить другого!       — Отрицание, — меланхолично заметил Макс, щелкая зажигалкой. — Ты что, думаешь, ты первый мне это доказать пытаешься?       — А ты не первого парня так удачно забываешь? — вскинулся Патрик.       Макс дернулся, как от удара.       — Удачно, значит? — глухо переспросил он.       Патрику стало стыдно. А еще ему было больно и обидно, и он ни черта не понимал, что происходит и почему Макс так себя ведет. Ну не может же у него и правда каждый раз возникать избирательная амнезия?       Патрик медленно поднялся, практически не глядя по сторонам вернулся в спальню за телефоном. В прихожей подобрал с пола куртку — вчера им с Максом было не до того, чтобы аккуратно развешивать одежду.       Макс стоял, прислонившись спиной к косяку и сложив руки на груди. Патрик посмотрел на него долгим взглядом: на растрепанные светлые волосы, яркие зеленые глаза, сейчас наполненные тревогой и обидой. Патрик не совсем понимал, на кого она направлена — не на него ведь? У Макса не было причин на него злиться. Или были? Поэтому он и разыгрывает этот спектакль?       — Можно мне еще прийти? — в итоге спросил Патрик, вконец запутавшись, но отчаянно не желая уходить, ничего не сказав. Уходить окончательно и оставлять Макса.       — Конечно, — тот вздохнул с облегчением, сделал шаг к Патрику, но остановился. — Если хочешь.              Патрик вернулся к вечеру, убедившись, что в окне квартиры Макса горит свет.       Вот сам Макс, кажется, удивился, увидев его на пороге.       — Патрик? — уточнил он.       — Да. Можно войти? — Патрик только сейчас подумал, что может быть некстати. Может быть Макс в самом деле просто хорошо притворялся, надеясь его отшить. Может, у него был кто-то, кого он помнит?       Но Макс посторонился, пропуская его в квартиру.       — Конечно. Проходи.       Кажется, он нервничал.       Патрик бы тоже нервничал, если бы ему пришлось знакомиться с кем-то в третий раз.       Он вдруг спросил себя: сколько вообще было таких, кто дошел до этого третьего знакомства? Сколько их вообще было?       На секунду от этой мысли мороз пробежал по коже.       — Хочешь кофе? — перебил его мысли Макс. Патрик помотал головой.       — Вообще-то я пришел не за этим…       Взгляд у Макса снова стал настороженным.       — Я подумал, что тебе, наверное, неловко, что я все помню, а ты ничего, — признался Патрик. — В общем, я подумал и записал тут, что вспомнил…       Макс с довольно обалдевшим видом взял протянутую тетрадь. Перелистал, растерянно моргая.       — Почерк у тебя, конечно…       — Печатал я бы дольше, — неловко улыбнулся Патрик. — Ну знаешь, переписывал бы, формулировал… А тут как было, так и писал.       Макс открыл первую страницу, вчитываясь в написанное с каким-то жадным интересом.       — Ты садись, — отстраненно сказал он. — Хочешь, налей себе выпить… или кофе…       — Я закурю? — вместо этого спросил Патрик. Макс кивнул, уже полностью погрузившись в чтение. А Патрик курил и нервничал, гадая, к чему же все это приведет.       И все-таки частично боясь, что Макс смеется про себя, читая его неуклюжий пересказ последних пяти дней.       Макс ничего не спрашивал и не уточнял, просто молча читал. Но иногда на его выразительном лице появлялась улыбка или удивление. Потом он чуть нахмурился и закусил губу — Патрик обжег сигаретой пальцы, не заметив, что она истлела сама по себе, пока он наблюдал за Максом. Тот тем временем перевернул очередную страницу и едва заметно покраснел.       Патрик занервничал еще больше, задним числом понимая, что можно было и не описывать прошлую ночь. Или хотя бы обойтись без подробностей…       Хорошо хоть догадался не пробовать пересказать все это лично — тогда Патрик точно бы свихнулся, вспоминая по ходу и заодно пытаясь решить, действительно ли его рассказ Максу нужен. Наверно, все-таки нужен, судя по тому, как тот вцепился в тонкую тетрадочку.       