***
На следующий день мы все еще были в Орландо, что меня, безусловно, радовало. Может быть, здесь мы, в конечном счете, и останемся. За исключением цен мне здесь все нравилось, и я знал, что Мария также любит этот город. Мы ужинали в кафе, когда я решил возобновить разговор, который мы начали вчера вечером. Я не собирался все оставлять на самотек. Я так всю жизнь поступал, и ничего путного из этого не вышло. - Я тут почитал объявления в Интернете. Здесь сдаются неплохие квартиры по нормальным ценам. Можем посмотреть, - накалывая кусочек стейка на вилку, произнес я и тут же словил на себе удивленный взгляд карих глаз. – Ты не можешь вечно бегать от этого разговора, поняла? - Чего ты хочешь от меня? – отбросив приборы в сторону, она закрыла лицо руками. – Ты хочешь жить в Орландо? Хочешь работать в этом кафе и приносить мне зарплату? Хочешь купить машину с большим багажником, а по выходным ходить в кино? - Ты слишком сгустила краски, но, в общем, да. Я хочу жизни с тобой, Мария. Что плохого в этом? - У меня есть такая жизнь, - нахмурив брови, тихо прошептала она и прикрыла тут же рот ладонью, будто пытаясь забрать свои слова назад. - Но в той жизни нет меня, - я взял ее за руку и нежно посмотрел ей в глаза, которые она все время опускала. – Я могу сделать тебя счастливой. - Ты и так это делаешь, - улыбнувшись, она потянулась через весь стол ко мне, чтобы поцеловать, а затем вернулась к своей тарелке, тем самым завершая разговор. Я же посчитал этот поцелуй за согласие и был удовлетворен, когда вновь стал нарезать свой стейк. После двухчасовой прогулки по городу, залитому огнями, в ходе которой Мария ни на секунду не отпускала моей руки, мы вернулись в наш номер. И я намеревался поиметь Марию на балконе, удовлетворив свое любопытство по поводу крепости перил, но этому не суждено было сбыться. Как только я переступил порог номера, я встретился лицом к лицу с парнем, что смотрел на меня холодным взглядом, не излучавшим ничего. Его лицо было напряжено, а руки сжаты в кулаки, и было видно, что он сдерживается из последних сил, чтобы не ударить меня. На несколько секунд я даже позабыл о Марии, которая, продолжая держать меня за руку, стояла чуть позади и также смотрела на Кэмерона, боясь произнести и слово. - Ты и не представляешь, как я сейчас мечтаю украсить твою рожу кровавыми подтеками, - Кэм первый решил нарушить пленяющую тишину, преподнеся кулак к моему лицу. - Так валяй. Она все равно выберет меня, как и всегда, - с ухмылкой проговорил я, и уже в следующую секунду почувствовал сильный удар, который пришелся мне в челюсть. Рот наполнился кровью, которую я поспешил сплюнуть себе на ботинки, а затем я зажал ладонью нижнюю челюсть, проверяя ее на целостность. – Какого хрена ты тут делаешь? - Ох, заткнись. Твой скулеж вызывает у меня рвоту, - схватив меня за воротник рубашки, Кэмерон прижал меня к стене, а я даже не пытался ему помешать, потому что в данной схватке у него было больше преимущества, он был злее. – За что, сукин ты сын?! Я ведь люблю ее! - Я тоже! – рыкнул я, оттолкнув от себя парня, не желая более оставаться в пассивной роли. – И всегда любил, улыбаясь тебе в лицо. Я знаю, что ты меня ненавидишь. Я бы сам себя ненавидел. Но она выбрала меня, смирись и прими поражение! - Тогда с какой ради она написала мне, где находится?! – Кэмерон толкнул меня в грудь, а затем подошел ближе к брюнетке, которая, опустив глаза, стояла все еще у двери. - Что ты несешь?! – прыснул я и даже истерически расхохотался, переведя взгляд на Марию, но затем резко изменился в лице. – Мария? Мэри… Я не понимаю. О чем он говорит? – я стал даже немного заикаться от волнения, а когда она подняла на меня свой холодный взгляд, я уже не нуждался в ответе. – Почему? – прошептал я почти одними губами, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. – По-почему? - Кэмерон сказал правду. Я написала ему, - взяв за руку мужа, произнесла она, с каждой секундой хмуря брови все больше. – Тебе нужна жизнь, которую я уже имею, Франциск. Прости… Сделав