Белтайн

Гарри готовился к шабашу, как, наверное, еще ни к чему в жизни не готовился. В Хогсмиде он, удрав от Рона и Гермионы, тайком купил: специальную мантию, которую полагалось надевать тем, кто отмечает Белтайн впервые, зачарованный маленький кувшин с «живой» водой, подвеску-амулет в подарок на свадьбу Богу и Богине и колечко из холодного железа на палец правой ноги, как защиту от недоброжелательных фейри. Разучил чары, определяющие, прорастет семечко или нет, и выбрал из выпрошенных у Хагрида желудей Английского Дуба живые. Долго и кропотливо записывал желания, отметая одни и привнося другие. По сути, он должен был подробно описать мечту о своем будущем — и плевать, насколько она реальна. А еще он готовил дар фейри. Это было не обязательно — волшебники были сильнее «лесного народа», и те от «контакта» получали заведомо большую выгоду. Дар же считался выражением благодарности, памяткой о проведенной ночи и просто хорошим тоном. Он должен был быть настолько ценным, насколько важна для вас эта конкретная ночь и это конкретное желание. Когда проводили первую ночь с женихом или невестой, то дарили что-либо дорогое и значимое. Когда со случайным любовником — не дарили ничего. А когда сила ночи предназначалась, например, на улучшение будущего урожая, то готовили щедрый откуп. Для Гарри эта ночь и это желание были очень важны, важнее победы на Турнире или спасения философского камня, и дар ему хотелось сделать соответствующий. Только что может сравниться с философским камнем? Или хотя бы кубком столетней славы? Что для него настолько же дорого? Гарри смог найти только одну настолько же ценную вещь, которую при этом можно отдать. Молния — первый подарок Сириуса. Её стоимость была немногим меньше тысячи, которую давали за победу в Турнире. А мир без полета он бы, пожалуй, променял на мир, в котором Волдеморт воспользовался сокровищем Фламеля. Жалко, конечно, было до слёз, но золото на новую метлу у него есть, а Сириус не оставит крестника без памятных подарков. В назначенный день Гарри специально «проспал» завтрак, уменьшил и сложил в школьный рюкзак тайные сокровища и попросил Добби собрать праздничную корзину с едой и питьем. Не взять на школьной кухне, а купить в Хогсмиде продукты и приготовить по особым рецептам. Для этого он вверил ему зачарованный кошелек с галлеонами, недавно высланный крестным. Домовик знал, как все сделать правильно, не зря же он столько лет служил насквозь чистокровным Малфоям. Время до обеда Гарри провел как на иголках, кажется, он писал эссе под контролем Гермионы и читал «Историю Магии». Хорошо еще Рон разругался с подругой и ушел к озеру с Дином. Рона бы Гарри не выдержал. Во время обеда он соврал друзьям, что Хагрид его пригласил на секретную беседу о следующем испытании, выскочил из замка и действительно направился к хижине полувеликана. Тот как раз готовил карету к полету и никак не мог с ним столкнуться. Зайдя за домик, Гарри переоделся и вызвал Добби. — Добби все сделал, как велел великий Гарри Поттер, сэр, — пропищал эльф, протягивая ивовую корзину, накрытую небеленой тканью, и кошелек, в котором еще звенели галлеоны. — Приготовил сидр, вино и особый ужин. И Добби добавил музыкальную шкатулку, жаровню и чайную скатерть. Добби знает, что утром будет хотеться горячего чаю. — Большое спасибо, Добби. Ты меня очень выручил, — сказал Гарри, подхватывая корзину. — Добби счастлив помогать великому Гарри Поттеру, — пропищал растроганный до слез эльф и исчез. Гарри выглянул из-за угла, быстро надел мантию- невидимку и побежал за выходящими из замка француженками. Так след в след за ними и дошел до кареты. Хагрид очень вовремя отвлекся на мадам Максим — Гарри успел стащить мантию и незаметно забраться в карету за последней девушкой. Карета была как волшебная палатка, только гораздо больше, потому что он оказался в просторном светлом холле, по периметру которого стояли белые лавочки, отделанные сине-голубой мозаикой. А напротив небольшой дверцы, через которую он вошел, была широкая каменная лестница, ведущая на второй этаж. — Там спальни, Арри, — сказала Флер, снимающая шляпку и серо-синюю верхнюю мантию. — На первом этаже столовая, кабинет и всё. Мы полетим