Макс шумно вздохнул, закрыл ее и отложил, поднимая на Патрика уже привычно растерянный взгляд. Потом улыбнулся неожиданно тепло:       — Писатель-фантаст.       — Ничего я не фантазировал, — обиделся Патрик. Ну вот еще недоверия им и не хватало. Но Макс торопливо помотал головой:       — Шучу. Спасибо, — он постучал по тетради пальцами.       Патрик осторожно кивнул, ожидая, что еще он скажет.       — Хотя ты мог бы…       — Обойтись без подробностей? — поспешил закончить за него Патрик, опасаясь того, как сформулирует это Макс. — Прости, я увлекся, — он почувствовал, что неудержимо краснеет, и уставился в столешницу. Пару минут он гипнотизировал руки Макса прямо перед собой, а потом не выдержал и потянулся к нему, касаясь его пальцев своими. Дергаться и убирать руку тот не стал. Патрик взглянул на него из-под ресниц и, как зачарованный, потянулся к нему через стол.       Утром голос Макса в телефонной трубке был снова пугающе растерянным, но он хотя бы назвал Патрика по имени и помнил о его существовании.              Теперь Патрик взял за правило записывать все, что происходило, когда они были вместе, не зная, когда Макс забудет его в очередной раз, и уже не стесняясь эмоций, расписывая то или иное событие.       Макс потом возмущался, что он в жизни не тратил полчаса на выбор между американо и эспрессо, смеялся над тем, как Патрик побаивался уток и рычал над каждым надрывным описанием своей внешности.       Патрик же чувствовал себя так, будто сходит с ума. В его привычную и немного задротскую жизнь не вписывался яркий, возмутительно красивый и пугающий своей амнезией Макс. Не вписывалось то, что он чувствовал к нему. Будто Патрик слишком долго просидел в темной и душной комнате, а потом его пинком выставили за дверь, заставив онеметь от окружающих звуков и красок и дышать, наконец, полной грудью.       Макс был именно этим — глотком воздуха, без которого Патрику теперь становилось неимоверно сложно. Что заставляло его проводить все свободное время с ним, сначала боясь показаться назойливым, а потом — поняв, что Максу по-своему одиноко, — едва не свихнуться от радости, осознав, что тот тоже хочет проводить с ним больше времени. Успеть узнать его, пока снова не забыл.       Этого Патрик ждал с ужасом.       Но время шло, а Макс оставался прежним. Они встречались, проводили вместе время, которого ближе к концу семестра у Патрика стало на порядок меньше. И все было нормально. Отлично. Лучше чем когда-либо. И если поначалу Патрик надеялся, что Макс не обманывает его про амнезию, то теперь начал надеяться на обратное. Пусть бы это было спектаклем, пусть бы Макс поначалу хотел отвязаться от него — главное, что теперь он очевидно хотел быть с Патриком.       Пусть и не говорил этого прямо.       Макс вообще временами становился очень скрытным, закрываясь сразу от любых вопросов, которые казались ему ненужными. Причем иногда это было настолько будничным, что Патрик уже задавался вопросами — что там скрывать?       А еще, хотя Патрик понял это и не сразу, секса Макс тоже начал избегать. Сначала отговорки были естественными, потом все более странными, учитывая, что они переспали после первой же встречи, да и потом Макс не слишком стеснялся…       В конце концов, недели через три, когда Патрик стал совсем теряться в догадках и уже был морально готов к мучительной правде, что он в сексе полный ноль, он все-таки решился спросить прямо.       — А ты что, хочешь, чтобы я тебя снова забыл? — мгновенно ощетинился Макс.       Впрочем, он почти моментально успокоился, заметив, насколько Патрик удивлен. А тот торопливо заверил его, что, разумеется, не хочет, чтобы Макс его забывал. Хотя то, что секс является причиной амнезии, все еще вызывало вопросы.       В любом случае, это было не так уж и важно. Следующую неделю Патрик успешно уверял Макса и себя заодно, что все отлично.       