шаг назад, я соприкоснулся спиной со стеной и приоткрыл рот, желая что-то сказать, но не мог. Я мог поклясться, что чувствовал, как мою душу грубо разорвали на сотню тысяч кусков. Я будто погрузился в транс, в котором чувствовал все намного яснее, чем обычно. Каждый удар по сердцу, каждый чертов вздох, который убивал меня. Все снаружи замерло, и я остался один на один с болью, которую не был в силах пережить. Я не хотел чувствовать ее, я боялся. Что-то внутри меня разорвалось. Я поломался, будто старая игрушка. Парочка соленых дорожек скатилась по моим щекам, когда я, наконец, смог оторвать взгляд от одной точки на полу и посмотреть на молодых людей, что все еще были в комнате. - Неужели ты уйдешь теперь?.. Ты говорила, что счастлива. - Мне так жаль, Франциск. Я… - Тебе плевать, - прервав ее на полуслове, злобно произнес я, вытирая слезы. – Ты играла со мной, ведь так? Ты никогда не выбирала меня. Это была ложь! А ведь… Боже, а ведь я люблю тебя! - Мне так жаль, - вновь повторила она, но в этот раз я слышал ее слова иначе. Она скорее говорила: «Ты сам виноват». Подорвавшись с места, я подошел к ней и схватил за руку, которую она тут же попыталась отнять, но я был сильнее. Я обезумел. И все, что было мне нужно – это она. Я был опустошен и требовал заряда ее любви, но проблема была в том, что она не хотела мне его дать. Я преподнес ее ладони к губам и стал целовать, чувствуя, что глаза вновь начали наполняться слезами, которые я изо всех сил держал в себе. - Мария, прошу. Прошу, не делай этого. Пожалуйста, ты же знаешь, что я смогу сделать тебя счастливой! Прошу, Мэри. Я люблю тебя, слышишь?! – обхватив ее лицо ладонями, я стал зацеловывать его, на что Мария лишь морщилась, пытаясь оттолкнуть меня. – Я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя. Как я могу жить без тебя?! Ты часть меня! Ты и пачка сигарет – все, что есть в моей жизни. Не уходи, прошу. Ты нужна мне, слышишь?! - Как ты невыносимо жалок! – выпустив смешок, произнес Кэмерон, плюнув мне прямо в лицо, но я даже не обратил на это внимание. Я был полностью сконцентрирован на Марии, которая, ничего не произнося, стояла и не шевелилась. Я смотрел в ее огромные потухшие глаза и видел в них свое отражение, которое меня напугало, но я был настолько растерян, что не придавал этому особого значения. Что останется от меня, если она уйдет? Как я смогу жить без частицы души?! - Ты обещал мне, помнишь? Если я попрошу… - Нет! Не говори этого, пожалуйста. - Если я попрошу, ты без промедления прекратишь все, - все-таки продолжила она, будто и не слыша меня. – Сделай это. Я все равно уйду. Шмыгая носом, я вертел головой, не соглашаясь с ней, а затем зажмурил глаза так сильно, насколько мог. Все, через что я успел пройти за двадцать семь лет, пронеслось у меня перед глазами в перемотке. Какие-то моменты были яркими, какие-то черно-белыми. Я четко видел и чувствовал те переломы, что случались в моей жизни, те моменты, когда я был наиболее уязвим. Какая-то боль была сильная, какая-то более терпимая, но каждый раз я восстанавливался, как бы сложно не было. Что-то или кто-то поддерживали меня, но не сейчас… Я не был уверен, что смогу продолжить жить после этого надлома души. Ведь после появления Марии моя жизнь разделилась на до и после. Это будто две разные жизни. Два разных человека! - Неужели ты придашь все забвению? Каждую секунду, проведенную со мной? Каждую улыбку, что дарила мне ты? Неужели и это все было притворство? – не открывая глаз, спросил я, пытаясь держать под контролем свои эмоции. - Ты серьёзно?! Ты слабак, Валуа! Чертов трус! – Кэмерон оттащил меня от Марии и нанес удар головой мне в лоб, но я был слишком разбит, чтобы ответить ему что-то. – Ты был мне братом! Я любил тебя! Я доверял тебе, гребаный кусок ты дерьма! – следующий удар пришелся мне по ребрам, а парень уже выглядел полностью обезумевшим от злости и разочарования. – Ты всегда был для меня примером! Я восхищался тобой! А ты оказался лишь жалким слабаком! Ответь мне что-нибудь! Ответь, ублюдок! – в