прямо тут, в холль. — Привет, Флёр. Это наверняка будет здорово, — поздоровался Гарри и спросил: — А куда мы полетим? — В Эри. В Британии нельзя проводить ритуаль и вызывать фейри. В Эри можно. — Эри? Это во Франции, да? — Что ти, нет! Эри… остров рядом с Британией. Иреленд два. Ты разве не знаешь? — Магическая Ирландия? — Нет. Как можьно такое не знать? — возмутилась девушка, но Поттер не обиделся. Если уж Флёр возмущал Хогвартс, то возмущение по отношению к нему можно считать и комплиментом. Она все равно была доброй, а та же Гермиона придираться умела не хуже. — Иреленд маги поссорились, сделали вторую Иреленд и назвали её наоборот. Одни остались жить в Ире. Другие ушли в Эри. Потомь пришли маглы, и первые ушли в магические земли. В Эри маглов не было, но туда мало ушло и мало живуть. Волшебники там не живуть, только магики. Там другой законь и другая земля. — Прости, я рос у маглов, а в школе нам ничего такого не рассказывали, — оправдывался Гарри. — Просто ужас, такое не знать. Мы учим это на истории, — сказала Флёр и предложила: — У нас есть немножько времени. Пойдем в класс я покажю карты. Я настаиваю. У нас есть карты всех, кто сообщается с Землёй. Гарри согласился. Не то чтобы ему хотелось изучать карты, просто он боялся обидеть Флёр. А потом он никак не мог собраться и присоединиться к долгожданному празднику, потому что Магический Мир оказался не «отделённым» миром, а «отдельным». То есть, не Землей, а совсем другим, независимым пространством, которое не было планетой, не вращалось вокруг Солнца и существовало по совсем другим законам. Этот мир не был ни единственным, ни единым. Этакий слоеный пирог, приготовленный неопытной и неопрятной хозяйкой. Где-то слиплись два соседних слоя, где-то осталась дырочка от шпажки, соединившая верх с дном, где-то продавили пальцем несколько слоев сразу. Через эти склейки, дырочки и следы от пальцев начинка проникала из слоя в слой, и кто только не был этой начинкой! Умница Флёр принесла ему чай и ненадолго оставила одного помедитировать над зачарованным макетом «известных земель». Гарри не мог разобраться, что он чувствует кроме потрясения. Обиду на то, что не сказали раньше? Да, наверное. Но кто ему должен был сказать? Он же сам ездил на Хогвартс-экспрессе и своими глазами видел луга с овечками вместо лондонских высоток. Он вместе с детьми Уизли шастал вокруг Норы и ни разу не спросил: где же те маглы, к которым может угодить квофл? Он жил на Косой Аллее и не задумывался, почему не видит домов Чаринг-Кросс-Роуд, которые значительно выше одноэтажных и двухэтажных лавок. Выходит, он сам себе идиот? Гарри вышел из кареты, когда девушки уже сложили из привезенного хвороста и дров будущий костер. Пара дурмстранговцев и трое французских мальчишек со смехом устанавливали шест с лентами. А мадам Максим левитировала из кареты огромный котел. В воздухе витал дух большого праздника, Поттер вдохнул его полной грудью, радостно подпрыгнул и побежал помогать, но застыл на несколько долгих секунд, увидев бесконечную водную гладь. Под хохот француженок он выложил припасы из своей, как оказалось безразмерной, корзинки на большой общий стол. — Зачемь ты приготовиль столько еды, купил столько вина и сладьостей и привез столько посуды? — спросила Флёр, смотрящая на него выпученными глазами. — Я не готовил. Я дал домовику кошелек и не подумал, сколько он может купить, — покаялся Гарри. — У тебя очень запасливий домьовик, — покачала головой Флёр, — он думает, что ты кормить всех. Гарри стало очень-очень стыдно. Сегодня сам мир стремился ему доказать, что он не способен думать. Совсем не сложно посчитать, что если обед в Трех метлах стоит два сикля, то на десять-двенадцать галлеонов выйдет около ста обедов. А в кошельке, кажется, было двести? Нельзя было забывать, кому всю жизнь служил Добби. От Гарри всего-то и требовалось, что принести бутылку вина, пирог и упаковку шоколадных лягушек, как сделали остальные. А он устроил «пикник» на всех, да еще по меркам самых напыщенных волшебников Британии. Как бы не подумали, что и он зазнается. Но долго мучиться самоедством не получилось. Сначала его увлекли на берег, где самые смелые перебрались с обрыва на камни и