А потом они праздновали в баре день рождения Патрика. Ему следовало бы присмотреть за тем, чтобы Макс не пил, но выяснилось, что пьянеет Патрик даже быстрее него. А потом Макс брал его на заднем сиденье машины, нашептывая в жарком и душном мареве возбуждения, какой Патрик необыкновенный и желанный.       Какой, твою мать, незабываемый.       Утром Патрик, только натолкнувшись на лишенный малейшего узнавания взгляд Макса, со стоном уткнулся лицом в подушку. Хотелось вернуться на день назад и все исправить, а еще лучше — на месяц, или хотя бы снова заснуть, а проснуться с адекватным и помнящим его Максом.       Но пришлось вставать и говорить:       — Меня зовут Патрик, мы встречаемся больше месяца, и я знаю про твои провалы в памяти.       А потом вручать Максу значительно прибавившую в объеме тетрадку и идти варить кофе, пока он просмотрит ее хоть по диагонали.       И все равно, несмотря на нее, начинать сначала.              — Какой это раз?       — Седьмой, — Патрик пододвинул к Максу кружку с кофе и уселся на стул напротив, закурив.       — А по времени? — Макс натолкнулся на непонимающий взгляд и уточнил: — Сколько мы встречаемся по времени?       — Полгода, — затягиваясь, ответил Патрик.       Макс покачал головой, кажется, не веря.       — Не надоело?       Патрик прикрыл глаза. Последние раза три вопросы Макса были на удивление похожи. Видимо, по количеству «знакомств заново» Патрик давно побил все рекорды.       — Я от тебя уйду только в психиатрическую лечебницу, — буркнул Патрик. Все это и правда сводило его с ума.       Макс фыркнул и почти сразу же спросил:       — Почему? Зачем тебе все это? Зачем тебе… мои проблемы?       Патрик посмотрел на него прямо и сказал:       — Я люблю тебя.       Макс моргнул и отвел глаза.       Это не стоило говорить сейчас, когда он снова ничего не помнил, это было нечестно, и Патрик понимал это. Но он просто не мог больше ждать — еще неделю, месяц, два. Он устал ждать, устал начинать сначала, устал давать Максу время прийти в себя, устал, как же он устал.       Он не хотел в седьмой раз рассказывать о себе, не хотел в седьмой раз добиваться доверия скрытного и сложного по характеру Макса. Он хотел говорить ему, как любит, хотел познакомить с родителями, хотел идти дальше.       А вместо этого они снова оказались в самом начале. Как дурацкая игра, в которой нельзя сохраниться, и ты все пробуешь и пробуешь ее пройти, надеясь, что конец все же есть. Что в какой-то момент воспоминания о Патрике перевесят, сломают этот замкнутый круг.       — Полгода, значит… — Макс листал тетрадку, будто пытаясь в ней что-то найти, периодически краснея и глядя на него искоса, видимо, наткнувшись на описание интимных моментов. Лучше бы их никогда не было, честное слово…       — Угу, — Патрик знал, что сейчас Макс — опять! — спросит, почему он не найдет себе кого-нибудь попроще. А он снова скажет, что кто-то проще ему не нужен. Что ему нужен Макс, что бы ни приходилось с ним переживать.       Но Макс не спросил, долистав тетрадку почти до конца записей и, видимо, прочитав это в ней. Поэтому он просто молча посмотрел на Патрика.       — Я просто очень тебя люблю, — устало повторил тот. — Даже если ты меня не помнишь, я-то тебя помню.       Макс закрыл глаза и откинулся на спинку стула.       — Хочешь правду? — тихим и каким-то напряженным голосом спросил он.       Патрик едва не подскочил, впервые услышав это от него.       — Да, — охрипнув, ответил он и добавил, чтобы звучало увереннее: — Хочу.       Макс вытянул ладонь над столом и кружка сама прыгнула в нее, расплескав по столу остатки кофе. А потом полетела в раковину, повинуясь небрежному движению пальцев Макса.       Теперь он открыл глаза, напряженно наблюдая за реакцией Патрика.       Тот выдохнул не сразу.       — Ох… это?..       — Да, — криво ухмыльнулся Макс. Голос у него немного дрожал. — Я — гребаный Гарри Поттер, только без палочки. Еще что-нибудь?       Он щелкнул пальцами, и на столе перед Патриком появился стакан кофе из Старбакса, еще горячего.       