Жизненно важно.

Все шло своим чередом. Я продолжал работать в круглосуточном магазине и зарабатывать на свои карманные расходы. Я был рад возможности хотя бы летом тратить на развлечения заработанные собственным, хоть и не шибко тяжелым трудом деньги. Я не любил просить у родителей и висеть на их шеях, пользуясь их добротой. Очередной выходной, который я проводил перед телевизором или за увлекательными книгами, был не таким тоскливым, как обычно. А все, пожалуй, по той причине, что я не давал скучать Осаму, да и сам при этом не скучал. Увлекшись смс-перепиской с новоиспеченным другом, я не замечал, как стремительно летело время. Кот лежал на моей спине и царапал ее через домашнюю футболку, но я не обращал внимания на дискомфорт. Когда у меня был выходной, я просыпался часов в десять утра, хотя в рабочие дни в это время должен был уже стоять у своего магазина. Иначе, если опаздывал, сменщик читал мне нотации о моей пунктуальности и эгоизме. Мол, у него тоже есть дела и ему хочется спать. Хигаси вставал довольно поздно, почти в час дня, так как допоздна слушал музыку или же сам ее создавал. Поэтому пару часов мне, все же, приходилось скучать. В это время я мог заняться какими-то делами по дому. Сегодняшним вечером дома сидеть не хотелось, как, в общем-то, и всегда. Попросившись к новому приятелю в гости и получив в ответ очередное безразличное «Да без проблем», я живо собрался и ринулся по знакомому адресу. С младшим близнецом мы не виделись с неделю, поэтому интересно было узнать, в каком же он состоянии. Ведь от него не дождаться ничего по этому поводу. Если верить его словам, то все у него всегда нормально. Что говорить о старшем брате, так его, за все каникулы, которые длились уже почти месяц, я видел буквально пару раз. Осаму сказал, что он очень редко бывал дома, предпочитая девушек компании своего близнеца. Думаю, что для семпая это был лучший вариант. У них с Акио не очень хорошие отношения. Старший весьма грубо с ним себя вел, поэтому, я считал, что Хигаси-младшему уж лучше одному, нежели с близнецом. Поднявшись на носочки и надавив на звонок, я стал ждать ответа. Рост у меня был очень маленький, каких-то 165 сантиметров, и для этих 165 сантиметров этот звонок явно был не рассчитан. Дверь открыл, конечно же, Осаму, кого-то еще увидеть тут я не ожидал. Он был одет лишь в свои рваные домашние джинсы, а на теле поблескивали капли воды, которые падали с мокрых волос. Я непроизвольно остановил свой взгляд на выделяющихся кубиках пресса. - Ты так быстро. Я только что из душа. Проходи, - протирая волосы маленьким вафельным полотенцем, хозяин дома впустил меня и закрыл за мной дверь. Я уже научился не обращать внимания на его шрам, но заметил, что на лице юноши совсем не осталось чистой кожи. – Чай будешь? – после долгого молчания предложил юноша, когда мы вошли в гостиную и даже не успели включить свет. - Осаму-сан, мы должны поговорить! На выпускном ты признался мне в любви. Это был не сон, я точно знаю! И все. Ты молчишь, не приглашаешь меня на свидания, что обычно делают влюбленные, - настойчиво заявил я. Я хотел разобраться во всем именно здесь и сейчас. - Разве мы влюбленные? Ты что-то путаешь. Я же понимаю, что это безответная любовь, и ты никогда меня не примешь. Мне тяжело, пойми. Когда ты прикасаешься ко мне, когда мило беседуешь со мной. Мне больно от осознания того, что нам не быть вместе. И эта боль гораздо сильнее той физической, которую приносит мне этот чертов шрам. Да и какой смысл нам быть вместе? Мне осталось немного, видишь? – чуть прижав меня к стене, с ноткой сострадания к самому себе произнес парень, вглядываясь в мои глаза. Я уловил эту его слабость. С каким трудом он говорил. Осаму постоянно казался таким сильным, и телом и душой, но я всегда мог заметить в нем эти маленькие непримечательные слабости. Теперь я понял. Ему действительно тяжело! Поэтому он и решил отдалиться от меня, чтобы не причинять себе еще больше боли. Он итак мучился. Всегда. Особенно со мной. - Эй, не говори так! Не мирись с этим! Ты же сильный! – я пытался доказать ему, что выход всегда есть. Что не нужно ставить на своей проблеме большой крест, а стараться ее решить. И мне хотелось плакать. От того, что он не понимает этого. От того, что так легко сдается. От того, что я не могу ничего сделать в этой ситуации. - От меня уже ничего не зависит, - со скорбью изрек он, опустив голову в пол. - Я же сказал, не говори так! – я обхватил ладонями его лицо и развернул к себе. Глаза в глаза. Близко. – Не опускай руки! – я почувствовал, как по щеке текут горячи слезы, и я не в силах их остановить. Мгновение спустя его руки уже прижимали меня к себе, а его губы впивались в мои. Я зажмурил глаза и запустил пальцы в его влажные волосы, прижимая еще ближе. Открыл рот навстречу его ласкам и обмяк в сильных руках. Упав на диван, мы продолжали страстно целоваться. Мне было нечем дышать, я еле успевал жадно хватать ртом воздух. Руки Осаму хаотично блуждали по моему