намочили ноги в накатывающих и убегающих волнах. Потом его позвали расчищать площадку под будущую рощу. После Флёр отвела его в карету, где чарами подстригла и уложила волосы: «Не спорь. Ты совсемь оброс», отобрала очки и наложила заклятье, временно исправляющее зрение: «Всё. До утра ты красивый». А когда солнце подползло к горизонту, мадам Максим встала у котла и начала действо: — Поприветствуем весну! Свет вернулся и вернулась жизнь! Земля темна и плодородна, она сочится влагой и силой! В священный час мы вложим свое семя в лоно всематери. Они разулись, разошлись по разрыхленному участку и вдавили свои зернышки, семечки и желуди в мягкий грунт. Директриса, тоже участвовавшая в посадке, разогнулась и сказала: — Из крошечного семени вырастет большее дерево. Всемать даст ему жизнь и будет питать многие годы, пока не придет его время стать частью лона. Так же она питает и нас, все мы семена, ростки и деревья в лоне всематери. Возблагодарим же её за даруемую жизнь и пищу. Они полили свои «ростки» и мадам Максим подошла к сложенному хворосту. — Мы посадили семена деревьев и они уже начинают расти. Но в этот час надо успеть посадить и другое, — сказала великанша и чарами разожгла костер: — Посадим же семена наших надежд и чаяний, наших стремлений и желаний, наших талантов и способностей. Пусть из них, как величественный дуб из маленького желудя, вырастет наше будущее. Ученики цепочкой потянулись к костру. По очереди бросая в него конвертики, свертки и просто обрывки пергамента. Гарри тоже положил в огонь сложенный вчетверо, мелко исписанный листок. Он не просил успеха в учебе или карьере, не просил денег или любви. Все это, наверное, можно найти и самому. Он просил о настоящем чуде — о том, чтобы все забыли о его славе «Мальчика-Который-Выжил», чтобы больше ему никогда не пришлось возвращаться к Дурслям, чтобы он мог жить с приятными, спокойными людьми и там, где ему захочется и понравится жить. И, конечно, о том, чтобы Сириуса оправдали, а его больше никто и никогда не втягивал в опасные приключения. Потом все положили в котел подношения для всематери и подошли к столу. Вино и эль разлили по кубкам (судя по гербу, выплавленному и в алом стекле, и на золоченой ножке, они были новой собственностью Поттеров), мадам Максим произнесла еще одну благодарственную речь и пригласила наконец фейри: — В эту священную ночь, когда лоно и семя становятся единым, границы истончаются и истаивают. Миры, народы и страны объединяются и расходятся. Сегодня и наша семья утратит свои границы. Утром они вернутся, но изменятся, кто-то придет к нам и кто-то от нас уйдет. Поприветствуем же пришедших и благословим уходящих! Все подняли кубки, и стоило им отпить — мир изменился. Нет, вокруг были все те же поросшие ароматным разнотравьем бесконечные холмы, изредка разбавленные зеркальной озерной гладью. Но Гарри одновременно видел и большой зал, полный нарядно одетых… людей? И лесную поляну с таким же костром, как у них, и парк с причудливо подстриженным кустарником. Границы действительно исчезли. Вокруг сидели, стояли, ходили и танцевали существа, похожие на людей и не очень похожие, одетые в пышные наряды и обнаженные, красивые и уродливые. Они были чуть плотнее привидений, но отдавали теплом вместо холода. А стоило присмотреться к кому-то конкретному, как и он сам, и его «место» становились совсем-совсем настоящими. Гарри знал, ощущал каждой клеточкой тела, каждой капелькой магии, что в любое из этих мест можно уйти. Уйти до утра или навсегда. И он понимал всех, кого видел, даже тех, кто совершенно точно не мог говорить по-человечески. За их столом языковая разница тоже исчезла. Гарри казалось, что все говорят на английском, но он знал, что каждый слышит свой родной язык и отвечает на нем же. Это пьянило без всякого вина, и Гарри приходилось прикладывать усилия, чтобы не начать носиться между мириадами костров со смехом и визгом. Ему хотелось рассмотреть все и всех и не только рассмотреть, но и потрогать, послушать, попробовать. — Ну как, Гарри, нравится? — спросила Флёр. Мальчик согласно кивнул головой, глупо улыбаясь, и зарылся пальцами в непривычно короткие волосы. Флер хитро улыбнулась и сказала: «Смотри». — Эй, мистер