его словах было столько боли, столько презрения. Я никогда не видел его в таком состоянии и понимал, что, если отвечу, это лишь подпитает его, поэтому молчал, опустив глаза в пол. – Ты умер для меня, - отойдя на пару шагов назад, уже более спокойно произнес Кэм. - Франциск Валуа, мой лучший друг, мой брат умер сегодня. А ты лишь жалкая пародия. И мне омерзительно даже смотреть на тебя, - я по-прежнему ничего не отвечал, стоя на месте. Я видел, как Кэмерон взял за руку Марию, как она легко улыбнулась ему, а затем, что-то сказав, отпустила его ладонь и подошла ко мне на расстояние вытянутой руки, будто боялась моей близости. Напрасно. - Я лишь хотела, чтобы ты знал, что пока я жива – никогда тебя не забуду. Дверь громко хлопнула, и только тогда я поднял глаза, чтобы оглядеться. Я был один. Никого рядом. Она ушла. Я... один. Проведя потной ладонью по волосам, я пошел прямиком в ванную комнату и остановился возле небольшого зеркала над раковиной. Все мое лицо было грязным в крови, а глаза были настолько пусты, что я на секунду даже испугался того существа, что смотрит на меня из отражения. Набрав в ладони холодной воды, я начал отмывать лицо, наблюдая, как розоватая вода стекает в раковину, возможно, тем самым забирая маленькую частичку моей боли. - Сука! – я с силой ударил в лицо того человека, что смотрел на меня напротив, и почувствовал боль в руке, но она ни на секунду не перекрыла боль от расставания с Марией. – Ты была моим концом и моим началом! Я любил все в тебе! – кричал я в пустоту, будто надеясь, что это поможет мне прийти в себя. – Я отдал тебе всего себя! Но тебе было плевать, лживая мразь! Обмотав кровоточащую руку полотенцем, я вышел из ванной и поспешил выйти на балкон, желая насытить легкие табачным дымом, но мои руки дрожали, и я не мог даже держать сигарету, поэтому выкинул к черту пачку. Неужели это цена, о которой талдычила Сайли? И почему она, мать твою, так велика?! Как мне жить? Что мне делать теперь? Да, как-то раньше я мог существовать без Марии Стюарт, но я был другим человеком. Теперь же я не уверен, что смогу также закрыться, выстроить такую же прочную стену вокруг себя, ведь от меня ничего не осталось. Внутри меня была пустота. Все, чем я жил… Я умер внутри. Теперь я в буквальном смысле ощущал себя живым мертвецом. Вернувшись в номер, я спустился на корточки возле стены и закрыл лицо руками. Весь мой мир был сконцентрирован вокруг этой девушки. Она же его и разрушила. Я до сих пор не могу поверить, что она все это время играла со мной. Я был так слеп?! Нет! Это невозможно! Она не могла подделать то счастье, которым искрились ее глаза каждый раз, когда она смотрела на меня. Она была счастлива со мной, но все равно выбрала Кэмерона. Она испугалась? Что за бред! Ненавижу эту тварь! Поднявшись на ноги, я схватил в руки телефон и набрал номер Марии. Около десяти минут я смотрел на комбинацию цифр, а затем и вовсе отбросил мобильник в сторону, громко выругавшись. Да что такое со мной? Она обычная шлюха! Но, мой бог, как я люблю ее… Я всю жизнь боялся любви, потому что знал, что она причиняет боль, но все же позволил этой девушке пробраться себе под кожу. А она беспощадно вонзила кинжал мне в сердце. Чертова сука! И что теперь? Я должен найти выход из лабиринта, которого нет. Мы с ней горели так ярко, что и не заметили, как постепенно сгорали. Мы нарушили границы дозволенного, и вот нас настигла кара за грехи. Около трех минут я стою возле входной двери, держа ручку, и не могу сделать и шага. Я был счастлив. Был счастлив... Я вспоминаю все то, что было связано с Марией и понимаю, что должен все это забыть, но не могу. Просто не могу! Это сравнимо с лучшими воспоминаниями из детства. Если их убрать - человек станет другим. Также и со мной. Я пах ею. Каждая часть моего тела помнит ее прикосновения, и это невыносимо. Я до сих пор ощущаю ее мягкие волосы, струящиеся между моих пальцев, ее пухлые губы, касающиеся моей кожи. Я никогда не смогу выкинуть из головы ее глаза, которые, я могу поклясться, самое