Еще перебор пальцев — и Патрик почувствовал, как его ноги будто стянуло невидимой веревкой так, что пошевелиться не получалось.       — Отпусти…       Лицо у Макса стало холодным, куда холоднее даже, чем в первые минуты «неузнавания».       — Отпусти, — повторил Патрик. — Я и сам не уйду.       Невидимая веревка исчезла так же мгновенно, как и появилась. Патрик встал и сгреб Макса в охапку.       — Если дело в этом, ты мог бы сказать и раньше, — выдохнул он, уткнувшись ему в плечо.       — Да если бы в этом! — Макс так и оставался напряженным, как натянутая струна, и даже не пытался обнять Патрика в ответ. — Пусти… это не все.       Патрик все-таки отпустил его, и Макс притянул к себе сигареты, нервно затягиваясь и отводя взгляд.       — Я сам виноват, конечно. Дурак был, — он теперь говорил короткими рублеными фразами, в перерывах между затяжками. — Семнадцать лет. Закончил колледж. Думал, все могу. Тем более — с магией, — он глубоко затянулся, потом выдохнул глухо: — Не все.       Патрик слушал молча, уже понимая, что услышит дальше, и чувствуя себя так, будто в животе у него проворачивается нож от мясорубки.       — Я это тоже не помню, на самом деле, — тем же тоном, монотонно продолжал Макс. — Просто, понимаешь… понял потом. Утром. Следы же остались. А так ни кто, ни как — не помню. И книга раскрытая…       Он, наконец, посмотрел на Патрика, пожимая плечами.       — Я, наверное, хотел себе память стереть. Только что-то не так сделал. Говорю же — дурак был. Теперь вот никого не помню, с кем сплю.       Он помолчал еще с минуту и, когда уже Патрик снова обнял его, выдохнул ему в макушку:       — Я пробовал как-то это исправить, но не получалось. Может, со временем найду способ. Вот теперь, пожалуй, все…       Патрику не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что Макс рассказал не все. Но давить на него сейчас хотелось меньше всего.       — Потом дорасскажешь? — негромко спросил Патрик.       Макс хмыкнул.       — Полгода, — снова повторил он. А потом добавил без перехода: — Я не могу это остановить, но могу отменить. С самого начала. И теперь — правда все.       То есть, вспомнить все с самого начала… Пережить заново. Патрик крепче прижал Макса к себе.       — Не делай этого, — попросил он. — У твоего желания забыть были причины.       Плевать, что тогда Макс снова раз за разом будет его забывать, стоит им потерять контроль. Они справятся как-то иначе. Патрик просто не мог даже подумать о том, чтобы заставлять Макса проходить через все заново.       — Я не хочу забывать тебя, — совсем тихо ответил Макс.       Патрик отстранился, чтобы посмотреть ему в лицо. Макс выглядел спокойным, разве что немного смущенным. Кажется, то, что он собирался сделать и сказать, волновало его больше, чем-то, чего он не помнил.       — Ты же сейчас все равно меня не помнишь, — заметил Патрик.       Макс кивнул.       — Тогда… — Патрик нахмурился, не понимая. — Я помню тебя и люблю, но ты… какая тебе разница? — он спохватился, что стоило сказать это не так резко, но Макс, к счастью, понял его правильно.       — Я действительно не помню тебя, — медленно, осторожно подбирая слова, произнес он, — но я помню все остальное. Я помню то, чего не было бы в моей жизни без тебя. И, — Макс запнулся, но, тряхнув головой, договорил: — я помню, что последнее время был счастливее, чем когда-либо.       Патрик снова притянул его к себе, потому что уже не нашел слов, чтобы выразить то, что чувствовал.       Макс не был бы собой, если бы не стал выпутываться через несколько секунд.       — В твоей тетрадке ничего нет о том, что ты душишь меня в объятиях…       — Я впишу, — пообещал Патрик. — И что люблю тебя.       Макс фыркнул, кажется, расслабляясь.       — И что я верю, что ты найдешь способ, — добавил Патрик. — Что у тебя будет больше, чем вот это, — от коснулся тетради, и договорил. — Что у тебя будем мы.