зеленоволосый. Да-да, именно вы. Угостите девушку клубникой, будьте джентльменом, — обратилась француженка к кому-то и через мгновенье перед ней появилась креманка с ягодами. — Благодарю. Не хотите ли мильфёй? Он тоже с клубникой, но я люблю свежую, — сказала девушка и протянула в никуда блюдо с пирожными, а потом рассмеялась: — Вот так, Гарри, надо налаживать отношения. Гарри тоже рассмеялся. Не потому, что ему было смешно, а просто от радости и необыкновенной, всепоглощающей свободы. Он выпил немного вина и съел кусок пирога, наблюдая то за одним, то за другим застольем, но пока не решился сам с кем-либо заговорить. За «настоящим» столом Мадам Максим рассказывала легенду о девушке-сквибе и лесном короле. Гарри не слишком прислушивался, но сложно совсем не слышать кого-то с таким громким голосом. История была о том, как девушка-сквиб сначала отдала все, что у неё было за магию, а потом отдала магию, чтобы найти летнего возлюбленного, и стала королевой фейри. История из серии «для девочек». Только большинство здесь и были девочками. Когда мадам замолчала, Гарри совсем увлекся разглядыванием большого темного зала без окон. В нем праздновали очень разные существа: крылатые и бескрылые, ослепительно красивые и ужасно жуткие, милые крошки и уродцы, каких он еще не видел. Из-за них он пропустил застольный разговор и очнулся только когда его окликнули. — Эй, Поттер! А какой дар приготовил ты? — спросил один из трех мальчишек-французов. — Молнию, — ответил он рассеянно, «там» как раз рассаживались за столы. — Молния, это что? — переспросила девушка, сидящая напротив. — Моя метла, — сказал Гарри, наконец-то отведя взгляд от серокожего существа с крыльями и множеством щупалец. — Подожди. Ты хочешь сказать, что собираешься отдать какому-то фейри лучшую метлу в мире? — удивленно спросил один из дурмштранговцев. — Собираюсь, — хмуро ответил Гарри. — Ты сумасшедший! Она же стоит… да я даже представить не могу эту гору золота! — возмутился француз. — Какая разница, — обиженно ответил Поттер, — Я жду многого и многое отдаю. — И что же вы хотите получить за само воплощение воздуха, мистер Поттер? — громко спросила Мадам Максим. — Новую жизнь, дом, который смогу назвать своим, и свободу, — Гарри неожиданно сформулировал то, что пытался выразить в десятках чернильных строчек: — Для себя и еще одного человека. Дело не в цене : метла — это символ. Символ связи с тем человеком и символ значимости дара. Я больше всего на свете люблю полеты и искренне привязан к Молнии. Мне тяжело её отдавать, но я смогу летать и без неё. Я не могу подарить свой талант, но могу им поделиться и хочу, чтобы со мной поделились так же щедро. Понимаете? — Не очень. Но не буду вас отговаривать, — сказала мадам Максим и подняла кубок: — Пусть эта ночь будет богата чудесами, даже для нас — волшебников. Гарри выпил вместе со всеми, снова посмотрел в темный зал и подпрыгнул от неожиданности. На него насмешливо смотрела высокая женщина в черном платье. У неё в руках был развернутый, чуть обгоревший по краям пергамент — его собственная записка-желание. Он поклонился, скрывая пылающие щеки, и приглашающим жестом указал на стол. Она наклонила голову к плечу, разглядывая его как странную зверушку. — Очевидно, именно я могу дать тебе то, что ты просишь, — сказала фейри, перевела взгляд с мальчика на его окружение и задумчиво спросила: — Талант к полетам и Молния. Что такое эта Молния? — Артефакт, с помощью которого летают. Самый маневренный и быстрый на свете, — удивленно ответил Гарри. — А тот человек, за которого ты просишь, просто человек? — спросила фейри, рассматривая мадам Максим и девушек рядом с ней. —Эм. Как это «просто человек»? — растерялся Гарри, — То есть, мы же все люди? — Ты называешь себя и меня людьми? — спросила женщина и, кивнув самой себе, уточнила: — Как вы зовете смертных без магических способностей? — Маглы, — ответил мальчик, поморщившись. — Не любишь их, — усмехнулась фейри: — Тот, за кого ты просишь, не магл? — Нет, конечно, — встрепенулся Гарри, — он очень сильный волшебник. — Чем может поделиться он? И что нужно именно ему? — спросила фейри, и Гарри задумался. Он не хотел нечаянно лишить Сириуса