прекрасное, что создал Бог. И я считал ее своей. Я любил ее. Я был так близок... Черт, я ей не нужен! Откинув окровавленное полотенце в сторону, я нашел в кармане пару косячков и закурил, как только присел на кровать. Густой дым выходил из моего рта, и наркотик постепенно расслаблял мой мозг, но не мог заставить забыть. Я потерял все, что имел, и в этом виноват я один. Один... Один в целом мире, как и всегда. И как я, дурак, мог поверить, что счастье, Мэри, могут быть надолго в моей жизни? Боль утихает. Я знаю. Но от этого на сердце мне не легче. Такой глубокой трещины еще не знала моя душа. И мне нужно просто подождать, пока она затянется до размеров, при которых я смогу хотя бы существовать.***
Самолет приземлился в Таллахасси в половине восьмого утра. Место, которое я никогда не покидал, в котором я знал каждый уголок, теперь стало для меня чужим. Мне предстояло заново начать жить. Мне предстояло заново научиться жить с болью. - Давненько ты не заходил, - улыбнувшись мне, Джеррика прошла на кухню, таская на руках плачущую Элайзу. Она выросла. А я и не видел этого, ослепленный светом лжи. – Выглядишь уставшим. Это твои вещи? – мама говорила и говорила, не останавливаясь, а я бы предпочел сдохнуть, чем отвечать на ее вопросы. Поправив спортивную сумку на плече со своими вещами, которые я забрал из квартиры Эрнста, я пошел к себе в комнату, но не увидел того, что ожидал. Этот дом больше не был моим. Моя комната теперь стала нежно-салатного оттенка, а повсюду были расставлены игрушки и детские книжки. Теперь здесь правила моя сестра, от меня и следа не осталось. Только кровать, которую покрывал мохнатый розовый плед, и книга. «Гамлет» лежал на подоконнике, и я не отрывал от него взгляда. Все внутри меня вновь забурлило, и костистая рука вновь сдавила горло, поэтому, чтобы избавиться от этого чувства, я схватил книгу и, достав зажигалку, поджег ее, наслаждаясь тем зрелищем, что дарило мне пламя. - Черт! Что ты, ради бога, творишь?! – закричала Джеррика, а затем выбежала из комнаты, а вернулась уже с железным ведром, в которое и кинула пылающую книгу. Я не останавливал ее, зная, что эта книга уже окончательно уничтожена, а значит, одна створка моей души теперь закрыта. Мне предстояло закрыть каждую. Взяв в руки сумку, я покинул дом, ничего не сказав разъяренной матери, и пошел прямо к дому, который находился в нескольких кварталах. Это было небольшое трехэтажное здание, в котором проживало, насколько мне известно, три семьи. К одной из них я и пришел. Я просто не мог ни зайти к Роуз, ведь если бы не она, я бы даже не смог уехать из Орландо. Она выслала мне денег, и я смог купить билет на самолет. Да и она была в общем-то единственной, кто был рядом со мной в последнее время, кто меня поддерживал, кто меня пытался предупредить. И я прекрасно знал, что она меня начнет убивать, когда я ей все расскажу, но был к этому готов. - Ты в порядке? – спросила девушка, как только открыла входную дверь. А я лишь мотнул головой и зашел внутрь. – Тебе стоит просто… - Жить дальше, да? Скажи мне, как, а то я тут немного не в курсе! - Я знаю, что ты чувствуешь. Но поверь, это пройдет. Да, не сразу. Да, не полностью. Но боль сократится до размеров, с которыми ты сможешь справиться. - Ты не знаешь! Тебя там не было! – закричал я, но тут же замолчал, увидев в дверях мальчика лет семи. Это был Том, сын Роуз. Малец сжимал в руках какую-то игрушку и смотрел на меня испуганно, глазами спрашивая, что здесь происходит. - Том? Ты уже проснулся, малыш? – девушка, оттолкнув меня, подбежала к сыну и присела на корточки, трогая его лицо, но мальчик продолжал смотреть на меня. О чем я вообще? Эта девушка пережила вещи и похуже, а я тут со своими проблемами. Наша боль разная, но чувствуем мы ее одинаково сильно. Помахав мальцу, я вышел из квартиры подруги, и теперь просто шел по улице, выдыхая дым сигареты. Около двух часов мне потребовалось, чтобы пешком дойти до мастерской. Посмотрев на время, я даже не хотел осознавать, что собираюсь сделать. Я принял это решение