Язычник

      Шестой курс в школе магии и волшебства. Нужен ли он был Локи? Нет. Бог лжи и коварства, полукровка, чью кровь ётуна не смогло вытравить даже перерождение, продолжил играть роль смертного мага лишь потому, что это входило в его планы. Но, даже несмотря на это, внутри они ему были противны, омерзительны. Ему было мерзко находиться среди людей даже когда он ничего не помнил, что уж говорить теперь?       Видя вокруг лишь осколки мира, который он по своему любил, Локи возненавидел ту реальность, что возродилась на костях Асгарда и остальных миров. И план, столь тщательно создаваемый им на протяжении нескольких лет, начал изменяться, корректируясь. Немаловажную роль в новом плане должен был сыграть посох, аккумулирование магии в котором, значительно усилило общие свойства артефакта.       Гермиона сначала не знала, как должна общаться с Локи. Она привыкла к Гарри Поттеру, но одно дело маг, смертный, а совсем другое Древний бог. Но Хель успокоила свою жрицу и будущую аватару. Богиня объяснила Грейнджер, что даже забыв все, Локи всегда оставался собой. Но вот кто мог бы успокоить саму Хель?       Она слишком хорошо знала своего отца. Знала на что он способен и что может сделать для достижения своей цели, если посчитает это нужным. Хель помнила, Богом чего еще был Локи. Она знала вторую грань его сущности. Ведь в ней самой была частичка этой самой грани. Всего лишь часть, но и ее хватило, чтобы стать Богиней мертвых, будучи рожденной в союзе аса-полукровки и великанши. Но ей хоть достался асоподобный облик, в то время как ее братья родились чудовищами.       Хель не знала, почему ее отец стал воплощением всего темного и злого. Зачем он решил именно уничтожить мир. Но она и не стремилась в этом разобраться. До этого времени... Сейчас, видя на лице Локи столь знакомое выражение решимости и предвкушения, она чувствовала, как в ее суть прокрадывается страх. Как тогда, когда ее братья были убиты, а она сама в ярости бросилась в битву. Она помнила, что Локи видел смерть своих детей, но ничего не предпринял. Выражение его лица даже не поменялось. Оно было таким же, как и сейчас, когда он в облике смертного сидит над своим посохом и улыбается.       Но при этом Хель знала одно: что бы ни задумал ее отец, она выживет. Не потому, что она его дитя, нет. Она снова останется при своем разуме и памяти потому, что когда-то стала воплощением смерти для асов и смертных. Для ледяных великанов и альвов. Для всех, кроме него, пусть это и звучало несколько безумно. И раз он вновь решил положить все на алтарь своих идей, она обязана сохранить свою жрицу. Обучение подождет. Главным была нужда связать ее с Хельхеймом. Все, что попадает в царство Хель, там и остается.