чего-то по-настоящему ценного. На догадку его натолкнула сама собеседница, темноволосая, темноглазая, в темном платье, на фоне темного зала. — Он может поделиться тьмой, — уверенно сказал Поттер. — На что он променяет свою тьму? — хищно улыбнулась женщина. Гарри снова ненадолго задумался. Ясно, что нужна свобода. Но абсолютная свобода — это абсолютное одиночество. Что еще нужно Сириусу? Восстановленная репутация? Это не сделает счастливым бывшего мародера. Ему важно другое. Важно, чтобы его не считали предателем Потте… Джеймса. Джейми, которого он до сих пор боготворит и в смерть которого так до конца и не поверил. — На свободу и любовь, — решил за крестного Гарри. Свобода, разделенная на двоих, лучше просто свободы. Особенно после долгих лет в Азкабане. — Хорошо. Назови все свои имена, все свои титулы и подтверди согласие, — велела фейри. Гарри скосил глаза на соседей по столу, поморщился и выдохнул. Казалось же, что позориться дальше некуда. — Акцио, Молния, — Гарри подхватил метлу, с сожалением провел по гладкой рукоятке и протянул её фейри, а потом установил вокруг них заглушающие чары и сказал: — Гарри Джеймс Поттер, наследник Поттеров и Блеков, «Сын Сохатого», «Мальчик-Который-Выжил», «Золотой Мальчик» и «Самый Молодой Ловец Хогвартса». Я согласен поделиться даром полета, отдать Молнию и тьму за новую жизнь, дом, который смогу назвать своим, и свободу — для себя. Любовь и свободу — для Сириуса Ориона Блека, лорда Блека, Бродяги и Мародера. — Я Андаис, королева Воздуха и Тьмы, Возлюбленная Белой Плоти согласна дать тебе то, что ты просишь, за разделенный дар воздуха, тьму и артефакт, именуемый Молнией. Пусть свободная и всеобъемлющая магия подтвердит сделку, — ответила фейри. Гарри закрыл глаза под порывом магического ветра, сильного, сумевшего сорвать чары, но не впечатляющего, и разочарованно выдохнул. Конечно, это было только соглашение, но он и от него ожидал большего. Мадам Максим, внимательно за ним наблюдавшая, обнадеживающе улыбнулась. — Фейри много слабее волшебников, но их магия другая, более родственная природе и гораздо более непредсказуемая. Мы воздействуем на оболочку работая с сутью, а они влияют на суть, меняя оболочку. Совершенно другой подход к магии, ты оценишь его завтра, — сказала она мальчику, грозно посмотрела на его собеседницу и приподняла бокал: — Ваше здоровье, королева. А Гарри выпучив глаза и открыв рот смотрел на фейри. Он уже понимал, что имеет в виду мадам. Женщина погладила метлу, покрутила в руках, пристроила перпендикулярно телу и прижала к груди. Молния развеялась дымом и превратилась в… пушистые черные крылья. — Что-то не так? — заметила его взгляд фейри. — Все так. Просто… не думаю, что вы осознаете какую скорость развивает Молния, — сказал возмущенный до глубины души Гарри: — Перышки точно сгорят. А маневренность… как вы будете маневрировать с такими украшениями? — Ты предлагаешь использовать её в первозданном виде? — спросила фейри и сама же ответила: — Ну уж нет. Метла подойдет служанке брауни, а не королеве. — А королева может летать только на крыльях? Использовать самый мощный в мире артефакт для полетов в качестве игрушки для годовалых малышей это… это преступление. Знал бы я раньше, что вам нужны крылья, а не небо, — обреченно покачал головой Гарри, рядом хохотали мальчишки и даже самому Поттеру было скорее смешно, чем обидно: — Превратите её во что-то гладкое, плотно прилегающее к телу и чуть расширяющееся к низу. Честное слово, на эти крылья смотреть больно. Фейри задумалась, улыбнулась и крылья перетекли в плотный, облегающий плащ. — Почти хорошо, только сделайте подол жестким. Так чтобы он не задирался и не подворачивался при смене направления, — попросил Гарри, — Теперь скажите «вверх». Женщина повторила команду и взвилась к потолку, но к всеобщему удивлению успела повернуть. Сделав круг по залу, она опустилась на прежнее место. — Отлично, — похвалил Поттер, — Дар у вас есть. Но сперва потренируйтесь в небе, а не в подземелье. Надеюсь у вас там нет магловских самолетов. — Самолеты есть, — сказала Андаис, — Они могут представлять опасность? — В них можно врезаться не заметив, — вспомнил о школьных байках Гарри и довольно ухмыльнулся: — Первое время держитесь от них подальше. У нас большинство дошкольников с ними сталкивается. Не смертельно, конечно, но неприятно. И артефакт скорее всего сломаете. — Поостерегусь, — оскалилась фейри и приняла первоначальный надменный вид: — А теперь займемся тобой, мальчик. Женщина подошла к нему на расстояние шага, пристально всмотрелась в лицо, потрогала короткие завитки волос, очертила руками контуры тела и обошла вокруг. — Ты семя. Еще не пробужденная жизнь, — сказала она и отступила, так чтобы охватить его взглядом: — В тебе есть воздух и тьма. В этом мы родственны. Но это не главное. Не кривляйся, я знаю что говорю. Она подступила вплотную к нему, обхватила лицо ладонями и чуть оттянув веки рассмотрела глаза. Затем, напомнив ему Сибиллу Трелони, осмотрела и ощупала его ладони. Нахмурилась и снова отступила. — В тебе оба начала и мужское и женское. Я могу тебе дать и то, и другое. Кого хочешь ты сам? — В смысле? Не понимаю, — переспросил Гарри. — Твоя первая ночь, — сказала фейри, — с кем ты хочешь её провести? С мужчиной или женщиной? — Не знаю, — признался Гарри, — Наверное, мне все равно. — Тогда с мужчиной. Мои мужчины сильнее женщин и сегодня тебе лучше быть ведомым, а не ведущим, — решила королева, внутренне порадовавшись, что не придется «убеждать» строптивых фрейлин, и спросила: — А кто нужен твоему Сириусу? — Мужчина, — ответил Гарри, но тут же исправился: — Он встречался со многими ведьмами, но любил волшебника. Не знаю кого он предпочитает на самом деле. — Ты просил любви, а не развлечения. Пусть будет мужчина, — сказала фейри и улыбнулась: — Я отдам тебе лучших. Надеюсь твои дары равноценны. Пойдем, пробудим новую жизнь. Она взяла его за руку и ввела в свой Белтайн. Музыка и разговоры на мгновенье оглушили а потом смолкли. Фейри расступились перед своей королевой, открыв дорогу к трону. Все вокруг стало ярче, материальнее, а трава под ногами превратилась в гладкий, прохладный камень, но и их костер на холме никуда не делся, а столы, кажется, слились. Гарри тихо засмеялся, увидев как француженка нюхает бокал с золотистым напитком, высокий дурмштранговец подходит к существу с щупальцами и крыльями, которое недавно заинтересовало самого Поттера, а желтоволосая фея зачарованно смотрит на мадам Максим. Они поднялись на возвышение у трона и повернулись к подданным Андаис. — Впервые за долгие столетия, в ночь тепла и света, в ночь зарождения жизни, нас — темных, зимних фейри посетили гости, — объявила королева, игнорируя то, что гости и в «темное время» приходили к ним в последний раз в незапамятные времена. Гарри удивленно уставился на неё, а потом огляделся. Он не думал что это двор «зимних». Такие фейри показываются на Йоль и летают в дикой охоте, а не трахаются по кустам. Хотя… летние точно не стали бы праздновать в подземелье. — Это уникальное событие. Это значит — у них есть то, что нужно нам, а у нас — необходимое им. Предметы этой сделки должны быть важны и сильны настолько, чтобы само время, сам круговорот жизни, почтительно расступился пред ними, — сказала Андаис, — Я свою сделку уже заключила, но не буду утверждать что именно она причина слияния зимы и лета. Думайте короли и королевы, свободные лорды и леди. Думайте, что говорите и обещаете, как не думали никогда до этого. Сейчас не время для хитрости и скупости, глупости и расточительства. Будьте гостеприимны и почтительны, но не как пред богами, а как пред равными. Да начнется Бал! Снова заиграла музыка, но никто не спешил танцевать. Фейри сбивались в группы, шептались, рассматривали гостей и их место, отдавали должное карете и величественным золотым коням. Мадам Максим вытянулась во весь свой внушительный рост и её голос повелительно прокатился по залу: — Юные леди и джентльмены, из зала выходим в наши холмы, а не в подземный лабиринт. Поверьте, он ничем не уступает гоблинскому, а наличие проводника — не гарантия успешного возвращения, — и строго посмотрев на подопечных, она добавила: — Я верю, что вы не уроните перед новыми друзьями славные имена Шармбатона, Дурмштранга и Хогвартса. Андаис благодарно кивнула мадам и подозвала высокого, черного от макушки до кончиков пальцев, фейри. — Мрак! Приведи