Сказы леса

      Скрипя зубами, Хоук быстрыми шагами шла вперед, иногда взмахивая Ключом и рассылая такие ментальные и духовные волны, что глубинные охотники, ошивающиеся рядом, просто разлетались в разные стороны и больше не решались подходить ближе.     Вся эта галиматья с Хартией не понравилась ей с самого начала. Чокнутые гномы, все как один требующие ее крови, сами по себе вызывают подозрения, а когда милые Виммарские пустоши ненавязчиво переросли в Глубинные Тропы (или Тюрьму Стражей, или что-то там еще, какая, к демону, разница), то впору было взвыть от досады. Или стереть зубы в порошок, чем Мариан усиленно занималась вот уже который час, словно это она, а не Андерс, Серый Страж и слышит этот растреклятый зов.     О Создатель, ну почему она не уговорила его остаться дома, ведь знала же, что ничем хорошим это турне не кончится! Подумала, что с ней он будет в большей безопасности? Побоялась оставить на растерзание судьбе и Мередит?     Ломая голову мыслями, а виски — пальцами, Хоук так и не пришла к выводу, какой же вариант был лучше, но рассудив, что уже в любом случае поздно что-либо менять, она с остервенением пустила в особо наглого охотника духовную вспышку и, кажется, тем самым выбила ему мозги напрочь.     Андерс шел рядом и крепко сжимал ее ладонь, временами спотыкаясь о камни и стискивая её ещё сильнее. Фенрис, заметив это, фыркнул, что-то пробурчав о сопливой романтике, но оба мага даже не услышали его. Целитель вообще навряд ли что-то слышал, кроме своих голосов, а Хоук и рада была идти вот так, если это хоть как-то помогает отвлечься от Зова.     Свободной рукой держа посох, она иногда останавливалась и медленно описывала им круг, пытаясь почувствовать порождений тьмы до того, как они почувствуют их, но всякий раз попытка сводилась к нулю, и только благодаря Андерсу, неизвестно какими усилиями заставляющего себя идти, сражаться и вообще соображать, они все еще были живы и успевали прикончить моровы отродья раньше, чем те обнаруживали их.     Но чем ближе они подходили к Корифею, тем хуже становилось Андерсу и тем страшнее — Хоук. Она даже подумывала влезть в его голову и основательно там пошариться, хорошенько промыв энтропией мозги, но не знала, какой эффект это возымеет и не сделает ли только хуже. Поэтому продолжала тащить его и остальной отряд дальше, проклиная и проклиная всю эту затею. ***   — Это последний, — процедил Фенрис, вынимая меч из трупа гарлока и вытирая его о какую-то пожухлую траву. Получалось плохо, и и без того вечно недовольный эльф стал еще более раздражительным и только чудом не светился от злости. Зато Варрик весьма чётко, хоть и тихо, ругался и с особой заботой очищал Бьянку от пыли и грязи — затянувшаяся прогулка к Хартии ему тоже надоела.     Хоук же, подумав, не стала убирать посох за спину, а просто переложила его из правой руки в левую и поспешила найти Андерса, во время сражения успевшего от нее далеко отойти.     Он обнаружился на другом конце пустыря и, кажется, стоял на ногах только благодаря неисчерпаемому упрямству. Хоук тут же поспешила к нему и даже почти дошла, но он вдруг согнулся и схватился за голову, снова поглощенный Зовом. Целитель попытался что-то объяснить, но слова путались, а голоса становились громче, и, уже покрываясь синей сетью трещин, он из последних сил протянул руку куда-то вперед, прошептав.   — Помоги мне, Хоук… Пожалуйста…     На Мариан это подействовало не хуже электрического разряда, и в две секунды преодолев разделяющее их расстояние, она рухнула на колени рядом с ним, крепко, до боли стиснув худые плечи.   — Не поддавайся ему, слышишь! — отчаянно зашептала она, смотря прямо в глаза. — Ты сильнее Справедливости, сильнее Зова, ты справишься.     Но трещины никуда не уходили, еще немного, и вместо Андерса будет Дух, который навряд ли захочет вести светские беседы. И если такое всё же произойдет, то уже никто не помешает Фенрису осуществить давно задуманные планы.     