Я просто оставлю это здесь

Татуировка на ноге снова нестерпимо зудела, очень явственно прося ее почесать, чем я, в принципе, и занималась последние десять минут. Внутри все сжималось от некого предчувствия беды — если эта черная кошечка начинала чесаться, значит я скоро вляпаюсь в неприятности. Господи, и зачем я согласилась на уговоры Итки пойти в клуб? Сидела бы дома, вышивала крестиком, но нет же, захотелось разбавить суровые будни женщины-сварщика и отдохнуть! — Дера, я, пожалуй, домой поеду — поздно уже. Ты как — со мной? Я подняла взгляд на Итку, которая уже одела куртку и была готова идти домой. С ней? Ну, нет уж, избавьте. За ней снова приедет ее «пупсик» в два метра ростом и будут они минут десять показывать, как соскучились друг по другу, а мне стой, да вывеску клуба разглядывай. — Не, Итка, я тут пока останусь, — я махнула рукой на стол, заставленный напитками, — видишь, сколько тут еще дел незаконченных? Та усмехнулась, подхватила свою сумку и пошла к выходу, бросив напоследок: — Дело твое, но не засиживайся. Все, чао, фантик! Я просидела там еще около часа, попивая коктейли и, если честно, просидела бы там дольше, но завтра на работу рано, да и Рик дома голодный. Глубоко вздохнув, я поднялась, накинула куртку на плечи и направилась к барной стойке — расплатиться. — Хорошего вечера! Да-да-да, спасибо. Я вышла из здания и направилась домой к бедному и некормленому Рику. *** Знаете, я впервые пожалела, что отрастила длинные волосы, когда этот урод схватил меня за них же, больно поддергивая, а второй раз я пожалела об этом решении, когда второй урод втолкнул меня в какую-то вонючую каморку и я упала на грязный пол, испачкав свои прекрасные рыжие волосы и одежду в какой-то гадости. Я не могла понять, что происходит, чего они от меня хотят, но то, что они меня с кем-то перепутали, чувствовала ясно. Я пыталась объяснить это своим похитителям, но они не желали слушать, затыкая меня пинками и пощечинами, довольно болезненными, если честно. Мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы лежать в углу на какой-то пропахшей потом и мочей тряпке, прижимая израненные руки и ноги к животу. Я уже думала, что мне точно конец, но тут дверь распахнулась, пропуская внутрь мужичка в черном костюме. — Нашли? — вопросило это маленькое нечто, оглядев эту гоп-компанию. — Да, босс, вон она, в углу, — пробасил один детина. Я его сразу узнала — это он нес меня до этой каморки. Мужичок подошел ко мне, потоптался рядышком, а после выдал: — Не вижу. Патрик, подними ее! Этот же детина, гордо именуемый Патриком, подошел ко мне и, снова схватив меня за мои многострадальные волосы, поднял повыше. Мужичок-с-ноготок долго смотрел на меня, пристально, потом вздохнул и, обернувшись к братии Бикини Боттом, вопросил: — Вы кого сюда притащили, придурки? Недоумение, отразившееся на их лицах, выдавало их полностью. — Кого вы и просили, босс, -сказал Патрик, все еще любезно удерживая меня над полом. Нечто вздохнуло, залезло рукой в карман своих брюк и вытащило какую-то бумажечку, судя по всему — фотографию. Проклятая кошка на ноге снова зачесалась, а в голове промелькнула мысль, что мое тельце тут и оставят — гнить на этой вонючей тряпочке. — Что ж, идиоты, пройдемся по списку. Волосня у нее какая? Длинная, да больно яркая. Глазенки зеленые, а нам коричневые требуются, да и больно она худая для этой бабенки. — И чего теперь делать? — вопросил мистер в-детстве-кушал-много-каши. — Ничего теперь не делать, вам в особенности. Сам займусь. Девку отпустите. — Да, босс, — сказал Патрик и отпустил меня. Привет, тряпочка, как я скучала! Вся эта нечестная компания начала выходить, что меня радовало. Прежде чем выйти, мужичок присел на корточки рядом со мной и сказал: — Как выйдешь отсюда, то иди прямо, никуда не сворачивай — попадешь на главную улицу. Думаю, оттуда дорогу до дома найдешь. Это было так мило с его стороны, я аж растрогалась. Последнее, что я слышала, прежде чем отключится, так это крик «Евпатий, заводи машину — это не она!» этого мужичка. Ну и нахрена я боксом занималась, а?