Аматеона, Адайра и Айслинга, — велела королева. Спустя минуту, которую Гарри потратил на разглядывание самых настоящих карг, стоящих за соседним, более низким троном, перед ними опустились на колени трое… мужчин? Он равнодушно повел по ним взглядом, но вернуться к созерцанию того, что мальчишки понимают под прекрасным и интересным ему не позволили. — Аматеон и Адаир, поднимитесь, — велела Андаис и на ноги встали два высоких фейри, с роскошными локонами до пола. Гарри улыбнулся, вспомнив Локхарта, но подумал что это и хорошо. Первую ночь лучше провести с кем-то красивым и более похожим на тебя, чем крылатый осьминог. А эти двое были вполне красивы и не выпендривались, как незабвенный профессор ЗОТИ, а скромно смотрели в пол. Оставалось надеяться, что и домовых эльфов они напоминать не будут. Хотя, Гарри мечтал о ком-то более необычном. — Это ваш король, — объявила Андаис, — служите ему столь же старательно и верно, как служили мне и моему роду. Один из них резко поднял голову, одарив Поттера и королеву пораженным взглядом, второй вздрогнул и они оба снова преклонили колени. — Клятву, — велела королева и оба сида произнесли что-то высокопарное. Но Гарри прослушал, буркнув в конце: «Принимаю». Потому что Флёр в это время развернула крылья своей вейло-магии и решительно шла к получеловеку-полукальмару. Весь зал ел её глазами и пускал слюни, а несколько фейри шли за ней, как безмозглые зомби. — Кто она? — спросила Андаис. — Флёр Делакур, самая сильная ведьма Шармбатона и самая красивая, — мечтательно вздохнул Поттер, — Ему будут завидовать все мужчины, которых я знаю. — Странный у неё вкус, — сказала фейри. — Почему? Если бы я хотел просто хорошо провести ночь, то тоже выбрал бы его, — удивился Гарри и усмехнулся: — Обидно тратить Белтайн на кого-то обычного. Увы, карга — это, конечно, круто, но до неё я еще точно не дорос. — Воистину, каждому свое, — сказала королева и вернулась к их делу: — Айслинг, ты тоже покидаешь двор. Но твоим королем будет не Гарри, а тот, кому он тебя передаст. Клятву! С ног до головы закутанный в вуаль фейри, зло выплюнул слова послушания, так и не встав с колен. Андаис звонко рассмеялась. — Не ты ли мечтал ходить свободно, не пряча под вуалями лицо и тело? Не ты ли плакал о плоти? Твоя мечта осуществилась. Как только покинешь пределы Сидхена, сможешь избавиться от тряпок, и этой же ночью ты получишь плоть, — сказала она и объявила: — Время разделить хлеб! Заодно я расскажу, что от вас требуется. Она, так и не отпустив руку Гарри, подошла к столу и наклонила голову, молча испрашивая разрешение сесть напротив мадам Максим. Та повела рукой, приглашая, и темный зал снова стал туманным, а музыку заменил треск костра. Гарри сел по правую руку от королевы, а за ним устроились трое фейри. — Гарри, поухаживай за гостями, — велела мадам Максим и мальчик, покраснев, приманил, а затем наполнил кубки и тарелки. Мадам осуждающе покачала головой: — Хогвартс дает отличную теоретическую базу и даже начала высшей магии, но совсем не учит вас цивилизованно общаться или обслуживать собственный быт. Гарри пожал плечами и улыбнулся. Лично ему совершенно не хотелось тратить время на дурацкий этикет, танцы или волшебную стирку. Пары тройки общих чар из программы вполне хватало для очистки и ремонта вещей, а больше ничего ему и не требовалось. Королева спросила у мадам не понравился ли той кто-нибудь из её подданных, а мадам ответила что присмотрит за детьми до назначенного часа, а потом позовет своего давнего спутника. У Гарри покраснели уши, но он решил непременно поглядеть на этого «постоянного» и узнать, есть ли у Хагрида хоть какие-нибудь шансы. Напротив Гарри села Флёр, а за ней тот самый блондин со щупальцами. И кто бы сомневался, смотрел он на нее точно также как Девис на Святочном балу. Поттер подумал, что хоть блондину и гарантирована взаимность, уже утром его забудут как сон. А Роджер из приличной, богатой семьи и имеет все шансы заполучить первую красавицу Европы в единоличное, безвременное владение. Замужние же делят летние ночи с супругами. Он вдруг понял почему многие волшебники не стремятся обзавестись семьей. Красавица или нет — она останется единственным выбором, а