Никакие слова не помогали. Уже не помогали. Поздно шептать утешения и лезть обниматься, всё, пришли, как говорят в Тевинтере: finis coronat opus, и нечего больше делать. Кажется, стоящий сзади эльф сказал что-то о том, как, мол, Хоук не противно. Но Хоук не слышала его, в исступлении разглаживая пальцами голубые трещины и всё пытаясь придумать что-нибудь, что поможет.     Теперь ковыряться у него в голове уж точно поздно, оно и раньше-то было не самым лучшим выходом. Поклявшись от корки до корки изучить всё, что связано с ментальным воздействием, Мариан с сожалением поняла, что любая магия от стихийной до прыжков и ривейнских танцев перед костром тут не поможет, а значит… нужно что-то совсем другое, может… Может, ей нужно спеть? Если Андерс слышит песню какого-то там демона-Архидемона, черт знает где вообще находящегося, то вдруг куда более близкая песня сможет перекрыть собой все прочие голоса. Если нужно, Хоук была готова проорать хоть гимн Орлея, главное, чтобы это помогло. Перебрав в памяти все знакомые песни, Мариан с ужасом поняла, что, кроме похабных частушек, знает только одну и то не самую подходящую. Еще в Лотеринге Лиандра пела какие-то красивые романсы вместо колыбельных, которых отродясь не знала, но все они были настолько длинными и непонятными, что только Бетани и могла их выучить. Мариан, проводящая почти всё время с отцом, успела перетянуть от него немало мажьего фольклора, но вот одну песню, нравившуюся ей больше всего, она целиком помнила до сих пор.     Откашлявшись и стараясь хоть как-то скрыть страх, и так уже выжегший всё внутри, Хоук попыталась запеть, вызывая в памяти давно заученные строчки: — Едва взошла в окне луна — какая благодать — решили маги с бодуна из круга убежать. «Пойдем, — сказал один тогда, — отступниками станем, сбежим отсюда мы, а там чего-нибудь сварганим…»     Кажется, Варрик не удержался и хохотнул, и хотя Хоук чувствовала весь фарс происходящего, разделить его веселья не могла. «Баллада о двух отступниках», может, была и не лучшим выбором, но только тогда, когда этот самый выбор был. А так ей ничего не оставалось, кроме как петь дальше и тихо радоваться, что, кажется, Андерсу не стало хуже. — «… Вот будем жить с тобой в горах, а может быть в деревне, ну или где-нибудь в полях, — да важно ль в самом деле?» Всё, решено, и вот они сбежали на рассвете. Но пёс-храмовник был один, прознал про планы эти. Взяв филактерии две, и в следующий восход пошли, виня всех в колдовстве, храмовники в поход…     Хоук замолчала и взглянула на Андерса, по которому больше не расползались голубые трещины, а сам он смотрел на нее вполне осмысленными карими глазами.     Мариан глубоко вздохнула и ослабила хватку, только сейчас заметив, что всё это время буквально впивалась в плечи Андерса.   — У тебя… получилось? — не до конца веря в происходящее, прошептал целитель, зачем-то проведя рукой по лицу.   — У тебя. — Хоук мотнула головой. — Я всего лишь пела песенку.   — Так это была ты? — удивился Андерс, как-то иначе взглянув на Мариан.   — Ну… тут либо я, либо Архидемон — одно из двух. Навряд ли Справедливость решил вдруг податься в барды.     Хоук снова пыталась шутить, и даже Фенрис, наблюдавший развернувшуюся перед ним трагикомедию сквозь пальцы, не смог не усмехнуться. Андерс же не спешил вставать, решив выяснить все подробности случившегося сидя, ну так, на всякий случай.   — Здесь Зов в разы сильнее и он даже несколько… иной, но ни сейчас, ни раньше я никогда не слышал второй мелодии. Я подумал, что это сама Андрасте. — Он улыбнулся. — Получается, это пела ты?   — Ну до пения Андрасте Хоук ещё далеко, — влез Варрик, уже изрядно заскучавший. — Извини, Мариан, но из тебя бард как из Блондинчика — храмовник. Ты хоть слова слышал? — спросил он, обращаясь уже к Андерсу.   — Там были какие-то слова? — в свою очередь удивился он, вставая и протягивая руку Мариан. — Нет, я ничего не слышал.   — А жаль, — огорчился Варрик, — Многое потерял. Клянусь, Хоук, эту вашу драму я не буду включать в роман. Кстати, а чем дело кончилось-то, магов поймали?     Мариан рассмеялась, заметив недобрый взгляд Андерса.   — Это же песня отступников, нет конечно. Там всё куда интереснее. Обещаю, когда выберемся, то первым же делом спою ее вам целиком. А сейчас — в путь.     И она поудобнее перехватила Ключ.