телу, и от этого было мучительно жарко. Каждое его прикосновение отдавалось ноющей сладкой болью внизу живота. Горячо. Слишком горячо. - Нет, мы не должны, - Хигаси отстранился от меня, проведя тыльной стороной ладони по влажным искусанным губам. – У тебя ведь еще ни разу?.. Я не хочу, чтобы именно я лишил тебя девственности. Ты должен сделать это с девушкой, - уверял меня он. - А может я лучше знаю, что я должен? Я даю тебе свое согласие и все. Делай со мной что хочешь! – на эмоциях выкрикнул я, приближаясь к нему ближе, пытаясь вновь поцеловать его и забыться в горячий объятиях. - О Боже, – парень схватился рукой за голову. – Акияма, ты возбужден. Ты сейчас думаешь не головой, а… Я понимаю, это нормальная реакция любого человека. Когда ты остынешь, ты поймешь, что мы совершили ошибку и, покраснев до кончиков ушей, будешь объяснять мне это. Пойми, это не правильно. - Правильно, не правильно! Ты отдаешь отчет своим словам? Что неправильного мы сделали? Да, возможно мы переступили какую-то границу. Но это же сознательно! Ты ни к чему меня не принуждал! – я начал высказывать все, что накипело за этот короткий момент. В паху болезненно ныло, и мне хотелось продолжить то, на чем мы остановились. Очень хотелось! Мне плевал на всякие там рамки и запреты. Мне хотелось, чтобы оба были счастливы! Мне хотелось испытать то чувство удовлетворения! Морального и физического. И постичь для себя это новое ощущение. - Пожалуйста, давай сейчас остановимся на этом. И забудем. Сейчас ты выйдешь из этого дома, вернешься к себе и все хорошенько обдумаешь. Поймешь, что мы допустили ошибку, доверились накатившим эмоциям. А потом поговорим. Я извинюсь перед тобой еще раз, как извиняюсь сейчас, - я сразу понял, что ему не хотелось говорить этих слов. Но пришлось. Потому что он считал должным это сказать. Я вскочил с дивана и быстро выбежал из квартиры, оставив Осаму в полном одиночестве. Все тело предательски дрожало, а из влажных глаз по раскрасневшимся щекам стекали горячи горькие слезы. Я совершенно не понимал этого состояния. Хотелось кричать. Кричать громко, насколько позволяли голосовые связки. Но, пересилив свои эмоции, я сжал волю в кулак и из последних сил поплелся по направлению к метро. Зайдя в квартиру и закрыв за собой дверь, я услышал мамин крик. Родители ссорились. Это бывало редко. Мы считались спокойной семьей, решающей свои проблемы беседами, а не такими вот криками. Но, все же, бывали перепалки, когда кто-нибудь срывался и начинался ор. Родители ссорились, а я просто молчал. Родители ссорились, а я смерено выслушивал их крики. Родители ссорились, а я с сожалением смотрел на них и уходил в свою комнату, прикрывая за собой дверцу. Но в этот раз мама сорвалась и на меня, на мою безразличность к их перепалкам. - Акияма, тебе что, все равно? Тебе безразличны наши с отцом ссоры? Тебе плевать на будущее нашей семьи? – начала мама, когда я зашел на кухню, даже не взглянув на орущих ее и папу, прошел к холодильнику, достал бутылку сока и пошел проч. Обычно они не обращали на меня внимания и продолжали выяснять отношения. - Мам, у меня есть проблемы и поважнее ваших ссор! Мой друг умирает, а я даже не могу ничего сделать! Что на этот раз? Папа уделяет тебе мало внимания? Или сегодня его очередь мыть посуду, а он забыл? Какова причина ваших криков? Вы постоянно ссоритесь без причины. Вы не знаете, как трудно мне! Если я ничего вам не рассказываю, это не значит, что у меня нет проблем! Мне тяжело, мам. Осаму скоро умрет, и ничего с этим не сделать. А я люблю его! – выпал я на одном дыхании, не выдержав маминых необоснованных обвинений. И, кажется, я сказал лишнего, так как родители удивленно уставились на меня. Я просто выплеснул все, что было в тот момент на душе и в голове. – Поэтому, пожалуйста, прекратите ругаться. Мне тошно смотреть на их ругань. Особенно в таком состоянии, которое было у меня в то время. Зайдя в комнату и плюхнувшись на кровать, я не услышал очередных криков. Родители затихли. Они начали спокойно разговаривать, не повышая голоса. А мне вот все равно легче не стало. До меня только тогда дошло, что я ляпнул. Что люблю Осаму! Сказал это родителям с такой легкостью, будто рассказывал о погоде! Я не мог этого признать самому себе, но так легко проговорился. Но мне было, честно сказать, все равно. Что они подумают, что скажут. Я понял свои чувства к Хигаси-младшему, и на тот момент это было главным. Я решил, что должен ему признаться. Рассказать все то, что осознал. Без тени сомнения я схватил в руки телефон и набрал сообщение с текстом «Я кое-что понял. Нам срочно нужно поговорить!». Но за весь оставшийся вечер я не получил ни одного ответного сообщения и звонка. Родители больше не лезли ко мне, даже не заглянули, решив не тревожить. Да и мне было не до разговоров с ними. Я осознал одну важную вещь, и ее мне хотелось поведать в первую очередь новому возлюбленному. Я так и уснул на заправленной кровати, в уличной одежде и с телефоном в руках.