вокруг столько разных, интересных людей и существ. Гарри пообещал себе не жениться, без внесения в брачный контракт пункта о «свободных и раздельных» шабашах, пусть это и считается очень неприличным. И тут же хихикнул представив как и чем его проклянет будущая невеста. Еще одним гостем из темного зала стал спутник Аларика — изящного однокурсника Флёр. У этого фейри были пушистые, пятнистые как у кошки калико волосы, и он великолепно танцевал, составляя равную пару французу. Остальные выбрали и еще выбирали у «других костров» или прилетели с парой. Гарри опознал сатира и лесного царя с ветвистыми оленьими рогами. Пока никого по-настоящему удивительного не было, но мадам Максим то и дело становилась прозрачной, видно приглядывала за каждой сделкой и каждым выбором. В сторону своего «выбора» Гарри старательно не смотрел. Еще насмотрится. Наверное, даже хорошо что этот «выбор» диктует сделка, вряд ли бы он сам решился подойти к кому-то понравившемуся, с такими-то намерениями. И вот именно в ту минуту, когда он раскраснелся от мыслей о предстоящей ночи и всех тех неловких ситуациях в которые он непременно попадет, Андаис решила, что пришло время раздать инструкции. — Итак, мальчики. Гарри у нас спящее семя, даже не целованное, — усмехнулась фейри, поворачиваясь к ним: — Ты, Аматеон, земля. Твоя задача напитать семя. Ты, Адаир, солнечное тепло — ты пробудишь жизнь, вырвешь её из оков оболочки. Первым с Гарри ляжет один Аматеон. Потом, на рассвете, возьмете его вдвоем. Гарри уткнулся носом в тарелку, испытывая в прямом смысле слова головокружительный стыд. Андаис нахмурилась и с угрозой сказала: — Это обязательное условие, — и позвала того самого, пятнистого как кошка фейри: — Усна, подойди! — Ты воплощение свободы и дома. До рассвета ты должен посетить оба ложа. После ты будешь свободен в своем выборе, — сказала Андаис, человек-кошка поклонился и вернулся к «танцплощадке», окруженной звукопоглощающими чарами. Королева недовольно за ним проследила и вернулась к «инструкциям»: — И последний, Айслинг. Кстати, можешь уже оголиться. Ты проведешь ночь со своим новым королем. Люби и будь любим как это умеешь только ты, но единожды уступи Усне. Андаис грозно посмотрела на каждого из подданных и встала. — На этом все, мои драгоценные. Выполните — и с рассветом сделка обретет силу. Не выполните… думаю вы представляете, что вас ждет, — сказала она и улыбнулась, посмотрев на Гарри: — Интересный у тебя будет дом, мальчик. Из темного, земного тепла, любви и свободы. Поклонившись мадам Максим, королева фейри исчезла, а Гарри пробрала горячая дрожь. Ему полагалось взять за руку избранника и уйти с ним в лес. В их случае на луг или берег, что было гораздо хуже, потому что те просматривались с любого холма, а отводящие взгляд чары у него пока плохо получались. Но плевать, луг там, или лес — избранников было три и… вдруг они не захотят с ним идти? Они же его не выбирали. Его мысли прервал злой стон и звук отброшенного стула. Закутанный в ткань фейри вскочил и начал сдирать с себя своеобразную одежду. Под «тряпками» оказался вполне себе симпатичный парень, с золотистой кожей и волосами, длинными как у всех фейри. Гарри пожал плечами и замер посреди жеста: «Сириус!», ему надо немедленно позвать Сириуса. Неизвестно сможет ли тот попасть в эту Эри или он все затеял зря. — Мадам Максим, вы не подскажите, сюда можно аппарировать? — спросил он директрису. — Увы, Гарри, здесь аппарация не действует. Это одна из причин запустения Эри, — ответила мадам, но улыбнулась и хитро спросила: — Тебе надо отдать «подарок» другу. Я права? — Да, мадам. Простите, я не думал что и ему… тоже надо будет… — Не переживай. Здесь не действует аппарация волшебников, зато домовые эльфы перемещаются свободно. Я знаю, у тебя такой есть, — сказала колдунья и строго добавила: — Но вызывай его за вон тем холмом, пожалуйста. Не надо мешать праздновать другим, а твоего друга никто не приглашал. Он… не получил должного воспитания. — Конечно, мадам. Я именно так и сделаю. Обещаю, мы не будем подходить к костру, — радостно сказал Гарри, испытывая необыкновенное облегчение. Мадам думала, что подарок предназначен Рону. И это было просто отлично.