еще в Орландо, когда уже был способен нормально соображать. Это был единственный выход. Я должен жить. Я зашел вовнутрь и пошел сразу к своему мустангу, отключив полностью мозг, ведь в любую секунду я мог передумать. Возле машины стояло несколько человек. Мне же был нужен только один. Не знаю, то ли у меня есть шестое чувство, то ли это было просто очевидно, но мужчину, которого я искал, я увидел сразу. Это был молодой человек с иссиня-черными волосами, зачесанными назад. Лицо его было гладко выбрито, а ярко-синие глаза искрились жизнью. Тонкие губы были чаще всего поджаты, а кустистые брови приподняты в легком удивлении. Бордовый костюм, в который был он одет, сидел на нем идеально, и было заметно, что и ему в нем комфортно. Подойдя к мужчине, я издал сигнальный кашель, и он обратил на меня свое внимание, посмотрев снизу вверх, потому что я был примерно на голову его выше. Меня удивило то, что его взгляд не изменился, когда он посмотрел на меня. Обычно у таких людей тут же включается сканер, оценивающий денежное состояние человека. Но не у него. Он приветливо мне улыбнулся, глядя прямо в глаза, и больше ничего. Никакого осматривания с ног до головы. Ничего. - Я могу вам чем-то помочь? – задорно спросил он, кивая мне. - Да. Я Франциск Валуа. - Франциск Валуа? Знакомое имя. Я помню вас, вы подрались в тот день, когда я впервые был здесь. Ваши реплики в сторону начальства были очень смелы, - мужчина еще раз ослепил меня своей белоснежной улыбкой, и я даже немного поежился от странного чувства привязанности к нему. Он действительно располагал к себе. – Также я знаю, что вы очень хороший механик. И я знаю, что вы любезно отказались от моего предложения, что меня весьма расстроило. Но я все же велел Роберто сделать все, как вы скажете, с мустангом. И он великолепен. Готов поклясться, что лучше ничего не видел в жизни. - Она прелестна, - поддержал я его, переведя взгляд на машину, которую готовили к отправке. – Да, по поводу вашего предложения, мистер Ромеро. - Просто Филипп, прошу. - Оно все еще в силе? – продолжил я свое предложение, сглотнув подступившую слюну. - Хочешь сказать, что ты готов его принять? Я думал, что ты считаешь меня мальчишкой, который провалится, не пройдет и года, - изогнув одну бровь в неестественном изгибе, он улыбнулся, а мне оставалось только закусить губу, хмыкнув. - Это, конечно, да, но есть причины, по которым я вынужден просить вас об этой должности. - Просить? Что ж, пока ты не очень усердно просишь, - засмеявшись, Филипп похлопал меня по плечу. – Я улетаю прямо сейчас в Чикаго. Если ты хочешь эту должность, ты должен полететь со мной. - Идет, - пожав большую руку мужчины, я ответил ему на улыбку своей, а затем мы направились к выходу, около которого стоял черный эскалейд. Прижав к себе свою спортивную сумку, я словил на себе удивленный взгляд Филиппа, но он ничего мне не сказал, за что я был ему благодарен. Да, мне определенно нравится этот парень. Когда Ромеро говорил, что улетает прямо сейчас, он именно это и имел в виду. Потому что прямо из машины мы пересели в его личный самолет, который был уже готов к взлету. Все произошло настолько быстро, что я даже не успел понять, что делаю. Но, наверное, это было единственное мое правильное решение в жизни. Жалел ли я, что ничего не сказал семье, Алише, Роуз? Нет. Тогда бы я передумал, начал бы сомневаться. А это для меня непозволительная роскошь. Я родился, вырос и умер в Таллахасси. Этот город связан со всеми моими воспоминаниями, и я не мог там остаться, если хотел начать вновь жить. А наступать опять на те же грабли? Нет, избавьте. Сыт по горло всем этим дерьмом. Я не чувствовал того, что должен ощущать человек, у которого вот-вот изменится вся жизнь. Я был по-прежнему сломанной игрушкой, но теперь я мог хотя бы дышать. Мое сердце разбито, а душа порвана на кусочки. Я живой мертвец, но таковым я не останусь. Я рожусь заново. Я смогу вновь собрать себя по кусочкам. Я найду вновь путь к самому себе. Дорога будет длинной, но обещает быть интересной.